О превратностях судьбы

У нее было ровно три варианта развития событий: отобрать яблоко Энид и бросить его аккурат промеж бровей Галпина, бесцеремонно пригвоздить одну из его ладоней ручкой к парте или молча отвернуться, изображая мисс я-ничего-не-замечаю. Скрепя сердце Аддамс выбрала последнее, хоть руки чесались выдумать и четвертый способ заткнуть его нахальные глазёнки. Придурок, цедила про себя Уэнсдей, посади его среди кучерявых баранов и никто не найдет ни единого отличия — ни внешне, ни по умственным показателям. И как он вообще попал в один из лучших вузов страны, если не понимал элементарных вещей с первого, нет, даже со второго раза? Ему следовало пройти курсы по прохождению пары этапов эволюции, которые он пропустил. При этом Тайлер не видел ничего странного, что пялился на мрачную одногруппницу непозволительно долго и пристально. — Будешь? — спросил Юджин, порывшись в плотно забитом рюкзаке, и вынул несколько шоколадных батончиков на выбор, словно игральными картами взмахнув ими в воздухе. — Не откажусь. Углеводы в наше время, знаешь ли, не ценят, — взял твикс, решив обойти стороной ореховые бомбы, — и зря — они являются основным источником энергии для человека. — И лишними калориями, — усмехается друг. Ему было сложно отказаться от сладкого, но он всячески пытался заменить их хотя бы на продукты с пометкой «без сахара». — Как твой проект? Мы с Энид почти закончили. — Ого, — не скрывает восхищение, — признавайся, ты сам все сделал? — Первое правило Бойцовского клуба: не упоминать о Бойцовском клубе, — поправляя очки, отвечает Оттингер и незаметно косится в сторону Синклер. В этот момент она делает большой укус, и он может представить, как хрустит сочное яблоко на зубах. Хочет продолжить, но Тайлер перебивает: — Да, да, а второе правило Бойцовского клуба: не упоминать нигде о Бойцовском клубе. Я наизусть их знаю, — кивает, выбирая как в рекламе, с какой палочки начать — левой или правой? — Так что с Энид? — понижает голос почти до шепота, зная, как друг печется о конфиденциальности в таких деликатных делах. — Да ничего особенного, — пожимает плечами, — просто пару раз встретились в кафе у ее дома, поработали над расчетами, а после она почти сама все оформила. — Синклер?! — почти давится Тайлер батончиком, должно быть, выбрав не ту палочку — нужно было начинать с правой. — Ты зря ее недооцениваешь, Тай, — и под закатывающиеся глаза друга поспешно добавляет: — Энид только строит из себя дурочку. На самом деле, она довольно сообразительная. Даже нашла мою ошибку, когда я считал мощность поглощенной дозы. — Мощность... чего, прости? — Мощность дозы. Ну, поглощенной, — щурясь, говорит Юджин и в недоумении смотрит на друга. — Так вы еще не дошли до расчетов? — Ну... — Господь всемогущий. Я думал, раз в вашей команде Аддамс, то вы быстрее всех сдадите проект. Она же местная всезнайка! — И также местная королева я-все-сделаю-сама, — писклявым тоном произносит Галпин и откладывает батончик в сторону — сахар буквально хрустел на зубах. Зевнув, он ухмыльнулся и лениво протер глаза, прежде чем ответить. — Работать в большой команде оказалось не так уж и легко. Особенно, когда кое-кто любит порычать. Оттингер хотел добавить что-то об очередном правиле Бойцовского клуба, но промолчал, услышав требовательный стук профессора по столу. Потянувшись в передний карман джинсов за телефоном, Тайлер вдруг с небывалым любопытством стал вглядываться в студентов вокруг, гадая, может ли кто-то из них оказаться его незнакомцем по переписке. Отчего-то ранее этих мыслей у него не возникало хотя бы потому, что он открывал чат в самом скверном настроении, и думать о чем-то другом просто не хотелось. Незнакомец был молчалив и крайне зажат в своих безличных ответах. Взять хотя бы полное отсутствие смайликов и другое проявление эмоций в письменном виде. Либо это был сорокалетний извращенец, который рано или поздно попросит у него пару интересных фото, либо черствый сухарь, который наверняка в детстве душил кошек или собачек. Оба варианта ему категорически не нравились, и Тайлер решил непременно рассекретить его пол любым способом. Даже самым глупым. Профессор Смит говорит: — В курсе лекций, которые будут вам прочитаны в весеннем семестре, предполагаются известными некоторые знания, ранее полученные вами из ранее изучаемых курсов молекулярной физики и строении вещества. Аддамс скучающе наблюдает за перемещением профессора туда-сюда вдоль широкой доски с заложенными за спину руками. Так он походил на птицу, выслеживающую добычу в виде маленькой мышки или беззащитного кролика. В кармане завибрировал телефон, и она не охотно потянулась за ним. Обычно Аддамс редко пользовалась мобильным на занятиях, но сейчас был тот случай, когда маленький засранец мог в любой момент написать, что его упекли за решетку на сто лет строгого режима. Уэнсдей не терпелось узнать эту новость первой и успеть открыть шампанское с вылетевшей пробкой прямиком в лицо Галпину. Да, именно так и никак иначе. Видео с пушистым нечто. Сраным куском шерсти с двумя глазами и якобы милым хвостиком. Может, Пагсли был как Маугли, думала Аддамс, и его стоило отправить в его родной дом — к обезьянам на ветку? Одним словом, младший брат был в шаге от черного списка и ночлега на улице. Если понравилась тема войны, то могу посоветовать «Смерть героя» Ричарда Олдингтона! Без соплей, как у Ремарка, по которому пищат все девочки. Уэнсдей скривила губы и, не боясь разочаровать анонима, ответила: Читала. У Ремарка есть пара достойных романов без, как ты выразился, соплей. Необязательно читать первое, что попадается в поисковой строке. Несмотря на довольно холодный ответ, Тайлер тянет уголки губ во все стороны. Она девчонка, думает он и мимолетно оглядывается вокруг себя с одной только целью — попытаться зацепиться взглядом за того, кто сидит в телефоне. Безусловно, безрезультатно — добрая половина студентов уткнулась в мобильники, напрочь забыв о лекции по физике. Кретины, бормочет Галпин, но все же непроизвольно улыбается, чем вызывает недоумевающий взгляд Юджина. Но попыток не оставляет. Крохотный, размером с маленький наперсток, шанс был. И он им непременно должен был воспользоваться. Не слушать же лекцию дважды? Ну, «Искра жизни» и «Черный обелиск» стоят особняком, ничего не говорю. Но как подумаю о героях из «Триумфальной арки», так сразу ищу ведро для рвоты! И отчаянно зыркает в разные стороны, пытаясь заметить новое уведомление на чужих телефонах. Это забавляло и придавало легкий флер игры вперемешку с расследованием. Не таким, конечно, как у Аддамс, где она была самим Шерлоком Холмсом, а он — стеной, в которую детектив порой стрелял, но все же чем-то занимательным. На твоем месте я бы обратилась к врачу. Твоя реакция ненормальна, но вполне объяснима. Ему показалось, или Уэнсдей таращилась в экран мобильника примерно так же, как и его младший брат, зомбированный несколькими соцсетями? Не так уж она и далека от обычных людей, подумал Тайлер и усмехнулся, но всего на долю секунды, прежде чем ему пришла в голову самая безбашенная, крышесносная, глупая мысль. Могла ли Аддамс быть той... Нет, определенно, нет. Но проверить, однозначно, стоило. И он отправляет первое попавшееся: Хи-хи. И желтый смайлик с потом у виска. Отставленный в сторону экран сотового загорается. Тайлер не верит своим глазам и прищуривается, вскинув бровь вверх. Ей кажется этот ответ максимально нечитабельным и бессмысленным. Изложение звуков, исходящих изо рта, желтое исчадие ада с глазами-точками и каппой вместо зубов. Что он хотел этим сказать или показать? Свою незрелость? И отставляет телефон на самый край стола. Если первый раз был случайностью, то второй раз должен был быть только совпадением, думал Тайлер в процессе очередного клацанья по клавиатуре. На ум не лезло ничего разумного, но разве он был обязан писать что-то равноценное работам Достоевского? Его сообщение носило, скорее, юмористический характер и никак не походило на тему, из-за которой и завязался их странный разговор: У меня есть к тебе деловое предложение: как насчет устроить блиц-опрос? Совпадение. Случайная случайность. Ну не могла же Аддамс окружать его везде! Даже в собственном телефоне с личной перепиской! Тайлер почувствовал укол в самое сердце, когда Торп с присущей ему грацией невесомо коснулся ее волос, должно быть, в попытке его взбесить. Вряд ли Ксавье знал, что Галпин неотрывно наблюдал за их партой, поэтому его легкие прикосновения, какими он порой одаривал Уэнсдей, были сугубо его личным делом. Нет. Ответила Аддамс, поражаясь самой себе, почему до сих пор позволяла анониму писать ей всякую чепуху. Безусловно, это было увлекательнее занудного гундежа профессора Смита, но местами чересчур абсурдно. Три раза. По всем известным человечеству законам это было закономерностью, и Тайлер был в этом как никогда убежден. Проверять, было ли это законом на подобие постулатов Бора, он не стал — только покачал головой и мысленно цокнул. То есть Аддамс на серьезных щах строила из себя Эркюля Пуаро, а сама переписывалась с незнакомцем, соглашаясь на блиц-опрос? Ладно, он мысленно кивнул себе, она отказалась, но дело было далеко не в этом! Уэнсдей Аддамс нашла его номер в книге Юнгера, написала и продолжала вести диалог! Тайлера больше удивлял не факт их личной переписки, сколько набор случайных совпадений. Казалось, сама Вселенная решила снять свой ромкор по остросюжетной драме «Уэнсдей Аддамс: в поисках золотого барана» или «Уэнсдей Аддамс: Эпизод один — она наносит ответный удар». А может, «Аддамс, или как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу»? Одним словом, сценариев хватало сполна, чего нельзя было сказать о нервах Галпина. Он был не готов встречаться с ней на следующий день после того неудачного поцелуя, куда предпочтительнее было бы пересечься позже. Им обоим нужно было время, чтобы свыкнуться с новым форматом отношений, и двух дней должно было хватить. После слова «отношения» Аддамс бы фыркнула в манере недовольной кошки и сморщила свой изящный носик. Но Тайлер теперь уже предпочитал называть их связь именно так. Он был как никогда уверен, что Уэнсдей — не та девушка, которую он мог решить так же просто, как очередную задачу по химии. Взять хотя бы то, как упорно она отнекивалась от их связи, протянув ровно до того момента, пока поцелуй не стал просто необходимостью. Он шумно выдохнул. Ему следовало перестать так много думать об Аддамс. Но он так часто прокручивал в голове их недолгие разговоры, обязательно наполненные разного рода колкостями; обдумывал ее изящные ответы то ли с насмешкой, то с неуверенностью в голосе; обличал ее ложь и безответно ждал, что она перестанет скрывать чувства. Ирония состояла в том, что Аддамс бросала вызов судьбе, тогда как Тайлер доверился ей окончательно. Вторая пара плавно перетекает в третью, и студенты лениво разбредаются по полупустой аудитории: кто-то допивает свой обеденный кофе, у кого-то болит голова, живот и непременно задница, а кому-то было абсолютно нечем заняться, и он уверенной походкой приближается к Уэнсдей. И спрашивает: — Ты вышла из общего чата, — нет, утверждает очевидное. — Сегодня собираемся после семинара на том же месте. Ты с нами? — А у меня есть выбор? — в тон Барклай отвечает Аддамс под скрежет собственных зубов. Как бы ей не хотелось, но самостоятельно выполнить этот проект уже не удастся — навалившиеся проблемы мелкого паршивца были веской тому причиной. — У нас почти все готово с описанием, да, Ксавье? — тот кивает, перебирая в руках стержень гелиевой ручки. — Чудно. — Как у тебя дела с теорией? — Бьянка присаживается рядом, опуская рюкзак на соседний стул. Ей все еще было невдомек, почему Торп таскался за мрачной брюнеткой на протяжении всего учебного года. — В процессе, — почти правда. Уэнсдей успела бегло просмотреть похожие расчетные работы на просторах интернета, последним шагом было слепить из всего увиденного их один большой проект. Сделать трансформера, если можно так выразиться. Барклай отстала. Семинар был куда лучше ранее прослушанных лекций по карбонильным соединениям. Преподаватель вел перекрестный опрос, попутно переключаясь на живой пример в виде решения цепочки превращений, не забывая обращать внимание студентов на особую номенклатуру соединений, отличную от той, к которой они привыкли в школе. Было тяжело и непривычно, когда преподаватель по органической химии сказал не заезженную фразу «забудьте все, чему вас учили в школе», а криво улыбнулся и дал им понять, что в химии, как и в жизни, не бывает все так однозначно, как пишут в школьных учебниках: большую роль играют используемые катализаторы, выбранный температурный режим, используемая концентрация и давление, что может кардинально поменять выход продуктов. И если в решении задач Тайлер основывался на поиске неоднозначных ответов на загадки, то для Уэнсдей это было сродни нахождению точного, до третьего знака после запятой, ответа среди тысячи тайн. Хвала небесам, добрались до кофейни они по отдельности, но все же сели за один столик. Ксавье заказал сладкую бомбу, посыпанную цветными звездочками, и демонстративно сделал глоток под закатывающиеся глаза Аддамс. Его всегда забавляла ее реакция на, можно сказать, обыденные вещи. Тайлеру нравилось, как Уэнсдей одним взглядом гасила Торпа. — Какие планы по нашему расследованию? — спрашивает он чуть громче, чем следовало, на что брюнетка шипит одними губами, как мама в особо удручающих ситуациях, мол, дома поговорим. Но ему не нравилось, когда Аддамс гасила его. Это было как-то неправильно что ли… — Так, в задании сказано, что используется радиоактивный изотоп кобальта. И даже реакция его получения приведена, — говорит Петрополус и отхлебывает с характерным звуком горячий сбитень. Он сам был как сбитень, подумала Уэнсдей и взяла дело в свои руки: — Не будем обсуждать введение, давайте ближе к делу, — и достает тетрадь формата А4, раскрывая точь-в-точь на нужной странице. Терять время на лишнюю болтовню не входило в ее длинный список на день. — Наша камера, в которой проходит облучение, имеет форму беличьего колеса... — Я думал, его называют хомячье колесо, — совершенно серьезно вставляет Тайлер, уткнувшись глазами в тетрадь одногруппницы, не замечая ее прикрытых на мгновение век. — Думать тебя пока не просили, — цедит сквозь зубы. — А ты привыкла просить? — Я привыкла ужинать такими, как ты. — Это такое завуалированное приглашение на свидание? — Так, брейк! — как обычно вовремя вмешался Аякс и в отцовской манере громко поставил кружку на стеклянную поверхность стола. Как ни странно, это подействовало. И уже скорее себе, чем остальным, он пробурчал: — И какая их муха укусила... — Погрызться успеете после, а пока давайте хорошенько поработаем, — миролюбиво произносит Бьянка, и все неожиданно с ней соглашаются. — Как я уже говорила, — намек на то, что он ее перебил? Тайлер только качает головой, удивляясь ее злопамятности. — Беличье колесо состоит из закрытых радионуклидных источников на основе нашего радионуклида с определенной удельной активностью... — Ничего себе ты работу проделала! Она точно убьет его этой ночью. Нет, прямо сейчас. — Тайлер! — первой не выдерживает недавно пацифистки настроенная Барклай. — Все-все, — ладони в примирительном жесте. Аддамс концентрируется на своих записях, пытаясь отогнать расчлененное тело кудрявого придурка из головы. — Нужно будет рассчитать мощность поглощенной дозы, — Тайлер смутно припоминает слова друга и даже на мгновение слушает с особым вниманием, — и рассмотреть схему взаимного расположения источников и объекта облучения. Их будет три: это... — Типа Бог любит троицу? — Галпин, черт возьми! — говорит Ксавье и вскакивает со стула, вызывая у Тайлера скорее улыбку, чем приступ инфаркта. — Либо перестань вести себя как придурок, либо проваливай! — Ну, ты же себя перманентно ведешь как придурок и ничего, — невинно пожимает плечами с самой ангельской улыбочкой. В действительности, он не хотел никого задирать, да и к Ксавье не имел никаких вопросов. Ну, или почти не имел. В любом случае, устраивать потасовку было как минимум глупо. — Всего лишь копирую твое поведение. — Прекратите оба, — вмешивается Уэнсдей и поворачивается всем корпусом к Галпину: — Может, соизволишь объяснить, в чем соль твоих бессмысленных и якобы смешных замечаний, а то я пока не опустилась до твоего уровня юмора? Тайлер изумленно смотрит на нее в ответ, чувствуя, как даже кончики ушей краснеют, и громко молчит, не в силах придумать что-то поостроумнее. — Раз уж в твоей комплектации мозг не предусмотрен, то давай продолжим, но только с одним условием: ты не будешь открывать свой рот без разрешения. — Кого? Твоего? — находится он. — Именно, — и продолжает, совершенно не обращая внимание на сложенные пальцы Галпина, которыми он демонстративно стреляет себе в висок. — Положения будет три: в центре рабочей камеры, на ее дне и у края. Поглощенная доза от элементарного участка стержня уже известна, нужно только подставить свои цифры, туда же идет и дозовый фактор накопления. Дальше... Дальше он не слушал: тупо и без зазрения отсутствующей совести пялился на нее. Может, в своей прошлой жизни он был самим Бенито Муссолини и сейчас родственная душа в виде Уэнсдей Аддамс была его расплатой за совершенные грехи? Звучало вполне логично, но Тайлеру эта мысль пришлась не по душе — не могла же связь с Аддамс приравниваться к основанию итальянского фашизма. — Нужно схематично изобразить взаимное расположение облучаемых объектов. — Займусь этим, — вызвался Аякс, на что брюнетка молча кивнула. — Также необходимо найти активность источника на сегодняшнюю дату, — продолжает она и добавляет, глядя на Ксавье: — Просто провести пересчет с учетом последних данных. Или в прошлой жизни он был вовсе Марией Кюри, открывшей такие радиоактивные элементы, как радий и полоний? А будучи Тайлером Галпином ему передалась тяга ко всему токсичному и в прямом смысле смертоносному вроде Уэнсдей? Только, кажется, Кюри и умерла от лучевой болезни... В рюкзак Аддамс стоило незаметно подкинуть счетчик Гейгера. — Для первичного расчета нужно определить для конкретно нашей установки константы, определяющие фактор накопления. Барклай кивнула и принялась шерстить в сети, пытаясь найти таблицу с необходимыми данными. Уэнсдей с облегчением выдохнула, но еще не расслабилась — кто знал, справятся ли одногруппники со своей частью задания, от результатов которых зависели конечные значения. Остается получить от них ответы и можно будет переходить к своей части, думает Уэнсдей и поднимается из-за стола. Она не привыкла подслушивать, но против воли стала свидетелем тихого бурчания Тайлера, о котором уже успела позабыть — к удивлению, он сидел тихо и действительно не подавал признаков жизни. — Или все же в прошлой жизни я был Нилом Армстронгом... — Максимум, кем ты мог быть, это Зигмундом Фрейдом, — стреляет глазами, кладя в рюкзак тетрадь, и поясняет: — Он достаточно интересно писал о скрытой агрессии у мужчин, озабоченных маленькими размерами. — Ты уже все? — пропуская мимо ушей замечание, спрашивает Ксавье в недоумении. Интересно, как часто девчонки задают ему этот вопрос, думает Тайлер параллельно делает последний глоток уже остывшего кофе. — Да. Мне нужно еще заскочить к профессору Маклафину и уточнить пару моментов, — кидает на плечо рюкзак, — результаты пришлите позже. — А этот, — Бьянка кидает взгляд на Тайлера, который неожиданно поднялся с явным намерением покинуть теплую компашку, — ничего делать не будет? — Указаний не было, — беззаботно пожимает плечами и вновь выдает свою псевдо ангельскую улыбку. Не то что бы у него были натянутые отношения с одногруппниками, просто некоторые его недолюбливали. Взять хотя бы Барклай. Хотя как он успел ей насолить? Ну да, несколько раз поправлял в ответах, когда та ошибалась. Задавал вопросы после ее докладов, на которые она затруднялась ответить. Но он же это делал только из благих целей! Иначе был бы у нее стимул учиться усерднее? А Торп? Претензий с его стороны вообще не должно было быть. Ну, не считая того, что Тайлер с недавних пор всячески обхаживал объект его воздыхания. Тут, пожалуй, неприязнь Ксавье была объяснима. Что до Аддамс — она была просто как отвал башки. И наверняка знала об этом, чем неуемно пользовалась. Даже сейчас, сердито кинув через плечо: — Благотворительность на сегодня окончена. Куда ты прешься за мной? Тайлер, до этого молча шагая подле, громко усмехнулся и задался вопросом: сколько еще оскорблений хранится в этой маленькой голове? — Бегу и волосы назад, — копируя ее интонацию, пытается казаться не при делах. — Кто сказал, что я за тобой, как ты выразилась, прусь? — С убогих спрос не велик, но... — она останавливается у перехода, ожидая зеленый сигнал светофора, и хочет продолжить, но один взгляд на Галпина дает ей понять, что он где-то совсем далеко: стоит, думает о чем-то своем, наверняка генерирует очередную смешную шутку. Шутку в кавычках, конечно. — Тогда не спрашивай, — совершенно не обижаясь, выдает он и кивает вперед, когда зеленый слепит глаза. Аддамс выбирает молчание — все равно он найдет тысячу и один ответ, который убьет всю ее веру в уровень юмора Тайлера. Мысленно она сложила ладони в позерской молитве, напрасно считая, что это поможет ей сохранить здравомыслие. Когда ожидаемо Галпин поплелся за ней к кабинету профессора, Уэнсдей поставила галочку, что тот мог молчать ровно одиннадцать минут. Дальше лимит исчерпывался. Достигалась точка максимума. Пробивался потолок и его прорывало в потоке бессвязной болтовни. — Ты спросить что-то хочешь у Маклафина? — молчание. Аддамс стучит в закрытую дверь. — Так спроси у меня! Может, чем помогу. Я, знаешь ли... — Заткнись, — и входит в кабинет, приняв отсутствие звуков за приглашение. — ... своего рода ученый. Маленький кабинет оказывается пуст: одинокий стол, запылившийся экран компьютера и единственное, что указывает на то, что профессор был еще в вузе, — куртка на вешалке и портфель, покоившийся на стареньком компьютерном кресле. Несмотря на преподаваемый им предмет, где точность в значениях и до скрежета в зубах рассчитанные погрешности имели первостепенную важность, сам Маклафин не отличался особой педантичностью и скрупулезностью, когда дело доходило до порядка на рабочем месте. Уэнсдей обходит пыльный стол и встает у окна, не желая оказаться спиной к вошедшему преподавателю. — Может, заключим договор? — не унимается Галпин. — Ну, типа сделка с Дьяволом. Ты за Дьявола, конечно, тут я спорить не буду... — Стоп, — она вскидывает палец в простолюдинском жесте, и Тайлер воспринимает его как нужно — замолкает, следя за ее взглядом. — Это что... — и тянется через стол к отдельной стопке бумаг, цепляя их двумя пальцами. Уэнсдей никак не комментирует найденную контрольную ее брата. Под верхним листом ожидаемо оказываются и остальные, только подписанные другими именами. — Не знал, что профессор подрабатывает в академии. Их незапланированный визит нарушают звуки из коридора. Тайлер спешно делает шаг назад, закладывая руки за спину. — О, мисс Аддамс, — заходит Маклафин, — мистер Галпин. Чем могу? — Хотела задать вопрос насчет расчетной работы, — как ни в чем не бывало продолжает Уэнсдей: — Правомерно ли представлять источник, поделенный на две половины, при расчете мощности дозы на плоскости? — Да, безусловно, это значительно упрощает задачу, — отвечает и присаживается за рабочее место. Переворачивает один из листов, используя как черновик, и схематично изображает примерно то же, чем и занимался Петрополус еще полчаса назад. — По сути, это и является единственно возможным способом. Необходимо только помнить о половине длины в знаменателе в верхнем пределе. — Вот как, — кивает она. — Если будут вопросы, то обращайтесь, — на удивление радушно отвечает он и, улыбаясь, добавляет: — А вы, мистер Галпин, за компанию? — И да, и нет. Хотел уточнить. Может, у вас есть на примете какие-то рабочие места для студентов? — Аддамс хмурится, не понимая, к чему тот клонит. — Ну, может, лаборантом или исследователем? Я бы хотел попробовать. На пару секунд Маклафин задумывается, по привычке потирая пальцы между собой. — Насколько я знаю, в нашем вузе вакантных мест нет. — Вот как, — нарочито со вздохом говорит Тайлер. — Но я уточню этот вопрос в Дирфилде. Может, удастся выбить место лаборанта. — Дирфилд? Тайлеру поразительно реалистично удавалось строить из себя идиота, особенно, когда он строил такие глаза: большие, с хлопающими длинными ресницами и чуть приоткрытым от этого ртом. — Частная академия для мальчиков, — уточняет профессор и вытягивает ноги в кресле. — Припоминаю что-то такое, — кивает Галпин, — кажется, там недавно нашли тело мальчика, да, Уэнс? Молча кивает, не совсем понимая, к чему он ведет. Маклафин меняется в лице. Потирает большие ладони между собой подобно мухе. — Хороший был юноша, с головой. Сейчас мало таких. — Да, подростки сейчас больше в своих телефонах заинтересованы, чем в учебе, — понимающе кивает Тайлер. — А из-за чего он умер-то? Убил кто-то? — Пока неизвестно, — пожимает плечами, — ведется следствие. На этом решили закончить. Тайлер еще раз поблагодарил за то, что тот согласился разузнать насчет вакансий. Устраиваться он никуда не планировал, конечно же. По крайней мере, в этом семестре. — И к чему был этот цирк? — несдержанно шипит Аддамс, пока они петляют по коридорам вуза. — И ты еще претендуешь на топ десять лучших детективов мира?! — шутку она не оценила, и Тайлер только цокнул, покачивая головой. — Я всего лишь пытался выведать что-то об О`Брайане. — Вышло прискорбно. — Слушай, я хотя бы что-то пытаюсь сделать! — скорее добродушно, чем с раздражением, воскликнул он и пропустил ее вперед, открывая дверь, добавляя вдогонку: — Ничего не говори про примитивные манеры. — И не собиралась, — как с языка сорвал, бурчит Уэнсдей. — И с чего ты взял, что я сижу, сложа руки? — По-моему, прохлаждаться в кафе не подходит под определение помогать расследованию, — он возвращает ей фразу, сказанную ему после участка. — Тебе на заметку: я не помогаю. Я сама веду это расследование. — О, вот как! — наигранно и почти весело отвечает, пиная попавшийся камень на дороге. — Тогда какие дальнейшие действия, шеф? И похоже, профессор еще не в курсе официальной версии, что пацан умер самостоятельно. — Это еще нужно проверить, — и решив, что Галпин точно не отвяжется, продолжила: — Мне нужно украсть документы по этому делу. Поэтому… — Украсть? Ты собралась в полицейский участок проникать, Аддамс? У тебя вообще инстинкт самосохранения в отрубе? — Слушай сюда, Галпин, — она разворачивается и тянет его за ворот футболки, тем самым заставляя наклониться ближе. В нос ударяет запах его геля для душа, и в голове всплывает вопрос, пользуется ли Тайлер своим гелем вместо ополаскивателя для рта: — Что из произнесенного мной было не ясно? — Все предельно ясно, Уэнсдей, — он особенным образом выделяет ее имя. Медленно, словно в одной клетке с хищником, Галпин хлопает ресницами. Велосипедист, разодетый в свою экипировку, крутанул головой в их сторону, проезжая мимо, что чуть не стало для него и впереди стоящего столба фатальным. Тайлер неосознанно провел языком по нижней губе, чем вызвал недоумение вперемешку с дрожью в голове Аддамс, и тихо произнес: — А ты знаешь, что такое субординация? Она отлетела от него, как ошпаренная. Ей было невдомек, почему в этом отчитывал ее он, а не наоборот. Уэнсдей всеми силами пыталась переварить услышанное, смотря куда угодно, только не на кудрявое недоразумение. Нет, по отдельности каждое произнесенное слово, безусловно, ей было знакомо. Но в совокупности это казалась полнейшей чушью. Внутренности все еще жгло каленым железом, упакованным в оболочку гипнотического взгляда. — Допустим, знаешь, — отвечает он за Аддамс под аккомпанемент недовольного фыркания. — Проникать в участок не придется — я могу устроить все легально, — и неловко улыбается, поправляясь: — Ну, почти легально. Украсть документы все же придется. — И в чем же заключается твой крышесносный план? — она ухитряется привести голос в порядок прежде, чем Галпин выдаст очередную несмешную шуточку. — На месте расскажу. Немигающим взглядом брюнетка проследила за галантно открывающим дверь машины Тайлером, которого вовсе не смущал звериный оскал, коим она его одарила. Слава Дьяволу, он не додумался помочь ей пристегнуть ремень безопасности, иначе до участка с пробитой головой он бы точно не доехал. Ехали в комфортной тишине. На удивление, Галпин даже прикрыл свой неумный рот, и на мгновение Уэнсдей задумалась, что могло стать этому причиной. Не сосредоточился же он на дороге? К слову, водил он ужасно: педаль газа оставалась где-то на задворках его сознания, цифры выше шестидесяти километров в час ему были неизвестны, и он поразительно точно различал красный и зеленый сигналы светофора. Если Тайлер думал, что так Уэнсдей чувствовала себя в безопасности, то он глубоко ошибался: ей казалось, что кресло-каталка ехала и то быстрее. Хренов приверженец всех правил дорожного движения. Ему стоило пойти учиться не на химика, а на инспектора дорожно-патрульной службы. Вот бы счастье было для этой кудрявой башки. Ближе к вечеру у дверей полицейского участка было на удивление спокойно, и место на парковке нашлось достаточно быстро. Когда рев двигателя старой колымаги Галпина утихает, Уэнсдей в нетерпении произносит: — Может, наконец посветишь в свой чудо-план? Не привыкла быть в неведении. — Ну, — тянет он, на что Аддамс предсказуемо закатывает глаза, — он... — То есть его нет. — Нет, он есть! То есть будет... — Но его нет, — продолжает гнуть Уэнсдей. И какого черта она терпела его общество все это время? Чтобы послушать мычание по соседству? В голову ударили слова матери, когда-то произнесенные за семейным ужином. Она говорила с придыханием, непременно поглаживая руку отца: «Пути избежать того, что предначертано тебе судьбой, не существует, — намекая на случайно увиденную метку соулметов. — Все произойдет именно так, как должно произойти». Все произойдет так, что я откручу голову Галпину, как откручивала их своим куклам, но меня не посадят в тюрьму просто потому, что за избавление общества от этого душевнобольного мне даруют награду, — думает Аддамс и резким движением отстегивает ремень. — Ладно-ладно, — Тайлер выставляет ладони вперед, — я пошутил. Не нужно разводить панику, Аддамс. Поступим так же, как и вчера. В недоумении она приподнимает бровь и кривит лицо, не совсем понимая, что он имеет ввиду. Ее замешательство забавляет, чем Тайлер непременно бы воспользовался, если бы не был местами загнан в угол ее настроением на уровне нуля. И объясняет: — Я отвлекаю, ты — ищешь документы. Звучит неплохо. — Звучит ужасно. — Ужасно тривиально? — Ужасно тупо, — бурчит Аддамс. — Но вчера ты сама предложила этот способ! — вскинул руками и непонимающим взглядом уставился на брюнетку. Скрежет зубов Уэнсдей почти носил осязаемый характер. — Из этого, как ты успел заметить, ничего не вышло. Ты хреново выполнил свою часть. — Я?! Да я все уши прожужжал каким-то пятнадцатилетним пацанам, которые знать не знают, что такое высшее образование! Им бы в компьютер поиграть, да на телок подро... — и осекся, молча проглотив окончание фразы. — Я — отвлекаю, ты — ищешь документы, — безапелляционно заявляет Уэнсдей и выходит за машины. На том и порешали. Галпин не хотел спорить дальше, заранее зная, что это было абсолютно бессмысленным занятием, только лишняя трата энергии и моральных сил. Общение с Аддамс выматывало настолько же, насколько насыщало выплеском адреналина и окситоцина. В итоге он уходил в ноль с небольшим перевесом в положительную сторону. Идею поменяться ролями он воспринял по-разному: с одной стороны, если их поймают, то шанс выйти сухим из воды у него был гораздо выше хотя бы потому, что его отец работал в полиции; с другой стороны, заговорить капитана Дэвиса было куда проще, чем целый класс юношей, пребывающих в стадии спермотоксикоза. Однако ему не хотелось уличать ее в выборе более простого варианта, осознавая, что та руководствовалась сугубо сухими фактами. К тому же, обезопасить ее от возможной оплошности ему хотелось не в меньшей степени. Известный им капитан Джон Дэвис стоял спиной, когда они переступили порог участка. Тайлер предусмотрительно ныряет за угол. Он совершенно не знает местонахождение кабинета, возможное количество людей внутри и самое главное — крутится вопрос: что конкретно нужно искать? Дэвис мирно болтает с парнем за стойкой, одетым в такую же полицейскую униформу. Уэнсдей спокойно подходит и останавливается в паре шагов. — Осторожно, тролль! Не кормите его! — восклицает проходящий мимо и кивает в сторону стойки, салютуя парню стаканчиком кофе и зажатым в другой руке увесистым пончиком. Dunkin’ Donuts: являемся причиной вашего ожирения с тысяча девятьсот пятидесятого года. — Мистер... — Капитан Дэвис, — поправляет он не без усмешки. — Мисс Аддамс, верно? Чем могу помочь? — Хотела бы уточнить насчет повестки на допрос моего брата. Пагсли Аддамса. — Могу вас обрадовать: дело закрыто. Повестка мистера Аддамса аннулируется. — По какой причине закрыто? — не унимается она. Выбор в ролях аргументировался не только прошлой неудачной попыткой найти дела старшеклассников, но и хорошей возможностью выпытать у Дэвиса некоторые подробности. Тот некоторое время молчит, но не найдя причин скрывать — все равно как опекун одного из бывших свидетелей она имела право знать — отвечает: — Установили, что это был несчастный случай. Причиной смерти стала тяжелая черепно-мозговая травма, полученная путем падения на камень. — Почему это не определили сразу после вскрытия, а пришли к подобному выводу позже? — интуиция подсказывает, что капитан лжет. Или просто недоговаривает. — Мисс Аддамс, вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов? — он потирает шею, и Уэнсдей непременно подмечает это, трактуя по-своему. — Ваш брат свободен. Ему ничто не угрожает. А гибель О`Брайена — далеко на ваше дело. — Мистер... — Капитан Дэвис, — почти цедит сквозь зубы, повторяя это, должно быть, в десятый раз. — Капитан Дэвис, это мое дело хотя бы потому, что мой брат учится в этой же академии, где произошла якобы случайная смерть. Какова вероятность, что с ним случится то же самое? — Я не понимаю, к чему вы клоните, — спрашивает с прищуром и отходит от стойки. Уэнсдей следует за ним. Наверняка обсуждать такие вопросы на виду у всех ему не хотелось. — Я думаю, что вы лжете. — Повторите? — Это похоже на сокрытие преступления, капитан Дэвис, — она выделяет обращение и продолжает под его карикатурно полураскрытый в удивлении рот: — Сначала с явным намерением возложить вину за смерть О`Брайена находите козла отпущения (читайте — моего брата), затем утверждаете, что смерть была случайной, а вскрытие проводили идиоты, которые не сразу заметили следы насилия? — Откуда вы взяли эту чепуху? — мотает головой. — С чего вы взяли, что были какие-то следы насилия? Вы читали отчет о вскрытии? — Нет, как я могу. Это всего лишь мои догадки. — И ваши догадки совершенно неуместны, — бормочет он и добавляет тише: — Вскрытие просто-напросто не проводилось. Отчета и в помине не существует. — Почему? — почти наивно спрашивает Уэнсдей. Капитан молчит, пребывая явно не в настроении. Отчего-то это дело его коробит. — Родители О`Брайена настояли на этом. Они верующие, и их религия не позволяет этого. Аддамс пару раз хлопает глазами, пытаясь переварить услышанное. Это кажется ей полным абсурдом, отчего хочется еще раз переспросить, но Дэвис перебивает ее мыслительный процесс: — Без него сложно делать какие-то выводы касательно причины смерти. Самое явное — он действительно поскользнулся и неудачно упал прямо на камень. В тот день был жуткий ливень. Он пролежал там практически двое суток… — капитан выглядел более жалким, чем ее брат, когда тот смотрел идиотские фильмы. — Но вскрытие провести нужно, — не унимается она. Вся ситуация все еще кажется абсурдной. — Думаете, я этого не знаю? — усмехается капитан, потирая переносицу пальцами. — Его родители — фанатики. Они вправе распоряжаться телом несовершеннолетнего так, как им угодно. Тут закон на их стороне. — Они уже забрали тело? — Сегодня вечером, — и не без подозрения добавляет: — Если вы что-то задумали, то выкиньте это из головы. Мы не ставим школьную постановку о борьбе с несправедливостью. — Таким образом вы предоставляете недостоверную информацию, — не унимается она. Дэвис выглядит скорее расстроенным, чем рассерженным, что выдают его неловкие движения. — Он пролежал почти двое суток в дождевой воде и грязи. Следов, понятно, никаких вы явно не нашли. — Мисс Аддамс, я повторюсь еще раз: гибель Нила О`Брайена — не ваше дело. Но она упрямо продолжает, а капитан делает вид, что ему безразлично: — И отсутствие вскрытия, которое могло бы дать ответы на интересующие нас вопросы, усугубляет ваше и без того удручающее положение. Но вы ведь видели тело до того, как его отправили в морг, верно? — и воспринимая молчание Дэвиса за ответ, продолжает: — Было что-то странное, бросающееся в глаза? — Я правильно сейчас понимаю, что вы пытаетесь учить меня моей же работе? — сдается под ее взглядом. Он не имел права разглашать какую-либо информацию, но Аддамс не была похожа на ту, которая первым же делом сообщит все прессе. К тому же, ему что-то подсказывало, что неумная девчонка просто так не отстанет. — Вы все верно понимаете. — Вы невыносимы, — выдыхает. — Ничего особенного: ожидаемо вздувшееся тело, кровоподтеки, — перечисляет он, а Уэнсдей пытается связать это со словами тех юношей, свидетелем разговора которых она невольно стала, — ожог на ладони, местами порванная одежда, синие... — Ожог? — Ну да, — хмурится Дэвис и добавляет не без усмешки в голосе: — У вас есть какие-то подозрения на этот счет, мисс Аддамс? Уэнсдей хмурится. Было в смерти Нила что-то странное, наводящее на мысли, что все произошло совершенно не случайно. И свои догадки она решает выдать Дэвису, полагая, что у него как минимум больше шансов уговорить родителей О`Брайена в необходимости провести вскрытие. — Вчера я посещала академию Дирфилд. — Были на месте преступления? — с недоверием в голосе спрашивает он. Аддамс была не так проста, как... Нет, пожалуй, он сразу понял, что с ней будет несладко. — Не довелось, — пожимает плечами. — О`Брайена задирали какие-то старшеклассники. И я не удивлюсь, что ими окажутся те, чей разговор я подслушала. Они чего-то боятся. Пытаются скрыть. — Юноши в их возрасте часто хранят тайны, в этом нет ничего удивительного. Может, они боялись, что мы устроим обыск и найдем у них в шкафчике сигареты или травку. — Нет. Они точно имели ввиду не это. — Вы предлагаете допросить старшеклассников без весомой на то причины? — наглости у нее хоть отбавляй, думает Дэвис и не сдерживает ухмылку. — А вы этого еще не сделали, верно? — Мисс Аддамс! — Его травили в академии. Ребята из наверняка богатеньких семей. А его религиозные родители отказались узнать причину смерти, в чем их полностью поддержал полицейский участок Восточного Бостона. Вот так заголовок будет, да? — она склоняет голову в бок, не отводя взгляд от сосредоточенного лица капитана. — Если вы думаете, что все делается по щелчку пальцев, то спешу вас огорчить — без необходимых документов мы ничего не сможем сделать. Даже если ваша теория верна. Боковым зрением она замечает знакомый силуэт с кудрявой копной на голове. Улыбается так широко, что хочется скорее заткнуть его рот каким-нибудь грязным носком Пагсли. — От вас требуется только одно: либо уговорить родителей Нила, либо незаконно провести вскрытие. Надеюсь, хоть на это вы способны? — Мисс Аддамс, я бы на вашем месте не устраивал таких сцен, — выдыхает он, пытаясь вернуть себе равнодушное выражение лица. Выходит плохо, что не остается для нее незамеченным. — На вашем месте я бы не теряла времени, — разворачивается на пятках. — У меня есть знакомые в самых желтушных газетах Нью-Йорка. Ну это так, на заметку. Капитан Дэвис только шумно выдохнул. Он мог предъявить ей угрозу должностному лицу, и Аддамс могла бы получить арест на срок до шести месяцев, начисто забыв о роли детектива. Но делать так он не хотел. Глубоко в душе он подозревал, что смерть мальчика была неслучайной, но доказать это никак не мог — все упиралось в отсутствие судебно-медицинской процедуры. Очередной разговор с родителями Нила вряд ли мог принести какую-либо пользу: чересчур религиозные люди, как он называл их про себя — не от мира сего, были непреклонны в своем решении и, в принципе, имели на то право. И Дэвис в очередной раз задавался вопросом: почему они не хотят поступиться с религией и узнать истинную причину смерти их чада? Да, таким образом Нила было не вернуть, но разве правда не могла хоть чуть-чуть утихомирить боль от гибели ребенка? В свои почти тридцать шесть он как никто другой знал, каково это — потерять собственного сына. Пожалуй, стоило попробовать еще раз внести ясность в необходимость судебно-медицинской экспертизы Нила О`Брайена его родителям. Попытка не пытка, думает Дэвис и направляется в общий кабинет.