Люблю тебя, больше чем БДСМ

Пускай звон будильника и кажется самым отвратительным звуком на земле, когда звучит в шесть утра, но всё же лучше, чем лай собак за забором или крики соседей, орущих на свой разбушевавшийся в загоне скот. Саша высунула голову из-под одеяла и слипающимися красными глазами обследовала прикроватную тумбу на предмет раздражающих звуков. Слишком привыкнув за лето вставать в обед и ничего после этого не делать, сейчас вставать было трудно, но осознание того, что она сейчас идёт не абы куда, а на новую при том ещё и первую работу, всё-таки заставило подняться. Шторы оказались плотными, и тусклый свет утреннего солнца в квартиру не пробивался. Будь это какой-либо другой день, она наверняка бы ещё долго валялась на кровати, не желая подниматься, но перед каким-либо новым занятием желание всегда приходит само собой, поэтому уже через пять минут на кухне свистел чайник, а из шкафа доносилось недовольное ворчание. Пусть красивой и плюс минус современной одежды у неё не было, но надо было одеться хотя-бы не так жалко, как вчера, всё-таки ей работать с подростками, а для них внешний вид, наверное, много значит. Она и так выглядит не ахти, если ещё и оденется соответствующе, её скорее всего быстро засмеют и никогда не будут воспринимать всерьёз. Хоть первое впечатление надо создавать не одеждой, лучше уж будет перестраховаться. Особо вычурно одеваться не стоит, всё-таки она учитель, но хотя-бы так, чтобы при взгляде не было видно, что она только вчера приехала из села, в котором всю свою сознательную жизнь ходила в лаптях и первой попавшейся на глаза тряпке. В шкафу висели однотипные черные рубашки и две пары черных джинс, надо будет проходить по магазинам и поискать что-нибудь поинтереснее. Выбор был невелик, пал на те джинсы, что были не мятые и относительно чистые после дороги, и рубашку с рукавом три четверти и слишком глубоким декольте, постоянно смущающим девушку. С волосами что-то делать бесполезно, максимум, что от них можно добиться — относительной шелковистости после помывки. Придирчиво оглядев себя в зеркале в прихожей, она все-таки смирилась с тем, что с её образом жизни лучше выглядеть не сможет, и отправилась на кухню спешно доедать скудненькую пару бутербродов, приготовленных на скорую руку. По телу мурашками всё ещё гулял мандраж и легкий страх, незнакомые люди, незнакомый город, еще и так кардинально отличающийся от её привычной среды обитания. Да и вдруг класс каким-то особо буйным будет, если он не просто так оказался без классного руководителя, и спокойно работать не получится? Она хотела быть той самой классной учительницей, которую не кроют матом за спиной и любят, а из-за современных нравов все это может накрыться медным тазом. Становиться в ряд стерв, про которых делают мемы и злобно подшучивают, не хотелось. Времени оставалось мало, пришлось идти быстрым шагом, а иногда даже бежать, вряд-ли, конечно, ей сделают выговор, если она придет чуть позже назначенного, уроков там нет, но поторопиться все-таки надо, а то будет ещё как последняя дура прямо на уроке бегать и искать нужные учебники. Снова людные и главные улицы, где градус не особо скрывающихся парочек поменьше, чем в остальных местах. Как стало понятно, опасным город становится в ночное и вечернее время суток, утром все торопятся на работу и отсыпаются, днем она на работе, там не достанут, а вот вечером, с приходом темноты, гулять становится опасно. Надо будет после рабочего дня зайти куда-нибудь и купить перцовый баллончик на всякий случай, чтобы хотя-бы не бояться по улицам и по самой школе ходить. Здание наконец-то показалось впереди, снова пустующее и не до конца проснувшееся, пора привыкать к тому, что учителя приходят сюда ко времени, когда никого нет, коридоры пустые, а на лавках в холле сидят только бедолаги, которых привезли пораньше. Вахтерша на входе, изящная женщина в возрасте с длинными блестящими волосами, собранными в косу, в ответ на просьбу дать ключи от кабинета несколько неверяще оглядела Александру, видимо приняв её сначала за студентку или вообще школьницу. Тем не менее ключи ей все-таки отдали, осталось только обойти, наверное, всю школу и найти нужную дверь. Это оказалось просторное светлое помещение, выкрашенное светло-зеленой краской, прикрытое рядком жидких жалюзей со стороны окон, глядящих на несколько многоэтажек за забором. Парты и стулья были на удивление новые, напротив двери у стены стоял большой учительский стол, пока что не заваленный стопками тетрадей, а справа от доски, расположенной за ним, была еще какая-то неприглядная дверь. За нею, к еще большему удивлению, обнаружилась лабораторная, от пола до потолка в ней шли полки, заставленные мензурками и другим различным оборудованием. У неё в старой школе была максимум пара колб, которые разбили, наверное, еще до того, как построили школу. Знатно охренев от всего этого, а после еще и от того, что все это досталось ей, а не кому-то другому, светловолосая наконец-то зашла внутрь, выражая все эмоции через широченную лыбу от уха до уха. До урока оставалось сорок минут, надо бы поторопиться и хотя-бы вещи разложить, не говоря уже о каких-нибудь учебниках и прочем. На стол опустился новенький ноутбук, на который она копила долгие два года, рядом с ним пара учебников, взятых предварительно в библиотеке. Солнце светило прямо в окна, поэтому жалюзи отодвигать не стала, пусть лучше тут будет приятная атмосфера без бьющихся в глаза лучей, как раз свет от стен хорошо отражается. Остается только ждать расписание и детей, узнать бы сначала, позволяет ли уровень их умственного, физического и духовного развития называть их так. Как по команде сзади послышался щелчок дверной ручки. Саша вздохнула от неожиданности, привыкнув к тишине полупустых коридоров, и обернулась. В дверях стояла девушка, лет на пятнадцать её старше, и копалась в толстенной кипе бумаг. — Утро доброе. Мы еще не знакомы, я Елена Юрьевна, можно просто Лена. Я завуч по расписанию уроков, олимпиад, экзаменов и прочего. Так… Вот, это только на эту неделю, потом ещё принесу, пока постоянное не установится. У нас завтра совет учителей кстати будет, вы приходите, а то не знаете, наверное, никого. — Спасибо, а куда идти завтра? — По громкой связи все объявят завтра. Так, я побегу, а то тут вот еще пол школы оббежать надо, а некоторых днем с огнем не сыщешь. Девушка удалилась так же быстро, как и явилась, оставив коллегу разглядывать расписание с восемью уроками на день в одиночестве. Теперь расписание есть, сидеть тут ей придется до четырех часов дня минимум, осталось только ждать ныне не беспризорный десятый класс. Только сейчас в голову начали потоком валиться мысли о том, а вот что если десятиклассники окажутся буйными и их придется усмирять хотя-бы ради того, чтобы говорить нормально? Это же ведь какие-то приемы использовать придется, голос повышать может даже, а она орать совсем не умеет, тем более на людей лет на пять, а то и четыре, младше неё. С чего у неё вообще есть полномочия для того, чтобы орать на кого-то? Она же в конце концов педагог, а не какой-нибудь садист. Ей в школьные годы было неприятно, когда учителя орали просто потому, что настроение плохое было, ей же противно от самой себя будет, если она станет такой же. Ладно, пока не поздно, надо придумывать какие-то иные меры воздействия на непослушных подростков, если ей, конечно, не попадётся класс паинек, которых тоже как-то не хочется, пошутить, поговорить по душам и под шумок сбежать с последнего урока с ними не получится, только учи и учи их, скучно же. За этими мыслями и раскладыванием кучи книг по разным местам, она не сразу услышала ещё один щелчок дверной ручки и тихие шаги. — Здрасте. — Послышался тихий приятный голосок из-за спины. На этот раз не испугавшись и не вздрогнув, Александра, всё ещё держа стопку книг в руках, развернулась на сто восемьдесят градусов, уже подумав, что пришла очередная завуч с ещё какими-то словами. Но около двери стояла невысокая фигурка девушки, явно не доросшей до возраста сотрудников учебного заведения. Хотела Саша что-то сказать в ответ, но слишком засмотрелась на вошедшую и сразу же забыла, что хотела сказать. Школьница выглядела до темноты в глазах сногсшибательно, чего стоили только светло-голубые глаза, с детской наивностью разглядывающие её. Просачивающиеся в помещение солнечные лучи играли в ярко-красных пушистых волосах, достающих только до линии подбородка, таких же по цвету, как и мягкие, пухлые губы. Ещё больше наивности и забавной детской упрямости ей придавали небольшие щёчки, слегка усыпанные веснушками. На нежную белую кожу плеч была накинута белая хлопковая рубашка, явно ей большая, спускающаяся аж до середины бедра. Ещё ниже спускалась красная в черную клетку теннисная юбка, открывающая вид на тонкие изящные ножки. Грубые берцы снизу, наверное, смотрелись забавно, но к её образу почему-то подозрительно хорошо шли. В руках она сжимала лямку чёрного рюкзака, в котором было не особо много всего, и почему-то до сих пор топталась у двери, выжидая от замершей Александры хоть какого-то слова. Однако в современных реалиях было сразу понятно, что такой ангел во плоти просто так не появился, такие создания хоть и выглядят прекрасно, эта красота им не просто так даётся. Ребёнок хоть и выглядел воплощением невинности и непорочности, что аж казалось, что за спиной его сейчас вырастут большие белоснежные крылья, это всё было лишь оболочкой. Не верилось в это, не хотелось в это верить, в голову приходили только мысли о проституции, во что не верилось больше всего, либо об усердной мастурбации, что выглядело более-менее адекватно. Даже в голове не укладывалось, как это создание, напоминавшее собой маленького милого котёнка, способно хоть на что-то связанное с развратом, она была полной противоположностью. Сколько бы красивых людей не мелькало по телевизору, все они выглядели просто красиво и привлекательно, а здесь тот случай, когда красота приобретает особенные черты и становится чем-то совершенно немыслимым, а оттого и таким несколько ненастоящим. Ладно, не надо скатываться на уровень остальных, не надо думать о том, что она делает со своим телом, она в первую очередь человек. Вдруг осознав, что она уже пару секунд таращится на ребёнка, видимо зашедшего что-то спросить, светловолосая наконец-то отмерла и неловко отшатнулась назад, чуть не выронив книги из рук. — Здравствуй, — Учебники наконец-то оказались на столе для дальнейшей безопасности, а Саша встала в более устойчивую позу, дабы не выглядеть ещё более неуклюжей. — А… ты кто? — Меня Соня зовут. — Очаровательное создание обворожительно улыбнулось и шагнуло ближе, с нескрываемым любопытством разглядывая всё ещё неловко мнущуюся девушку. — А вы кто? Я вас раньше здесь не видела. — Ещё и этот мягкий голос, говорящий с ярко-выраженной интонацией ребёнка и в то же время обладающий некой серьёзностью. — Я Александра Олеговна, новый преподаватель по физике, вот только вчера сюда пришла. — А мне о вас рассказывали, вы же наш новый классный руководитель? — Спрашивать о том, кто и когда ей это рассказал, старшая не стала, а то будет ещё как-то не так выглядеть, докапываясь до школьницы, просто что-то услышавшей. — Да… а ты в десятый класс вот сейчас перешла? Как удачно, значит, буду учить вас до одиннадцатого класса. — Вспомнив, что не достала еще одну пачку какой-то важной макулатуры, затараторила светловолосая, уже начиная сомневаться в своей подготовке на роль учителя. Школьница прошла к первой парте первого ряда, стоящей прямо перед учительским столом, и по-хозяйски запрыгнула на нее, начиная болтать ногами, все еще разглядывая своего нового классного руководителя. — А сколько вам лет? — Все звучал приятный голос за спиной у старшей. — Мне двадцать три, вот прямо после института сюда пришла. — Двадцать три года и никого до сих пор нет? — А.… что, прости? Даже поперхнувшись из-за такого странного вопроса, не понятно даже на что направленного, Саша обернулась на собеседницу, надеясь, что ей пояснят о цели вопроса. Но этого сделать она не успела, и в следующую секунду её достаточно сильно прижали к чистой тёмно-зелёной доске, вцепившись в предплечья и обездвижив. Красноволосая встала на носочки, дабы быть на одном уровне, на губах заиграла коварная лисья ухмылка, а в хитрых блестящих глазах вспыхнул какой-то пугающий огонёк. — Ч-что ты…? Вопрос оборвался на полуслове, когда Соня придвинулась слишком близко и медленно втянула носом воздух, почти касаясь его кончиком чувствительной кожи тонкой шеи. Старшая совсем потеряла дар речи и даже побоялась пошевелиться, чтобы оттолкнуть от себя зачем-то обнюхивающего её ребенка. Нарочно шумно выдохнув, школьница отодвинулась, заглядывая в перепуганные глаза напротив, уже не улыбаясь так хищно. — Ты воняешь девственностью. — Томным полушепотом изрекла она, закусывая нижнюю губу. — Т-ты… Ты что творишь вообще? — Просто давно не видела настолько взрослых людей, ни с кем ни разу не трахавшихся. А никем не тронутые девочки выглядят так соблазнительно… Поставить бы вас сейчас раком прямо на этот стол… После упоминания раков, Саше стало совсем страшно, и она все-таки нашла в себе силы оттолкнуть тяжело дышащую девочку от себя и отскочить в сторону. — Да что вообще происходит? Тебе сколько лет? — Шестнадцать, но, если вам нравятся помладше, день рождения у меня был относительно недавно. — Девочку такой испуг совсем не смутил, она снова медленными шагами направилась к своей жертве, щелкая пальцами рук за спиной. — Господи, да ты же совсем еще ребёнок… какого чёрта вообще? — Я может быть и ребёнок, но лижу отменно, по крайней мере так говорят. А.… или вы у нас из касты ждуняшек, которые никому и никогда, пока не найдут себе вторую такую же? — А может и из тех? Ты сейчас вообще-то к учителю пристаёшь. — То ли все еще возмущаясь, то ли пугаясь, отвечала Саша, так же медленно отступая назад. — И не таких в кровать затаскивали. — Будто, между прочим, усмехнулась Соня и сняла с правой руки одно из многочисленных серебряных колец, сразу же втискивая его в чужие напряженные ладони. — Держите, дарю от всего сердца. Теперь у меня есть шанс? Или вам больше понравится, если я возьму вас силой? — Н-нет! Я тебя к директору отведу сейчас! — Зачем же так резко отшивать меня? Я, конечно, с удовольствием прогуляюсь до кабинета Вероники Андреевны, но сначала хотелось бы лично увидеть вас без одежды, желательно на этом столе, желательно с кляпом во рту. Светловолосая глупо уставилась на собеседницу, стараясь осмыслить все, что произошло за эти минут пять. Она, может быть, и думала, что эта особа не так проста, и её ангельская внешность не просто так появилась, но чтоб настолько всё было плохо даже задуматься не могла. Какой это, с одной стороны, абсурд; к ней так нескромно подкатывает шестнадцатилетняя девчонка, она стоит с таким видом, будто шестнадцать тут только ей, и это все происходит в школе. Школьница пристаёт к учительнице, совсем не тонко намекая на то, что, если та не подчинится, мириться с её отказом не будут. И что делать? Идти к директору? А если не поверит в то, что десятиклассница просто так начала домогаться преподавателя на семь лет старше её самой, ещё и уволят. Она вроде бы взрослый человек, а проблему в виде похотливого подростка без помощи извне не может решить. — Какая вы жестокая, Александра Олеговна, неужели вы мне откажете? — Соня сделала разочарованную моську и, опустив голову, отошла к учительскому столу, после беззастенчиво взбираясь на него. Юбка задралась еще сильнее, но ту это не смутило от слова совсем, она раскинула ноги в стороны, опираясь руками о столешницу между ними. Лучи снова заиграли в пушистых прядях, но теперь это уже не выглядело так по-ангельски как пару минут назад. Хоть она все еще походила на обиженного ребёнка, волнующие изгибы юного тела вызывали теперь только какой-то ужас, а перед глазами все еще стоял тот дьявольский оскал, пугающий до сих пор. Она призывно захныкала, ёрзая на столешнице, всё ещё смущая сжавшуюся Александру слишком глубоким декольте и почти ничего не закрывающей юбкой. Та, казалось, ждала только, когда ученица наконец-то слезет с её стола и можно будет спокойно готовиться к уроку дальше, не боясь того, что какой-то подросток набросится на неё со спины. Сдаваться младшая не собиралась, всё продолжала сидеть и таращиться на свою жертву, не боясь того, что напротив дверь, и кто угодно может зайти и увидеть всё это. Может этим она и хотела подтолкнуть все не решающуюся на какие-либо слова учительницу, которая не согласилась на её интересное предложение как с первого раза, так и со второго. — Здравствуйте…? — Послышалось со стороны двери. Александра резко обернулась и обнаружила за спиной в дверях одноклассников этого похотливого подростка, просунувших в кабинет только головы, видимо не поверив в то, что у них и правда появился классный руководитель. — О, вы уже с Жуковой познакомились? — Хмыкнул один высокий парень, первый вошедший внутрь, встретившись глазами с одноклассницей, пожиравшей девушку одним взглядом. Выражение его лица дало понять, что такое поведение у Жуковой — норма, а она как раз-таки сегодня в этом удостоверилась. И что с этим делать? Просто смириться? А другие тоже давно привыкли к тому, что их вот так бесстыдно домогаются и угрожают поставить раком в случае неповиновения? А если этот ребёнок будет и дальше творить какую-нибудь хрень? Её же и уволить могут, как просто так закрыть на это глаза? Даже если бы она плевала на нее и её жизнь, за свое место работы она держится, а её вот так подставляют. И как вообще работать, если рядом постоянно ходит эта особа и смотрит на неё голодными глазами? — Жук, не пугай человека, пошли. — Заметив и замешательство на лице девушки, ухмыльнулся парень, подхватывая одноклассницу за предплечье и стаскивая со стола. В голубых глазах на секунду промелькнула искра недовольства, но почти сразу же исчезла, девочка спокойно пошла следом, по дороге бросив Саше мимолетный воздушный поцелуй, намекая на то, что их странный диалог ещё не окончен. Светловолосая облегченно выдохнула, разгибаясь и принимая устойчивое положение. Хотя-бы остальные более-менее нормальные, хотя-бы потому, что не стали приставать вместе с Соней. В голове возникла новая мысль: она уже готовилась к тому, что придется думать и мучаться с плохим поведением, а в итоге придется скорее всего придется мучаться и разбираться с единственной, а может и не единственной, школьницей, подставляющей и себя, и её своим легким поведением. Как вообще можно ставить ей запреты в её, по сути, личной жизни? Максимум, чего она сможет добиться, это минимальной защиты самой себя от её домогательств, и то не факт. То есть как-то бороться бесполезно? А вдруг её все же уволят? А вдруг предыдущая классная руководительница 10Б класса ушла по этой же причине? Вдруг ей светит то же самое? Класс тем временем почти полностью заполнился, подростки, на удивление, просто спокойно беседовали, не стараясь перекричать друг друга. Самые обычные дети, одетые не по школьной форме, которая вроде была, а вроде даже директору было на неё все равно, только у нескольких крашеные волосы, что в принципе тоже особо не осуждалось. Ничего особо страшного не было, только хитрые голубые глаза все так же безотрывно наблюдали за ней с третьего ряда парт, что все еще держало в легком напряжении. Наконец-то где-то за стеной завизжал звонок, и разговоры ходящих туда-сюда учащихся стихли. Собравшись с силами и уняв волнение, девушка вышла на середину класса перед доской, привлекая к себе внимание. — Так… Привет всем, кто меня до сих пор не знает, я Александра Олеговна, ваш классный руководитель и по совместительству учитель физики. Так что, если будут какие-то проблемы в стенах школы — обращайтесь ко мне, будем прятаться от них вместе. — По классу прокатился тихий смешок с этой слабой шуточки. Саша окончательно расслабилась, были, конечно, редкие персоны, поглядывающие на нее с заметной насмешкой в сторону очевидного отсутствия секса в её жизни, но казались совсем безобидными, не желавшими смеяться или обижать. — У нас сегодня первый урок, не будем особенно напрягаться, но сначала скажите мне, как давно у вас не было моего предмета. — С восьмого класса. — Выкрикнул кто-то. — Получается… два года? Эм… и… Кто-нибудь что-нибудь помнит? — Класс одновременно отрицательно помотал головой. — Понятно… плохи дела. Теперь поднимите руку те, кто из вас собирается сдавать физику и нацелены серьёзно. — Показалось пять рук. — Тогда спешу вас расстроить, придется вам походить на дополнительные уроки ко мне пару месяцев после основных уроков, чтобы мы хотя-бы наверстали упущенное, не говоря уже о углублении. Остальных оставлять с пустой головой тоже не буду, но могу иногда, скажем… пару раз в месяц отпускать с допов, которые уже стоят в расписании в конце дня, но только если не будете творить какую-нибудь дичь, так что ведём себя прилично. Я.… не знаю, какие у вас тут порядки, но домогаться меня нельзя, карается это дополнительными заданиями на контрольных. Кстати, о контрольных… будете себя хорошо вести — буду для особо сложных контрольных на столе ответы оставлять случайно, так что не подставляйте и себя, и меня. На этом введение окончено, познакомимся по ходу, пока что буду ориентироваться по журналу. Итак, пару уроков, наверное, повторим что-нибудь из прошлого, формулы и кое-что важное буду на доске писать, перепишите всё в тетрадь и постарайтесь дома заучить. Начнём, пожалуй, с какой-нибудь силы тяжести или трения… — О силе трения можно не говорить, а сразу переходить к практике. — Снова послышался заигрывающий голосок с третьего ряда. Саша запнулась и уставилась на ученицу, красным пятном выделявшуюся на фоне остальных, ёрзающую, к счастью, уже на стуле. Для реалий их мира, наверное, это уже должно было быть даже не забавно, но класс тихо хихикнул, видимо впервые слыша какие-то шутки про физику. — К практике значит… а давайте. Выходи к доске, с тебя и начнём. Теперь десятиклассники заинтересованно загудели, готовясь к чему-то интересному. Жук до невозможности довольно улыбнулась и вылезла из-за парты и, виляя бёдрами, направилась к доске, разминая плечи и шею по дороге. Светловолосая копалась в ящике стола, школьница подошла к ней вплотную, с довольной ухмылкой разглядывая её спину и то, что ниже, нетерпеливо переваливаясь с пятки на носок, вызывая у класса ещё более голодные взгляды. Девушка наконец-то разогнулась, и когда младшая уже хотела притянуть её к себе и повалить прямо на пол, как ей в грудь уткнулся старенький задачник по физике. — Давай. Если хочешь перейти к практике, значит, всё знаешь, вот и решай тогда задачу. Я смотрю ты у нас смелая, не грех будет и пятёрку за такое в первый же день поставить. — Я думаю будет лучше, если вы меня накажете, Александра Олеговна. Вы можете? — Переминаясь с ноги на ногу и не смыкая губы, дыша только ртом, томно прошептала Соня. — Могу. Вот и давай, иди решай сто пятидесятую задачу, это и было наказанием с самого начала. Как раз про силу трения, а ты, судя по всему, всё о ней знаешь. — А вы любите поиздеваться? — Очень люблю, поэтому иди и решай. — Когда голубоглазая придвинулась так близко, что даже её горячее дыхание чувствовалось на шее, гаденько ухмыльнулась Саша, обхватывая её за плечи и поворачивая лицом к доске. Десятиклассница замешкалась и растерянно уставилась в книгу, видимо раздумывая, что делать дальше: продолжить домогаться или сдаться и написать хоть что-то на доске. Второе во внимание приниматься даже не хотело, всё равно только «дано» написать и сможет, а если продолжит приставать, будет выглядеть просто глупо. Хотя вообще в любом случае будет выглядеть глупо. Не выходя из образа, она облизала губы в последний раз и всё-таки отошла к доске, даже не открывая и не заглядывая в учебник. Просто так сдаваться она не собиралась, взяв мел она оперлась правой рукой о доску, отставляя бедро в сторону, и из-под полуприкрытых век уставилась на абсолютно рандомную страницу. — Ну, давай. Порази меня. — Насмешливо хмыкнула Саша, вставая рядом и опираясь плечом о ту же доску. — Я могу поразить, но только не здесь. — Сразу забыв о имитации чтения задачи, ухмыльнулась Соня, заводя руки с учебником за спину и шлёпая им себя по пятой точке. — Показать? Или вы сами посмотрите? Девушку снова бесцеремонно схватили за воротник и согнули пополам, притянув близко-близко к полуприкрытым голубым глазам. Наверное, десятиклассникам было весело смотреть на такие попытки совратить учителя, дабы не решать задачу по физике, а вот учительнице этой самой физики было как-то совсем не до смеха. Даже если пугать её это и перестало, начало как минимум раздражать и смущать: она пытается урок вести, а ей его срывают, работать не дают, ещё и в неловкое положение перед классом ставят. — Как вы относитесь к групповому сексу? Мне кажется, тут многие хотели бы узнать вас поближе. — Всё продолжала Жук, незаметно расстёгивая чужую рубашку, хватаясь за неё лишь крепче в ответ на попытки вырваться. — Или если вы такая недотрога, я знаю на третьем этаже один кабинет, в котором никогда никого не бывает, нас там никто не потревожит. А если будете стесняться своих громких криков, у меня в рюкзаке всегда лежит кляп и наручники на всякий случай. Думаю, так силу трения изучать будет интереснее. Что скажете? На последних словах девочка вдруг неожиданно дёрнула края рубашки, вырывая две последние не высвобожденные пуговицы, почти скидывая элемент одежды с худощавых плеч. К счастью под ним оказался тонкий спортивный топ, спасший девушку от величайшего позорища, она с силой оттолкнула ученицу от себя и вовремя натянула рубашку обратно на себя, не дав ей упасть на пол. Класс азартно загудел, уже видимо ставя ставки, кто кого сломает и что будет дальше. Голубоглазая тихо захихикала и оставила задачник валяться на полу, устав его держать и не собираясь пользоваться им в дальнейшем. К слову, в дальнейшем он и не понадобился. — Да как ты… — Хрипло прошептала Саша себе под нос, приходя в себя и решая, что вообще тут говорить и делать. — Под вами я могу быть послушней, если вы так хотите. — Всё ещё никого и ничего не стесняясь, ухмыльнулась Соня. — Так, я не собираюсь такое терпеть, я всё четко пару минут назад сказала, но до кого-то видимо не доходит. Пойдём-ка воспитательную беседу проведём, чтобы хотя-бы срывов моих уроков было меньше. Девочку схватили за плечо, достаточно сильно сжав его, и потащили к двери, намереваясь устроить этому непослушному похотливому ребёнку взбучку в кабинете директора. Из класса снова послышались какие-то смешки и шепотки, наверное, не стоило поддаваться и вести урок дальше, но как с таким вообще можно смириться, особенно после того, как на глазах у всего класса чуть не раздели, ещё и таких интересных вопросов поназадавали? Лучше уж присечь это на корню прямо сейчас, а не терпеть подобные нападки потом ещё два оставшихся года. Тем более если это ещё и мешает ей работать, ещё и ставя само место её работы под угрозу. — Ай, не давите так. — Захныкала голубоглазая, когда они оказались за дверью, а пальцы сдавили плечо слишком сильно, и правда делая больно. — И вообще я больше люблю, когда меня держат за это. — Она рывком оторвала ладонь от плеча и с лёгким шлепком положила её на свою же ягодицу. — Блять… — Только и ответили ей, сразу же возвращая руку обратно на плечо. — Да что ты вообще такое? Что вот с тобой делать? — Целовать, трогать, можно и трахать, тогда вообще прекрасно будет. — Боже… кто вас таких вообще делает? Какой плохой аптекарь тебе виагру или тому подобную гадость продал? Не став говорить название препарата, потому что она таковых и не употребляла особо, Жук поплелась дальше, снова расплываясь в хитрой ухмылке при виде показавшейся впереди двери кабинета директора. Светловолосая подтолкнула её к ней ближе и рывком открыла, толкая уже в небольшое светлое помещение. На этот раз Вероника Андреевна ничем неловким, к счастью, не занималась, а, как и полагается, сидела за своим столом, копаясь в каких-то бумагах, откинув пиджак, в котором было слишком жарко, на спинку стула, оставшись только в майке на тонких бретельках. — Ой, Александра Олеговна, не ожидала вас сегодня увидеть здесь. Как погляжу, вы успели с нашей звездой познакомиться? Что же случилось, почему вы не на уроке? — Да вот, знаете, ваша звезда мне урок срывает, даже не буду говорить ради чего. — М… а что вам мешает дать ей, что она хочет, и продолжать вести урок? — Невозмутимо пожала плечами директриса, будто не впервые видя перед собой испуганного таким распутным поведением учителя. Жук отошла на шаг в сторону и, скрестив руки на груди, вопросительно уставилась на девушку, видимо очень заинтересованно выискивая в её глазах ответа на тот же вопрос. — А… что…? Извините, я перед этим всем сказала, что ко мне лезть нельзя, что мне это не интересно, а меня чуть ли не раздели перед всем классом. Это нормально? Вам вообще не кажется, что сексуальные домогательства со стороны детей в мою сторону как-то странно? Ей, на минуточку только шестнадцать. — То есть вы сильно против этого? — Эм… да! А как ещё к этому можно относиться? И я ей это уже несколько раз прямо в лицо сказала. — Хорошо, у нас просто таких не особо много, может это не сразу дошло. — Вероника Андреевна поманила школьницу к себе пальцем, продолжая совершенно спокойно решать эту редкую проблему. Та подошла ближе и спокойно уселась той на колени, продолжая насмешливо, с видом победителя, глядеть на разинувшую от удивления рот учительницу. — Не пугай больше Александру, а то снова без классного руководителя останетесь и нового не скоро найдёте. Хорошая же девушка? — Конечно, слов даже нету. — Даже не ясно, то ли с насмешкой, то ли искренне мурлыкнула Жук, закидывая ногу на ногу. — Ну вот, не доводи её тогда её больше так, чтоб это до меня не доходило. Она-то тебя наверняка не накажет, а с жесткостью моих наказаний ты уже знакома, так что не проказничай больше. Вы можете идти, Александра Олеговна, я позабочусь о том, чтобы ваша подопечная впредь была покорнее с вами, ведите урок дальше. Голубоглазая наконец-то перестала победно щуриться и спустилась на пол, вставая на колени, когда на спину легла чужая рука, слегка надавливая, призывая слезать. Саше из-за стола дальше не было видно, разве что две маленькие ручки, стягивающие с красных брюк ремень и расстёгивающие ширинку. Директриса предвкушающе прикусила нижнюю губу, чуть съезжая по креслу вниз, видимо уже забыв о том, что светловолосая всё ещё стоит буквально в двух шагах. Та и не собиралась смотреть, только глупо разинула рот, не веря своим глазам, хоть и пыталась взять себя в руки и побыстрее свалить отсюда, пока не втянули ещё и её. Когда женщина сдавленно проскулила, она всё-таки пришла в себя и, чуть не упав, попятилась спиной к двери, прикрыв рот рукой. Страшный кабинет наконец-то оказался за захлопнувшейся дверью, в голове царил настоящий хаос, а руки отчего-то неистово тряслись. Схватившись ими за голову, девушка пошатнулась и вовремя облокотилась спиной о холодную стену, съезжая по ней на пол. Подумать только: это реально происходит? Директор не только поощряет сексуальные связи учителей с учениками, так и сам ими не пренебрегает. Ладно еще если бы только ученики подобным занимались, хоть это тоже не особо нормально в 16-то лет, так тут, наверное, все, даже учителя, подобным помышляют. Она думала, что выглядит как минимум адекватно, а оказалось, что на фоне всех остальных она просто странная, просто чудик, который впервые в жизни вылез из своего кокона и увидел реальный мир. Но разве странно не то, что в образовательном учреждении завязываются связи с разницей в возрасте лет так на тридцать-сорок? Еще и с несовершеннолетними. А родители об этом знают? Хотя-бы возраста согласия достигла, и на том спасибо. Неужели мир настолько прогнил, что эта чума, называемая необузданной похотью, добралась даже до школы? Можно было бы расслабиться, если бы с этим пытались хоть как-то бороться, а это не только дозволяется, так ещё и весьма поощряется. Она жила в месте, где секс был за стенами, в публичных местах о таком и думать не могли, были нормы приличия и уважения, а тут не чураются вообще ничего и даже не видят в этом ничего такого. Она старалась не тешить себя бессмысленными надеждами, старалась принять то, что в этом городе люди раскрепощенные, продвинутые и во всем совсем другие. Понимала, что харассмент на рабочем месте, да и в принципе везде, — нормальное явление, что учителя наверняка будут уделять больше времени своей жизни, а не работе, что попадет вообще в другой мир. Пускай ей это и было чуждо, казалось просто глупостью, человеческой слабостью, которая ничего особо плохого за собой не ведет. Но вот это вообще ни в какие ворота не лезет, чтобы подростки, а о детях думать страшно, трахались прямо в школе, да еще и со взрослыми. Даже интересно, в силу своей испорченности, ради удовольствия, или ради собственной выгоды? И что с этим делать? Просто закрыть глаза? Но она же все-таки учитель, как-то странно будет так относиться к своим ученикам. Но ведь им же не плохо? Они сами на это идут и вроде как всем довольны. Наверное, лезть в личную жизнь как минимум некультурно. Но блять, она же совсем ещё ребёнок, какого черта? Еще и в школе, еще и у нее на глазах, еще и с человеком лет на тридцать её старше. Хорошо хотя-бы, что стало понятно, что за беспорядочные половые связи своих же учеников она не лишится работы, иначе тут по такому принципу можно пол школы уволить и исключить. Если уж сам директор грешит таким, ей бояться нечего, тем более она, в отличие от некоторых, не трахает подростков в своем кабинете. И ей просто в стороне стоять и смотреть на всё это? Делать, собственно, больше нечего, но не оставлять же так? Как бы тут кто-нибудь другой поступил? — Александра Олеговна, меня можно было не ждать, я бы сама дошла. — Послышался все тот же насмешливый голос сбоку. Из-за двери вылезла довольная, хотя еще больше, чем до этого, было уже вроде бы невозможно, Соня, потирая красные щеки и поправляя пальцем бордовую помаду, размазавшуюся чуть ли не по всем лицу. Саша, всё ещё не отходя от осознания жестокой реальности, перевела на неё круглые глаза, будто видя на её месте привидение. — Как ты… как ты можешь…? Это же… — А чего ты хотела? Будто только сейчас глаза на мир открыла. — Это же… и вы давно так…? — Дольше, чем ты можешь себе представить. Пойдемте, трение само себя не выучит. Там оргию устроить успеют, пока нас не будет, а вам это наверняка не понравится. Странная вы. Голубоглазая сцепила руки за спиной и пружинящей неспешной походкой побрела обратно к кабинету, решив забить на несколько стрелок на колготках в области колен и ходить с ними до конца дня. Сидеть дальше с перепуганным лицом около директорской двери было бы странно, светловолосая кое как встала на трясущиеся ноги и поплелась следом, стараясь не представлять, что Вероника Андреевна делала с бёдрами, влияющими перед глазами, пару минут назад. Забавно они вместе сейчас, наверное, выглядят. Вышли из кабинета директора, а бледное и неживое лицо у учителя, а не у провинившегося ученика. В рекреации по-прежнему было пусто, что и не удивительно. Хотя в самом углу около мужского туалета стоят двое парней в уже знакомой позе. Эти тоже предпочли заняться друг другом, а не учебой. И ведь не боятся хрипеть почти на весь коридор и быть застуканными за этим занятием кем-нибудь из завучей или кем-то подобным. В углу валяется пара использованных презервативов, уборщица явно будет очень рада, на стене след размазанной помады, видимо оставшейся после того, как к ней вот так же кого-то прижали. Только сейчас это стало бросаться в глаза, раньше казалось, что это все просто атрибуты обычной школы, полной неуправляемых подростков, у нее в старой школе тоже такие были, только их никто не пытался убрать. Там они появлялись стихийно, по случайности, а здесь все не просто так, даже отпечатки рук на окнах казались свидетелями бесстыдного растения, хотя казалось бы, что в этом такого, вроде бы везде есть, тоже совершенно случайно остаются. Соня, увидев подавленное и даже несколько подвешенное состояние девушки, не стала ухмыляться при входе в класс, только с наигранно услужливым видом открыла перед ней дверь, слегка кланяясь. В классе стоял не особо громкий гул голосов, десятиклассники, к счастью, не успели устроить оргию, а просто сидели и интеллигентно беседовали. Интересно, их тоже попросили не пугать молодую преподавательницу, чтоб та не сбежала или не подалась во все тяжкие, а первый же день? При виде изменившегося настроения учителя они притихли, непонятливо глядя на одноклассницу, которая до такого её и довела. Жук с прежним легким видом прошествовала на своё место, поняв, что Саша слишком в ахуе для того, чтоб продолжать вообще что-либо делать. — Че было-то? — Поинтересовался некто с задней парты, когда Александра Олеговна упала на свой стул и пустым взглядом уставилась в пол. — Видимо я кому-то случайно поломала психику. — Хихикнула голубоглазая. — Забавная она. Все равно когда-нибудь ломаться перестанет, такие нетакуси всегда грязнее всех стонут. Оставшейся день прошел как на иголках. Со своим классом встреч в этот день быть не должно было, Саша весь день пряталась в своём кабинете, надеясь, что один голубоглазый черт не решит наведаться к ней ещё раз, чтобы добить. Но Жук не пришла, видимо решила пока что оставить и без того подавленную девушку, все равно еще весь учебный год впереди. С тем же отсутствующим взглядом она провела оставшиеся шесть уроков, стараясь не удивляться страшным вещам больше, чем утром. Да ничего такого, собственно, больше и не происходило, пара седьмых классов, балующихся при ней пока что только какими-то неловкими поцелуями, потом девятый класс, но там, к счастью, все были какие-то сонные, не было сил даже на выслушивание вступительных лекций по физике, не то, что на что-то поинтереснее. Наконец-то тяжелый день потрясений закончился, сегодня особенно много возиться с бумагами не пришлось, уходить можно было достаточно рано. Здание к тому времени успело опустеть, она молча и неслышно брела к выходу по коридорам, сейчас почему-то кажущимися зловещими и враждебными, с ужасом ловя себя на мысли о том, что возвращаться сюда на следующий день уже как-то не хочется. Неизвестно даже почему: оттого, что риск подвергнуться какому-нибудь изнасилованию в подсобке тут намного выше, чем на улице или даже в клубе, или из-за того, что на душе было как-то тяжело и неприятно, будто она не в школу сходила, а чудом выбралась живой и нетронутой из борделя. Какое-то неприятное, липкое чувство окутало душу, будто она не старалась восстановить царствие здравого смысла, а сама грубо принудила собственную ученицу ко всему этому вот, что сейчас называть было ещё более неловко. Солнце постепенно закатывалось за горизонт, как до дома дойдёт, на город опустятся лёгкие сумерки. А с наступлением темноты из подворотен и подвалов полезут всякого рода маргинальные личности, которых лучше избегать. Перцовки у неё пока что нет, снова придётся идти длинной дорогой, чтобы не пришлось пользоваться навыками бега с уроков физкультуры. Наверное, тут от таких предложений не отказываются, мало ли как могут отреагировать всякие психопаты или просто глупые люди в ответ на её «нет». Ещё и телосложение подведёт при первой же возможности, ей точно не удастся добраться до дома в первозданном виде. Это она после встречи с Соней чуть паническую атаку не словила, успела разочароваться в этой жизни, а что будет, если сегодня изнасилует кто-нибудь по дороге домой? На улице пока что только просыпалась настоящая жизнь, дремавшая до этого в утренней рутине и рабочих часах. По углам разбежались мелкие компании мужчин, они курили, громко смеялись, не соответствуя поведением своей модельной внешности, липкими и неприятными взглядами выискивая себе компанию на вечер в толпах прохожих. Это довольно оживлённая улица, здесь они должны быть безобидными, нужно просто продолжать ползти вперед и никуда не сворачивать. Пускай тут она поймает вдвое больше насмешливых взглядов, обращённых именно к ней, но хотя-бы останется без физической травмы и отвращения к сексу, да и к людям тоже, на всю жизнь. И снова всё как пару часов назад; вроде ей ничего не угрожает, она в относительной безопасности, а настроение всё равно неустанно падает, становится ещё хуже и противнее. Вон там, за ближайшим углом, аж несколько человек ускоренно стягивают с себя одежду, из открытого окна первого этажа доносились громкие красноречивые стоны, даже пара голубей на остановке сидит друг на друге, судя по всему, спариваясь. Даже голуби не стыдятся, что уж говорить про некоторых особей человеческого рода. Реклама на билбордах над головой походит на кадры из порнографического журнала, распечатанные в человеческий рост, при том в два раза больше. Кто-то позвал её как кошку из пролетевшей мимо машины, какая-то пожилая женщина отвесила сальный, не особо приятный комплимент ей в спину, пара проходящих мимо мужчин не скрывая захохотала, даже не зайдя ей за спину. И вот ради этого она пахала как лошадь долгие шестнадцать лет? Сюда она так рвалась и мечтала? Это и есть та самая великая Москва, которая кроме как количеством баров, алкомаркетов и женщин в слишком коротких юбках, которые явно им малы, похвастаться не может? Ко всей этой грязи и черни придётся либо привыкнуть, либо уехать обратно, чтоб не калечить себе психику, но как можно жить в месте, которое удручает её одним наличием вот таких вот падших людей? Тяжело будет, но всё-таки что-то менять уже поздно, да и мир по её желанию не изменится, тут только пить какие-нибудь успокоительные, либо забываться в алкоголе, что было априори плохой идеей. Нет, сдаваться в первый же день как-то даже не солидно, не столько обидно из-за упущенных надежд и перспектив. Соня относительно безопасная, с перцовкой на улицах её наверняка трогать не будут, можно хотя-бы попытаться держаться дальше. Слабый ветер сдул с асфальта листья никому особо не нужных газет, кидая их в лицо и без того понурой Саше. Снова какое-то объявление о предоставлении около легальных интимных услуг, что же там ещё могут печатать? Не хватает только надписи жирными черными буквами «Добро пожаловать в Москву, готовь жопу».