Любовь и кошки

Хан Джисон вот уже пятый раз за пару залипает на профиль парня, что сидит немного поодаль от него. И если вы думаете, что пара уже подходит к концу, вы знатно ошибаетесь… она только началась. Хан гуляет взглядом по рукам, что украшены массивными кольцами, наблюдает за длинными серёжками, колышущимися от плавных вальяжных движений, просто тонет в своих мыслях, засматриваясь на парня, каждое движение которого наполнено кошачьей грацией. Джисон вздохнул и разлегся на парте. С момента первой ночевки у Минхо прошла неделя. За эту неделю у Джисона появилось зудящее желание спрыгнуть с какого-нибудь высокого места. Чтобы не смертельно, но ощутимо. Рутина его убивала. Недавно из командировки вернулась мама, которая каким-то образом поняла, что парень ночевал не дома. Решила - заснул в студии. Джисон немного повтыкал, пытаясь понять, откуда у его матери экстрасенсорные способности, и почему они не передались ему по наследству, а после просто забил. У Джисона вообще талант - забивать на всё ненужное или неинтересное. Надо лечь раньше, чтобы завтра пораньше встать? - Да как-то всё равно. Побуду ещё пару часов в студии, пожалуй. Что? Контрольная? По какому, говорите, предмету? Физика? - Мммм… Потом спишу~ Мать зовёт куш… а, стоп. Вот это уже страшно. Не спустишься в течение пяти минут - получишь тряпкой по морде. В общем, клал Джисон на всё знатно и взял за главный принцип: «хочешь жить - умей вертеться». Хан действительно умел выкручиваться из любой ситуации, когда уже кажется, что ничего сделать нельзя, - тупик. Хан Джисон забивал на всё ненужное и неинтересное. Исключением из этого стали только три вещи: музыка, ненаглядная трирача и институт (потому что такой роскоши как вылететь он себе не мог позволить). К этому списку недавно ещё каким-то боком добавились карие глаза за соседней партой. За неделю с небольшим общения в перерывах между парами и иногда - кофейне, Джисон сильно прикипел к парнише по имени Ли Минхо. Он сам часто задавал себе вопросы по типу: Что тот сейчас делает? Что любит? Чем увлекается? Задавал их себе, но не Хо. Вопросы оставались неотвеченными и, словно монетки, складывались в копилочку под названием «потом спрошу, потому что сейчас ссыкотно» Недоговорок много. Много и не очень хорошего опыта в дружбе за плечами, и прозвищ «прилипала» от недо-друзей, что были ещё до трирачи. Парень до жути боялся показаться навязчивым. Джисон шумный. Раньше он явно этого стеснялся, стараясь убрать свой звонкий смех от людских глаз подальше. Ведь никто не понимал - он доносил чувства через шутки, а потом трепет прикрывал смехом. «Так легче. Так спокойнее», — мысленно повторял Хан, обманывая себя и всех вокруг заодно. Ты смеёшься, как будто у тебя всё хорошо. Как будто не ты каждое утро не можешь заставить своё тело подняться с кровати, и не потому, что лень. А потому что смысла не видишь. Хан Джисон мастерски забивал на всё ненужное и неинтересное. В средней школе Джисон забил на свою жизнь. Потому что так легче. Так… спокойнее? С тех пор перестали волновать глупые шутки со стороны одноклассников в свой адрес. Потеряли смысл гадкие прозвища и то, как люди отреагируют на громкий смех. Стало не важно, как отнесутся и что подумают. Вообще всё стало тусклым и неважным. Джисон прожил в таком состоянии больше двух лет. Когда любая попытка убежать от собственных мыслей заканчивалась отвращением к себе и всему миру. Два года - всего ничего. Джисон проглотил их, словно те были маленькими безвкусными пилюлями, будто и не было этих двух лет в его жизни. Совсем. Потом появился Феликс, а потом и трирача, ставшая для него многим, но не достаточным для того, чтобы научиться по-настоящему любить себя и жизнь (что это вообще?). — Кажется, ты подзавис, — вернул Джисона в реальность голос Чана. — И даже не выглядишь так, словно хочешь меня прибить, с тобой всё в порядке? — прозвучало немного скомкано и с ноткой удивления. Обычно, когда Хан начинал блуждать в своих мыслях, обязательно доходил там до чего-то плохого. Когда Чанбин и Чан просекли эту тему, поняли, что надо либо действовать сразу, быстро возвращая друга в реальность, либо уже не трогать, давая парню «безболезненно» выйти из своих раздумий. Действовало по принципу: «Не буди лунатика, пока он лунатит, иначе получишь по щам. Он даже не вспомнит, а тебе будет больно». — А? — очнулся Хан. Пара, однако, пролетела очень быстро... — Да? — сказал Джисон, ткнув пальцем в небо. — Что да? — вскинул бровь Чан, оценивая то, как внимательно друг его слушал. — А что ты спросил? — Боже, ты меня убиваешь, — произнес Чан , подкатывая глаза. — Минхо зови. Хан поднялся со стула, хотя можно было просто крикнуть, и подошел к Минхо. За ним последовала и остальная часть трирачи. Вчера Чану в голову пришла замечательная идея: съездить на выходных на Хэундэ (пляж в Пусане). Отсиживаться дома в последние теплые деньки — преступление. Парень сидел на своем излюбленном месте возле окна и с улыбкой довольного кота слушал музыку. — Обычно, когда в сериале трое здоровых парней зовут героя поговорить, его либо избивают, либо убивают. — Минхо приоткрыл глаза, глядя на парней, что нависли над ним. — Обычно эти парни — бандиты, — сказал Хан. — Из нас троих на бандита тянет только Чанбин, — прищурясь проговорил он, на что получил вздох и щелбан от Бинни. — Вообще, мы пришли позвать тебя на Хэундэ, — вклинился в это представление Чан. — Едем все, и ты с нами. — Когда? — поинтересовался воодушевленный Минхо, убирая наушники в кейс. — На выходных, — сказал Бинни, подсаживая на стул рядом. — Выедем ночью в пятницу, к утру будем там. — На сколько я понимаю, мы на машине? — зачем-то уточнил Хо. — Понимаешь верно, — кивнул Джисон. — Не парься, тачку нам одолжит семья Со, — подмигнул другу. — Мы уже все продумали. — Я не против, но у тебя же работа, нет? — погулял взглядом по лицу Хана Минхо. Сегодня парень пришел без укладки, зато с красивыми сережками-стекляшками, что подрагивали и переливались от любого движения Хана. Одет был в объёмную толстовку цвета хаки и широкие джинсы. Запястье оплетали яркие браслетики. Комфортно и по-домашнему. Минхо безумно нравилось это «комфортно» рядом с Джисоном. — Бинни заедет за нами часа в три ночи, так что свою смену в пятницу я отработаю, — сказал Хан, неосознанно выпрямившись. Он заметил, как глаза цвета горького шоколада изучают его. — Я пропущу всего день. Феликс согласился подменить меня на этот период. Чан и Бинни переглянулись. — Скажи честно, ты пообещал Ликси купить ему дом на побережье Пусана? — спросил Чан. — До сих пор не понимаю, как ты его уломал. Он же упрямый, зараза. — Просто у меня свои методы, — улыбнулся Хан, пожав плечами. — Ага, потом всю неделю будет драить кофейню без помощи, — Хо перевел взгляд с Чана на Джисона. — Я че, угадал? — рассмеялся тот. — Эй, ты за кого вообще? — надул губы Хан. Дни в предвкушении предстоящей поездки пролетели как один. За короткими разговорами на парах и в перерывах между, за уютными переписками в общем чате с парнями (который создал Чан, добавив туда трирачу, Хо и Ликса), за долгими беседами в кофейне и взглядами, проникающими куда-то внутрь, достающими до самого сердца. * * * Чан с Бинни заехали за Минхо в половине третьего. Тот уже был собран и буквально стоял на пороге, когда услышал быстрые шаги в сторону его квартиры и шуршание пакетов. Парни решили хорошенько закупиться, набрав побольше всего химозного и поменьше просто съедобного. Видимо, в их планы входила трехчасовая остановка в каком-нибудь не очень приличном туалете посреди поля, если такой вообще имелся. — Ого, — присвистнул Чан. — Я думал, мы потерялись, а это всё твоя хата, — заглянул в квартиру Хо, переступив порог. — Получается, не один Бинни у нас богач, да? — улыбнулся парню. Первый раз… Минхо первый раз в жизни слышал комментарии по поводу его состояния без едва скользящей зависти в голосе и презрения. Ценно. Хёнджин и Чонин не в счет. Хенджин - потому что знает семью Ли с детства и воспринимает её как что-то само собой разумеющееся, Чонин - потому что сам из довольно обеспеченной семьи и с такой же проблемой доверия к людям. А парни из трирачи с каждым днём всё больше и больше доказывали, что переживания и неловкость в компании - недопустимая и попросту несуществующая вещь. Даже Феликс, который, хотя и относился к парню с некоторой настороженностью вначале, вскоре начал смотреть на Минхо как на что-то привычное и одаривать теплым солнечным взглядом. У Минхо аж давление скакнуло от такого резкого перепада в поведении. Машина, что подогнали друзьям на выходные родители Бинни, представляла собой тонированный минивэн черного цвета. Минхо узнал модель сразу. У отца имелась точно такая же. Так как из всей компании водить умели двое - Чан и Бинни, решили чередоваться: в Пусан везёт Чанбин, обратно - Чан. Заехали за Ханом, когда его смена уже давно завершилась, а яркий свет в кофейне погас. Парень решил взять с собой все необходимые вещи сразу в кофейню, чтобы не тратить время на возвращение домой. Под недовольные возгласы Феликса покидали сумки Джисона в машину и уехали в темноту ночи. Для четырех человек минивэн оказался в самый раз. Уже спустя двадцать минут езды Джисон развалился на сиденьях заднего ряда, заняв всё пространство и еду впридачу. Крис и Минхо уместились в первом ряду пассажирских мест. Чанбин же, как и договаривались, вёл свой любимый автомобиль под спокойные разговоры сзади, иногда травя вычитанные в интернете анекдоты и прося друзей передать что-нибудь из химозного - просто съедобного пока не хотелось. Вид из окна обычный. С хорошей компанией - необыкновенный. Минхо, утопающий в атмосфере уютного вечера, внимал каждому слову друзей. Иногда вспоминал такие же уютные посиделки с Чонином и Джинни. Вспоминал, как они с Хёнджином спонтанно сорвались и умотали в другой город, что был в двух часах езды от Инчхона, как вернулись под утро уставшие, поспали всего-ничего и потопали на следующий день в школу, проклиная головную боль. Вспоминал, но не с грустью. С теплотой на душе и любовью во взгляде. Минхо сидел, облокотившись на дверь авто, напротив Чана и украдкой посматривал на засыпающего Джисона, вымотанного после шестичасовой смены. Уютно и так по-домашнему. Этого Минхо так не хватало в его красивой квартире. Огромной, но такой пустой. Жить одному - удобно, жить с кем-то - уютно. Это он тоже прочувствовал на своей шкуре в период школьных поездок с классом в другие города Кореи, когда учеников заселяли по 2-3 человека в комнату. Разговоры с трирачей были непринужденными. В такие моменты казалось, что, Джисон, познакомившись с Хо в начале учебного года, притянул в его жизнь то, чего парню так не хватало вдали от дома, а вместе с этим уберег Ли от тревожных мыслей и возможной апатии, в которую парень мог уйти на раз-два. Пока Джисон старательно избегал своих мыслей, Минхо в них жил. «Витал в облаках», как говорили многие. Он строил в своей голове целые миры. Существовал в разных реальностях и жил посредством чтения книг, просмотров сериалов и прочей ерунды. Нет, не жил. Проживал эмоции вслед за персонажами любимых фильмов, таким образом восполняя недостаток своих собственных. Появление трирачи в жизни Хо можно назвать самым настоящим чудом, позволившем парню не упасть в бездонную пустоту. Для человека, прожившего в своих мыслях и прочувствовавшего эмоции других вместо своих собственных, обретение реальных ощущений приравнивалось к чему-то невероятному и волшебному. Минхо чувствовал и радовался этому как ребёнок, которому первый раз в жизни дали попробовать сахарную вату. Впервые ценность своих собственных эмоций Минхо понял, после того, как его кинули «хорошие друзья» в его же шестнадцатилетие… * * * Парни, жившие по-соседству были родными братьями, что дружили с Хо ни много, ни мало - десять долгих лет. И если дружбу с Хёнджином можно было назвать естественной, то дружбу с этими двумя, чьё имя нельзя называть, - вынужденной. Познакомились они, когда мама за руку притащила шестилетнего Хо на детскую площадку, после переезда в новый дом. Тот жаловался, что ему не с кем играть, на что мать взяла сына и отправилась с ним на поиски новых друзей. Так они и встретились: на площадке рядом с домом. Оказалось, живут по-соседству, буквально наискось. С тех пор и задружили. Дружили долго, иногда цапались, ну и «с кем не бывает» - успокаивал себя Хо, с детства закрывая глаза на откровенное говно со стороны братьев. Время шло, с Джинни стали общаться не так тесно, как раньше, вращаясь в разных компаниях. И несмотря на то, что всё равно считались лучшими друзьями с детства и знали друг о друге многое из-за тесного контакта двух семей и учебы в одном классе, Минхо часто преследовало ощущение, что он что-то упускает. Что-то важное и родное. Потом наступил день рождения. «Шестнадцать лет - чудесный праздник», прямо как в той песенке, если бы не одно «но». Большое «но». С утра Минхо веселый припорхал в школу, где его уже ждали с шарами и тортом, украшенным самодельной свечей из вырванного листика тетради (нормальную забыли купить), Хёнджин и ещё пара друзей из класса. Повеселились, наелись, а потом настало время отмечать. Самое поганое время на тот момент. Дело шло к шести вечера, когда один из недодрузей написал, что сегодня отметить не получится - дела. Минхо выпал от таких поворотов судьбы: сначала расстроился, потом разозлился. Вопреки тому, что договорились отметить с Хёнджином и другими школьными друзьями отдельно на выходных (дабы не мешать меж собой две компании, и чтобы всем было комфортно), решил написать и пожаловаться Джинни прямо сейчас, на что услышал: «Я попросил маму отменить все планы на сегодня, мы развернулись, еду к тебе». Минхо выпал во второй раз, только уже от проявления поддержки. Встретил Джинни с заплаканными глазами и потрепанными нервами. А когда ближе к десяти вечера решили прогуляться, столкнулись с теми самыми золотыми друзьями, неподрасчитавшими время и возвращающимися с какой-то, видимо, невероятно увлекательной прогулки. В спину Минхо прилетело: «С днём рождения», выбив из парня слёзы. Он проплакал около часа в худи Джинни, не осознавая толком ничего. Понял одно: из настоящего в их дружбе был только он, Минхо, и его, Минхо, чувства. Ещё понял, что настоящей была дружба с Хёнджином, который отменил все планы и приехал на другой конец города ради того, чтобы подставить своё плечо под мокрые глаза друга. С тех пор всё встало на свои места, а с Джинни завязалась крепкая и прочная дружба. Такая, что не закончится в один миг, разорвав сердце в клочья. * * * Спустя час, когда темы для разговора уже не шли, а все версии игры «в слова» были опробованы на практике, начало клонить в сон. Бинни не возражал: тот предварительно выспался перед поездкой и теперь был готов охранять сон своих друзей, доверивших ему свою безопасность в ночной поездке. Чанбин притормозил на светофоре и сбавил громкость музыки. Минхо перелез на задний ряд. Кресла - большие и удобные, плечи Джисона - обнимательные. Минхо уместился рядом с Ханом, легонько приобняв того сзади. Комфортно. Поймал любящий взгляд Чана и ощутил лёгкое касание руки со стороны Джисона. — Я полежу с тобой, ты не против? — тихий шепот над покрасневшим ухом Хана, от которого по телу побежали мурашки. Джисон лишь кивнул в знак согласия и покрепче сжал руку, перекочевавшего к нему под бок Хо. Мерные разговоры Бинни и Чана, приглушенный свет в салоне и горячая спина Джисона создали идеальные условия для сна. Минхо внимал тепло чужого тела и постепенно начал ощущать, как разум проваливается в приятную темноту. Ближе к утру, когда уже рассвело, Минхо разбудил тихий голос Джисона - тот говорил с кем-то из парней: — Нет, не буди, — тихо отозвался он. — Пусть поспит ещё, пока может. Потом всё равно вставать придется. Минхо продрал глаза и повертел головой, оценивая обстановку. Яркое рассветное солнце дало в глаза, заставляя парня прищуриться и хорошенько проморгаться. Голова заныла, напоминая о двухчасовом сне и требуя поспать ещё немного. Наконец, собрав рассыпающуюся перед глазами картинку воедино, Минхо посмотрел на парней, сидящих рядом. — Мы на заправке остановились, в туалет не хочешь? — заглянул в глаза Джисон, недовольный тем, что Хо всё же встал. Когда Хан проснулся, провел не меньше получаса, лежа рядом с сопящим рядом Минхо, ощущая его дыхание где-то в районе лопаток и боясь пошевелиться, чтобы не разбудить. Было странно. Над Чаном и Бинни Джисон так не трясся, лишь бы сохранить греющее душу тепло рядом и не выдергивать их из приятного мира грёз. Может, потому что сам хотел подольше остаться рядом со спящим чудом по имени Ли Минхо? — Хочу. — сонно отозвался Хо. — Сколько нам ещё ехать? — Примерно полчаса. — сообщил Чан с передних мест и кинул Хо бутылку воды, к которой тот присосался почти сразу же - после всего съеденного за вечер пить хотелось невероятно сильно. — Бинни вышел оплатить заправку. Минхо лениво поднялся и, размяв затекшую спину, стал обуваться. По началу спать на кресле в обнимку показалось замечательной идеей. Утром же позвоночник трещал по швам и готов был рассыпаться. — Хочешь, с тобой схожу? — вызвался Джисон. — Ты мне свечку собираешься держать у входа? — усмехнулся Хо. — Волнуюсь, как бы ты спросонья в дверь не вписался. — Справлюсь, — кинул напоследок Ли и удалился, затылком ощущая сверлящий взгляд Хана на себе. — А два часа назад спали в обнимку. Думал, не отлипните друг от друг до самого приезда. — покосился на Джисона Чан. — Почему же передумал? — вскинул брови тот. Чан уже открыл было рот, чтобы ответить, но в машину заполз Чанбин. Пока Минхо устраивал себе экскурсию по местной заправке, Бинни успел вернуться с тремя литровыми бутылками воды, на которые парни накинулись сразу же, забыв всё, о чем говорили до этого. Терпели со вчера: под утро от газировки уже начало сводить зубы, а вода, про которую все благополучно забыли, стала мечтой на ближайшие несколько часов. За единственную бутылку чуть не передрались, однако решили оставить Хо пару глотков, пока тот спал, - всё-таки это он оказался самым умным из всей компании и прихватил её с собой «на всякий случай». Минхо вернулся довольный, получил от Джисона заветное «с облегчением», и компания продолжила свой путь. Парни разбились на группки: Чан на переднем сидении рядом с Чанбином, Джисон и Минхо - на заднем ряду. Говорили обо всём и ни о чём, в попытке приятнее скоротать оставшееся время поездки. Ранее утреннее солнце рассыпалось по салону осколками света. Джисон прихватил с собой звонкий браслет из разноцветных стекляшек, а вместе с ним и солнечных зайчиков, которые теперь скакали по салону просторного автомобиля, обвиваясь вокруг Хана, как вокруг звонкой мечты. Минхо скользил взглядом по одежде, волосам, изучал родинки на щеках и заглядывался на руки парня, смотрел в глаза, где находила свое отражение утренняя заря и таял. Парень внимательно вглядывался в каждое движение сидящего напротив Джисона. Внимательно, но недостаточно, чтобы заметить: Джисон смотрел на него точно так же. Как на мечту, усеянную солнечными зайчиками с ног до головы. Когда тонешь в своих мыслях часто не замечаешь очевидных вещей вокруг. Позавтракать решили по приезде, потому что, во-первых, всё, что могли, вчера съели, а что не съели - доел Чанбин. Во-вторых, на заправке из съедобного - ничего. От химозного уже воротит. И только когда стали заселяться в съемную двухкомнатную квартиру, до сознания Минхо дошло, что парни организовали всё сами, а он до этого момента даже не знал, где будет околачиваться следующие два дня. Стало совестно, но до дрожи приятно. Хо решил не оставаться в долгу и вызвался угостить ребят в каком-нибудь приличном ресторанчике, возражения принимать отказался. В Пусане солнечно. Когда парни звали Минхо на Хэундэ, обещая жаркую погоду и теплое море, они не врали. Добравшись, наконец, до пляжа, ребята с разбега бросились в воду. Минхо стоял на берегу и, улыбаясь, смотрел им вслед. Хан заметил и обернулся: — Хо, чего встал как вкопанный? Давай к нам! — кричал парень, махая руками в разные стороны. В момент Чан схватил Джисона за ноги и потянул вниз. Послышались звуки драки и плеска воды под взрывной смех Минхо. Парень зашел в воду по колено. Солнце ластилось своими нежными лучиками к коже, обволакивало и нашептывало хорошее настроение. Почти сразу к Минхо подплыл Джисон и забрызгал, заставляя того окунуться полностью. Подлетел Чан, но грозный взгляд Хо остановил того от попытки утащить Ли под воду. На Хэундэ тепло и солнечно. В компании друзей - весело и комфортно. Рядом с Джисоном - чувственно. Пробыв на пляже бóльшую часть дня, Минхо и Джисон сидели уставшие на впитавшем солнечный жар песке и ощущали, как мягкий ветер ласково треплет волосы. Чан и Бинни смылись в магазин поблизости, дабы купить чего-нибудь пожевать и попить. — Как ты думаешь, какая я стихия? — Спросил Джисон, взглянув на Хо. Минхо задумался. На первый взгляд, так Джисон - огонь. Яркий и мощный. Человек, привлекающий всеобщее внимание и являющийся центром любой компании. Но было и кое-что другое. Хани не был тем человеком, про которого говорят: «сначала делает, а потом думает». Джисон думал много, даже слишком. Продумывал каждый шаг. Он не добивался намеченной цели, по счастливой случайности. Джисон плыл по течению, уделяя внимание лишь тем вещам, что были важны ему, и никогда в них не прогорал. Когда Хан в средней школе решил отказаться от прежней жизни, он отказался от чувств. Разум завладел парнем целиком и полностью, только иногда давая право голоса и чувственной составляющей. Хотя многие считали его спонтанным и неординарным и в чем-то были правы. Он иррациональный, но надежный. Это человек, про которого вспоминаешь в первую очередь, когда нужна реальная помощь. Огонь взрывается в миг и так же быстро утихает, Джисон не огонь. Он просто не умеет отказываться от того, что трогает душу. Он не умеет перегорать. «Важное» для Хана остается с ним на всю жизнь. Хан Джисон был водой. Ледяной, до судорог в ногах и горячей, словно лава. Он был цунами, что могло снести всё на своем пути и маленьким ручейком, тихо струящимся рядом. Он мог утонуть в мыслях или выплеснуть их, накрыв с головой весь мир. — Ты огонь, но в душе - вода, — сказал Хо после минуты размышлений. — Не знаю, как объяснить. На вид яркий и взрывной, но внутри у тебя не пламя горит, а океан бушует. — посмотрел на Хана, на мгновение теряясь во взгляде. — Чёрт… Ты первый, кто описал так точно, — удивление парня было сложно передать, он смотрел на Хо как на человека, который сделал что-то невероятное и был прав. Минхо сделал: он понял саму суть Хан Джисона. — Многие говорят, что я огонь, считая шумным. Да даже парни не сразу додумались до того, что от огненного у меня только сожженная менталка. — А я? — спросил Хо, цепляясь взглядом за серьги Джисона, что звенели на ветру, переливаясь красивым соцветием. — А ты наоборот, — пожал плечами Хан. — С виду самая обычная вода - ленивая и немного апатичная. А ещё ты на кота похож, а коты, как известно, - жидкость. — без раздумий сказал Джисон. — Но на самом деле ты огонь. Ты же одно сплошное чувство, Хо, — наклонился ближе, коснувшись пальцами его груди, по ощущениям - сердца. — В тебе чувства бушуют с такой силой, что, иногда смотрю на тебя и думаю: щас рванет. Но нет, ты ещё как-то уживаешься с ними… — поднял взгляд на Минхо. Глаза шоколадного цвета смотрели глубоко: пробирались под кожу, раздвигали рёбра и беспощадно лезли вовнутрь - в самую душу. По ощущениям такие же горькие, как и сам шоколад. Горькие и манящие. Хан украдкой опустил взгляд чуть ниже, слегка коснувшись им губ парня. Легко, но так ощутимо. Сердце Минхо подскочило куда-то к горлу. По телу пробежал табун мурашек, заставляя поежиться. Джисон опомнился и резко отвел глаза. — Получается, мы противоположности? — Скомкано и тихо сказал Хо. — Которые притянулись, — Хан улыбнулся и кивнул, убирая мокрые ладони от чужих глаз подальше. Через минуту прибежали Чан и Бинни, запыхавшиеся и с большим пакетом мороженого. Минхо глянул на него с очень даже оправданными подозрениями, что сегодня эта гора не влезет даже в Чанбина. — Кажется, худеть придется, — заговорил Бинни, держа в обеих руках по рожку. В левой - клубничный, в правой - крем брюле. Классика. Джисону достался пломбир «горький шоколад», который сегодня казался вкуснее обычного. «Иронично», — усмехнулся своим мыслям Хан. С минуту просидели в звенящей тишине, после чего Чанбин не выдержал: — Вы как будто женатая пара в ссоре, сидите по разным углам и пилите друг друга взглядом, — вскинул бровь вверх. — Поцапались что-ли? Когда успели то? — сказал он, получив локтем под ребра от Криса. — Что? — оглянулся Чанбин на друга. — Да не ссорились мы, — вздохнул Джисон. — Просто… молчим? — Ты у меня спрашиваешь? — Молчим. — А я не хочу, — возразил парень, — Давайте поиграем во что-нибудь интересное и стыдное, чтобы без неловкого молчания. — Пойдёмте уже в квартиру. Вечереет, — поднялся с места Хо. — Да, Бинни, доедай мороженое и двигай. — Джисон, до этого сидевший как на иголках, подскочил и пошел следом за Минхо, нервно обкусывая губы. — В меня не лезет уже, — простонал Чанбин. — Впихни! — воскликнул уходящий Джисон. Чан ухмыльнулся, наблюдая за удаляющимися фигурами парней, и тоже поплелся следом. Когда заселялись в квартиру, даже не обсуждали, кто с кем будет жить. Всё и так было кристально ясно: Чан с Бинни в ближней, Минхо с Джисоном в дальней комнате. Вещи побросали у входа, решив разобрать потом, однако, парни не подумали, что «потом» будет дико лень. Минхо встал под душ, подставив лицо под горячие капли. «Твоя стихия, значит», — Думал он и улыбался сам себе. Простоял так десять минут, физически ощущая, как волнение покидает тело, утекая вслед за водой. Парень, ещё недавно испытывающий неловкость рядом с Джисоном и борющийся с мыслями «Мне же не показалось?..», с облегчением выдохнул и пообещал себе не дергаться хотя бы ближайший вечер. Минхо вернулся из душа последний. Парни собрались в комнате Чанбина и Чана, опять же, не сговариваясь. Догадки по поводу того, что трирача общается силой мысли укрепились в голове Хо. Только вот, как его к ним занесло, до сих пор остается загадкой. Зазвонил телефон. Родное «не брать» высветилось на экране. Минхо, успевший переступить порог, резко развернулся на все 180 градусов и хотел удалиться в свою комнату, но решил, что сейчас выпала неплохая возможность познакомить ребят. — Слушаю, — поднял трубку Хо. Из телефона послышалось невнятное шуршание. — Если ты вдруг забыл, говорить надо в динамик, который внизу телефона. — закатил глаза Минхо. — Да я… — снова шуршание. Пришлось поставить на громкую связь. — Ты мне с какого кирпича звонишь, я что-то не пойму? — Говорю, телефон разъебал, — получилось громче, чем планировалось, Минхо резко отпрянул от мобильника, залившись смехом, послышался хохот трирачи сзади. — Я забрал старый у бабки, которым уже даже она не пользуется, пока новый себе не куплю. Такое ощущение, что он скоро умрет под давлением современной сотовой связи и не дай боже прямо тут у меня в руках, — протараторил Хёнджин, пропадая каждые две секунды, которые сопровождались элитным шуршанием в трубке, — Ты че молчишь? Минхо умирал со смеху, вопя в голосину вместе с парнями. — А я не понимал, че тебе сообщения не приходят, думал, аккаунт в телеге похерил, а ты целый телефон, — проржал в трубку Хо. — Да иди знаешь ку… — снова помехи разрезали предложение Хёнджина, не дав парню договорить пожелания другу. — Ты вообще где? Я на громкой, что-ли? Че за голоса вокруг? — Чудо, что ты вообще их слышишь, — прохрипел чуть успокоившийся Хо. — Я пытался звонить и писать тебе вчера, но ты, естественно, не ответил, а когда в последний раз разговаривали, забыл рассказать. Я тут с ребятами на пляж умотал на пару дней. Которые трирача, помнишь? — Изменяешь мне в открытую и не каешься, значит, — интонацию, с которой было произнесено предложение было сложно уловить. — Ну передавай привет, раз такие дела. — Привееееет. — Здарова. — Приветики! Разом выпалили парни. — Ага, приятно познакомиться, но я чуть не оглох, — Хенджин, соревнующийся с телефоном в «кто кого переорет», явно не хотел уступать. — Тут любой шум - что взрыв. Но я рад, наконец, познакомиться, если это вообще можно так назвать, — Джинни, наоравшись, скашлянул напряжение в горле и набрал побольше воздуха в лёгкие для финального захода. — Ладно, Хо, я звонил, чтобы предупредить, если вдруг пропаду на несколько дней. Давай, удач… — очередные помехи и звонок сбросился. — Да уж, хорошее знакомство получилось, — ещё не отошедший Чанбин валялся где-то в углу и смеялся себе в ладони. Атмосфера разрядилась моментально. — Предлагаю выпить! — простонал Бинни из угла. — За знакомство. Парням повторять дважды не пришлось. Минхо с Чаном притащили купленное по пути домой шампанское. В квартире нашлись и стаканы - обычные пластиковые, зато вписывающиеся в атмосферу. — Да мы сегодня на элитном, я смотрю. — упал на кровать Джисон. Сверху упал Бинни из-за чего Хан завопил в попытках спихнуть с себя друга. — А как же, — Минхо мастерски открыл одну из бутылок. — Я запах успеха почувствовал ещё на заправке, когда зашел в местный толкан. Компания снова залилась смехом. — Пожалуйста, я больше не могу смеяться, у меня уже щёки трещат, — взмолился Чанбин. От этой фразы стало только смешнее. Опустошив первую бутылку на раз-два и подняв гай-гуй на весь этаж, парни молились, чтобы соседи не вызвали на них полицию. Параллельно с тем слушали, уссыкаясь со смеху, оглушительное (в прямом смысле слова) пение Чанбина, который «я вообще-то рэпер, но пою не хуже местной оперы». Отрубились все в одной комнате друг на друге примерно в одном временном диапазоне. Единственным не спящим оказался Минхо, знатно обидевшийся на свою особенность под названием «пью и не пьянею». Уместился на свободном месте рядом с Джисоном, решив, что если уйдёт к себе, будет как-то ну слишком уж грустно спать одному в пустой комнате. Прилег, закрыв глаза, готовясь провалиться в сон, но не тут то было. — У меня всё затекло, пойдем к себе, — пробормотал Джисон тихо, но разборчиво. Парни бесшумно поднялись, напрасно стараясь не разбудить друзей. Напрасно, потому что сейчас их не разбудил бы даже пушечный выстрел. Зайдя в прохладную комнату, Джисон первым делом подбежал к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Прохлада обдала красные щёки, заставляя алкоголь начать потихоньку выветриваться. — Какой гений додумался открыть тут окно? — с наслаждением втянул воздух в легкие Хан. — Я готов расцеловать его прямо сейчас. — Я, — пожал плечами Хо и почувствовал, как смысл сказанного медленно, но верно доходит до мозга. Щёки вспыхнули моментально, а взгляд поплыл, как от сотой бутылки шампанского, которое, наконец, дало в голову. — Подумал, что мы сюда ещё вернёмся и ты захочешь проветриться. Я то относительно трезвый… Джисон тихо усмехнулся, стиснув пальцы на подоконнике: — Чёрт, почему ты делаешь это? — Что делаю? — не понял Хо. — В душу мне лезешь, — сказал отчаянно, будто пытался отмахнуться, но здравый смысл побеждал, заставляя щёки алеть, а сердце - стучать сильнее. — Хани, — нежно, по-родному. — Ты пьян. Парни уже десятый сон видят, нам бы тоже не мешало лечь. Джисон шумно выдохнул и уверенно направился в сторону Минхо, заставляя того сделать пару шагов назад. — Что ты де… — фраза оборвалась, когда Джисон сжал парня в объятиях. Не требовательно - нежно и с трепетом, но достаточно сильно, чтобы слышать стук чужого сердца, кажущийся оглушающим в тишине беззвучной ночи. Руки сами потянулись вверх, приобнимая Джисона за спину. День был наполнен эмоциями: ярким смехом, неловким молчанием, откровениями и объятиями, говорящими больше, чем самые громкие слова. Хотелось простоять так ещё пару дней, возможно, недель или месяцев, вдыхать пьянящий аромат алкоголя и выдыхать любовь. Когда Джисон отстранился, стало безумно холодно где-то там, в душе. Парням хватило считанных секунд, чтобы заснуть, как только их головы коснулись свежих подушек. Проснулся Хо безболезненно: голова не ныла, блевать не тянуло, жизнь казалась сказкой. Чего не скажешь о Чанбине, что с утра занял уборную, и Джисоне, который, едва успев проснуться, завыл от головной боли. Минхо на это лишь подкатил глаза и пошел в аптеку за таблетками. Чана трогать не решился - тот держался как мог… руками за подоконник, вперив взгляд в пол, в страхе, что его вывернет прямо здесь, пока Бинни разносит туалет в пух и прах. Вернувшись из своего мини-путешествия и успев заблудиться в трёх домах (Хо страдает топографическим кретинизмом), парень услышал столько благодарностей, сколько не получал за всю свою жизнь. А ещё нытье по поводу того, почему он такой бодрый, а они - нет и обещания никогда больше не пить, которые все благополучно забудут, едва переступят порог квартиры. Первую половину дня трирача отходила от вчерашних посиделок, которые закончились не одной бутылкой шампанского и даже не коньяком. Бинни, оказывается, привез с собой целый алкомаркет и хранил это в тайне, в надежде потом «удивить» друзей. Удивились тут только соседи. Ночному вытью рэпера-вокалиста за стенкой. Желание выходить из квартиры было отбито на ближайший день совсем, однако, Минхо, как самого стойкого и здорового, перспектива провести целый день дома не порадовала. Он почти силой заставил одеться трирачу и выпихнул на улицу, со словами: «надо освежиться». — Ты вообще пил меньше всех, — обиженно сказал Чанбин, прекрасно понимая, что это не Хо пил мало, а он слишком много. — Вот тебя и не мутит. — Я просто себя контролирую, — спокойно ответил Хо, идя сзади друзей и сверля тех взглядом, чтобы не вздумали дернуть обратно. — Думаешь, было бы лучше, если бы я, впервые за девятнадцать лет, узнал свой лимит и меня бы унесло? — Не думаю… — нахмурился Бинни. — Кто бы нам тогда таблетки покупал? Чан? Чан плелся рядом, болезненно сощурившись, при упоминании его имени другом. Минхо окинул оценивающим взглядом компанию, вздохнул и прибавил темп группы, подтолкнув парней вперёд. Парень был прав, когда думал, что соленая морская вода поможет трём бухарикам отойти от вчерашнего и поднять общее настроение. Жара давно спала, что дало возможность побыть на пляже подольше и привести себя в чувства. Минхо сидел на берегу, закапывая пятки в прохладный песок, когда сзади подбежал Джисон, приложив к тёплой спине холодный пакетик мороженого. Минхо на автомате дернул рукой назад, чуть не огрев парня локтем по лицу. — Ты чего дерешься? — обиженно присел рядом Джисон. — Я, вообще-то, мороженое принес, а ты злой. — Оно само, — пожал плечами Хо, мол: «не надо было лезть, сам виноват», всё же добавив короткое: «Прости». — Хорошо, что ты нас вытащил, а то сидели бы там до вечера и чахли, — улыбнулся ему Хан. Со вчерашнего дня эта улыбка стала намного роднее. Необычно. Минхо не ощущал такой крепкой привязанности ни после того, как поделился своим маленьким секретом в виде романа, ни даже после первой ночевки. Неужели всё дело в тех крепких, искрящихся от чувств объятиях? Или, может, это что-то другое? Неизведанное, но до бабочек в животе приятное… — Не за что, — Хо перевел взгляд на спокойную морскую гладь. Хан дотронулся до руки парня, заставив Минхо переключить всё внимание на него: — Ого, и правда! — воскликнул он. — Хо, почему у тебя всегда холодные руки? Даже здесь, на пляже. Минхо пожал плечами: — Говорят, у людей с холодными руками горячее сердце. — смотрел Джисону в глаза он. — А у меня руки всегда тёплые, — с ноткой грусти произнес Джисон. — А сердце… само не знает, какое оно. С партнерами - холодное, с друзьями - горячее. — Просто ещё не было партнёра с горячим сердцем и холодными руками. — усмехнулся Хо, заставив лёгкий румянец появиться на щеках парня, сидевшего рядом. Джисон чуть крепче сжал руку, но взгляд поднять не осмелился. — Воркуете тут? — голос Чанбина заставил Хана дернуться и резко убрать руку. — Не боúсь, я за вещами, — оценил взглядом обстановку: Джисон сидел в метре от Хо, поджав под себя ладони и сверля взглядом песок. Прекрасное место, прямо здесь его и закопайте, пожалуйста. Вздохнув: — Одевайтесь давайте, мы вас с Чаном уже ждём, — и ушлёпал прочь. Собрались молча. Покидали оставшиеся вещи в сумки и двинулись в сторону квартиры. Надо было ехать. Два дня прошли быстро, даже слишком. Парни стояли на маленьком балкончике съемной квартиры и грустили о том, что пора уезжать. Закатные лучи просочились сквозь большие пушистые облака-зефирки, создавая атмосферу невероятного. Чан провожал их взглядом, где-то сбоку грустной лужицей растёкся Чанбин, Джисон и Минхо стояли рядом, едва соприкасаясь рукавами футболок, от чего сердца подрагивали, а дыхание сбивалось. Сказочно. Провожать закат пошли не сговариваясь и теперь наслаждались оставшимися минутками последних тёплых дней в этом году. Уже полюбившийся всем лёгкий ветерок провожал ребят, обещая обязательно встретиться в следующем году точно также, всем вместе. Возможно, с Джинни, Чонином и Ликси впридачу. Два дня пролетели быстро. Они останутся яркой вспышкой в памяти, алым заревом на щеках и смазанными фотографиями в телефоне, которые будут пересматриваться ещё очень и очень долго. Возможно, распечатаются и повесятся на стену в комнате одного Хан Джисона, который впервые за долгое время почувствовал себя живым и от этих чувств не отказался, или выльются в душевные стихи Ли Минхо, который впервые в жизни так сильно влюбился в человека с горячими руками и не менее пламенным сердцем.