***
Осень полностью вступила в свои права — все листья опали, небо снова было покрыто свинцовыми тучами, и совершенно ни одного намека на тепло. Мерзость. Драко глубоко вдохнул порцию никотина, чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, но всё никак не получалось — каждое движение напоминало ему о том, что будет только хуже. — И как долго ты собираешься от него прятаться? — спросил Тео, выдыхая дым из лёгких. — Ой, не смотри ты так на меня! Думаешь, что я не вижу, как ты старательно таскаешься за мной по пятам? Вали, нахрен, отсюда — это моё место. — Да ладно тебе, Нотт, — лениво протянул Драко, стряхивая пепел с сигареты. — И я не прячусь, мне просто нужно немного пространства. Знаешь, так бывает в отношениях, что иногда нужно давать друг другу отдыхать. — Вы встречаетесь около двух суток. Какой, нахрен, отдых? — Теодор смерил его подозрительным взглядом. — Или ты поставил галочку в блокнотике достижений и решил бросить Поттера? Что ж, я согласен утешить его разбитое сердечко и… — Даже не смей к нему приближаться ближе чем на сто метров, уяснил? — прорычал Драко, хватая его за одежду и притягивая к себе. — Увижу — оторву твой хваленный член и скормлю его тебе же. — Эй-эй, полегче, — Тео нахмурился и медленно затянулся сигаретой, совершенно не обращая внимания на его всплеск ярости. — У тебя что, ломка? Поэтому вчера тебя Снейп держал у себя до самой ночи? Дать тебе что-то потяжелее? Драко скривился — не было у него никакой ломки уже давно, но легенду среди своих иногда приходилось поддерживать, а Панси, умничка, помогала. Да, Драко не был совсем чистым мальчиком, но всё же к дури, даже самой слабой, он больше не притронется — уж слишком хорошо запомнил тот урок. А с тягой к алкоголю он справится. Подумаешь. Это не такая проблема, как… Тётушка Беллатриса действительно его пугала. Она приехала ещё вчера, поэтому они весь день давали ему указания, а также допрашивали про Поттера. Но Драко держался до последнего, говоря о том, что ему абсолютно плевать на него. Поверили или нет — неизвестно. Но чтобы Драко не смел совершать глупостей, тётушка провела ему персональную терапию в виде телесных наказаний для профилактики. О, это перекошенное лицо от удовольствия наводило такой ужас, что он даже и слова против вымолвить не смог. Снейп пытался остановить её, но Беллатрису мало кто мог остановить, если она действительно чего-то желала — Драко отлично знал, что случилось с родителями Долгопупса, ведь из-за этого она и попала в тюрьму. По её чёрным, дьявольским глазам было видно, что она желала оторваться по полной, и плевать, что под руку ей попался родной племянник. Драко даже в какой-то момент подумал, что уж лучше она на нём вволю оторвется, чем потом пострадает кто-нибудь другой. И да, он почти не чувствовал боли — что такое боль по сравнению с настоящим животным страхом? Конечно, вся спина, что пострадала от ударов кожаной плетью, сегодня давала о себе знать, и Драко боялся встретиться с Поттером — вдруг тот что-нибудь поймёт? Движения, естественно, были скованы, а синяки под глазами, возникшие из-за того, что он не спал всю ночь, были невероятно устрашающими. Драко-то видел себя в любом виде, но при Гарри он хотел выглядеть лучше, привлекательнее. Да еще и пристальное внимание тетушки весьма напрягало, потому было легче спрятаться в укромных местах и не вылезать. — Обойдусь, — буркнул Драко, выпуская Тео из захвата. — Просто умолкни и не суй свой длинный нос в мои дела. — Понял. Не вопрос. Наш слизеринский принц совершенно не в духе, а я ведь говорил, что недотрах имеет свои последствия. — Нотт! Конечно, Драко мог спрятаться и один. Но компания Нотта отвлекала его от тяжёлых дум. Панси же сразу поняла бы, что с ним что-то не так, несмотря на то что она весьма легкомысленно относится ко всему остальному в мире. Блейз же сорвался и снова выкупил у Долгопупса всю его траву, поэтому с ним проводить время не было смысла — он под кайфом. А с Крэббом и Гойлом невозможно было говорить хоть о чем-нибудь, да, у них задержка в развитии, поэтому это больше похоже на разговор с несмышленными детьми, чем со взрослыми людьми. Так что Нотт — самый лучший вариант, пусть он и торчок со стажем, да ещё и с глубоким тревожным расстройством. С ним никто не мог ужиться в комнате — всех достал своим нытьем. — Ладно-ладно, — фыркнул Тео, поправляя кофту. — Может быть, тогда поговорим о других важных вещах? К примеру… ты слышал, что к нам устроилась новая докторша? По слухам вроде вполне сексапильная. Драко мысленно застонал.***
Кабинет доктора Люпина всё ещё оставался самым любимым кабинетом Гарри — всегда светло и уютно, даже забывается, какая погода на улице. Здесь словно всегда царила весна, а Гарри очень любил её. — Перед тем, как начать терапию, мне бы хотелось поговорить о том, что для тебя значит рисование, — доктор Люпин был в весьма хорошем расположении духа, и даже Гарри передалось его позитивное настроение, хотя изначально он был настроен агрессивно. — Перед тем, как я отвечу на вопрос, хотелось бы немного поговорить о том, что вы всё рассказали доктору Макгонагалл. А я, между прочим, вашу тайну не сдал, — но не упрекнуть его Гарри не мог. — Я не мог поступить по-другому, Гарри, — вздохнул доктор, а потом полез в ящичек своего стола и вытащил оттуда плитку шоколада. — Угощайся. — Не уходите от ответа, доктор, — проворчал он, но шоколадку взял. — Я не ухожу от ответа. Гарри, ты должен понимать, что я в первую очередь врач, и твоё здоровье — самое важное на данный момент. Такой случай нельзя скрывать, а наоборот, стоит прорабатывать. Доктор Макгонагалл, по-моему скромному мнению, лучший доктор, и я уверен… — Тогда почему вы так долго тянули с этим? Не рассказали сразу? — перебил Гарри, лениво разжевывая шоколад, который оказался молочным. Интересно, если Гермиона — горький шоколад, а Лаванда — белый, то кто бы подошёл на роль молочного шоколада? — Признаюсь. Я слегка поддался эмоциям, — грустно улыбнулся Люпин. — Я знаю, что ты хочешь узнать больше, но всё же давай оставим вопросы до лучших времён, когда мы с доктором Макгонагалл убедимся, что твоё состояние стабильно. И как бы Гарри ни хотел обидеться на эту фразу — всё равно не смог, потому что внутренне был согласен с тем, что не выдержит огромного количества информации. Да и все мысли были забиты чертовым Малфоем, что решил поиграть в прятки. Разве это дело — начать встречаться как настоящая пара и тут же отстраниться? Может быть, у него с этим проблемы? Может быть, он тоже напуган, как и Гарри? А может быть, Драко и вовсе передумал, и он теперь не нужен ему? — Ещё один вопрос. Сириус. Неужели он так и будет прятаться в хижине? Неужели про него никто не знает? Что с ним будет? — да, ему нужно переключиться, иначе он поддастся эмоциям и побежит искать Малфоя прямо сейчас. Голова слегка дёрнулась в сторону, а нога начала нервно трястись, как обычно. Иногда это так раздражало, но сейчас эти действия наоборот ему помогали собраться, как бы странно это ни звучало. Чувствовать своё тело вместо эмоций — прекрасно, иначе опять могут появиться навязчивые мысли, что вечно крутились по кругу и по кругу. Легилименс неплохо так помогал, и Гарри лениво отметил, что без этих таблеток он уже, наверное, не смог бы держаться. А то получится, как в прошлый раз — снова пойдёт на поводу у чувств, а это новые проблемы, которых и так хватает по горло. — Скажу по секрету — доктор Дамблдор всё знает и решает этот вопрос, и так как Сириуса жестоко подставили, то главврач подаст иск о пересмотре дела. Но не будем об этом, вернёмся к первому вопросу — что для тебя значит рисование? Гарри кивнул, соглашаясь с доктором, и снова откусил шоколад, задумываясь о вопросе. Не сказать, что он был сложным, просто ответов было слишком много, чтобы выбрать один-единственный. — Свобода? Я могу раскрашивать мир по-своему, так, как хочу, и это единственное, что никто не сможет у меня отнять, понимаете? Иногда мне так не хватает ярких красок в жизни, — слова полились сами, будто только и ждали, когда их произнесут вслух, — и когда я рисую, я будто создаю свой собственный мир. Тот, в котором я хотел бы жить. Тот, в котором я хочу утонуть раз и навсегда и никогда не возвращаться. — Очень хорошо, — похвалил доктор и протянул ему листок и фломастеры. — Это именно то, за что мы можем ухватиться. Иногда необязательно выражать свои эмоции словами или действиями — искусство ведь хороший способ дать выход всему. И сегодня мы поговорим о такой особенной практике, как патронус: пусть и редкой, но вполне действенной. Она немного сложная, но я уверен в твоих силах. А ты уверен в самом себе? — Во всем, что касается рисования, я уверен, — твёрдо проговорил Гарри и радостно схватил фломастер. — И как рисовать этот ваш патронус? — В этом-то и сложность, — загадочно улыбнулся Люпин. — У каждого свой патронус. Патронус — положительная энергия, патронус — форма твоего счастья. И чтобы перейти к нему, мы для начала должны понять, что делает тебя по-настоящему счастливым, и только потом отобразить его на бумаге. Это может быть всё что угодно, и как говорят многие эксперты, патронус — не просто рисунок, а образ души человека. Ведь когда он счастлив, то становится настоящим. Звучало красиво. И безумно интересно. Но то, что нужно задуматься о том, что такое счастье, слегка настораживало: а вдруг Гарри не сможет? Это было слишком трудно, но сдаваться просто так он не собирался. — И как понять, что такое счастье? Пока у меня в голове… — он замолк на секунду, а потом и вовсе закрыл глаза, пытаясь зацепиться за размытый и неясный образ, что возник всего лишь на секунду. Доктор тактично молчал, ожидая, когда Гарри продолжит говорить. — Ничего. Пока ничего. — Ничего страшного, — успокоил его Люпин. — Давай начнём с простых вещей. Что насчёт шоколада? Он тебе нравится? Он делает тебя чуточку счастливым? О, это уже легче. Да, Гарри любил шоколад, и неважно какой он: белый или молочный, с орехами или с изюмом. — Да, конечно. Он мне очень нравится, — и в подтверждение своих слов слопал ещё один кусочек. — Тогда нарисуй его. И чем оригинальнее ты это сделаешь, тем лучше. Понял. Принял. Шоколад рисовать было легко: прямоугольник с маленькими квадратиками. В какой-то момент Гарри стал задумываться о том, любит ли Драко шоколад и какой именно. Наверняка у такого шоколада могла быть дорогая, красивая обёртка, и почему-то с золотой фольгой. Драко — выпендрежник, поэтому наверняка он взял бы не одну плитку, а несколько. Поэтому Гарри дорисовал ещё пару плиток, только уже в чёрной обёртке, на которой была изображена белая змея. Конечно, ассоциация невероятно странная — змея и шоколад, но с другой стороны, получилось вполне оригинально. — Что ж, очень хорошо, — спустя некоторое время оценил рисунок Люпин. — Что ты чувствовал во время рисования? — Да даже и не знаю, — задумался Гарри. — Я просто подумал о Драко, и о том, какой он любит шоколад, а дальше все вышло само. — Думаю, сегодня мы на этом можем закончить. Не хочешь ли ты показать свой рисунок мистеру Малфою и спросить у него — совпали твои мысли с его вкусовыми пристрастиями? — О, а можно? Тогда я заберу рисунок, — радостно ответил Гарри. Вот даже повод нашёлся для разговора. И пусть только попробует отвертеться! — Следующее занятие мы проведём с тобой завтра. Мы с доктором Макгонагалл решили, что каждодневная арт-терапия тебе пойдёт на пользу. — Ага, — Гарри это уже было неинтересно. Он аккуратно сложил рисунок и быстро выскочил из кабинета, готовясь обыскать весь Хогвартс. Но для начала нужно выловить Панси — вот, кто сможет ему помочь в поисках.***
Драко чувствовал себя отвратительно. Кажется, поднялась температура, и теперь тело вовсе отказывалось двигаться. Достаточно померзнув на улице, они с Тео перебрались на Астрономическую башню — да, она была заперта, чтобы дети не лезли туда без присмотра, но Драко уже давно стащил ключи у крестного. Тот всё равно просто так не сунулся бы туда, предпочитая свои подземелья. И теперь они оба сидели на пыльном полу, рассматривая вещи, что лежали вокруг, и пытались угадать их предназначение. Здесь было не так уж и светло — комнатку освещало всего лишь одно окно, возле которого стоял телескоп, загораживая собой весь свет. Да и пасмурная погода давала о себе знать. Драко надеялся, что до ночи ветер успеет разогнать тучи, чтобы можно было хоть немного посмотреть на звезды — хотелось чего-то прекрасного, хотелось отвлечься, побыть простым человеком, а не мерзким предателем. — А в этом котле по-любому варили лекарства! — Тео указал на одинокий котёл, который скромно спрятался в углу, отчего Драко его и не сразу заметил. — Ты представь нашего Снейпа за котлом! Вот это зрелище! Драко слабо улыбнулся — ему явно не до Снейпа с котлом. Он посмеётся над этим потом, а сейчас хотелось развалиться прямо на месте и уснуть навсегда. — Там что, меч? Настоящий меч? — Нотт соскочил с места и кинулся к стене, на которой и висел меч. — Годрик Гриффиндор… аааа, так это игрушечный, из пластика, — Тео прикоснулся к мечу, поглаживая. — Жаль. — Раньше просто кто-то делал спектакль на Новый год про основателей Хогвартса, вот и осталась игрушка. Я даже помню его — было интересно, — Драко попытался выпрямиться, но не смог, и тихо зашипел от боли. Затем продолжил говорить. Голос получился сдавленным, слабым. — Настоящий меч у Шляпы. Она говорила, что ей подарил праправнук Гриффиндора в честь их любви. — Да ладно! А почему ты не рассказывал об этом раньше? — удивился Тео и присел снова рядом с ним. — Ты и не спрашивал. Вообще, Шляпа много чего знает, — Драко вспомнил о тех временах, когда он, маленький, слушал её истории, пока крестный был занят пациентами. Сейчас же почти к ней не заходит — всё некогда и некогда. — Если захочешь послушать все легенды, сходи к ней, она будет рада рассказать. — Вот и схожу, — буркнул Тео. — И почему ты раньше не мог быть таким? — Каким? — устало отозвался он, чувствуя как глаза начали слипаться. — Не выдумывай. — Раньше ты был мудаком, а сейчас будто изменился в одночасье. Давно надо было Поттеру появиться. Вот как любовь меняет людей! Ага, любовь, конечно. Но язвить не было ни сил, ни желания, поэтому Драко лишь прикрыл глаза и облокотился об плечо Тео, тяжело вздыхая. Просто всё, что было до этого, теперь не имело значения: какой смысл быть крутым Малфоем, что имел и статус, и деньги, если он безвольная тряпка, который совершенно ничего не мог поделать? Да, у него был выбор, но он не смог бы оставить Поттера, да и весь Хогвартс, зная, что здесь будет твориться беспредел. Тело начало гореть невыносимым огнем, и Драко показалось, что он попал в ад. И варится в своём персональном котле из грехов. Конечно, мозг всё ещё ему говорил, что это бред сивой кобылы, но даже негромкое дыхание Тео в этой угрюмой тишине казалось зловещим. — Эй, Малфой, — Тео толкнул его, но Драко даже и не пошевелился. — Ты горишь. Драко. Черт тебя побери! — Всё нормально, — через силу выдавил он, еле разлепляя глаза. — Я просто не выспался. Но Тео не послушал, а запаниковал ещё больше, вглядываясь в его лицо. Холодная рука Нотта, что легла на лоб, хоть немного, но принесла облегчение, и Драко даже смог оттолкнуть ее и сделать угрожающее лицо. — Отвали, Нотт, — процедил он. — А ещё лучше, свали нахуй, паникёр хренов. — Блять, Малфой, ты выглядишь как ходячий труп! Это ненормально. Нужно… нужно позвать Снейпа или Помфри. Лучше Помфри, она может дать таблетки от температуры, я сейчас. О, а ещё нужно освободить тебя от одежды, чтобы тело немного остудилось. Вроде. Ну, это логично. Давай, Малфой, раздевайся. А вот это уже плохо. Драко мысленно отругал себя за то, что не мог держать себя в руках. Он собрал последние силы, чтобы ударить Нотта по рукам, а затем встал, слегка качнувшись. — Даже не думай кого-нибудь позвать. Со мной всё прекрасно, говорю же, не выспался! — Значит дело ещё в чём-то, верно? — прищурился Тео. — У тебя что-то болит. Поттер виноват? Вы поругались, и он тебя избил? Поэтому ты прячешься от него, да? Ещё не лучше! — Ты совсем с ума сошёл, Нотт! — проорал Драко, но тот уже схватился за край кофты, пытаясь её приподнять. — Извращенец, убрал руки! — Пока не выясню, не успокоюсь. Каким бы ты ни был мудаком, я всё ещё твой друг, и если тебя обижает какой-то несчастный Поттер, то он получит по зубам немедленно, — Тео не сдавался и явно был сильнее по сравнению с больным Драко. — Да какого хрена, Малфой? Я тебя что, голым не видел?! И никто из них не заметил, как протяжно скрипнула дверь.