***
На восьмом этаже было привычно тихо и пусто. Гарри и Снейп поочередно вызывали Выручай-комнату, предлагая самые разные формулировки. Но результат оставался прежним: запах гари и малюсенькая выемка в стене. Поттер устало прислонился к стене напротив картины и бессмысленным взглядом следил за метаниями профессора. Тот, похоже, вошел в раж и сдаваться не намеревался. Гарри перевел взгляд на картину. Ему показалось или вчера она выглядела иначе? Поттер подошел, всмотрелся. Ну да, так и есть, картина изменилась. Вчера над замком реял одинокий зеленый флаг, а сегодня к нему присоединился насыщенно синий с медным кантом. — Как Слизерин и Когтевран, — пробормотал он. Подошел ближе, и сначала сам себе не поверил. Подался вперед и почти уткнулся носом в холст. Это было странно, но от картины исходил тончайший аромат лаванды. — Что вы там мямлите? — взорвался и без того нервный Снейп. — А? — вспышка профессора сбила с мысли. — А это. Флаги на картине в цветах факультетов. Их всего два. — И что? Обидно, что забыли про алые знамена? — ядовито поинтересовался подошедший профессор. — Да нет. Просто вчера флаг был один, — решил не обижаться Гарри. — Эта картина изменяется в зависимости от желаний наблюдателя. Достаточно хорошего воображения, — пожал плечами Снейп. — Как Выручай-комната? — вскинулся Поттер. Он крепко зажмурился и представил, да, да, тот самый алый стяг. Ничего не изменилось. — Странно. А! Райдер вчера стояла у картины и возмущалась, что она не работает. Тогда откуда второй флаг? И откуда вообще взялась сама картина? — Сходство с Выручай-комнатой прослеживается, — профессор тоже напрягся и уже внимательнее взглянул на картину. Он заговорил и с каждым словом становился все задумчивее и напряженнее. — Ее завещала Хогвартсу Мирафора Солсбери. Насколько мне известно это была ее последняя работа. — Мирафора Солсбери? Кто это? — нахмурился Гарри. — Не устаю поражаться глубине вашего невежества, Поттер, — закатил глаза Снейп. — Не соблаговолит ли, профессор Снейп, сэр, излить свет мудрости профессора Снейпа, сэра, на нас, сирых и убогих Поттеров, профессор Снейп, сэр?! — пискляво, на манер провинившегося домовика, запричитал Гарри. Переязвить Снейпа ему вряд ли удастся, но вот выбить из колеи неожиданной выходкой можно попробовать. Ну и достал уже, в самом деле! Профессор удивленно изогнул бровь и пару секунд ошалело наблюдал за этой пантомимой. Наконец, тихо и осторожно, как у душевнобольного, поинтересовался: — Поттер, вы головой вчера не ударились? Гарри от такой заботливости едва не прослезился. — Нет, сэр! — по-аврорски бодро гаркнул Поттер. У профессора дернулся глаз. — Прекращайте сэркать после каждого слова! В вашем исполнении вежливость меня нервирует. Или решили договорить всю норму подобающих обращений, что упустили за шесть лет учебы? — Тогда я вас не уважал, сэ… — начал было Гарри, но, увидев гримасу Снейпа, оборвал себя. — А сейчас уважаете? Разрешите не поверить, — профессор устало прикрыл глаза, помассировал переносицу и снова заговорил. — Возвращаясь к теме, Мирафора Солсбери — одна из известнейших художников и артефакторов этого и прошлого столетий. Ее работы — это сплав артефакторики и художественного искусства. Ей удалось добиться невероятной реалистичности, живости своих картин. — Но портреты же, итак, живые. Они двигаются и разговаривают… — Гарри умолк под недовольным взглядом Снейпа. Он извиняющееся улыбнулся и показал жестом как застегивает рот на молнию. — Мастер Солсбери никогда не рисовала портреты. Она избегала изображения любых живых существ. Но при этом именно ее картины, по моему мнению, в большей степени заслуживают именоваться “живыми”. — И в чем заключается их особенность? — осторожно спросил Гарри. — У каждой картины свои особенности. Какие-то имеют свой аромат, какие-то тактильно в точности имитируют изображенные на них предметы. Например, я видел морской пейзаж. Из картины мог подуть свежий ветер и обдать солеными брызгами волна. — Интересно. А что было изображено здесь изначально? — спросил Гарри, указав на картину. — Изначально, — призадумался и Снейп. — Двери в Выручай-комнату. В той части завещания, которая касалась картины, мастер Солсбери написала, что ее правнучка спалась второго мая через ход в Выручай-комнате и сокрушалась о ее уничтожении. Снейп вытащил из рукава палочку и выпустил серию сканирующих заклятий. Проклятий, заклинаний расширения пространства или еще чего-то подозрительного на картине не обнаружилось. — Разве ее не проверяли в Отделе Тайн? — нахмурился Гарри. Профессор недоуменно изогнул бровь. Поттер пояснил. — То, что завещал нам с Роном и Гермионой профессор Дамблдор проверяли больше месяца. — Вы особый случай, как всегда, — отстраненно буркнул Снейп. Все его внимание было обращено на картину. Несмотря на отсутствие результата, профессор продолжал сыпать разнообразными сканирующими и открывающими скрытое чарами. После очередной зубодробительной формулы Гарри устало прикрыл глаза и ткнулся лбом в холст. В нос ударил острый запах лаванды. Поттер упорно прокручивал единственную мысль: “Только бы с ребятами все было в порядке. Только бы найти их”. — Поттер! — как сквозь вату донесся до Гарри рык Снейпа. Сильная рука ухватила его за шиворот, не давая упасть. Поттер распахнул глаза, огляделся. Вокруг был теплый летний день, пахло свежестью и горной лавандой, ласково припекало солнышко. Оттянутый воротник неприятно жал на горло, а на живот давила рама. Он по пояс провалился в картину. Гарри оказался не на высоте птичьего полета и не на одном из пиков скал, как можно было ожидать по ракурсу картины. Вокруг был уютный замковый дворик, мощеный мозаичной брусчаткой. Вдоль стен лениво колыхали ветвями яблони, а под ними, буквально в шаге от крайне удивленной половины Гарри Поттера, сидели две потеряшки и играли в шахматы. — Что вы опять учуд… — высунулась рядом, по обыкновению злая, верхняя половина Северуса Снейпа, осмотрелась, заметила пропажу. Пугающе ласково профессор практически прошипел на грани с парселтангом, — мис-стер Мур, мис-с-с Райдер. Дети вздрогнули и побледнели. В картине мгновение ока стало серо и пасмурно. Подул ледяной ветер. — На выход! — безапелляционно приказал Снейп и выдернул Гарри за шиворот из картины, чтобы не мешал исходу студентов. ***
Через полчаса хмурый и крайне смущенный Мур рассказывал, как докатился до жизни такой. Мальчик многое умалчивал, не вдавался в подробности и совершенно не жаловался. Но по обрывкам информации и его оговоркам Гарри восстановил полную картину событий. Тетка Эдмунда не любила. В отличие от Петуньи, которая искренне верила, что строгим воспитанием и лишениями можно выбить из Гарри его ненормальность. Тетка Мур знала основополагающие законы магии. Отец Эдмунда свою сестру сквиба презирал, в семье ее существование игнорировали и выставили в мир маглов, как только она стала совершеннолетней. Примерно так она поступала и с племянником. На это Рождество Эдмунд получил от тети не подарок и даже не письмо с поздравлениями, пусть бы и коротенькое. Она в очередной раз прислала настойчивую рекомендацию уговорить руководство школы разрешить провести лето в Хогвартсе. Ни на что другое он особо и не рассчитывал, но все равно мальчику было больно и обидно. Немного поднимало настроение предвкушение реакции Ирэн на его сюрприз. Они давно обнаружили особенность картины на восьмом этаже и частенько развлекались, придумывая иллюстрированные истории, создавая невероятных существ и новые миры. А вчера, когда он додумывал очередное их творение — замок в горах, Эдмунд почувствовал от картины запах лаванды. Ирэн обожала и сам цветок, и его аромат, поэтому добавляла ее в каждую свою фантазию. Чтобы порадовать подругу, Мур вообразил ее и в этом замке. — Это было странно. Запах цветов посреди зимы в пустом коридоре. Я просто потрогал холст. А рука провалилась по локоть. Представляете? — Эдмунд вскинул голову. На губах у него играла нерешительная улыбка. Но он натолкнулся взглядом на своего крайне хмурого декана и снова потупился. — Дальше проверять не стал, хотел позвать Ирэн. Но в утро Рождества все пошло наперекосяк. Мур ждал у картины подругу. Ирэн часто опаздывала, он сам просил, чтобы она была осторожней и не попадалась никому на глаза. Дружба с сыном Пожирателей Смерти популярности бы ей не добавила. Кроме трех грифиндорских придурков, серьезных проблем у него ни с кем не было. Но даже на собственном факультете с Эдмундом общались крайне неохотно. Представители же остальных факультетов смотрели косо и шептались за спиной. — Как тогда вы оказались в картине? И почему мисс Райдер ничего не знала? — задал новый вопрос Гарри. Мур хмуро взглянул на него из-под густой каштановой челки. Было видно, что герой магической Британии восторгов у мальчика не вызывал. Эдмунд бросил косой взгляд на Снейпа, вздохнул и продолжил вещать, обращаясь к своим ботинкам: — Я услышал шаги. Шагов было много. Они старались идти тихо, но это же грифиндурк… — он запнулся, помедлил и продолжил, — в общем не умеют они ничего делать аккуратно. — Ты не захотел с ними встречаться? — спросил Гарри. — А вы бы захотели?! — возмутился Мур. — Я один на один с любым из них легко справляюсь. Только эти… По одному почти не ходят. Места для укрытия в пустом коридоре не было. Эдмунд заметался, времени на размышления не осталось, и он нырнул в картину. Время в нарисованном мире проходило обыкновенно, была и еда, и питье. Вряд ли их можно было бы вынести, но здесь со своей задачей они справлялись великолепно. Сильно влиять на картину изнутри он уже не мог, но мелкие правки она воспринимала охотно. А главное, мир не кончался краями рамы. В его распоряжении были огромные горы со множеством пещер и водопадов, чудесные звери и птицы, придуманные ими с Ирэн и свой собственный волшебный замок. Конечно, Эдмунд не хотел уходить, даже не задумывался об этом. Наверное, поэтому дверь наружу и не появлялась. Ирэн тоже пошла на запах лаванды, а желание найти друга открыло ей двери. Она говорила, конечно, что его ищут, что стоит вернуться. Но Эдмунд с самого начала знал, что если он вернется, обратно в картину его никто не отпустит. — Простите, профессор, — обращаясь к Снейпу, но избегая его взгляда, сказал Мур, — наверное, стоило вам рассказать про картину сразу, но… — Но у вас в голове опилки, Мур! Вы хоть понимаете, чем это могло кончиться? Для вас? Для Хогвартса? Вы… Дальнейшие возмущения профессора Гарри привычно отфильтровал. — Раз все так замечательно разрешилось, с разбирательством можно заканчивать, — встряла в очередную тираду Снейпа директор. Она сурово осмотрела понурившихся студентов. — Пожалуй, наказанием для каждого из вас займутся ваши деканы. Пока можете быть свободны. И Филиус, Мелвилл, выпустите детей из гостиных. Северус, займись, пожалуйста, пуффендуйцами, раз Помоны в замке нет. Студенты и преподаватели разошлись. В кабинете остались только Гарри с Макгонагал. Директор откинулась на спинку кресла и улыбнулась. — Не верю, что все так хорошо закончилось. Спасибо тебе Гарри. — Да я как бы, ничего и не сделал, — смущенно улыбнулся Поттер. Он тепло попрощался с Макгонагалл и покинул кабинет директора. До отбытия Хогвартс-экспресса, обещания, особенно данные себе, нужно выполнять, оставалось еще много времени и Гарри решил прогуляться по школе. ***
Блуждания, как ни удивительно, вывели его на восьмой этаж. Там у Выручай-картины, как про себя окрестил волшебное полотно Гарри, обнаружился Снейп. Он стоял, скрестив на груди руки и чуть наклонив голову и задумчиво изучал картину. Подойдя ближе, Поттер увидел длинный, практически бесконечный коридор. Вдоль стен, до самых сводчатых потолков высились стеллажи, заполненные тысячами книг. Они были самыми разными, отличались и формами, и размерами, и цветом. Объединяла эти труды только одна черта — их невероятная древность. Корешки ближайших можно было рассмотреть. Надписи частично стерлись, но Гарри признал латынь и арабскую вязь. Но для большинства названий он не определил даже язык. Уж насколько Гарри был равнодушен к книжным редкостям, но тут даже его проняло. — Вот это сокровищница. Гермиона бы душу продала за денек здесь, — присвистнул он. — Я бы тоже, — отстраненно протянул Снейп. Затем встрепенулся и спросил. — Прогуливаете службу, Поттер? А как же отчет начальству? — Кингсли уже обо всем знает. А до завтра я в командировке, — улыбнулся Гарри. Он кивнул в сторону картины. — Это место существует? — Апостольская библиотека Ватикана, — мечтательно протянул Снейп. — Сами понимаете, магу туда попасть практически нереально. — А книги получились как настоящие? Вы пробовали читать? — заинтересовался Гарри. В ответ профессор с сожалением покачал головой. — Даже у магии есть свои пределы, — сказал он. На некоторое время повисло молчание. Как ни странно, тягостным оно ни было. — А с вами интересно работать. Столько знаете, умеете. Не думали перейти к нам? — спросил Гарри. — К вам, Поттер? — заломил бровь Снейп. — Ну, в Аврорат, — смешался Гарри. К первой брови присоединилась и вторая. — Вот уж увольте, — хмыкнул профессор. — Со своей стороны похвалить вашу работу не могу. Гарри при этих словах сник. Снейп в своем репертуаре, вредный, язвительный, зло… — Но “Приемлемо”, вы заслужили, — и профессор протянул Поттеру руку для пожатия. Гарри секунду не верил своим глазам. Затем хмыкнул, Снейп действительно себе не изменяет. Он крепко пожал руку профессора и сказал: — Из ваших уст, это звучит, как “Превосходно”. — Не зазнавайтесь. И не сломайте шею, аврор, — напутствовал его профессор. Развернулся и в привычной летуче мышиной манере улетел по коридору, развевая мантией. Гарри показалось или Снейп улыбнулся? Чуть-чуть, одним уголком рта, но факт! ***
Не веселая судьба Эдмунда Мура, чем-то похожая на его собственную, не давала Гарри покоя. Обсудив все с Джинни, они решили, что смогут оформить над мальчиком опеку, и Поттер начал собирать документы. Борьба с бюрократическим аппаратом Министерства магии оказалась пострашнее, чем с Волан-де-Мортом. Когда Гарри получил последнюю печать и последнюю закорючку в очередной характеристике, сразу побежал к Кингсли. Прежде чем поговорить, собственно, с Муром, Поттер хотел решить все формальности, чтобы, если что-то пойдет не так, не обнадеживать ребенка понапрасну. Что Эдмунд может отказаться, Гарри даже не предполагал. В свое время он был готов бежать от Дурслей к первому же, кто позовет. Только его так и не позвали. Кингсли внимательно изучил бумаги и очень странно посмотрел на Поттера. Гарри занервничал. Министр вызвал tempus, что-то прикинул и сказал: — Вот что. Мур сейчас на минус третьем, в кабинете 302-BIS. Поговори с ним. Если согласится, инициирую установление опеки. Тебе не откажут. — А, ага, спасибо. Гарри пулей вылетел из кабинета министра и понесся на минус третий этаж. Он искренне недоумевал, во что еще мог вляпаться Мур. У кабинета на деревянной скамье для ожидания сидел и болтал ногами Эдмунд Мур. Напуганным или недовольным он не выглядел, но явно нервничал. — Привет, кого-то ждешь? — спросил его Гарри. — Здрасте, — исподлобья посмотрел на него Мур, — жду. Поттер уже хотел поинтересоваться кого, но тут дверь открылась. На пороге мрачной тенью материализовался Снейп. Он смерил взглядом Поттера, затем перевел глаза на Мура. Мальчик тут же вскочил и вопросительно склонил голову. Профессор дернул краешками губ. Гарри не поверил своим глазам, у нормальных людей это можно было бы приравнять к широченной улыбке до ушей. Не обращая внимания на шок бывшего студента, Снейп протянул Эдмунду кожаный тубус. Тот мгновенно его раскрыл и зашуршал бумагами. — Класс! Спасибо, сэр! — обрадованно воскликнул он. — Здрасте, — промямлил Гарри поравнявшемуся с ним профессору. Тот кивнул, и не останавливаясь, проследовал дальше. Снейп и Мур уже почти завернули за угол, когда до Поттера донеслось: — А можно мне вашу фамилию, профессор Снейп? — Посмотрим на твое поведение, Эдмунд. “Мне предпочли Снейпа”, — тяжело вздохнул Гарри и улыбнулся.