Шоу должно продолжаться, Шоу должно продолжаться. Я на всё смотрю с усмешкой, Я никогда не сдамся, И шоу будет продолжаться. Я произведу фурор, я выложусь на все сто. Я должен найти в себе силы, чтобы идти дальше, Чтобы продолжать, продолжать шоу. Шоу должно продолжаться… Queen — The Show Must Go On
Прошло десять минут. Все, о чем думал Гарри, так это о том, что именно в этой палате когда-то Драко пришёл к нему во сне впервые. Он вспоминал те нереальные ласковые касания холодных пальцев на губах, как произносил его имя постоянно, словно это было единственное, что Гарри вообще умел говорить, тот притягательный запах, из-за которого хотелось остаться в том бреду навечно. И если в этот раз будет точно так же, то это даже не наказание, а скорее милость, пощада, сладкая награда перед ужасной участью. — ДракоДракоДрако, — прошептал он, потирая лицо ладонями. — Я подвёл тебя. Я.Тебя.Подвел. Возможно, ему нужно было думать о той ужасной правде, которую ему открыл Волдеморт, но он не мог, и Гарри даже почувствовал себя бездушной тварью за то, что не проникся историей смерти своих родителей. Почему-то это казалось очередной сказкой Хогвартса, далёкой и неподвластной его больной голове. Или Гарри должен был думать о том, что скоро его будут изучать, как лабораторную крысу, вскрывать его мозг, и снова это не было таким важным, как осознание того, что он так и не сможет увидеть Драко. Нет, Гарри может быть и выживет, он же выживал после Авады Кедавры, этой чертовой трепанации, но даже он понимал, что после окончания эксперимента уже не будет прежним. Будет ли он воспринимать реальность, останутся ли чувства? Сможет ли он любить так же сильно, как и прежде? А вдруг он станет овощем, который даже ходить не сможет, навечно привязанный к больничной койке? Гарри не хотел бы, чтобы Драко видел его таким. И уж тем более не желал, чтобы тот остался с ним, тратя свою молодость на него. А Драко мог бы так поступить, почему-то Гарри был в этом абсолютно уверен. — Но я ведь обещал ему, что я стану здоровым! — Гарри со злости заколотил в стену, но она была мягкой, естественно, и желаемой боли в руках так и не появилось. — Черт, черт, черт! Я обещал ему, я не могу его подвести! И где этот грёбаный Снейп! Да, он сходил с ума, как обычно, но если брать в расчет то, что с ним было и чему ещё предстояло случиться, то Гарри был ещё вполне спокоен. Он устало опустился на пол, рассматривая высокий потолок, и старался успокоить сбившееся дыхание, запрещая себе думать о плохом. Это было не так уж и просто, хотелось вскочить и кричать, пока не сорвётся голос, а непослушное тело всё время дергалось и зудело неимоверно, но он продолжал насильно лежать и дышать. Кто бы мог подумать, что такие простые действия потребуют таких титанических усилий? — Я — ловец. Я ловлю эмоции и ощущаю тяжесть. Эмоция только в моей голове, и я контролирую её, — приговаривал Гарри снова и снова совсем неслышно. Это было его персональной молитвой, которая поможет выжить. Неизвестно, сколько он так пролежал, чтобы взять себя в руки, но за окном было совсем темно — лишь только свет в окнах и несколько несчастных фонарей освещали мир. И почему до сих пор к нему ещё никто не пришёл? Гарри прилип к мелкой квадратной решётке, изучая её до мельчайших подробностей — вдруг её можно будет открутить чем-нибудь? Он со всей силы потряс её, пытаясь вырвать, но — никаких результатов. Несмотря на то, что она была старой, сделана всё же на славу. Винтов, болтов и всего того, на чем могла держаться решётка, не было видно — железные прутья уходили прямо под мягкие стены. Просунуть пальцы, чтобы дотянуться до окна, тоже не вышло — у Гарри слишком большая рука. Конечно, если постараться, может когда-нибудь и получилось бы, но вернуть руку обратно — это уже вряд ли. А застрять не только в одиночке, но ещё и в окне — нет, уж, спасибо. Время неумолимо шло вперёд, но ручка двери, на которую Гарри постоянно кидал обеспокоенные взгляды, пока тряс бедную решётку, оставалась неподвижной. Конечно, Гарри был не первым и не последним, кто пытался выбраться из палаты, — тут защита все-таки на высшем уровне, — но он не терял надежды. Наоборот, она росла с чрезвычайной силой, цвела в его груди и затмевала собой все ужасные моменты. Гарри ведь обещал, что сделает Драко счастливым, значит, должен, значит, будет бороться до конца. — Поттер, не делай глупостей, — сказал бы Сельдерей, узнав его мысли. — Я и глупости — неразлучные друзья, — усмехнулся Гарри своему образу из головы, а палата, которая всегда была блеклой и безжизненной, теперь показалась ему белоснежной, словно здесь только что вдруг сделали ремонт за секунду. Он крутанулся на месте, разглядывая комнату уже в который раз, и даже снял очки — так обманываться было гораздо легче. И нет, это не галлюцинации, а самовнушение, которое работало безупречно. Вот чем отличался мозг больного человека от здорового — он был гораздо восприимчивее, без критического мышления. Очки! Гарри бросился к двери, разглядывая замочную скважину, а затем начал крутить свои очки со всех сторон, слеповато прищуриваясь — ну хоть что-то же должно было пролезть в щель? Дужки, к сожалению, оказались толстоватыми, и едва он собирался разобрать держатель для носовых упоров, как ручка двери зашевелилась сама. Гарри вскочил, наспех надев очки и затаив дыхание, стремительно перебирая мысли в голове — он мог разбежаться и со всей силы врезаться в доктора, а потом сбежать. Звучало отлично, и, когда дверь открылась, Гарри рванул, набрасываясь на… — Киви, черт тебя побери! — как заорал Рон прямо ему в ухо. — Не ори! Я сказала же, будь тихим, — зашипела Гермиона. — Если кто-нибудь услышит, нам конец. — Вы что тут делаете? — удивился Гарри, а потом виновато сполз с друга. — Спасаем тебя, конечно же, — из-за поворота появилась Тонкс, почему-то в обычной одежде, а не в халате медсестры. Рон и Гермиона тоже были одеты в повседневную одежду, а на их плечах были сумки. — Гарри, как же я рада, что с тобой всё хорошо, — Гермиона порывисто обняла его, а затем быстро отстранилась, хватая за руку. — Пошли скорее, у нас нет времени. Оставалось лишь кивнуть и покорно последовать, хотя на языке вертелись тысячи вопросов, а мысли начали скакать по кругу, зацикливаясь на том, что он почему-то давно не видел Тонкс. Где она была всё это время? — Доктор Макгонагалл ждёт нас внизу, она и проведёт нас за ворота, а дальше придётся бежать. Римус, конечно, мог подъехать ближе, но мы побоялись, что это будет слишком заметно, — тараторила Тонкс, шагая за их спинами. — Больше ни секунды не останусь в этой больнице. — Мы доедем до Норы, — продолжил говорить Рон, перепрыгивая через ступеньки. — Мои родители приготовили для нас места. В тесноте, да не в обиде, не так ли? — Переночуем пару дней, а там дальше и подумаем, — взяла слово Гермиона. — Скорее всего спрячемся в каком-нибудь маленьком поселении на время. Невилл сказал, что его бабушка поможет средствами на первое время. — А ещё мы связались с Белой Шоколадкой — она сказала, что поможет чем сможет. — Мы же с Римусом отправимся к нему на родину, чтобы запутать следы. Пока они найдут нас — столько времени пройдёт. — Когда вы вообще успели это продумать? — не удержался Гарри от вопроса. — Почему вы мне ничего раньше не сказали? — Прости, — виновато пробормотала Гермиона. — Мы не хотели обнадеживать тебя — всё могло пойти не так. А еще мы хотели, чтобы твоё внимание было акцентировано только на лечении. — Расскажем всё по дороге, — шикнул Рон, сбавляя шаг — они оказались на первом этаже. — Вроде чисто. И правда, казалось, что весь Хогвартс уснул глубоким сном, хотя после того, как главврачом стала Амбридж, медперсонала стало больше, чтобы постоянно следить за пациентами. Дети даже реже стали ходить по отделениям без цели, чтобы не отвечать на лишние вопросы от медсестёр и медбратьев — под контролем был каждый шаг. Но сегодня был особенный день, ведь приехал мистер Реддл, который готовился к чему-то масштабному, и скорее всего поэтому была такая тишина. — И вообще, всё это придумала… — Тонкс наклонилась к нему и тут же выпрямилась — к ним приближалась статная фигура доктора Макгонагалл. И так некстати в голову пришло воспоминание о первой их встрече — тогда Макгонагалл показалась ему строгой, можно даже сказать жёсткой женщиной, но сейчас она стала ему кем-то вроде матери, которой у него никогда не было. Она знала его от и до, всю историю жизни, все чувства. Это был единственный взрослый, которому Гарри смог открыться. И неужели он видит её в последний раз? Ведь неизвестно, что будет дальше. Он стремительно побежал к ней, крепко обнимая. Прав был Рон, она и правда была изюмом: сухая снаружи, сладкая изнутри. Гарри любил изюм. — Гарри, — она ласково погладила его по голове. — Тебе пора. — Спасибо вам, спасибо за всё, — он отстранился, а уголки губ дрогнули в благодарной улыбке. Доктор Макгонагалл улыбнулась в ответ, и они неслышно направились к выходу. Странно, Гарри приехал сюда глубокой ночью, и покидал Хогвартс тоже в такое же время суток, не как все остальные пациенты. Улица встретила их ледяным ветром, небом, затянутым тучами, из-за которых не было видно луны. Путь им освещали фонари с тепло-желтоватым светом, что казалось немного волшебным. Гермиона успела накинуть куртку ему на плечи, скорее всего — Рона, ведь у Гарри с собой не было зимних вещей. Да, он был в тапочках и в тонких джинсах, но холод совсем не чувствовался — надежда грела его изнутри. Ещё чуть-чуть. И ещё. И когда они подошли к воротам, Гарри кинул прощальный взгляд на каменных горгулий, как вдруг яркий свет ослепил их, становясь всё больше и больше. Гермиона дёрнула его за руку, а за вторую взялся Рон. Макгонагалл встала перед ними, а возле неё и Тонкс, встречая человека, который вышел из машины. Сердце ухнуло вниз, когда Гарри узнал высокую и мрачную фигуру Снейпа. И почему всегда это должен быть он? Почемупочемупочему всегда всё идёт не так? Почему, когда он начинал всплывать на поверхность, мир всегда начинал его топить снова? Почему, черт возьми?***
Добраться до Годриковой впадины было очень даже легко. Драко попался весьма понимающий таксист, а самое главное — молчаливый. Всю дорогу они слушали одну и ту же песню, слова которой врезались в память, а музыка вполне подходила под его настроение. — I guess I'm learning, I must be warmer now, — пел певец, а Драко всё думал, что это так и есть. Горькое предвкушение разливалось нотами в его душе, и становилось страшно. А вдруг Дамблдора не будет дома? А вдруг он не станет помогать? А вдруг… — Fairytales of yesterday will grow but never die, — уверял его певец, подбадривая. Да, ещё вчера Хогвартс и его истории были для Драко правдивыми сказками, которые он не до конца был способен воспринимать всерьёз. Спасибо его крестному, который всегда старался уберечь его от зла в этом мире, подавая информацию мягко, ненавязчиво, постепенно готовя его к реальности, но она всё равно оказалось ужасной, била по щекам наотмашь и выворачивала душу наизнанку. Они остановились возле единственного дома, где горел свет — Годрикова впадина оказалась необычайно заброшенной местностью. Самое интересное, что здесь не было ни опознавательных табличек, ни номеров домов. Драко сунул таксисту всю свою выручку, и тот молчаливо её принял, даже не считая. — Ты точно уверен, что тебе надо сюда, малец? — Да, конечно, — он улыбнулся и поспешно вышел из такси, несильно хлопая дверью. — Погоди, — мужчина открыл форточку и протянул визитку. — Я сегодня работаю в ночную смену, звони, если что. — Спасибо, — Драко принял визитку, и автомобиль тронулся с места, оставляя его одного. — Что за идиотское название для такси — «Ночной рыцарь»? Но это неважно. Неважно и то, что он успел замёрзнуть. Драко засунул визитку в карман брюк и отправился к дому, обнимая себя за плечи, чтобы хоть как-то отогреться. Он не был уверен, что это и есть дом Дамблдора, но по крайней мере спросит — вдруг он живёт где-то поблизости? Он нажал на звонок. Затем ещё раз, уже гораздо дольше и настойчивее. Темно-бордовая дверь раскрылась, и за ней стоял именно Дамблдор, и Драко чуть не закричал от радости — никогда не думал, что будет так радоваться именно ему. — Здравствуй, Драко. Что привело тебя сюда в этот дивный вечер? — спросил он, но совсем не был удивлён, словно ждал его. Альбус Дамблдор выглядел измученным, очень старым, и даже будто уменьшился в размерах, — если бы Драко его не знал, то наверняка подумал бы, что это обычный старикан, которому пора на упокой, а не великий психиатр и бывший главврач. — Можно пройти? — и, не дожидаясь разрешения, Драко проскочил в дом, наслаждаясь теплом. — Доктор Дамблдор, вы мне нужны. Срочно. Мы должны поехать в Хогвартс прямо сейчас. У вас есть машина? Или деньги? Мы можем вызвать такси. Отсюда до Хогвартса не так уж далеко. — Мой мальчик… — Только давайте без ваших этих «мальчиков», — взмахнул рукой Драко, а потом подумал, что дерзить единственному взрослому, который может ему помочь — плохая идея. Он сразу же принял невинный вид. — Простите. — Для начала потрудитесь объяснить, зачем вам нужно в Хогвартс таким поздним вечером. Не лучше ли дождаться утра? Я могу вам предоставить комнату. Не хотите чая с лимонными дольками? — Дамблдор подошёл к нему, хлопая по плечу. — Я уверен, нам некуда торопиться. Грёбаный старикан, он всегда был таким. Драко стиснул зубы и выдохнул, собирая мысли в кучу — и правда, сначала надо всё объяснить как можно подробнее. — Доктор Дамблдор, у нас и правда нет времени. В Хогвартс приехал мистер Реддл. А вы не хуже меня знаете, кто это такой. И какие ужасные вещи он творил, — как бы Малфой ни старался, он всё равно тараторил. — И ещё там Поттер. Я вам не поверю, если сейчас скажете, что не знаете, откуда у него шрам в виде молнии. Как вы посмели оставить Хогвартс в такое тёмное время?! Вы нужны там! — Драко, мой мальчик… — И опять эти ваши «мальчики»! — огрызнулся он, не давая вставить и слова, а затем обнажил левое предплечье, показывая тату. — Вы знаете, что это такое? Это означает, что я помечен, черт побери! Когда Волдеморт закончит с Хогвартсом, доберётся до меня, а я не хочу быть его слугой. Да что я вам объясняю! Немедленно вызывайте такси. У меня есть номер. Он протянул визитку, но Дамблдор не сдвинулся и с места, печально глядя в его глаза. Драко потоптался на месте, ощущая, как внутри начал растекаться необычайный жар — так бывает из-за смены температуры. Ко всему этому добавилось и лёгкое головокружение — наверное, перенервничал. — Тебе не стоит переживать, Драко. Всё идёт так, как нужно, — Дамблдор двинулся вглубь дома, а Драко, не совсем понимая, о чем речь, покорно последовал за ним. — Иногда нам приходится делать сложные выборы, которые так или иначе будут влиять не только на нашу судьбу, но и на чужие. И никогда не угадаешь, какой выбор будет на самом деле правильным. Это как игра в шахматы — иногда нужно пожертвовать пешкой, чтобы защитить короля. В нашем же случае, ради всеобщего блага, мы тоже должны чем-то пожертвовать. Или кем-то. Недосказанные слова повисли в воздухе, но отчётливо звучали в голове, словно их прокричали несколько раз, чтобы Драко понял, что к чему. Дыхание сперло, и он даже пошатнулся слегка, отступая назад. — Вы же не хотите сказать, что… — и ещё шаг назад. — Да вы хуже, чем Волдеморт! Он — псих, а вы! Вы! — Драко, — голос был мягким, успокаивающим, можно даже сказать — убаюкивающим. — Не делай поспешных выводов. Волдеморт готовился много лет, но и мы не сидели на месте, понимаешь? Те безумные дела, которые он совершал, не могут не ужасать и должны когда-то прекратиться. — Но ценой чего? Только не говорите, что вы хотите пожертвовать Гарри. Он вам не пешка! — проорал Драко во весь голос, ощущая, как его начинает колотить от неконтролируемой дрожи. — А вы не Господь, чтобы решать чью-то судьбу. Прекратите это всё немедленно. Заберите Гарри. Сделайте что-нибудь прямо сейчас! — Я не могу. И не я всё решаю, к сожалению, — Дамблдор обнажил свои старческие руки, которые были тёмными, словно начали гнить. — Я ведь тоже шахматная фигура и должен совершить важнейший ход, который изменит всю игру. Драко, ты всегда отличался сообразительностью среди своих сверстников, поэтому должен понять, насколько далеко всё зашло. — Это вы во всём виноваты! — Малфой схватился за первую вещь, которая попалась ему под руку, и это была настольная лампа. Он направил её на старика, выдергивая из сети. — Вы изначально закрывали глаза на всё, что происходило под вашим носом в Хогвартсе. Да ни в одной другой лечебнице никогда такого не было бы. Наркотики, алкоголь, беспорядочный подростковый секс, свобода действий — да что же вы за врач такой? Неудивительно, что кто-то, выросший на вашем лечении, совершенно не знает границ! Вы портите людей. — Я всегда считал, что детям нужно давать как можно больше выбора, — Дамблдор даже не шевельнулся — конечно, лампа это не так угрожающе, как, к примеру, волшебная палочка. О, как же Драко хотел сейчас иметь волшебную палочку! Одно заклинание, и все проблемы были бы решены. И почему он не волшебник? Драко ткнул лампой ему в грудь, чтобы она не тряслась так явно, и доктор лишь вздохнул. — Драко, ты ведь хороший мальчик… — Хороший? Хороший?! — голос сорвался, и Драко почувствовал, как невольные слезы обжигают его щеки, застревают в горле липким комком. — Да откуда вы можете об этом знать? Тому Реддлу вы тоже говорили такие слова? А вдруг я такой же, как и он? А вдруг я стану ещё хуже? Вы и сами видели, что он выбрал меня! Ох, эта слепая вера в лучшее — это так наивно в вашем-то возрасте. Знаете что? Пора честь знать, отправляться в другой мир. А мы здесь сами справимся. Руки всё равно дрожали. Он мог бы ударить лампой посильнее — этого было бы достаточно, чтобы старик отрубился. Или просто задушить его. А ещё мог найти нож — вряд ли Дамблдор от него убежал далеко. Драко думал о смерти много раз, считая, что в ней нет ничего особенного, это лишь замена одного мира на другой. Но держа холодную стальную ножку лампы и имея настоящую возможность убить, Драко так и не зашёл дальше своих отвратительных мыслей, продолжая буравить Альбуса Дамблдора отчаянным взглядом. Ноги стали ватными и не желали двигаться, а Драко хотел бы убежать, после того как наговорил всякого и опустился до угроз. Да, Драко никогда не был хорошим, издеваясь и глумясь над всеми, кто не подходил под какие-то придуманные им параметры, вёл себя высокомерно, порою жестоко, но он и правда не был убийцей. И тот самый случай, произошедший в школе с гребаным Джойлом, Драко не смог осознать в полной мере, так как это не он столкнул Джойла с крыши и даже не подходил к трупу одноклассника близко, считая, что это не достойно его внимания. А сейчас смерть была рядом, дышала в затылок, пробираясь под кожу мелкими противными иголками, парализуя и не давая вдохнуть. Запоздалая вина за всё содеянное затопила его глубокой волной сожаления. Драко сжал лампу, усиливая напор на грудь. — Кажется, у нас гости, — Дамблдор повернул голову в сторону двери, и Драко последовал его примеру. — Драко! — Северус подбежал к нему, отталкивая его к стене и выбивая несчастную лампу из рук. — Что ты делаешь? — Я… я… это во всём он виноват! — взмахнул рукой Драко. — Гарри там, а он не хочет помочь, и… что ты тут делаешь? Я думал, что тебе важнее всего в жизни поручения Тёмного Лорда, предатель. — Северус, прошу, — прошептал Дамблдор сползая по стене вниз. Тот больше ничего не ответил, садясь возле доктора на корточки, а затем достал и кармана перчатки и пузырёк с таблетками. Он засунул в его рот одну капсулу. Вторую. Третью. И всё это происходило в мёртвой тишине, словно во всём мире выключили звук. Драко впивался пальцами в стену, желая исчезнуть на месте, понимая, что именно происходит. Дамблдор не отпирался. Он глотал таблетки послушно, одну за другой, и Драко даже потерял им счёт, молясь о том, чтобы скорее это всё закончилось. — Я больше не могу, Северус, — прохрипел Дамблдор в какой-то момент, но тот равнодушно продолжал заталкивать набивать таблетками рот и даже периодически давал воды, чтобы легче было их проглотить. — Прекрати. — Нужно выпить всё, вы и сами понимаете, — пробормотал Снейп. — Ещё немного. Как только последняя таблетка была выпита, Северус вцепился в руку Драко, утаскивая его за собой. Тот спотыкался, еле поспевая за ним, и всё не мог вдохнуть полноценно, постоянно оборачиваясь. — Могут остаться следы, мне придется вернуться. Сиди здесь и не двигайся, ты понял меня? — Северус затолкал его в машину и снова рванул к дому. Если бы Драко и хотел, всё равно не смог бы сдвинуться с места — тело до сих пор казалось чужим. Его крестный вернулся быстро. Сел в машину. Завёл её. И они тронулись в путь. — Тебе нужно успокоиться, — мягко проговорил Снейп, и Драко прорвало на дикую истерику, прямо как в детстве, когда крестный забирал его от родителей к себе. Дома такое не позволялось, а Северус всегда говорил, что слезы — это хорошо, они очищают душу от всего плохого. Слезы лились сами, и Драко больше не пытался их остановить, даже не зная настоящей их причины — было много всего, чтобы акцентировать внимание на чём-то одном. — Там в бардачке есть успокоительное, — сказал крестный спустя какое-то время, когда истерика стала спадать. — Они мне не нужны. Я засну, и ты меня сдашь родителям, — обиженно засопел Драко. — Когда я сдавал тебя родителям по своей воле, Драко? Мы едем в Хогвартс. У меня куча дел. — В Хогвартс? — с надеждой переспросил он. — Да. — И мы спасём Гарри, правда? — Мы сделаем всё, что в наших силах. Но тебе нужно немного поспать, ладно? Ты вправе сам выбирать, пить или не пить таблетки, я не заставляю. Но не думаю, что ты сможешь помочь Поттеру в таком состоянии, — Северус кинул на него скептический взгляд, и Драко всё же потянулся к бардачку, выуживая оттуда лекарства. Он искал что-то послабее и нашёл. От них он даже не уснёт, но ему станет легче. Северус прав — ему нужно было собраться. — Если я усну, ты ведь меня разбудишь, когда мы приедем? Сколько нам осталось ехать? — Драко покрутил одну капсулу в пальцах, не решаясь выпить. — Меньше часа. Но да, я тебя разбужу. — Ладно. Тогда ладно, — таблетка должна подействовать где-то через минут десять-пятнадцать, но уже сейчас Драко начал ощущать относительное спокойствие. — И прости меня, Северус. За наш прошлый разговор. Я не должен был так говорить и… — Я знаю, Драко. Вот и всё. Так просто и легко. Северус всегда его понимал и принимал, каким бы Драко ни был. Драко заснул с протяжным вздохом и беспорядочными мыслями, которым не было конца, как и ночному горизонту в мире за окном. А в голове всё играла песня из такси «Ночного рыцаря».Пустота… Для чего мы живём?
Покинутые места… Думаю, мы знаем, каков счёт.
Кто-нибудь знает, что мы так долго ищем?
Ещё один герой, ещё одно безрассудное преступление
За занавесом, в виде пантомимы.
Подождите, кто-нибудь хочет терпеть это и дальше? Шоу должно продолжаться,
Шоу должно продолжаться.
Моё сердце разбивается на части,
Мой грим, наверное, уже испорчен,
Но я продолжаю улыбаться.