Не все так просто и не все решают звезды,
И не на все вопросы я могу ответить.
Меня не переделать, лучше просто верить,
Лучше просто верить…
(Слим — холодно)
— Драко? Голос Дадли слышался словно издалека, казался таким искажённым и чужим, что Драко едва осознал, что зовут его, а не кого-то другого. Он заставил себя повернуться к Дурслю, и не потому что он его позвал, а потому что хотел убедиться в реальности происходящего — а вдруг Драко всё ещё в Хогвартсе и это галлюциногенные лекарства продолжают так действовать на него. Он просто проснётся, и весь этот отвратительный месяц жизнь окажется простым сном. Ну правда, это было бы более реально, чем то, что Драко сейчас находился на работе в каком-то захудалом магазинчике и продолжал держать чёрную трубку телефона, из которой отдалённо доносились длинные протяжные гудки. Он медленно положил трубку на место и вышел из-за прилавка, направляясь к холодильнику, вытаскивая бутылку холодного пива и открывая наспех. Глоток, второй, третий — а в голове до сих пор не было ни одной адекватной мысли. Мир слегка поплыл, но нет, не от алкоголя, а от того, что на глазах выступили невольные слезы, которые он тут же смахнул и снова приложился к бутылке. Драко и правда хотел быть нормальным. Но когда ты нормальный, воспринимать происходящее просто невыносимо. — Малфой?! — рявкнул Дадли, обращая на себя внимание. — Какого хрена?! — Война разумов. Она началась, — сказал Драко, а потом снова сорвался к своему прилавку, находя там сигареты и зажигалку. Когда спасительный сигаретный дым наполнил легкие, а тело наполнилось приятной слабостью, что даже застыло на секунду, Драко пришлось заставить себя проанализировать полученную информацию. Но стоило ему представить, что там может твориться в его родном Хогвартсе и какие цели преследует Волдеморт, паника снова подкатила отвратительной тошнотой к горлу, и его чуть не вырвало на белый кафельный пол, который он так старательно мыл руками. Да, можно было обойтись и шваброй, но в Хогвартсе не давали их детям, заставляя убираться вручную. Драко даже и не подозревал, что настолько зависим от таких мелочей. — Ты можешь мне объяснить, что произошло? Тебя уволят, Малфой! — запаниковал и Дадли, бросаясь к нему. Он больно впился пальцами в плечо, заставляя взглянуть на себя, а Драко подумал, что этой боли мало. Ему нужно было ещё. — Пусть уволят, я же псих, — издевательски протянул Малфой, выпуская дым изо рта прямо в лицо Дадли, и натянул свою фирменную ухмылку. — Неужели, Дурсль, ты и правда поверил мне? Да у тебя тоже проблемы с головой, приятель! Смех — самопроизвольный, отчаянный, — заполнил собой всё пространство и спугнул какого-то несчастного покупателя, который едва заглянул и сразу же закрыл дверь с той стороны. Дадли бросился к двери, защелкивая её на внутренний замок, и перевернул табличку с «Открыто» на «Закрыто». Драко расхохотался ещё больше — как будто это имело значение. Ведь где-то там Волдеморт собирается угробить целое поколение людей, а Дурсль беспокоится, увидит ли кто-нибудь Драко в таком состоянии, или уволят ли его. Дурсль присел рядом с ним на корточки, обеспокоенно вглядываясь в глаза, и это взбесило его больше — ну почему он такой? Разве он не должен был врезать Драко за то, что он снова сорвался? За то, что устраивает цирк на ровном месте и не может взять себя в руки? — И чего ты уставился? М? — ещё одна затяжка, а затем и глоток пива. — Ах, да, ты же нормальный адекватный человек, который строит из себя хорошенького и добренького друга. И как тебе не скучно жить с самим собой? — Прекрати, — рявкнул Дадли, хватая его за лацканы одежды. Дурсль — верзила, и потому, конечно же, с легкостью приподнял худощавого Драко, у которого явно не было никаких шансов отбиться. Но стоило им пересечься взглядами, бледно-голубые глаза Дадли забегали из стороны в сторону, не выдерживая стойкий взор Драко. Малфой скривился в слабой усмешке — он становился всё больше и больше похожим на отца, как бы ни хотел, чтобы этого не происходило. Хватка слегка ослабла. — Просто расскажи, что случилось. Что за война разумов? Соберись, Малфой! — Да как я могу собраться! — отчаянно зашептал он в ответ. — Вот именно, что я не знаю подробностей, но в том, что пострадают Гарри и все остальные пациенты Хогвартса, уверен точно. Уж прости, мне Волдеморт не писал на листочке подробный план — совсем забыл попросить его об этом. — Но что-то ты ведь знаешь, не так ли? — Дадли отпустил Драко полностью и крутанулся на месте, ероша свои короткие волосы. — Я понятия не имею, о чем ты вообще говоришь. Волдеморт, война разумов, Гарри пострадает. Что за бессмыслица? Оу. Верно. Для ничего не знающего человека это лишь пустой звук. Драко грустно взглянул на истлевшую сигарету, а затем вытащил ещё одну, закуривая. — В общем, Волдеморт — самый главный псих Британии. И он хочет подчинить себе всех и править пусть если не миром, но хотя бы Англией. И это не та война, которую представляют себе многие: нет никакого оружия, никто не умирает, поэтому она и более опасная. Волдеморт начал действовать ещё давно, подчиняя себе всю верхушку английского сообщества. Ему не нужно было подсаживать всех на наркотики, лишь несколько отдельных личностей, которые имеют влияние и деньги. Либо их, либо родных и близких — в итоге сломались почти все. — И в чём смысл? Зачем он это делает? — Вот именно, что никто особо и не знает его главных мотивов, так как он и себе не доверяет, не то что другим людям. И не смотри на меня так, — Драко затянулся. — У него в голове семь личностей, так что мои слова вполне имеют смысл. Просто чем старше становился Том Реддл, тем реже переключались эти личности, и он почти их контролирует. В основном телом правит Волдеморт, ну так мне говорил Северус, а он один из немногих, кто по одному взгляду может определить эти личности. Всё-таки профессионал. — Ну и подсадил он людей на наркотики, а дальше-то что? — продолжал не понимать Дурсль. — Причём тут Гарри? Чем ему Поттер-то не угодил? Поттер. Сердце застучало быстрее, а внутри что-то отозвалось, и грудь сдавило невыносимой болью, не давая возможностью вдохнуть. Во рту растекалась горечь никотинового дыма, и Драко смаковал её, затягиваясь снова и снова, пока не докурил. — Поттер был экспериментом Волдеморта. Поэтому у него шрам на лбу. Поэтому он и болен. Почему именно он, а не кто-то другой — не знаю, может быть судьба так распорядилась, — Драко даже поразился своему твёрдому голосу, пусть и хриплому. — Цель эксперимента… сделать детей послушными? Но трепанация — весьма сложная вещь, и Волдеморт от неё сам отказался спустя время, теперь он просто решил внедрить в общество лекарства. Кажется. Северус работал над какими-то таблетками, но ничего особо не рассказывал. Смею предположить, что Волдеморт хочет сделать всех овощами, без воли и собственного мнения. Ты только представь — целый мир бездушных кукол, которым ни черта не нужно. Стадо баранов, которые сделают всё что угодно, стоит только приказать. — Это ужасно! — Не то слово. Волдеморт — настоящий педант, и он не любит оставлять дела незаконченными, поэтому свой эксперимент над Гарри он доведёт до конца, превратив его в собственную игрушку. Заодно и сравнит, есть ли разница между трепанацией и таблетками. Поэтому он начал свою работу именно с Хогвартса — это закрытая лечебница, и всем плевать, что там происходит. Никогда общество не совало нос туда и не собирается, живя по принципу «Не трогай дерьмо, или оно…» — Я понял, — перебил его Дадли. — Но это ведь касается только Хогвартса. Вряд ли у него получится внедрить таблетки где-то ещё. — Ха, ты недооцениваешь всеобщую тупость. Эти таблетки могут стать чем-то наподобие обычных витаминов. Сделать рекламу: «Ваш ребёнок вас не слушается? Вы устали искать к нему подход? Не беда. Примите лекарство от Тёмного Лорда, и ваш ребёнок станет идеальным!». Выглядит прекрасно — курс лечения всего месяц, и ребёнок становится таким, каким его хотят видеть. Никто даже и не сунется против — всё министерство здравоохранения под Волдемортом. СМИ, полиция, и даже школы — тоже. Это работа долгих лет, что даже восхищает немного, и только сейчас начинается запуск основной части. И чем больше Драко говорил, тем лучше начал понимать, что к чему. Он знал ведь всё и до этого, просто каждый кусочек информации был преподнесён ему по отдельности и не совсем имел смысл, но, когда он начал собирать всё воедино, общая картина не нравилась ему ещё больше. Он вспомнил Сивого, который даже не был способен ответить на простой вопрос, его бездушную походку, его взгляд — пустой, равнодушный. Сивому было плевать, что он делает, почему он это делает. Если бы он был под наркотиками, то рано или поздно стал неуправляемым, а это очень опасно, не так ли? Вот почему именно Волдеморт сменил направление — ему не нужны были лишние проблемы. Из-за «Чистокровности» было много смертей, некоторых людей Драко даже видел лично, на светском приёме у себя дома, но был слишком мал, чтобы вникать и запоминать. — Это невозможно, — покачал головой Дадли, уверенный в своих словах. — Всё, что ты мне говоришь, похоже на сказку, но никак не на правду. Разве люди допустили бы такое? Неужели никто не заподозрил истинных целей этого психа? — Потому что никто и не верил, что Волдеморт добьётся своего. Недооценили малость, — отозвался Драко издевательски. — Да плевать на всех! Поттер там, в Хогвартсе, и с этим нужно что-то делать. — И что делать? У тебя есть план? — вот теперь Дурсль проникся и, кажется, тоже запаниковал, нервно грызя ноготь большого пальца. Да, трудно воспринимать картину в целом, Драко понимал, что, когда дело касается близких — совсем другой подход, не так ли? — Я не знаю! — всплеснул руками Драко и со всей силой приложился затылком об стену, а затем постучался пару раз, чтобы хоть что-нибудь пришло в голову. — Не знаю, не знаю! Приеду в Хогвартс, а дальше что? Тётя Беллатриса меня поймает на первом же повороте и засадит в одиночку. Может быть даже накажет, так, для профилактики. Позвонить Макгонагалл и попросить не пускать Гарри к Волдеморту? Да она и так это знает. Я уверен, сейчас все гриффиндорцы на ушах, но этого всё равно недостаточно. Волдеморт подобрался слишком близко. А я идиот, взял и уехал! Я не должен был уезжать. Я должен был остаться там, вместе с Поттером. Как я посмел оставить его одного? Я настолько привык убегать от проблем, что ни черта теперь не могу. Я — беспомощный, жалкий человечишка, который только сидит и размазывает сопли по лицу! Да нахрен я Поттеру такой сдался! Драко ощутил себя неимоверно ограниченным, и хотелось просто уничтожить себя здесь и сейчас — такое низменное существо не имеет право на жизнь. И зачем только судьба свела его с Поттером! Он хотел бы сейчас переложить вину на Гарри, так было бы легче, но не мог, понимая, что сам виноват во всём. Стало ещё отвратительнее. Третья сигарета не принесла никакого удовольствия. — Эй, Малфой, — Дадли сел на корточки перед ним, невесомо касаясь его плеча. — Я — Сельдерей. Я — грёбаный овощ, ты понимаешь это? — прозвище, которым его нарёк Уизли, впервые начало приобретать смысл. Драко никогда не задумывался о нём всерьёз, но сейчас больше ничего в голову и не приходило, кроме него. — Невкусный и специфический. — Ладно, Сельдерей, — закатил глаза Дурсль, похлопав по плечу. — Да, сорвался. Да, бывает. Да, ты не идеален. И всё же, несмотря на то, что тебе было неимоверно тяжело, ты сделал многое. Можно бесконечно акцентировать внимание на плохих вещах, но, эй! У тебя есть съемная квартира, у тебя есть работа, у тебя есть кое-какие сбережения — не каждый семнадцатилетний подросток может этим похвастаться. Даже больше — не каждый взрослый сможет достичь этого, не имея полноценной поддержки, действуя только на голом энтузиазме. Я сижу тут умничаю, хотя на самом деле мне и похвастаться нечем. Я привык жить по родительской указке на всём готовом и никогда не задумывался, что мне нужно стать самостоятельным. От меня требовалось всего лишь быть идеальным сыном — ты же понимаешь, что это значит, не так ли? Я им стал, не видя дальше своего носа, а ты — нет. Ты — неидеальный сын, но полноценный взрослый человек, который несёт ответственность за свои поступки, а это гораздо важнее. По сравнению с тобой я ребёнок. Но я тоже хочу вырасти и беру пример с тебя. — С… меня? — глухо отозвался Драко, не веря своим ушам. — С меня, черт побери?! Ты вообще нормальный?! Может, тебе сумасшествие передалось от Поттера воздушно-капельным путём? — Может и так, — не стал спорить Дадли. — Я знаю тебя совсем немного, но твоя целеустремлённость меня поражает. Сбежать из дома только ради своей любви — сколько человек на такое пойдёт? Когда ты говоришь о Гарри, то светишься весь изнутри, что не верить тебе просто невозможно! Я никогда не встречал таких людей — наши ровесники думают об обыденных вещах: как сдать экзамены, что надеть на очередную вечеринку, как пройти новомодную компьютерную игру или дэнди, что поесть вкусненького, в конце концов. Ты же другой. Ты особенный, Драко Малфой. И я верю, что сейчас ты встанешь и что-нибудь придумаешь, потому что любишь Гарри. А он любит тебя и тоже по-своему борется за возможность быть с тобой. Это правда — вряд ли Поттер сидит сложа руки, сетуя о своей бедной судьбе. Он определённо что-то задумал, не зря же сам напросился к Волдеморту. И эта мысль почему-то успокоила — Драко доверял Гарри, что бы тот ни придумал. — Но я до сих пор не знаю, что делать, — шепнул Драко, выкидывая бычок сигареты в мусорное ведро. — Один я никак не могу заявиться, а вот если с кем-то… мне нужен кто-то, кто знает Волдеморта, его мотивы, достаточно взрослый и имеет хоть какое-то влияние в Хогвартсе. Мне нужен… Дамблдор. Конечно! Этот старый хрыч всё допустил и свалил довольный в закат — так дело не пойдёт. Где были его глаза всё это время? — Малфой? — Я погнал, — Драко вскочил на ноги, не зная, за что и хвататься. Он знал адрес Дамблдора — всё-таки копания в бумажках крестного когда-нибудь должны были пригодиться. А чем действительно мог похвастаться Малфой — это отличной памятью, и она как раз-таки его не подвела. — В Годрикову впадину. Сколько будет стоить такси дотуда? Хотя, плевать, — он сунулся в кассу, забирая свой ежедневный расчёт. — Этого, наверное, хватит, а обратно что-нибудь придумаю. — Вызвать такси? Мы куда-то едем? — Дадли обрадовался вместе с ним и воспрял духом. — Не мы, а я, — он вздохнул и склонил голову набок, изучая Дурсля с головы до ног. — Прости, я не могу оставить магазин вот так. Досиди, пожалуйста, до закрытия, а затем позвони мистеру Фаррелу, скажи, что мне стало плохо, и я увольняюсь. Ну что-то вроде того. Придумай, в общем. — Но Малфой! — Я тебе обязательно позвоню, как представится случай, хорошо? Это не твоя война, и я не хочу тебя втягивать в неё, — Драко порывисто обнял Дадли, хлопая по спине. — И спасибо. Спасибо, что показал мне, каково это — быть нормальным. Я побежал — такси поймаю там. Дадли лишь скованно кивнул, и Драко стремительно выбежал на улицу, даже не удосужившись накинуть пальто. Холодный ветер сразу пробрал его до косточек, но плевать, это даже помогло взбодриться. Он спасёт Гарри, чего бы это ему ни стоило.***
Кабинет главврача, в котором Гарри был однажды, теперь был скорее похож на детскую комнату маленькой девочки, чем на серьёзное место. Конечно, и до этого кабинет не тянул на звание «Самый лучший кабинет мира» из-за хаотичности разнообразных вещей, которые представляли собой лишь некий хлам, а не что-то стоящее, но по крайней мере в нём было максимально комфортно. Сейчас от Дамблдора ничего не осталось — благородные коричневые обои сменились на кричаще-розовые, что даже глазам становилось больно смотреть на них постоянно; вместо грузного, устрашающего шкафа с многочисленными склянками теперь стоял пузатый шкафчик, словно кукольный, но самое главное, что бросалось в глаза и раздражало неимоверно, так это тарелки с изображением кошек, которые почему-то висели как картины. И это ещё Поттер считался ненормальным? Да этой Амбридж самой полечиться. Но эти мысли сразу отошли на второй план, стоило Гарри столкнуться с мрачным и тяжёлым взглядом Волдеморта. Он смотрелся здесь крайне неуместно, и Гарри даже чуть не предложил перенести их разговор в подземелья Снейпа, но вовремя прикусил свой язык — разве это имело значение? Поттеру нужно было волноваться о своей дальнейшей судьбе, о том, что взор самого главного психа становился с каждой секундой всё кровожаднее, или хотя бы о том, что внутри предательски затряслись поджилки, а по телу прошлась нехорошая дрожь, пробивая его на холодный пот. Да, ему все говорили, что соваться к Волдеморту — отвратительная идея. И прийти сюда Гарри стоило непосильных трудов: Рон и Гермиона пытались запереть его в комнате, пока не пришла Макгонагалл, которая похвалила их за предприимчивость, но запретила им так делать. Затем состоялся неприятный разговор, в котором они с доктором немного поспорили, но Гарри всё равно одержал вверх — зачем оттягивать неизбежное? Волдеморт придёт и сам к нему в палату, если не дождётся, а пугать остальных совершенно ни к чему, и так на фоне последних событий у ребят крайне нестабильное психическое состояние. Затем по пути к Волдеморту его поймал Сириус, но его поймала доктор Лейстрендж вместе с санитарами и «мило» посоветовала не лезть. И вишенкой на торте стала пощёчина от Панси, которая поджидала его возле кабинета главврача. Кажется, с ней был ещё и Тео, но он не лез — после отъезда Драко он стал очень закрытым и нелюдимым. Паркинсон говорила ему и про Драко, и про то, что он — просто идиот, который ни черта не понимает. Гарри лишь потрепал её по плечу без слов и отправился в кабинет. Это даже было забавно — развели панику на пустом месте. Мистер Реддл хоть и псих, но не убьёт же он его сразу на месте одним взглядом? Или убьёт? Но Гарри больше не мог жить в неведении. Не мог двигаться дальше, пока не решит эту проблему. Не мог подвести Драко, утягивая его за собой на дно из-за своей непонятной болезни. Чего бы ему это ни стоило, Гарри просто должен сделать это. Что именно — неважно. Поговорить, договориться, чтобы Волдеморт отстал от него, пойти на сделку. Долгий вдох. Я ловлю эмоцию и ощущаю тяжесть. Эмоция в моей голове, и я контролирую её. Гарри представил, как поймал свой страх, который имел ядовито-зеленый цвет, и затолкал его в свою голову, поближе к шраму. Акцентироваться на шраме сейчас было весьма логично, и он продолжил купаться в придуманном образе, составляя своеобразную защиту на свои мысли — не должно быть ничего лишнего. Хочешь победить врага — думай как он. — Гарри Поттер, — после затянувшегося молчания наконец-то произнёс Том Реддл и жестом пригласил сесть. — Мальчик-который-выжил. Прозвище, которым его нарекли ребята, неприятно отозвалось в сердце — в данном случае Волдеморт вкладывал в эти слова совсем другой смысл, который знал только он. — Зачем вы сделали это со мной? — напрямую спросил Гарри, яростно сжимая деревянные подлокотники стула. — Ах да, этот шрам, — мистер Реддл встал со своего места и приблизился к нему вплотную, протягивая руку. — Я могу коснуться его прямо сейчас. Он нагло ткнул пальцем в этот ненавистный шрам с невероятным нажимом, словно пытался проникнуть через него прямо к мозгу и счесть все мысли. Это ошарашило на секунду, а тупая боль не заставила себя ждать, разливаясь по черепной коробке зелёным цветом страха. Гарри вжался в стул, словно таким образом пытаясь отстраниться от прикосновения, но взгляда не отвёл, упрямо глядя в покрасневшие глаза его главного врага. На скулах заиграли желваки, и всё же ни единого звука не вырвалось из его рта — Поттер просто ждал ответа на свой вопрос. — Я могу рассказать, конечно, что произошло в ту ночь, но нужно ли это знать? — спустя какое-то время отстранился Волдеморт, усмехаясь, а затем прошёлся по кабинету, деловито сцепив руки в замок за спиной. — Я имею право знать! — Этот вопрос задан не тебе, — злобно зашипел он, отворачиваясь к окну. — Ты всего лишь мой эксперимент. Теперь безобидный розовый кабинет показался опасным и жутким — угрожающая энергетика Волдеморта затмевала собой всё вокруг, делая всё на порядок мрачнее. И где-то на уровне инстинктов захотелось взвыть от беспомощности и безысходности, бежать, куда только глаза глядят, спрятаться в любом месте. — Я.Не.Эксперимент. — Тихо, твёрдо возразил Гарри. — Гарри, Гарри, — голос снова стал чарующим и мягким, а мистер Реддл обернулся, натягивая ехидную ухмылку. — Ты так же наивен, как и твои родители — любовь спасёт мир, в котором должно быть всё хорошо. Никаких болезней, никаких искажённых личностей, при взгляде на которых хочется скривиться. Психически больные люди — отбросы общества, и никому нет до них дела, не так ли? Презрительные ухмылки, безграничная ненависть, плоское мышление — не мне тебе объяснять. А твоя мать, Лили Поттер, будучи невероятно инфантильной, создала целый проект, который, якобы, объединит обычных людей и душевнобольных в одно целое — она даже понятия не имела, какие могли бы быть последствия. Но некоторые мысли и правда имели смысл: нужно стать единым целым, чтобы жить вместе бок о бок. Но… вылечить всех невозможно, нет и не будет такого лекарства. А вот искалечить психику здорового человека — запросто. Задумайся, Поттер, неужели ты не хотел бы жить в мире, где ты не чужой? В горле пересохло — Гарри даже представить себе это не мог, не то что полноценно вникнуть. Он заерзал на месте, заставляя себя слушать эту омерзительную речь дальше. — Разве не символично, что опровержение теории твоей матери было бы показано на её чудесном и любимом сыне? Как она рыдала, когда я начал проникать в твою маленькую головушку! Отца пришлось убить сразу, чтобы не мешался, но я хотел бы, чтобы Лили осталась жива и видела, что в этом гнусном мире нет места любви. Но она не выдержала твоё окровавленное лицо, ты ведь в какой-то момент перестал плакать. Лили думала, что я тебя убил, а ты просто не выдержал боли и отключился. Слабак. Я тоже ставил на то, что ты умрёшь через некоторое время. Как она распутала верёвки, которыми я её привязал — неизвестно, но была такой дурой, что решила вмешаться посередине процесса, и мне пришлось отвлечься, чтобы избавиться и от неё. Закончить начатое мне не дали, и мне пришлось бежать — Сириус Блэк заявился на пороге. Кстати, поэтому он и сидел в тюрьме — он тебе не рассказывал об этом? Нет? Как жаль — не хватило духу, — всё не затыкался Волдеморт. — Человеческие чувства так ограничивают, не так ли, Гарри? А я хотел тебе помочь. Доведи я дело до конца, сейчас ты не чувствовал бы боли, не упивался бы яростью, которая написана на твоём лице. Ты был бы свободен. Так же, как и я. Он повернулся к нему затылком, показывая белесый шрам, который до этого совершенно не был заметен, но теперь Гарри просто знал, на что смотреть, и застыл каменным изваянием, всё осознавая до конца. Ни руки, ни ноги ему не подчинялись, а на глазах появилась пелена, зелено-ядовитая, и Гарри даже начало казаться, что он слышит плач, надрывной, пронзительный, принадлежавший женщине. — Я хотел забрать тебя к себе, воспитать по-своему, сделать преемником, идеальным ребёнком, но тебя отдали опекунам, а у меня появились дела поважнее — мне пришлось уехать в Албанию, там мои люди создали основу для нынешних лекарств. Тем более, я не думал, что ты проживешь так долго, — Том Реддл резко бросился к нему, процедив сквозь зубы. — Но зато сейчас между нами нет никаких преград, мальчик-который-выжил. И так же резко отстранился, садясь на своё место и недовольно дергая плечами, словно пытался избежать чьё-то невидимое прикосновение. Вот это и показалось странным. Гарри прищурился, отбрасывая в сторону всю нелицеприятную правду о себе, и наконец-то задышал громко, жадно, ловя страх снова в свою голову. Это было гораздо труднее сделать, будучи выбитым из колеи, но у него не было другого выхода: с Волдемортом нужно было держать себя в руках, иначе проиграешь невидимую битву. — Ты хочешь довести эксперимент до конца? — хрипло спросил Гарри. — Это твоя цель? — Кем я был бы сейчас, если бы у меня была только одна эта низменная цель! — расхохотался Том Реддл, и эти перемены в настроении действительно были пугающими. — Это скорее прихоть, которую я исполню тогда, когда у меня будет время. А пока, Поттер, можешь идти — мне не до тебя. — Ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу правду? — Гарри, помни, ты — психически нездоровый человек. Тебя никто не будет воспринимать всерьёз, кроме твоей кучки друзей, которые тоже не совсем здоровы. Так что о чем ты говоришь? — Я сбегу, и ты меня нигде не найдешь! — Хогвартс в моих руках, не глупи, — махнул рукой Волдеморт. — Просто смирись. Да и не переживай, а наоборот радуйся — ты станешь единственным, кого не коснётся война разумов. И чтобы ты ничего не натворил… Северус! — доктор Снейп появился тут же, из внутренней двери, которую Гарри даже и не заметил. — Пять миллиграмм галоперидола. Говорят, он отлично его переносит. Будет интересно изучить его под ним. А после отправляйся на задание. — Не делайте резких движений, Поттер, — Снейп схватил его за локоть и потащил за собой. — Вы сами ускорили свою участь. И Гарри покорно пошёл за доктором. Может быть, курс Протего так влиял, а может, он просто не поверил в слова Волдеморта, или, может, у него просто не осталось сил на что-то ещё. Или вообще, может быть, Гарри просто проникся идеей ничего не чувствовать, снова и снова вспоминая шрам Тома Реддла. Этот человек… (человек ли?) сотворил сам с собой такое, что просто уму непостижимо. У Волдеморта просто не было никаких границ и моральных принципов. И чего Гарри ожидал? Приветственных объятий и поцелуя в лобик? Глухие шаги отбивались глухим ритмом, и впервые за этот долгий месяц он позволил себе предаться мыслям о Драко. Вспомнить его прекрасный образ, любимый взгляд серых глаз. Последние минуты — они-то думали, что прощаются ненадолго. Как оказалось — навсегда. Или нет? — Доктор Снейп! — воскликнул Гарри, пытаясь вырваться из его крепкой хватки. — Вы не должны так поступать со мной, разве вы не понимаете, что Волдеморт — больной ублюдок?! Почему вы подчиняетесь его приказам? — Поттер, если это буду не я, значит будет кто-то другой, — процедил он в ответ, волоча его за собой. — Не рыпайтесь! — Вывывы, — и снова Гарри зациклился на одном. Вся работа, которая была проделана за целый месяц, исчезла в один миг. — АкакжекакжекакжеДрако? Вывывы не можете так поступить с ним! Слабая попытка что-то предпринять, и, конечно же, она не сработала. Снейп не стал отвечать и насильно запихал его в одиночку, тут же запирая. Гарри знал, что произойдёт дальше: его скрутят санитары, доктор насильно вколет лекарства, и сам Поттер пропадёт в забытье. Может быть, навечно.