Люблю тебя, больше чем БДСМ

За окном снова светит солнце, только уже тусклое и совсем слабое, совсем не греющее, октябрьское. С приходом второго месяца осени резко похолодало, пришлось так же резко и внезапно менять лёгкую джинсовку на утеплённую парку, которая быстро переставала выполнять свою задачу сохранения тепла. Даже листва с деревьев не до конца слетела, а по утрам уже можно было обнаружить на них лёгкий слой инея. Пришлось обращаться в коммунальные службы и просить немедленно включить отопление, ибо дома и в некоторые дни в школе сидеть просто так, без всего было зябко. Люди на улицах из-за мороза почему-то не перестали сидеть прямо около зданий и заманивать на небезопасные оргии, только оделись теплее. Упорства было не занимать. Может быть, это и зимой не прекратится, что вероятнее всего. Интересно, Жук с приходом холодов снимет свою блядскую юбку из-за соображений о собственном здоровье? Вроде как опасно в такую погоду ходить вот так, чревато циститом и прочими неприятными болячками, что же выберет: свой дежурный похабный видок или здоровье жизненно важной в её случае части тела? За две оставшиеся недели сентября ничего особо криминального не произошло, всё вполне спокойно, если подобное можно было так назвать. Страсти в десятом классе медленно начинали накаляться, если раньше на переменах они просто отвлечённо болтали или может быть массово лапали кого-нибудь, сейчас лапали уже не кого-нибудь, а всех подряд, причем на постоянной основе. Перед началом урока их приходилось растаскивать по разным сторонам, чтобы это не переросло во что-нибудь страшное, уроки их волновали намного меньше. Случалось пару раз закрывать глаза на мастурбацию прямо в классе, хоть прикрываться и пытались, такие действия не заметить просто невозможно. В первый раз хотелось кричать что-то о том, что это уже верх неприличия, но потом в голову закрались мысли о том, что скорее всего такое тут происходит каждый день, уже стало нормой, а она тут возмущаться и перевоспитывать их будет. Так что приходилось мириться с мелкими неурядицами вроде этих, если бы начали вовлекать её, тут можно было бы начать защищаться, а так лучше оставить несносных подростков в покое. Жук на удивление тоже не трогала её, только продолжала намекать и приставать, но хотя-бы ничего никуда не подмешивала и особо противозаконного не творила. Учителя одно время косо поглядывали на них двоих, но к началу октября всё нормализовалось и об этом забыли, хотя, скорее всего просто делали вид, что забыли. Ни о каких внешкольных или подобных мероприятиях молодую преподавательницу больше не просили, та скорее всего за них и не взялась бы, по крайней мере Соню она на них тащить точно бы не стала. Голубоглазая после того случая видимо решила дать девушке передохнуть и не донимала её особо, веселилась в своих кругах среди одноклассников и по большинству малознакомых людей из параллели других классов, оставив свою жертву отходить от стресса. Из-за этого становилось почему-то только страшнее, казалось, что скоро по её вине с ней произойдёт что-то ещё более стыдное и страшное. Сегодня на первом уроке писали входную контрольную, как бы Саша не хотела ею губить аттестаты и оценки своим подопечным, проводить её было необходимо, на специальных листах со штампами. Ответы на неё, как бы ни хотелось, она к себе на стол подложить не смогла, тем более нужно было подробно расписать решение, а этого на столе оставить и передать в руки сдающим было уже нельзя. Оценка была важной, нельзя было допустить, чтобы весь класс написал на два, а всё к этому и шло, как бы она не старалась, к такому подготовить практически с нуля было нельзя. Тем не менее на первом уроке она раздала двойные штампованные листочки и в качестве лёгкой поблажки не стала собирать телефоны, чтобы оставить хоть какой-то шанс написать хотя-бы на троечку. Перестраховавшись ещё надёжнее, она не стала всё время сидеть на своём месте и делать вид, что ничего не видит, иногда прохаживалась по классу и старательно помогала кому-то даже с первыми заданиями. Списывание десятиклассникам помогло бы больше, но не все задачи можно было найти в интернете, а так хоть какой-то шанс. Вычислить что-то по формулам они точно смогут. Только Жук лежала на парте и искоса поглядывала на преподавательницу, даже не пытаясь списать или решить самостоятельно. С физикой у неё всегда было плохо, решить точно не удастся, для того чтобы списать нужен интернет, а с ним сегодня перебои и работает он крайне медленно, так что надеяться оставалось только на то, что Саша поставит тройку, хоть четверку хотелось больше, за красивые глазки. Но девушка каждый раз проходила мимо и даже не смотрела на неё, этот просящий взгляд она увидела ещё со своего места и решила не поддаваться на эту провокацию. Взгляд был не просто просящий, так глазками хлопают, когда хотят соблазнить или дать взятку, так что для предотвращения всяких инцидентов, светловолосая решила просто игнорировать ученицу, если сильно захочет написать на хорошую оценку, сделает нормальный взгляд или хотя-бы попросит. Но девочка в упор молчала, будто ей было всё равно на то, что в первом же триместре по физике будет стоять три. Отчасти это и правда было так. Почти всё время с начала средней школы она зарабатывала все свои четвёрки и пятёрки из аттестата своим телом и теперь просто забыла, как это делать по-другому. Сейчас важность оценки за административную контрольную до головы не доходила, паниковать не хотелось, возможно в конце года она вела бы себя по-другому. Обычно оценки зарабатывались телом, а тут вот эта вот недотрога расхаживает по классу, с ней такое вряд-ли прокатит. Придётся либо выпрашивать, что тоже не особо действенно, либо учить и писать по-честному, а это делать слишком лень, да и даже немыслимо, когда она пыталась учить эту неподвластную её уму физику? На это и времени нет, у неё и без того забот много, на уроки, а тем более на физику, времени нет, да и не самый важный это предмет для неё. Возможно, потом она об этом пожалеет, но сейчас, пока важность события до неё не дошла, можно посидеть и построить учительнице глазки. Что неудивительно, в конце урока, когда у остальной части класса, тоже не особо умевшей что-то решать самостоятельно, на листах было хоть что-то, у неё бумага оставалось такой же белой, без единого решённого номера. Сомнений в том, что это будет два, не было, и испугалась этой оценки она слишком поздно. Через пару минут на перемене в компании парней из одиннадцатого класса она об этом забыла, но Александра, как на зло, проверила работы сразу же после урока и на перемене пришла радовать своих учеников новостями. С её помощью и телефонами в кармане двоек на весь класс не было, разве что у половины класса тройки, но для двух лет без физики это было вполне нормальной оценкой. Большинство смирилось, но несколько человек всё-таки изъявили желание их исправить, на что им назначили пересдачу на следующую неделю. Соню же для разговора она даже вытащила в коридор, считала, что говорить о единственной двойке в классе при всех будет слишком унизительно. Та желанием переписать не горела, но оставлять это просто так было нельзя, и чтобы больше не возиться с этой своевольной девчонкой, светловолосая приказала явиться к ней сегодня же после уроков, чтобы не мучаться долгое время. Может быть наедине в пустом кабинете она наконец-то возьмётся за ум. Без нытья не обошлось, но прийти голубоглазая всё-таки обещалась, осталось только надеяться, что не подведёт, иначе её потащат писать уже при какой-нибудь комиссии, а за двойку там прилетит уже им обеим. Но с таким положением дел девочка мириться не хотела до последнего, вот и сейчас, на четвёртой перемене перед ещё одной физикой пришла просить поставить оценку просто так. Неизвестно ради чего так старается, наверняка ведь знает, что она по формальным причинам не сможет этого сделать, а на её провокации не поддастся и подавно. — Ну Александра Олеговна, ну пожа-а-алуйста… ну не будь жадиной. — Завывала девочка уже минут десять, пытаясь достучаться до игнорирующей её преподавательницы. Та сидела за чужими тетрадями, устало подперев голову рукой и уже пустеющими глазами гуляя по листу, испещрённому корявым почерком. Жук сидела ровно напротив, на первой парте первого ряда, болтая ногами и покачиваясь вперёд-назад. — Жук, я уже говорила, что нельзя так делать, ни мне, ни кому-то ещё. Даже твоя любимая Вероника Андреевна не сможет этого исправить, как бы старательно ты ей не лизала. Так что успокойся уже, придёшь переписывать после уроков и всё, не обязательно тут танцы с бубном передо мной отплясывать. — Устало выдохнула старшая, опускаясь всё ниже к парте. В классе кроме них никого не было, девушка выгнала толпящихся сейчас за дверью семиклассников из кабинета, дабы дать гудящей голове отдохнуть и спокойно проверить тетради. Зато вот эта вот особа пришла на мозги капать, и ведь хрен прогонишь её. — Всё можно исправить, просто ты у нас особая вредина и не хочешь мне помогать. — Обиженно буркнула Соня, сводя колени вместе. — Я и пришла договариваться. — Нельзя со мной договориться, я уже не раз об этом говорила. В чем проблема просто спокойно переписать? Я ж рядом буду сидеть, спрашивай что хочешь, неужели не сможешь самостоятельно сложить пару чисел? — Ну почему ты такая… Ну пожалуйста, неужели ты так и откажешься помогать мне? — Ни с того ни с сего на угол стола с глухим ударом упала нога, обутая всё в тот же тяжелый ботинок, заставив Александру вздрогнуть и распахнуть глаза, сонно слипшиеся пару секунд назад. Спала она сегодня мало, а мягкий умоляющий голос над ухом убаюкивал ещё больше, отчего она засыпала буквально сидя, согнувшись в три погибели. Девушка подняла возмущённые глаза выше, удивляясь такому нарушению её личного пространства и банальной невежливости, и сразу же опустила их обратно, мгновенно взбодрившись. Голубоглазая откинулась назад, оперевшись о парту рукой, и согнула левую ногу в колене, поставив её на стол. Ухмыляясь со смущения старшей, она медленно-медленно пропустила руку под подол и без того короткой юбки, так же медленно проводя двумя пальцами по ткани белых трусиков. — Может мне попросить по-другому? Может так на тебя подействует? Саша выпучила глаза на максимум и вытаращилась в тетрадь, хоть была сейчас явно не в состоянии, чтобы понять, что там написано и правильно ли решено. К её ужасу, Жук на этом не остановилась, пару секунд поласкав себя через ткань нижнего белья, она отодвинула её в сторону и провела пальцами по влажным складкам, с жадностью закусив губу. Наверное, она сама не знала, как мастурбация перед её лицом поможет ей убедить исправить оценку, возможно надеялась соблазнить таким способом, а может смутить, но происходящее нравилось ей даже независимо от того, исправят ей оценку или нет. Подбешивало только, что даже в этой ситуации девушка на неё даже не смотрит, ну, хотя-бы старается не смотреть, чтобы не смущаться ещё сильнее, а не просто потому, что ей не интересно или противно. Саша сама не особо понимала, почему до сих пор не встала и не выгнала эту нарушительницу покоя, происходящее мало того, что заставляло всё тело сжиматься из-за стыда и неловкости, так ещё и тетради проверять из-за этого было невозможно. Может быть, когда таращиться в тетрадь станет слишком тяжело, она, прикрывая глаза, выгонит её из кабинета, а пока что тело парализовано, встать и тем более что-то сделать не получится. — Александра Олеговна, ну пожалейте меня… пожалуйста… Пальцы добрались до клитора и теперь медленными круговыми движениями гладили его, выбивая из девочки томные вздохи и поскуливания на окончаниях слов. Саша, пряча глаза за волосами, спадавшими на лицо, перевела взгляд на источник звуков и, сразу же пожалев об этом, пригнулась ещё ближе к столу, решив про себя больше не поддаваться на провокации в виде стонов. А те уже разлетались по всему кабинету, заставляя волноваться о том, слышно ли их за стенами кабинета. Не то чтобы вид женских половых органов её так пугал или был в новинку, просто, когда они маячат прямо перед лицом, когда ты учитель, а она ученица, а в класс в любой момент может войти кто угодно, это как минимум пугает до усрачки. Может быть, будь перед ней её любимая женщина, она бы и закрыла на это всё глаза и даже не стала бы сидеть сложа руки. И любимая женщина как минимум не была бы шестнадцатилетней девчонкой, которая вытворяет подобные бесчинства по десять раз на дню перед разными людьми. — Ммм… возьмите меня прямо здесь, умоляю вас… можете даже оценку не исправлять… — Кхм, уйди, пожалуйста. — Только и смогла выдавить из себя Саша, остервенело потирая щёку рукой. — Почему ты снова меня прогоняешь? — Всхлипнула Соня, сильнее надавив на клитор. — Лучше иди сюда, твои пальцы моей маленькой понравятся явно больше моих. Пальцы всё ускорялись, хоть и хотелось, чтобы на их месте были чужие, голубоглазая крупно задрожала, тряся из-за этого ещё и учительский стол. Саша старательно делала вид, что совсем это не замечает, просто ученица мастурбирует прямо перед ней, ничего страшного, каждый раз такое видит, привыкла. Из-за стены послышался звук звонка, который из-за вздохов над ухом не было слышно совсем. Семиклассники в коридоре видимо устали бесхозно стоять и зашумели сильнее. Через пару секунд дверь резко открылась и внутрь просунулась пара голов, спрашивающих разрешения наконец-то войти. — Вышли быстро! — Неожиданно гаркнула в их сторону Саша, стараясь ради их же блага обезопасить их от вида этой странной картины. Дети ойкнули и быстро выскочили обратно в коридор, снова оставив девушек вдвоем. — И правильно, пошли они, нам никто не должен мешать. — Простонала снова заулыбавшаяся девочка, радуясь, что выгнали детей, а не её, что было бы логичнее. — Ну иди сюда, хватит уже… сидеть. Голубоглазую совсем затрясло, она запрокинула голову назад и задвигала гибкими пальцами совсем быстро, часто промахиваясь мимо и попадая по губам. Саша терпеливо вздохнула и с новой силой сжала ручку пальцами, всё ещё стараясь не портить себе психику пейзажем перед собой. Девочка совсем выгнулась и протяжно застонала, случайно скидывая вытянутой ногой пару тетрадей и бумаг. На столе уже образовалась небольшая лужица смазки, запачкавшая подол юбки. — Ты закончила? — Пискнула старшая, неловко кашлянув и наконец-то разогнувшись, всё так и не подняв глаз. — Я могу ещё десять раз. — Гордо выдохнула Жук, скидывая с красного лица прилипшие к нему пряди. — Давай как-нибудь одним обойдёмся. Иди давай, у меня и у тебя, между прочим, тоже уроки сейчас. — А ты мне оценку исправишь? — Хрен тебе, после уроков придёшь, перепишешь. — Ну Саш… — Никаких Саш, я Александра вообще-то, иди, иди, мне уже хватило. Увидимся через пару часов. Светловолосая наконец-то смогла подняться и, стараясь смотреть куда угодно, но не туда, куда младшей хотелось, подошла к первой парте и обхватила всё ещё подрагивающее тельце за талию и ссадила его с залитой смазкой парты. Жук на долю секунды успела обрадоваться и сразу же после разочарованно замычала, почувствовав под трясущимися ногами пол. По внутренней стороне бедра покатилась капля, с избыточной влажностью между ног ходить было неудобно, хоть уже и привычно, но её безжалостно толкнули к двери, не давая даже поправить задравшуюся юбку и смявшуюся рубашку. — Хватит ныть, не надо было разводить вот это всё тут. — Практически держа девочку на руках, хрипела Саша, таща её обмякший трупик к двери. — Ну я же ради тебя разводила… — А вот надо было спрашивать, надо мне оно или нет. Разбирайся теперь с этим как-то, у меня урок. Соню так же быстро выставили за дверь в толпу семиклассников. Светловолосая быстро зазвала их в кабинет, позаботившись о том, чтобы обиженная Жук не успела что-нибудь наплести им о ней, и осталась она одна в пустой рекреации. Поёжившись из-за холода, окутавшего быстро остывшее тело, она медленно поплелась к туалету, не заботясь о том, что в кабинете, в котором сейчас лежит её сумка, уже идёт урок, а она тут ходит и туда совсем не спешит. Ну и ладно, всё равно у них сейчас химия с той грымзой, которую ненавидела, казалось, вся школа, включая учителей. Любовью к ней никто не отличался, но ради поблажек в виде пятёрок за практически нулевые знания приходилось иногда отправлять к ней каких-нибудь козлов отпущения. Нежностью и аккуратностью она не отличалась, так что попасть к ней боялись даже открытые любители жестокости. Не факт, что на эту задержку, ещё и в кабинете классной руководительницы, она сильно разгневается, но всё равно идти туда как-то не хотелось. Встречи с ней не хотелось выводить на постоянную основу, пускай одноклассники как-то сами с этим разбираются. Решив не соваться в злосчастный кабинет химии, она завалилась в туалет, приводя волосы в относительный порядок. Попрошайничество ничем хорошим не закончилось, разве что пятым оргазмом на дню, видимо всё-таки придётся идти по новой на восьмом уроке. Шанс поприставать к Александре в уже почти полностью пустой школе, несомненно, радовал, но торчать с физикой ещё один лишний час после и без того загруженного дня не особо хотелось. Саша её скорее всего с потрохами сожрёт, если она не перепишет хотя-бы на тройку, и хоть это не особо сильно пугало или волновало, сбегать с пересдачи она не решила. В конце концов надежда умирает последней, может удастся вывести эту недотрогу на более открытый уровень в одиночестве и уединении, хоть уже неоднократный опыт показывал, что девушке на обстановку вокруг совершенно всё равно. Неторопливо поправив лёгкий макияж, состоявший по-прежнему из лёгкого слоя румян и туши, голубоглазая так же спокойно, совсем не боясь того, что кто-то зайдёт, вытерла влажную промежность парой салфеток. Практически все девушки и в классе, и в параллели красились как на дискотеку, вырисовывая длинные стрелки и подбирая максимально ядрёные цвета помады, и только она на их фоне выделялась мягкими чертами лица и отсутствием дополнительной резкости и остроты в виде косметики. Может быть, к её повседневному образу всё это не подходило, а может просто времени с утра после бессонной ночи хватало только на то, чтобы привести в порядок губы специальным увлажнителем и убрать с лица пугающе аристократичную бледность. Хоть в людях она и разбиралась, до сих пор до конца не понимала, почему у сверстников большим сексуальным и эстетическим интересом пользовалась именно она. Может быть, поэтому она искала причину этого в том, что она выглядит значительно младше, что выглядит соблазнительно и без дополнительной помощи, что характером и особенностями выбора и отношения к партнёрам притягивала к себе ещё больше людей. Кто знает. В любом случае и себе, и остальным она нравится в естественном виде, так что можно и не запариваться особо на счёт внешности, всё равно растрёпанный и возбуждённый вид придаёт ей ещё больше шарма. Хотелось есть, в сумке должна лежать пара сырков, захваченных из дома, а достать её нельзя, попросить кого-нибудь вынести её ей в коридор тоже не вариант. Придётся ждать. Через урок будет обед в столовой, можно было бы дойти до столовой и выклянчить у одной из поварих булочку, поклявшись, что занесёт деньги как получится. Но к еде из столовой она уже давно относилась настороженно, после случая, произошедшего в самом начале восьмого класса. В тот день сильно болел живот, хотелось остаться дома, но нужно было писать несколько контрольных, учителя грозились собственноручно задушить за неявку, пришлось мучаться и ждать. Когда боль чуть отступила, она решила рискнуть и сходить перекусить вместе со всеми. Тогда тарелки на стол расставляли ещё до появления учащихся, и неизвестно, как это произошло, но никаких странностей в своей тарелке она тогда не заметила. В тот день на своих ногах ей из столовой выйти не удалось, и нагруженный контрольными день закончился в кабинке мужского туалета с тем, кто развел в её любимом супе двойную дозу какого-то нейролептика. Тащилась домой она потом через адские муки, всё в том же состоянии валялась дома несколько дней. После того случая от еды из столовой её воротит, даже если есть уверенность в том, что ничего плохого не случится. Так что в выборе между потерпеть и отправиться в столовую она предпочла посидеть тут и подождать.

***

— Руки от моей еды убрал! — Делать мне что-ли нехуй, кроме как твою еду трогать? Хватит орать на всех подряд, сиди жри нормально. В столовой царила привычная суматоха, давка не давала спокойно стоять всем срочно надо было куда-то пролезть, что-то схватить, с кем-то переругаться. Шедеврами кулинарного искусства эти блюда назвать точно было нельзя, но после пяти долгих уроков глаза и не на такое закрывались, не важно, что есть, главное просто утолить надоедливый голод. Это ещё тут только параллель десятых и одиннадцатых классов, а раньше набивались и пятиклассники, и даже первоклассников иногда притаскивали, так что сейчас ещё относительно спокойно. С одной стороны крики поварих, просящих забрать салат, с другой вопли, возмущённые посягательством на личное пространство и единственную оставшуюся в живых булочку. Жук стояла около стола, закреплённого за её классом, и, оперевшись на спинку стула, переговаривалась с одним из парней. Такая суматоха и давка ей никогда не нравилась, но больше делать было нечего, в пустом кабинете сидеть не хотелось, лучше уж отвлечённо поболтать о чем-то. Некоторые яро пытались принести ей в жертву булочку, дабы сыскать её благосклонность и получить негласный билет на быстрый перепихон в туалете или тёмном углу. Эти взятки голубоглазая раз за разом отвергала в силу своего печального опыта и из соображений о том, что она позволяет прикасаться к себе только тем, кого выберет и захочет сама, а тут её купить хотят. Слишком не шлюха она для этого, чтобы расплачиваться за еду своим телом. Даже как-то обидно за себя, как минимум тысячу рублей надо предлагать, а не вот это вот всё. — Киса, молочка дать? — Явно двусмысленно ухмыльнулся один из парней, расслабленно развалившись на стуле. — На блюдце поднести или сразу на лицо напускать? — У кисы непереносимость лактозы, она больше предпочитает сырое мясо. — Хищно подмигнула Жук в ответ и отошла чуть в сторону, чтобы не портить себе аппетит к одному оставшемуся сырку подобными фразочками. За соседним столом сидел десятый «А», с которым у «Б» всегда были натянутые отношения. У них сегодня химия была первым же уроком, видимо настроение было плохим, вот и сидят смотрят на товарищей по несчастью ненавистными взглядами. Те частенько огрызались и кидали в их сторону злобные шуточки, будто стараясь раззадорить и разозлить ещё сильнее, или может даже вывести на конфликт. Атмосфера накалялась, кричали друг на друга уже практически все, только отдельные мирные индивиды спокойно ели и раздражённо поглядывали на разгорающийся скандал. Неподалёку за отдельным столом сидели учителя, но все уже знали, что, если Б и А начнут ругаться, их не остановит никто, так что внимания на них не обращалось. Только Александры Олеговны среди них пока что не было, наверное, с какими-нибудь двоечниками снова разбирается, ибо приходила понаблюдать за тем, чтобы никого не трахнули прямо на столе с едой, она приходила каждый день. — Уберите свои сифилисные ручонки подальше отсюда, есть рядом с вами невозможно. — Особенно брезгливо фыркнула какая-то длинноволосая особь из-за стола, когда её по неосторожности задели, проходя мимо. — За своими следи, мне кажется, сифилис ещё не самое страшное, от чего тебя можно вылечить. При чем хирургическим путём. — Бойко выкрикнул ей в ответ Женя, уже потирая руки предвкушая скорую драку. Жук придвинулась к нему ближе и не особо заинтересованно поглядывала на эту перепалку, больше радуясь тому, что смогла спрятаться от надоедливых рук и собственнических прикосновений рядом с приятелем. — Ты кого сифилисным назвал, пидор? — Извините, товарищ из девятнадцатого века, не знал, что чья-то ориентация вас так волнует. На больное надавил? Или у вас там это уже привычно? — На себя посмотрите! Одна шлюха Жук чего стоит. — Че, блять? — Резко опомнилась Соня, перестав рассеянно глазеть по сторонам. — Завидуешь, потому что я тебя уже несколько лет отшиваю? — Да больно кому-то нужна твоя раздроченная дырка. — Хмыкнула та самая брезгливая особа. — Нарываешься, значит…? Иди один на один, или боишься? Знаешь же, что я намного лучше тебя. — Это мне шмара, сосавшая у всей параллели говорит? Ты кто вообще такая? — Боишься значит? — Ах ты… Голубоглазая поняла, что задела чьё-то самолюбие и, дьявольски заулыбавшись, отодвинула два ближайших стула, чем даже не смутила сидящих на них Женю и того самого новенького. К большому удивлению последнего, в следующую секунду рыжеволосый с азартом подхватил подругу под руку и подтолкнул наверх, помогая вскочить на столешницу. Десятиклассники предвкушающе загудели и застучали ладонями по столу, чуть придвинув еду к себе для сохранности. Соня, твердо встав ногами на не особо устойчивой поверхности, чуть одёрнула юбку, хоть всё, что она должна прикрывать, было видно абсолютно всем, стоящим на земле. Её соперница менее ловко залезла на стол, и враждебно глянула на девочку, про себя радуясь тому, что надела сегодня брюки, а не юбку. Но Соню это не смущало, она, казалось, только радовалась вниманию, обращенному на неё. Стол у «А» чуть шатался, сегодня одну его ножку не подпёрли какой-то книгой, как это было обычно, и стоять на нём было травмоопасно, но разъярённую девушку это не смущало, отомстить голубоглазой за задетое достоинство было гораздо важнее. — Ну че, твои культи такие же деревянные, а, Катька? — Задиристо ухмыльнулась Жук, медленными, кошачьими шагами двигаясь назад, даже не глядя за спину. — Ага, вспоминай, как в прошлый раз запнулась о свою же ногу и въебалась лицом в суп. — Фыркнула Катька, более осторожно отходя к дальнему концу стола. — Зато я двигаться умею и не позорюсь тут каждый раз. Мне один раз можно, а ты падаешь уже систематически. — Эм… а… что тут происходит, прости? — Практически шепотом, будто боясь отвлечь внимание, обращенное к голубоглазой, на себя, спросил новенький, оказавшийся Андреем, у сидящего рядом Жени. — Первый раз что-ль? А, понятно всё. — Явно не радуясь тому, что его отвлекли от созерцания триумфа его подруги, хмыкнул тот. — Мультики смотришь, зай? Похуй, если нет. В общем там такие штуки называются танцевальными поединками. Мы же всё-таки слишком культурные люди для того, чтобы просто пиздиться. Кстати, не занят сегодня после уроков? Может ко мне зайдём, я тебе покажу кое-что…? — Кхм, н-не надо, спасибо. Сразу отвернувшись от начавшего приставать одноклассника, парень вернулся к этому странному поединку, стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд. Он разгорался медленно, Соня убивала противницу страшным взглядом и ходила мелкими шажками по кругу, каким-то чудом не наступая на тарелки и стаканы, стоящие под ногами. Её оппонентка смелостью не отличалась и преимущественно топталась на месте, чем заставляла своих одноклассников, болеющих за неё, ободряюще и недовольно покрикивать. Учителям на это было вообще всё равно, они только кинули пару взглядов на эти похождения по столам и снова вернулись к еде. Разрешением таких конфликтов занимались классные руководители, а остальных это не касалось. Тем более если у «А» класса всё время был руководитель, «Б» были местными беспризорниками, все знали, что, если эти разбойники начнут вытворять какие-нибудь бесчинства, их не остановит никто, ибо «вы нам не указ, у нас нет классного руководителя». Свирепая Людмила Борисовна, единственная, кто мог угомонить «А» на правах руководителя, из-за учительского стола куда-то пропала, вот эту странную драку никто останавливать и не спешил. — Ты даже начать нормально не можешь, всегда я почему-то этим занимаюсь. Я ж знаю, что ты боишься опозориться. Сейчас быстро тебя лицом в лужу обмакнём. — Самодовольно хохотнула Соня, делая резкий поворот вокруг оси. К ещё большей радости болельщиков, она грациозно выкинула ногу в сторону и отправила одну из полупустых тарелок со свистом лететь в сторону вражеского стола. — А ты так в себе уверенна, что не замечаешь того, что танцевать не особо умеешь. — Это обвинение было совершенно беспочвенным, ибо так же метко и ровно запустить ногой стакан в сторону у девушки не получилось, он упал на пол почти у самого стола, чем ещё сильнее разозлил болельщиков, которые уже и не особо поддерживали подругу. — Да что ты? Скажите, я правда не умею танцевать? — Сделав наигранно обиженный голос, спросила Соня у гудящих одноклассников и присела на корточки, бегая по ним расстроенными глазами. Те громогласно завопили в ответ, отрицая это сомнение. Голубоглазая разогнулась, с самодовольной ухмылкой показывая сопернице средний палец. Решив не тратить ещё больше времени на переговоры, она развернулась и грациозно двинула бёдрами, аккуратно обходя стаканы и тарелки. Стук кулаков о столешницу служил самым лучшим треком для танцев, девочка невесомо, будто витая в воздухе, летала от одного края стола до другого, то и дело отправляя стаканы, при чем ещё и не опустошенные, в свободное плавание. Грубые массивные ботинки этому не мешали, в её власти они будто ничего не весили, как и её же тело, стол совсем не раскачивали и не трясли. Тем временем к наблюдению за поединком присоединились и одиннадцатиклассники, большинство из которых отдавали предпочтение раскрепощённой и искренне счастливой Соне, которая о своей короткой юбке уже не волновалась от слова совсем. — Давай-давай, разомнёшься хоть, хватит штаны свои протирать. Я могу пару уроков дать, а то смотреть жалко. — Наполовину опустошив стол и доведя одноклассников до усталого хрипа и красных ладоней, хмыкнула Жук, в очередной раз развернувшись вокруг своей оси и чудом не упав. — Ага, с удовольствием, если в твоем забитом еблей графике место для меня найдётся. — Вытирая со лба выступивший пот, прохрипела Катя в ответ, уже начиная заваливаться в стороны. — Для девушек в нём всегда есть место, зайка. — Ага, конеч- блять! Усталость дала о себе знать, и девушка, наступив на подогнувшуюся ногу, с визгом полетела на пол. Одноклассники поражения не приняли и не поймали, только отстранились, отчего та слегка ударилась о спинку ближайшего стула и с глухим шлепком всё-таки упала на грязный, липкий пол. Пока «А» разочарованно ругался, «Б» завопил во всю глотку, протягивая к гордой победительнице руки и похвально тормоша ту за ноги. Она уже было жалостливо глянула на пол и на распластавшуюся на нём соперницу, но, вспомнив, как та её называла пару минут назад, довольно ухмыльнулась. — Лоху-у-у-ушка! Учителя неверяще выдохнули, радуясь тому, что беспорядок близится к завершению, одиннадцатые классы, порадовавшиеся вместе со всеми, стали медленно разбредаться по своим местам, планируя всё-таки разобраться с едой до урока. Соне долго стоять на столе не дали, когда она отошла ближе к его краю, из толпы внезапно высунулась чья-то рука и схватила победительницу за запястье. Жук от неожиданности соскользнула с края и полетела вниз, за секунду уже успев попрощаться со своим лицом и чистой одеждой. Но удариться ей не дали, всё те же руки подхватили буквально в полуметре от земли и, резко крутанув, прижали к чему-то. Перед распахнувшимися глазами показалось явно недовольное лицо запыхавшейся Александры Олеговны, пропустившей всё веселье. — Ой, я уж думала, что ты совсем не придёшь. — Ага, лучше бы, наверное, и не приходила. Что тут происходит? — Ваша любимая ученица разнесла в честной битве чушку из другого класса. Вот, а вы, как всегда, всё пропустили. — Блять… ты решила уволить меня своими силами? — Вздохнула Саша, поставив ученицу на ноги, уже представляя, как её будут отчитывать за весь этот пиздец. — Да ладно, Вероника Андреевна уже привыкла, всё нормально будет. Я у тебя молодец вообще-то. К «А» классу тоже наконец-то подлетела разъярённая Людмила Борисовна и резким движением подняла с колен отряхивающуюся школьницу. На спокойный разговор она не была настроена, схватила она девушку за волосы и безжалостно подняла на уровень своих глаз. Несчастные волосы, казалось, затрещали, их несчастная обладательница болезненно сморщилась и захныкала, но женщина продолжала вопить что-то прямо той в ухо, потрясывая из стороны в сторону. Обе девушки замерли и круглыми глазами уставились на этот акт наказания, иногда переглядываясь, будто спрашивая друг у друга, на самом ли деле это происходит. Удостоверившись в том, что девушку уже довели до истерики, голубоглазая подняла полные любви глаза на преподавательницу и медленно обвила её руку своими двумя, прижимаясь к ней щекой. — А ты классная. — Ага, не сомневаюсь… — Пробубнила старшая, всё не отрывая взгляд от этой жестокой картины. Вдруг женщина, не обладающая утонченными или тонкими формами, перестала трепать школьницу за волосы и обернулась на двух остолбеневших наблюдательниц, явно не настроенно на дружеский и мирный диалог. Когда сто пятьдесят килограмм ярости решительно двинулись в их сторону, голубоглазая наконец-то отпустила руку и шагнула за спину старшей. Странно, сначала не боится мастурбировать перед учителем, а тут струсила, когда на нее страшно посмотрели и подошли разбираться с происшествием, которое из-за неё и произошло. Саша смелостью не особо отличалась, ей прятаться было не за кем, а судя по свирепому выражению лица напротив, спокойно и мирно разговаривать с ней не будут. — Извините, как мне вот это вот понимать? Что за безобразие? — Взвизгнула женщина, снова дёргая свою подопечную за волосы, будто показывая результат побоища, в котором виноват был только «Б» класс, и никто больше. Видимо «А» классу приходится выживать и нормально учиться посредством ума, ибо по внешности этой грузной дамы можно было легко догадаться, что та, как и Александра Олеговна не любит ставить оценки за красивые глазки или умение быстро доводить до экстаза. Разве что принципы и причины такого поведения были разными, скорее всего поиски постоянного и любимого партнера женщину, в отличие от более младшей коллеги, не особо волновали. — А.… а что не так, собственно? — Перебарывая желание убежать куда подальше, промямлила Саша, стараясь выглядеть как можно увереннее и невозмутимее. — Что не так?! А вы совсем ничего не замечаете? По-вашему, весь этот балаган — нормальное явление? У меня вот… кобыла крашеная нос расквасила об пол, а у вас всё хорошо, всё нормально? — Безусловно печально, но… — Печально, а что делать надо в таких случаях? Стоять на месте и смотреть? Вы тут для чего? В качестве мебели? Я понимаю, что в двадцать… или сколько вам там лет, мозгов нету вообще, но можно же было хоть как-то пошевелиться? Я не пойму, вы в институте учились вообще? Когда у нас вообще появились такие… — Стойте, стойте, стойте, я что-то не понимаю, а чего это вы меня во всём обвиняете? — Устав выслушивать унизительные обвинения, вдруг перебила её Саша, выступив вперёд. — Я только что из своего кабинета пришла, и вас пару секунд назад тут не видела. С чего вы пытаетесь свалить всё на меня, если сами ходите где-то, а когда ваша, на минуточку, ученица покалечилась, вы почему-то спохватились и пришли ругаться по этому поводу. В чём я виновата, если пострадала ваша ученица? Я вины на себе не вижу, так что держите свои оскорбления и обвинения при себе, лучше потратьте это время на то, чтобы отвести девушку в мед кабинет, мне кажется, ей это сейчас нужнее, чем пара вырванных волос. Жук, слушавшая этот агрессивный диалог краем уха, вытянула из висящей на спинке одного из стульев сумки пару бумажных салфеток и, незаметно обойдя красную от гнева женщину, молча протянула их потрёпанной сопернице. Та, не особо удачно вытерев с лица всё текущую из носа кровь, так же молчаливо приняла это щедрое подношение одной рукой и просто приложила его к лицу, что было не особо действенно. Ну, хотя-бы и без того грязный пол не пачкался ещё сильнее. С чувством выполненного долга голубоглазая шагнула обратно к своей классной руководительнице, несколько наигранно боязливо сжимаясь из-за мимолётно упавшего на неё злобного взгляда. — Если я первый год работаю, ещё не даёт вам права вымещать злобу на мне. Так что со своими проблемами разбирайтесь сами, а на меня ответственность вешать нельзя. Может моя ученица и инициировала всё это, чужие травмы не моя и не её вина. — Да как вы… да я… — И не пытайтесь, на меня тут сваливать всё равно нечего. Если бы было нужно, вы бы сами всё предотвратили, а не ждали, когда кто-нибудь пострадает. Оберегаясь от грядущего скандала, светловолосая за руку вытащила Соню из-за спины и отскочила в сторону школьников, искоса наблюдавших за этими разборками. Женщина пыталась кричать что-то вслед, но девушки быстро слились с толпой, да и приводить в порядок пострадавшую нужно было, и пришлось идти ругаться в другое место, к другим учителям. Десятиклассники притихли и потеряли интерес друг к другу, Александру завалили благодарными выкриками о спасении от участи погребения под слоем ярости Людмилы Борисовны, даже удивив её этим. — Поздравляю, в ближайшее время она тебя сожрёт. — Улыбнувшись фирменной невинной улыбочкой, хмыкнула Жук, когда её плечо наконец-то разжали. — Да меня благодаря тебе уже половина школы сожрать хочет. Можно мне хоть одну неделю нормально пожить? — Оно само, я не виновата. Может быть, исправила бы ты мне тогда оценку, этого может быть и не было бы. Скорее всего нет, но, наверное. — Кстати, спасибо что напомнила. Через три урока чтоб у меня в кабинете сидела, будем переписывать. Только вот попробуй сбежать, я к тебе домой приду, и там хрен ты куда денешься. — Если ко мне домой, то я только за, не стоило тебе об этом заикаться. У меня мно-о-го игрушек, время проведём отлично, для меня это только повод, чтобы сбежать. — Зачем я об этом сказала… В общем, не придёшь — я тебя скормлю вот этой вот женщине страшной. Всё, без разговоров, я тоже есть вообще-то хочу.

***

— Хватит в окно пялиться, решай давай, мне тоже не в кайф тут с тобой сидеть восьмой урок. — Да не знаю я как это решать, ты невозможного от меня требуешь! — Господи, ну за что мне все это…? Наверное, на восьмом уроке и правда думалось плохо, но светловолосая все равно каждый раз тяжело вздыхала и раз за разом удивлялась, как можно не понять такого простого. Может для практически нулевых знаний это и в правду было сложно, а может просто усталость сказывается, вот голубоглазая и пытается уже полчаса осилить два задания из пяти. Очередные предложения о занятии более интересными вещами были проигнорированы, и пришлось сидеть аж на первой парте первого ряда, прям перед учительским столом. Саша копалась в очередной стопке бумаг, от которых её практически ежеминутно отвлекали глупыми вопросами, из-за чего она только моталась от своего стола до чужого, не успевая работать ни там, ни там. Жук, привыкшая за несколько лет к тому, что можно по-быстрому переспать с учителем и получить даже несколько пятерок в журнал, уже практически лежала на парте, безнадежно разглядывая страшные числа, которыми была напичкана задача. Даже не подлизаться, взятку дать нельзя, зачем вот вообще такие честные ударники учебы приходят в школы и заставляют страдать еще и всех остальных? Вот ко всем можно подлизаться и не страдать после уроков, а этой надо обязательно выжать все соки и заставить решить самостоятельно, через страдания? И ладно, если какую-нибудь алгебру она бы и смогла сама решить, но здесь один сплошной дремучий лес, только методом тыка можно сделать хотя-бы на слабую тройку. И вот так весь оставшийся год страдать? Она-то надеялась, что после того случая с кофе она обидится и не будет больше ей помогать, а в итоге они снова сидят наедине и страдают всякой хренью под названием физика. — Похороните меня за плинтусом, я сдаюсь. Всё, это выше моих сил, я ничего не знаю. — Девочка уронила голову на парту и испустила долгий страдальческий выдох. — Две дроби сложить так трудно? Серьезно, ну нет тут ничего сложного, подумать просто надо. Я не поверю в то, что ты просто тупая и из-за этого ничего не получается. — Старшей пришлось все-таки оставить почти заполненную ведомость и снова заглянуть в полупустую тетрадь, выискивая в скудных вычислениях ошибку. — Ты, я смотрю, много во что верить не хочешь. — Прохрипела Соня, все-таки чуть приподняв голову. — Ну тут же элементарно, я тебе формулу уже дала, тут надо просто выразить одну переменную и через неё искать силу, этому на алгебре в седьмом классе учат. Голубоглазая снова поморщилась и безразлично уставилась на гуляющую по листу ручку, указывающую что и куда девать и с чем складывать. Не хотелось вникать в то, что совсем не интересно, так еще и не нужно было, хотелось только поскорее свалить домой от этой зануды и не вспоминать проклятые законы Ньютона больше никогда. Но видимо кто-то свыше услышал ее редкостные мольбы, послав ей спасителя в лице внезапно постучавшегося в дверь гостя. Саша даже не сразу услышала звук шевеления дверной ручки, откликнулась только на оклик: — Доброго денёчка, есть кто дома? В кабинет просунулась голова, любопытными черными глазами выискивая в нем признаки жизни. Саша несколько раздражительно подняла глаза, отчего-то желая хорошенько наорать и прогнать того, кто бы там не стоял. А стояла в проходе миловидная девушка примерно тех же двадцати трёх лет, выжидая, когда на неё обратят внимание и что-то ответят. Светловолосая уже хотела что-то буркнуть в ответ на это приветствие, но внезапно забыла, как это правильно делать и глупо уставилась на девушку. Та была одета в длинный, растянутый бурый свитер, будто украденный у отца, и выцветшие синие джинсы, почти закрывавшие старенькие кеды. По спине струились жесткие чёрные волосы, слегка секущиеся на концах, спадали редкими прядями на лоб, сливаясь с глазами такого же смольно-чёрного цвета. Хоть особой невзрачностью и несуразностью она не отличалась, под категорию людей, не трахающихся налево и направо, она подходила явно, такое всегда видно с первого взгляда. Сложив руки на пояс, девушка всё-таки подошла ближе, живыми бойкими глазами разглядывая всё вокруг. Светловолосая даже глазам не поверила; неужели нашлась ещё одна, такая же, как и она? Это не сон? — А… да, это, а… есть, а что надо? — Всё не отводя взгляда от вошедшей, промямлила она. — Ну, я уже заметила. — Мило улыбнулась девушка и встала около стола, не намереваясь подходить ближе, а говорить только на этом месте. — Вы же Александра? — Да, а… я нужна кому-то? Директор послал? — Нет, она, по-моему, пару минут назад укатила на своём мерсе в сторону дома. А я только пришла, вот, подумала, что надо знакомиться с коллегами будущими. Обошла всю школу, никого нет, нашла только одну техничку, она вот сказала, что видела вас, я искала везде и видимо наконец-то нашла. Саша мгновенно забыла о своём недавнем деле и, даже оставив свою ручку на парте, подскочила к столу, всё не переставая разглядывать свою новую коллегу как какое-то восьмое чудо света. И Жук, и задачи, и желание побыстрее свалить домой отступили на второй план, уступая место лучезарно улыбающейся девушке, которая сейчас, не поленившись, нашла её в полупустом здании, чтобы просто познакомиться. — Я Диана. Диана Злодеева. Над фамилией не смеяться, сразу предупреждаю. — Я Саша. Хотя… ты уже знаешь, ну ладно. — Общаться с единомышленниками, пусть и почти незнакомыми, оказалось таким захватывающим явлением, что язык по-прежнему заплетался, и мысли никак не хотели собираться в кучу. — Ну и… на какую должность согласились взять? — Да вот, физкультуру веду, буду детей пробежками вокруг школы мучать. Всеми покинутая Соня, оставшаяся наедине с тетрадью и страшными задачами, скучающе подпёрла рукой тяжелую голову, поглядывая на этих беседующих изгоев. Где-то в глубине уставших глаз мелькнула искра то ли ревности, то ли простого недовольства, постепенно перерастая в большое пожарище. Вроде как и хотела свалить отсюда и ничего не делать, а когда такая возможность представилась, вдруг захотелось вгрызться этой непрошенной гостье в горло и прогнать её отсюда, чтобы не перетягивала одеяло на себя и не лишала её внимания. — Ой-ой-ой, поглядите, две особи вида девственникус-занудус встретились в условиях дикой природы. — Смешным дедовским голосом бормотала голубоглазая себе под нос, пряча половину лица в руках, сложенных крестом на парте. — Сейчас они обнюхают друг друга, познакомятся и пойдут вместе обсуждать прогнивший мир и отвратительные нравы нынешних людей. — Жук, решай задачу. — Прошипела Саша сквозь зубы, напряженно намекая на то, что ей не надо мешать настраивать контакт с нормальным человеком, стараясь одновременно как можно дружелюбнее улыбаться, хоть и походила эта улыбка больше на психопатический оскал. — Да-да, конечно, впервые шанс потрахаться выпал, как тут можно мешать. Девушки заговорились о работе и деревнях, из которых приехали, от чего светловолосая совсем забыла о своей проблеме, скучающе выводящей круги ручкой на бумаге. Новая знакомая легко привязала её к себе, будто они были знакомы всю жизнь, с ней было как-то даже подозрительно спокойно и приятно разговаривать, наконец-то чувство тревоги из-за того, что в любой момент собеседник может начать приставать, исчезло, заменившись кайфом от обычного приятного разговора с обычным адекватным человеком. Голубоглазой она всё что нужно объяснила, дальше она наверняка разберётся и сама, а у неё в конце концов уроки закончились и можно уделить чуть внимания себе и своим интересам. Жук такое явно не оценила, даже перестала чиркать что-то на листке, а демонстративно отвернулась к окну, то ли обижаясь, то ли требуя внимания. — Да вот мучаюсь сижу с одной… — Уже чуть более бодро вздохнула Саша, мельком оборачиваясь на почти что спящую Соню. — Уроки закончились, пытаюсь мозги на место ввернуть. — О, и не с такими работать приходилось. Ну ничего, мы быстро на место ставим, пару кружков по стадиону пробежит и как шелковая станет. — Всё не переставая покачиваться с пятки на носок и потирать изящные жилистые кисти рук, ухмыльнулась в ответ Диана. — Эй! — Не подающая признаков жизни Соня видимо не оценила такого самоуверенного настроя и вскочила, глядя на обеих особенно довольных учителей яростными глазами. — Александра Олеговна, огонь по своим, как так можно? — Я уже сказала, решай задачу. — Снова отмахнулась от неё Саша, не желая прерывать сей прекрасный диалог язвительными фразочками и подколами. Девочка снова легла на парту и прикрыла глаза, давая понять, что на неё эти угрозы и приказы не действуют. Пришла тут ещё эта деловая колбаса, из-за которой она тут одна сидит теперь, чем-то ей угрожает, ещё и Сашку против неё настроила. Да и сама она хороша; весь день за ней бегала, уговаривала переписать, чуть ли не отчислением угрожала, а тут её позвали куда-то и всё, больше ничего не интересует, больше ничего не надо. Вот и пусть говорит дальше, а она будет лежать и ничего не делать, ей, по сути, эта оценка и эта контрольная не нужна была. Вот бы выкинуть её обратно в деревню, откуда она и приехала, чтоб не строила тут из себя хрен пойми кого. А если её шутки всё-таки окажутся слишком правдивыми, то её шанс заполучить в свою коллекцию ещё одну девственницу ставится под сомнение, а за такое можно и шею свернуть ненароком. Через минут пятнадцать этот увлекательный диалог наконец-то закончился и черноволосая, что-то протараторив напоследок, выбежала за дверь, будто за забытой в коридоре вещью. Хотела было Соня обрадоваться, но та и правда побежала за своей сумкой, так ещё и Александра, преисполнившись жизненной энергией, ломанулась к своему столу выискивать в кипах бумаг телефон. — Э, куда? — Отрешенно и несколько сонливо пробормотала Жук, подняв голову с парты. — А контрольная? — А контрольную пишу не я. И вообще я вернусь сейчас, минут пятнадцать максимум. — Не нравится мне эта твоя… как её там… — Ха, интересно даже за что. За то что не стала пытаться выебать меня после первых пяти минут разговора? — Вообще без единого маленького намёка хмыкнула старшая, теперь уже ковыряясь в своей сумке. — Прими тот факт, что всё-таки остались ещё люди, которые думают головой, а не головкой. Не надо ставить на человеке крест только потому, что он не похож на тебя и общую массу. — А мне она и не из-за этого не нравится. Какая-то она… плохо всё будет. Что-то будет плохо. — Слишком серьёзно для самой себя изрекла голубоглазая, даже не пытаясь остановить девушку этой фразой. — Если для тебя двое людей, не трахающихся направо и налево — что-то плохое, то да. Всё будет плохо. — Вот ты вечно говоришь, что я извращенка и прочее, а сама только об этом и говоришь. Я же ведь не слова не сказала. — Ой, много ты знаешь, всё нормально будет, она хороший человек, я же понимаю. По тебе всё видно, не пытайся из себя вангу-психолога делать. Ладно, дописывай давай, оставишь листок вот здесь, если вдруг обнаружишь в себе математические способности. — Но… эй, мне тут непонятно вообще-то было! — Я тебе всё объяснила дважды, тогда это твои проблемы, если ты со второго раза не врубилась. Значит и не особо слушала. В прошлый раз не слушала, сейчас не слушаешь, вот теперь попробуй хоть раз сделать что-то самостоятельно. Окрылённая новым знакомством девушка вылетела из кабинета и унеслась куда-то к лестнице, оставив школьницу в звенящей тишине, ещё и полном одиночестве. Та совсем обиделась и со злостью кинула ручку на стол, снова отворачиваясь от листа с немногочисленными вычислениями. Ну и пусть катится. В конце концов ей нужно будет заполнять ещё одну дополнительную ведомость о том, че это у неё в классе единственная двойка есть, ещё и у Сони, у которой в аттестате ни троек, ни двоек отродясь не имелось. И всё-таки не нравится ей эта Диана с её говорящей фамилией. Вот что-то в ней не так. Вроде так живо и по-настоящему улыбается, практически светится изнутри, что благодаря полупрозрачной коже становится ещё более заметно, так красиво и приятно разговаривает, а в то же время кажется, что под этой оболочкой пусто, ничего нет, только холод и черное бесформенное нечто, служащее душой. И самое страшное в этом то, что её внутреннее видение людей ещё ни разу её не подводило, и этот случай наверняка не исключение. А хотя Сашка сама нарвалась, можно было и прислушаться к совету, пускай сама с возможными неприятностями возится, ей же хуже. За тягучими размышлениями о малость волнующей новой преподавательнице пролетело минут десять, а может и полчаса, неизвестно. Темнеть начало быстрее, точно сказать было нельзя, когда небо потемнело и стало уже не так светло, как пару часов назад. К мимолётному и безрадостному удивлению, на парте лежал листок с доделанными заданиями, хоть воспоминаний о ручке и размышлениях над вычислениями в голове не было. Александра через обещанные пятнадцать минут так и не вернулась, хоть и неизвестно, куда она без своей сумки и куртки могла уйти. Дожидаться не было смысла, и вообще она вроде как обижалась на то, что её бросили, так что голубоглазая просто кинула исписанный листок в кипу с другими бумагами, не задумавшись о том, найдётся ли он там потом или нет, и двинулась к выходу, разминая спину и пытаясь приглушить жгучее чувство голода внизу живота. Лучше бы пошла домой к холодильнику, а не сюда, слушать речи о том, что её заставят наворачивать круги по стадиону. Перебесится, как все последние несколько лет прогуливала физру, так и сейчас прогуляет, особенно, если появился новый повод.