Когда тихие шаги раздались в его палате, Гарри выдохнул — лежать обездвиженным наедине со своими мыслями было неимоверно отвратительно. Он успел подумать об уходе Дамблдора, об Амбридж и о новых правилах. О хаосе, в котором будет тонуть весь Хогвартс. Он думал о Драко и о том, что не готов отпустить его от себя. Несмотря на их странные недоотношения, Гарри внезапно понял, что Малфой стал неотъемлемой частью его сознания.
Он засыпал с мыслью о нем, просыпался с ней же. Да и во снах Драко постоянно к нему являлся. Пусть Гарри не помнил большую часть, но нежное послевкусие, которое оставалось при пробуждении, заставляло его чувствовать себя хоть немного, но счастливым. И когда это, черт возьми, началось? Ладно, плевать, главное, что теперь Гарри не собирался от этого отказываться, он же был одержим им.
Или просто-напросто влюблён.
Конечно, Гарри не мог этого утверждать, но сейчас, когда он лежал в одиночке наедине с собой, другого в голову и не приходило. Он был готов вытерпеть все унижения и наказания от Снейпа и пойти на любые риски, лишь бы только быть рядом с Драко. Увидеть на секунду, убедиться, что с ним всё хорошо. В этой абсолютной тишине тревога за него становилась сильнее, текла по венам вместо крови, стучала бешеным ритмом вместо сердца. И если это не любовь, то Гарри даже близко понятия не имел, что может быть ей.
— Мистер Поттер, как вы себя чувствуете? — раздался голос доктора, выдёргивая его из круговорота мыслей.
— А вы как считаете? — и он даже не мог повернуть голову, пялясь в далёкий серый потолок.
С приходом врача в воздухе появился еле уловимый запах лекарств, который всегда наводил безграничное отчаяние. Казалось, за всё то время, что Гарри находился здесь, он давно уже должен был привыкнуть к этому запаху и вообще к тому, что по-настоящему болен, что находится в лечебнице, а не в какой-то закрытой школе, но почему-то не получалось. Даже эти наказания в виде одиночки совершенно не отличались от наказания Дурслей с их гребаным чуланом.
— Думаю, прекрасно, если у вас ещё остались силы паясничать, — доктор Снейп прошёлся по палате и остановился предположительно возле окна. — Стоило назначить больше Экспелиармуса. К вашему сведению, это не такое уж и безобидное лекарство, каким кажется на первый взгляд. При увеличенной дозе можно не только обездвижить человека, но и отключить его сознание на некоторое время. А если совсем переборщить с медикаментом, то можно и убить. Конечно, зарегистрированных случаев меньше пяти, ведь лекарство было разработано не так уж и давно…
Как будто Гарри было интересно это слушать.
— Вы мне угрожаете? — отозвался он. — А вы не боитесь, что вас могут наказать за злоупотребление должностными полномочиями? Или как там это называется? Врачебная халатность?
Снейп хмыкнул и прошёлся по палате. Глухой скрип ботинок о мраморный пол заставлял напрягать слух — Гарри начал опасаться, что тот вовсе уйдёт, разозлившись на его глупое высказывание. И когда же он научится думать прежде чем говорить?!
— Вы — несмышлёный, глупый мальчишка, который явно не умеет держать свой длинный язык за зубами, — в его голосе внезапно промелькнула весёлая насмешка. — Но вы меня позабавили: неужели вы действительно думаете, что мне есть до вас дело?
— Но вы же находитесь здесь, — оскорбился Гарри. — Значит, зачем-то я вам нужен. И вы сами начали говорить о последствиях передозировки Экспелиармуса.
— Мистер Поттер, я, как врач, который назначил это лекарство, должен уведомить о неприятных моментах, с которыми вы можете
случайно столкнуться, — Снейп снова прошёлся по палате, останавливаясь возле его кровати, и наклонился, чтобы осмотреть его: снял с Гарри очки, посветил в глаза фонариком. Расплывчатое лицо врача показалось Поттеру весьма симпатичным и даже дружелюбным. Ох уж этот обманчивый вид ядовитой змеи перед смертельным укусом. — Вы необычайно хорошо себя чувствуете после введения лекарства. Ориентировочно через десять минут вы уже сможете двигаться, но не советую делать резких движений.
— И я смогу увидеть Драко, да? — Гарри проморгался, когда ему снова надели очки и убрали противный свет.
Неожиданно он подумал о том, что доктору Снейпу совершенно не идёт белый цвет. Ему подошёл бы угольно-черный, который безупречно отражал его угрюмый характер. Медицинский халат казался издевательским, еще одной насмешкой над Гарри — перед ним
ненастоящий доктор, которому откровенно плевать на здоровье пациента.
— При одном условии, — голос стал жёстче, словно он собирался отдать приказ, а не ставил условия. — Мистер Малфой недавно очнулся, и его состояние оставляет желать лучшего. На самом деле я не имею права впускать вас, но… — голос дрогнул и смягчился, — он очень просил о встрече с вами. Поэтому, мистер Поттер, именно вы должны убедить его покинуть Хогвартс.
Пальцы дрогнули. Гарри постепенно начал чувствовать своё тело, но не спешил вставать, молчаливо раздумывая над ответом: он был согласен со Снейпом, что Малфою здесь делать нечего. Но с другой стороны… как Гарри без него будет? А ещё он боялся, что Драко, возможно, и не поймёт, почему тот внезапно решил уговаривать его уехать. Ведь они — пара. Они должны быть вместе.
И у них всё серьёзно.
— Сэр, я не могу пойти на это, — он присел в кровати, разминая оттекшее тело. — Я. Не. Могу. Предать. Его.
— Вот именно, — чёрные глаза опасно блеснули, а на губах засияла недобрая ухмылка. — Вы должны сделать всё, чтобы у Драко не было причин остаться здесь. Чтобы он выкинул из головы свои глупые мысли и перестал рваться сюда.
Ах, вот оно что. Разве можно было ожидать что-то другое?
— Понятия не имею, чем вы так зацепили Драко, возможно, потому что он всегда питал слабость к убогим вещам, не стоящим никакого внимания, но вы должны отчетливо понимать, что в том состоянии, в котором сейчас находитесь, можете причинить ему куда больше вреда, чем блага. Вы — паразит, неизученный и неконтролируемый, и от вас легче избавиться, чем вылечить. Примите уже это, мистер Поттер. Если бы вы делали хоть какие-то шаги к выздоровлению, то я, может быть, и поверил бы в ваши светлые чувства и в громкие слова о ваших отношениях. Но сейчас это больше похоже на безрассудное желание самоутвердиться, — Снейп прищурился и перешёл на шёпот, наклоняясь к нему. —
Посмотрите на меня, я — Гарри Поттер, особенный мальчик, попавший сюда по чистой случайности. Я не хочу лечиться, я хочу сводить всех с ума. Все вокруг — злые и нехорошие люди, которые не хотят понимать меня. Я бедный и несчастный, поэтому я решил сделать вид, что влюбился, чтобы хоть как-то почувствовать себя нужным, — доктор резко выпрямился и перешел на обычный голос. — Но вся печаль в том, что вы никому никогда не будете нужны. Даже Драко. Он наиграется и будет жить дальше. Поэтому самый логичный выход — прекратить всё сразу и не тратить время впустую.
Яд. Это был чистый яд, убивающий мгновенно.
Гарри даже забыл, что находился под лекарством, резко вскочил, сжимая кулаки, но не двигаясь более — ехидная насмешка Снейпа приковала его к полу. Поттер только что доказал его правоту своим идиотским порывом. Голова на секунду закружилась, и в висках отбивалась навязчивая идея доказать, что Гарри может быть другим. Но он продолжил стоять на месте, злобно вглядываясь в чёрные, как сама тьма, глаза. Лишь тяжёлое дыхание разбавляло напряжённую тишину. Мир вдруг стал неясным, нечётким, нереальным, и Гарри начал думать, что это всего лишь ночной кошмар. И ему нужно проснуться, ведь…
Он уже не может отказаться от Драко.
На физическом уровне не сможет: внутри скрутился тугой узел, который сжал сердце, не давая ему стучать полноценно. Если одна мысль доводит Гарри до такого состояния, то что будет с ним, когда он придет к Драко и будет уговаривать его уехать?
Нет. Он не сможет. Несможетнесможетнесможет.
В какой-то момент Гарри понял, что дрожит и качается из стороны в сторону, а в уголках глаз собрались обжигающие слёзы, которые так и не вылились наружу. Так что это не мир вокруг плыл, а он сам был этому причиной. Ну уж нет, он не должен показывать свои слабости, он не должен вестись на провокации Снейпа, пусть в его словах и была доля правды. Он гордо вскинул голову и попробовал расслабиться, глубоко вдыхая и выдыхая несколько раз.
— Вы не имеете права лезть в наши отношения. Это только наше дело. Я не предам Драко.
И как бы он ни старался, чтобы голос звучал твердо, это всё равно прозвучало никудышно. Лишь жалкая попытка пробить огромную ледяную глыбу, которая встала на пути у маленького кораблика. И у него не было абсолютно никаких шансов выстоять, только идти ко дну. Медленно и мучительно, ощущая каждую секунду своей смерти. Гарри даже почувствовал, как начинает захлёбываться от переполняющих его эмоций, и идиотское размеренное дыхание ни черта не помогало, а лишь снова участилось, подстраиваясь под сумасшедший ритм никчёмного сердца.
— Вы и сами себе не верите. Как я должен поверить вам? — Снейп снова подошёл к окну, отворачиваясь от него. — Что ж, ладно. Идите. Последняя палата, налево. Даю вам десять минут, чтобы увидеть своими глазами, до чего вы довели Драко.
— Я довёл Драко? — не понял Гарри.
— Провалы в памяти? Мистер Поттер, вы разочаровываете меня всё больше и больше. Вас ждёт большой сюрприз. Спросите у Драко, что сподвигло его принять психотропные таблетки, и вы очень удивитесь, — он повернулся к нему и злобно оскалился. — Так что вам ничего не придётся делать, всё произойдет само.
Гарри плотно поджал губы, откровенно не понимая, о чём Снейп вообще говорит, но нехорошее предчувствие тут же шевельнулось в груди и начало пульсировать нервной тревогой в висках. Он отчаянно попытался вспомнить вчерашний день, хватаясь потными ладонями за тонкую льняную ткань посеревшей пижамы, но ничего.
Совершенно ничего.
— Чего вы ждёте? Время уже пошло.
И Гарри сорвался с места, чуть покачиваясь. Он будто был неотвратимо пьян, хотя, в принципе, он особо и не употреблял алкоголь, чтобы знать наверняка. Его колотило, трясло, но он бежал, бежал к Драко, готовый доказывать свои чувства снова и снова, лишь бы тот поверил ему.
Он осторожно приоткрыл дверь и аккуратно вошёл внутрь — внезапно стало страшно. Как и ожидалось, палата была идентична той, в которой был Гарри: белые стены, мраморный пол и одинокая железная кровать. Драко неподвижно лежал с открытыми глазами, пялясь в высокий потолок. Вид был изрядно помятый: сухие потрескавшиеся губы, впалые щёки, посеревшая кожа, пустой взгляд. Он словно потерял самого себя за одну ночь, и перед Гарри оказалась лишь пустая оболочка.
Что же, чёрт возьми, случилось?
— Драко, — только и мог сказать Гарри, садясь на краешек кровати.
— Прости, — голос вполне соответствовал состоянию Малфоя: безэмоциональный, слабый, далёкий, хотя они были совсем близко друг к другу.
За что Драко извинялся? Гарри застыл, пытаясь осознать: правильно ли он услышал, или ему всё-таки показалось. И, может быть, он уже просто проснётся? Так не должно быть! Дрожь становилась сильнее, голова стала дергаться, будто ему вовсе не принадлежала, и Гарри изо всех сил прикусил губу, чтобы хоть как-то отрезвить себя и не ляпнуть что-то лишнее.
— Прости, что подвёл тебя, — продолжил говорить он, хотя слова явно давались ему с трудом. И как бы Гарри ни хотелось в эту же секунду его перебить, он понимал, что нужно для начала его выслушать. — Прости, что навязался и втянул тебя в наши недоотношения. Прости, что относился к тебе несерьёзно. Прости… — по щеке Малфоя стекла слеза, и Поттер машинально потянулся к ней, чтобы её смахнуть. — За то, что я слабовольный, бесхребетный мудак, который любит почесать своё эго.
— Драко, не говори так, — не выдержал Гарри, задерживая руку на щеке и поглаживая большим пальцем. — Тебе не нужно ни за что извиняться.
— Я тебя порчу. Я хочу, чтобы ты понял, что во вчерашнем случае виноват был я и только я. Понял меня? — он еле приподнялся с кровати, облизывая бледноватые губы. — И все, что я вчера тебе наговорил — неправда.
— Я изначально был испорченным, не говори ерунды. Что случилось?! Я… — и было стыдно признаться, что вчерашний день просто вылетел из головы. Волна ненависти за свою тупую голову поднялась неугасимым огнем, и Гарри вскочил, тормоша волосы, а затем стал истерично мельтешить от одного угла к другому, усиленно стараясь вытащить из сознания что-нибудь.
Хоть что-нибудь. Пожалуйста!
Но Драко вдруг оживился и даже слабо улыбнулся.
— Забудь, Поттер. Я просто вчера был не в себе, вот и всё, — он уселся в кровати, а затем громко расхохотался, утыкаясь лицом в свои ладони. — Господь всё же существует.
— Что произошло? — прорычал Гарри, почти прыгая по комнате. Он чувствовал себя диким зверем, готовым крушить всё вокруг, но, слава богу, ломать здесь было нечего, кроме железной кровати. Поэтому он кинулся к Драко, хватая его за плечи, и судорожно протараторил. — Я тебя обидел? Мы подрались? Мы поругались? Не молчи, умоляю!
— Кажется, я просто тебя люблю, — Драко ласково коснулся его губ, проводя по ним большим пальцем. — Я. Тебя. Люблю. Слышишь? Только это имеет значение, поверь мне. Давай начнем всё заново?
И по тёмному, глубокому взгляду стальных глаз, Гарри понял, что тот ничего не расскажет. Вчера действительно что-то произошло, и в этом был виноват именно Поттер. А сейчас Драко просто не хотел его ранить, оберегал его чувства, хотя Гарри вряд ли заслуживал такого отношения к себе. И, возможно, потом произойдет что-то ещё, и ещё, а он всё забудет, точно так же, как сейчас, даже не зная масштабов принесённой боли. Снейп был абсолютно прав в том, что Гарри — больной ублюдок, который всего лишь хотел быть нужным. Но был не прав в другом — всё ещё можно было что-то изменить.
Потому что Драко
верил в него. Истощённый, потускневший, но с безграничной надеждой в глазах, Малфой пристально смотрел на него, в самую суть, и видел там что-то своё. И ради этого взгляда Гарри был готов просто распластаться в лепешку — лишь для того, чтобы он просто продолжал так смотреть.
И больше не было прошлого ребячества, вдруг, в один короткий момент, они резко повзрослели.
У них было мало времени, Снейп впустил Гарри всего лишь на десять минут, считая, что им хватит этого, чтобы поссориться. Но он явно недооценил искренность чувств, потому что Гарри, не смотря на свое взбудораженное состояние и чернеющую пустоту в глубине души, смог собраться: он не готов отпустить Драко — и хотелось закрыться здесь навсегда, чтобы их никто не посмел трогать.
Что Гарри и сделал.
Он бросился к двери, щелкая замком — да, такая себе защита, но это подарит им драгоценное время. Плевать на всё — Гарри никогда не откажется от Драко.
НикогдаНикогдаНикогда.
Но для начала нужно было разобраться в себе, перед тем как начинать заново.
— Поттер, что ты творишь? — зашипел Малфой и попытался встать, чтобы остановить его. — Не делай глупостей!
— Я и глупости — неразлучные друзья, — горько усмехнулся Гарри и сел на колени перед своим парнем, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть его лицо. — Драко. Слушай меня. Ты должен уехать при первой же возможности. Как бы мне ни было больно тебя отпускать, так будет лучше, поверь. Сейчас мы с тобой абсолютно ничего не сможем сделать, ты же понимаешь? Не рвись сюда, сделай вид, что смирился. А я сделаю всё, чтобы поскорее выписаться. Я буду глотать таблетки пачками и ходить на все психотерапии — я обещаю, что стану лучше. Я обещаю, что больше не причиню тебе боль. Я обещаю, что сделаю тебя счастливым. Только не забывай про меня, ладно? — голос дрогнул, в глазах остро защипало. Их пальцы крепко сплелись меж собой. — Драко, не забывай меня, пожалуйста… я ещё никогда ни к кому не испытывал таких чувств кроме тебя.
— Гарри.
— Нет, я знаю, что ты сейчас скажешь, — он отчаянно покачал головой, не давая вставить и слова. — Ты не можешь здесь больше оставаться. Ты больше не можешь быть со мной, пока я не вылечусь — я просто хочу быть уверен в том, что сделаю тебя счастливым, а не наоборот. Только… пожалуйста, будь здоровым. Пожалуйста, прекрати себя изматывать. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Я не могу видеть, как ты угасаешь, Драко.
И у него больше не хватило слов.
— Гарри, — Драко наклонился, даря ему мимолётный, сухой поцелуй. — Ты — мой, помнишь? А я не могу оставить здесь своё.
— Твоё потом тебя обязательно найдёт, — заверил он и потянулся за ещё одним поцелуем. Нежным, ласковым. — И я тоже тебя люблю. Люблю. Бесконечно.
— Бесконечно?
— Навсегда.
Да. Именно так. Драко навсегда останется в его сердце.
Малфой долго молчал, принимая какое-то решение, он даже приосанился, став самим собой: гордым, величавым, самоуверенным засранцем, и его фирменная ухмылка стала заключением его образа.
— Я тебя понял, Поттер, — губы задрожали, но упрямо продолжали кривиться. — Просто нам пока не повезло, верно?
— Почему же? — Гарри натянул вымученную улыбку вслед за ним. — Нам повезло познакомиться друг с другом.
Он крепко сжал холодные ладони Драко, а потом не спеша встал с колен, утягивая его за собой. Между ними не было даже и фута, но казалось, будто они стояли на разных берегах широчайшей реки. Гарри во все глаза пялился на Малфоя, пытаясь высечь в памяти каждую мелочь, ведь было неизвестно, когда им удастся встретиться вновь.
Но это
обязательно случится.
В дверь постучали, а затем дёрнули за ручку. Щелчок. И стоило закрываться? Конечно, у Снейпа были ключи. Но всё же быть закрытыми гораздо приятнее. Гарри обречённо застонал и обернулся, готовясь идти. Но дверь так и не открылась.
— Даю вам ещё пять минут, — раздался голос доктора Снейпа за дверью. — И, мистер Поттер, вы выходите сами и отправляетесь в свою палату. Чтобы я пришёл, и вас здесь не было.
Драко резко дёрнул Поттера на себя, опрокидывая на кровать.
— Пять минут. Нам хватит, — прошептал он и нагло ворвался в его рот умопомрачительно сладким поцелуем.
Пусть и прощальным.
***
Драко вымученно закрыл глаза, прислушиваясь к своему сердцу, но его не было — его с собой унёс Гарри.
Ему казалось, что он утонул вчера, находясь под сильнейшими галлюцинациями, но нет: он тонул прямо сейчас в ужасающей бездне отчаяния. Казалось, он был так близко к смерти, и единственное, что его по-настоящему испугало, — Поттер будет винить себя во всём. Он прокручивал эту мысль с того момента, как проснулся, страшась последствий. Заигрался, да. Но Гарри ничего не помнил, и облегчение разлилось в груди приятным теплом — это был огромный шанс начать всё сначала.
Драко никогда больше не позволил бы себе говорить такие отвратительные вещи, отчётливо понимая, что каждое слово внезапно может оказаться последним. А ещё он вдруг осознал, что не готов был прощаться с жизнью. Да, она была отвратительной, но у Драко теперь был Гарри, который заставлял его загораться раз за разом. Это было впервые, когда Малфой так сильно боялся задеть чьи-то чувства.
Гарри говорил, что станет лучше. Драко верил. Гарри говорил, что вылечится. Драко верил. Гарри говорил, что сделает его счастливым. Драко верил. Как никому и никогда.
И для него это было любовью.
На протяжении всей жизни Малфой учился одному — не открываться, играть свою роль, не обнажать свою душу. У него отлично получалось. Но стоило ли этому учиться?
Драко даже не слушал Снейпа, который снова завёл шарманку про то, как здесь небезопасно, и про то, что в Хогвартс скоро приедет Тёмный Лорд, — достало!
— Я знаю, — не выдержал он, прерывая крёстного на полуслове. — Северус, скажи мне, почему должно быть вот так? Почему?
Юноша устало провёл по волосам, а затем аккуратно присел, чувствуя слабость, которую трудно было игнорировать. Конечно, электрический заряд всегда был для организма невообразимым испытанием, а если к нему прибавить и отходняк, и расставание, то можно сразу же ложиться в могилу — настолько отвратительно Драко себя чувствовал. Он презрительно взглянул на своего крёстного, желая оторваться вволю, вылить всю свою боль — почему он один должен страдать?
— Это была твоя работа, не так ли? Это ты подсунул Панси какую-то гадость, чтобы появился повод вывезти меня отсюда без особых проблем, да? Думаешь, я этого не понял? Даже Гарри ко мне подослал на прощание, очень мило, спасибо и на этом.
— Драко, — рявкнул Снейп. — Прекрати.
— Прекратить что? Раскрывать твои карты? Господи, не делай из этого большую тайну — ничего особенного. Ты никогда не допустил бы, чтобы я чем-то по-настоящему обдолбался. Зуб даю, ты вскрыл все наши тайники, подбросил обыкновенный галлюциноген. Но всё пошло не так, когда Беллатриса влезла со своим излюбленным Круцио. Поэтому я сейчас так ужасно себя чувствую, не так ли? — Драко вскочил. — И что ты вообще наговорил Гарри? М? Я же просил тебя не лезть. Много раз просил! Неужели так это трудно?
— При осмотре выявились интересные подробности, которые я не смог игнорировать, — Северус скрестил руки на груди. — А Поттер так удачно ничего не помнит. Не твоя работа? Я и так закрываю глаза на то, что ты постоянно таскаешь у меня лекарства, но это… Драко, когда ты уже повзрослеешь?! Накормить Поттера Обливейтом! И то, что ты ему сейчас ничего не рассказал, не кинулся на него с обвинениями, это просто подтверждает мою теорию.
— Какую же? Давай, скажи вслух! — Драко взмахнул руками. — Ну что ты, любимый крёстный отец, не хочешь признавать, что и я настоящий псих, да?! Да, Поттер меня вчера насиловал, и мне нравилось это. Я просто упивался его чувствами, наслаждался его огнем. И я пошёл бы на это ещё и ещё! Потрахаться, забыться под алкоголем — просто идеально!
— Драко, — Северус резко прижал его к стенке, готовый отвесить отрезвляющую оплеуху, но рука остановилась на полпути. — Не переходи черту!
— Ой, да ладно, — издевательски пропел Драко. — Какая черта может быть у психов? Знаешь, почему ты так бесишься? Потому что это абсолютно только твоя вина.
— Моя вина в том, что я желаю тебе помочь?
— Твоя вина в том, что ты всегда видел во мне только хорошее и пытался оправдать мои ужасные поступки. Перестань со мной нянчиться, Северус, наконец-то.
Руки разжались, и Драко медленно сполз по стене, утыкаясь в свои худощавые колени. Снейп угрюмо молчал — ему нечего было на это ответить. Даже забавно в какой-то степени. Высококвалифицированный психотерапевт со стажем сам же своими руками угробил своего крестника. Единственного человека, которого он по-настоящему любил. Драко гордо вскинул голову.
— Мама и папа давно увидели во мне признаки безумия, только ты один в упор не хотел их признавать, не так ли? Ох уж эта страсть ко всему сломанному — это у меня от тебя. Конечно, я прикипел к Поттеру. Это было слишком ожидаемо. Ведь и ты когда-то был влюблён в свою одногруппницу Лили. Прекрасную рыжеволосую красавицу, но — одержимую навязчивыми идеями вылечить всех вокруг. Откуда я это узнал? Прости, случайно сунул свой любопытный нос в твои записи. Надо было лучше их прятать, крёстный. Она была больна, безнадёжно и бесповоротно, но кое-кто просто не хотел её сдавать. Лили была добра ко всем, и окружающие воспринимали её болезнь как милую странность. И что ты в конце концов сделал? А ничего, раз ты до сих пор один. И где она сейчас? В больнице? Или замужем за другим? Я хотел бы повидать её. Так вот, — Драко встал, распрямляя плечи. — Я в отличие от тебя сдаваться не буду. Я буду действовать.
— Удачи вам в этом, мистер Малфой, — процедил Снейп. — Надеюсь, больше я вас не увижу.
— О, не беспокойтесь об этом, доктор Снейп. Я сегодня же уезжаю. Доложите моим родителям, чтобы прислали за мной водителя. И передайте Панси, чтобы тоже не задерживалась. Она будет нужна мне там, в реальном мире.
— Я не ваш слуга. Я пошлю к вам другого доктора. Надеюсь миссис Лестрейндж удовлетворит ваши потребности.
— О, да. Вполне. Спасибо, — Драко лёг на кровать, запрокидывая руки за голову. — Лучше уж получать Круцио и сходить с ума, чем собирать разбитое сердце по осколкам. И, доктор Снейп, не забудьте забрать с собой нож из моей спины, — он повернулся спиной, указывая на нее. — Торчит, да?
Но ответом ему послужила одинокая тишина — тот ушел почти не слышно, лишь скрипя подошвами. Было жестоко? Да. Несомненно. Да. Северус любил его, но когда-то он должен был понять границу, не так ли? Всё пошло прахом — оставлять Гарри здесь одного было ужасно, предполагая, что здесь будет твориться после ухода Дамблдора. Красиво Снейп всё подстроил, не зря же ему мистер Реддл так доверял. Но теперь ничего не попишешь.
Ему просто нужен был новый план. И он обязательно его придумает.
Да, они утонули сейчас, но это не значит, что не смогут всплыть снова. У них был ориентир — они сами.
Записки из прошлого
Почему люди, которых мы по-настоящему любим, всегда неидеальны? Нам могут нравиться совершенно разные люди, мы можем восхищаться ими, но любить будем именно тех, кто просто запал в душу одной лишь особенностью. И этой особенностью для меня стали ярко-зелёные глаза с неугасимым, можно даже сказать, безумным огоньком.
У Лили были ярко-рыжие волосы, веснушки на носу и очаровательная улыбка. Она влюбляла в себя многих, под её чарами пал и я. Ничтожный, низменный человек, у которого ничего не было за душой, кроме голых амбиций достичь нечто действительно великое. Я хотел создать лекарство, которое способно вылечить абсолютно все болезни. Конечно, это что-то за гранью реальности, но мечтать можно обо всем, верно? Как ни странно, именно это Лили привлекло ко мне: мы работали над одним общим проектом по анатомии человека, а потом просто разговорились. Мы были неразлучниками, говорили сутками напролёт, мечтали о будущем и строили теории о прорывах медицины.
Кофе. Тихая библиотека. Сладкий аромат её блеска для губ. Каждый жест её тела въедался в сознание ядовитым пятном, которое ни капли не стерлось даже по истечении времени. Я разработал Обливейт, который блокирует нервные клетки мозга, отвечающие за память, и вызывает ретроградную амнезию, но так и не смог принять его, ведь неизвестно, что ещё могло стереться из памяти вместе с ней.
Она просто слишком много для меня значила.
Время неумолимо шло вперёд. Первый курс, второй. И тогда я начал замечать в ней то, на что другие старательно закрывали глаза: Лили не отделяла реальность от выдуманных нами сказок о светлом будущем, в котором все были здоровы. Я искренне желал помочь ей, хотел разобраться, пошёл в психотерапевты, но она внезапно бросила учёбу.
Лили просто потерялась в своём, ненастоящем мире, в который её втянула одна компания, крайне странная и отвратительная. Я ненавидел их, пытался раскрыть Лили глаза, но допустил огромную ошибку.
В порыве гнева я назвал её больной на всю голову и всё твердил о психбольнице. Неудивительно, что она оборвала все контакты со мной, не выходила на связь. Я был в глубоком отчаянии, но Люциус, мой старый друг, познакомил меня с мистером Реддлом, который помог мне найти новую цель в жизни. Мистер Реддл был учтив и очень вежлив. Он дал мне ту дружескую поддержку, в которой я на тот момент нуждался. Он говорил, что Лили просто не мой человек. И я поверил.
Но кто бы мог подумать, что я буду тем спусковым механизмом, который стал началом конца.
