Август 1998 года
Лечение проходило болезненно. Гермиона даже представить себе не могла, что Снейп настолько серьезно за нее возьмется. Она предпочла бы повести все свое свободное время в больнице и на процедурах в компании колдоведьм, чем с бывшим профессором наедине в его доме. Снейп с ней вообще не церемонился. Он пичкал ее Мерлин пойми какими зельями, ужасными как на вкус, так и на запах, от которых ей большую часть дня бывало плохо, и с дотошностью садиста обрабатывал рану на плече, оставленную в напоминание о войне от Беллатрисы. Гермиона уже даже не стеснялась плакать и стонать при таких процедурах. В первые пару дней интенсивного лечения она договорилась сама с собой, что не позволит эмоциям прорваться наружу и выставить ее маленькой хнычущей от боли девочкой. Снейп не должен был видеть ее слез и страданий, только не снова, ей хватило собственной слабости в больнице. Однако выдержка и гордость не продержались долго и дали трещину. Клеймо грязнокровки, вырезанное на ее плече, ежедневно болело, причем не так, как она привыкла. Раньше этот уникальный шрам просто ныл, доставляя определенный дискомфорт, но с ним можно было жить. Теперь же рана пульсировала и горела, мучая плоть и душевное равновесие Гермионы. Она не справлялась с этими ощущениями и жалела, что позволила Снейпу вмешаться, ведь именно из-за его манипуляций клеймо больше не покрывалось коркой и почти сутки напролет кровоточило. Правда, она не высказывала какие-либо претензии напрямую. Да, Гермиона злилась на Снейпа за то, что он не проявлял даже капли сочувствия, когда приходил в комнату и устраивал ей экзекуцию с обработкой раны, что не разрешал пить обезболивающее, что оставлял одну в квартире, когда она сходила с ума от одиночества, страха, физической и душевной боли. Иногда ей казалось, что он привел ее в свой дом, чтобы отомстить за все те издевательства, которые она в числе Золотого трио заставила его вынести. Эти мысли, конечно, не имели прямого или даже косвенного доказательства, но все равно они витали в ее сознании в часы самой сильной боли, как единственный способ отвлечься. На самом деле Северус переживал за гриффиндорку, поселившуюся у него в доме. С тех пор, как она заняла его спальню, они толком не разговаривали и виделись исключительно на лечебных процедурах, однако это никак не отражало настоящее отношение Снейпа к происходящему. Он специально держался отстраненно, потому что знал, стоит ему проявить сочувствие, коим он не был обделен от природы, несмотря на все, через что прошел сам, Грейнджер окончательно поддастся слабости и утонет в жалости к себе. В данном случае ее самостоятельная борьба с болезнью будет хоть и тяжелой, но продуктивной. По крайней мере, Северус очень надеялся, что так произойдет, а не что он сломает девчонку окончательно. На исходе первой недели, как Грейнджер поселилась у Снейпа, он вернулся из Министерства, по пути зайдя в продуктовый и набрав тележку продуктов — в холодильнике дома было до ужаса пусто — и застал Гермиону мирно спящей на диване в гостиной. Он тихо прошел на кухню, стараясь не разбудить гриффиндорку, которая плохо спала последние пару дней, и разобрал пакеты. Также без лишнего шума он приготовил запоздалый ужин и, выставив тарелки с едой, пошел аккуратно будить Грейнджер. С учетом того, сколько она пила зелий, нормально питаться ей было настолько же важно, как и спать. Северус дотронулся до ее запястья и осторожно потряс. Она не отреагировала. Он попытался вновь, результат не изменился. Внезапно его сердцебиение ускорилось, а тело напряглось. Снейп бесцеремонно поднял рукав ее свитера и прощупал пульс. Его почти не было. Проклиная себя и Грейнджер, он скинул с нее покрывало, перевернул на спину и провел палочкой, вызывая Диагностические чары. «Черт бы тебя побрал, Грейнджер!». Северус с такой скоростью бросился к шкафчику с зельями в ванной, что подвернул и без того больную ногу. Он лихорадочно перебирал флаконы в поисках нужного и краем глаза заметил на углу раковины блистер с магловскими таблетками. Хвала Мерлину, он не был невеждой и прекрасно знал особенности медицины простецов, даже наизусть помнил составы самых распространенных препаратов. Еще раз выругавшись матом на весь дом, Снейп схватил два флакона с восстанавливающими настойками, тазик, полотенце и бросился обратно к Грейнджер. Сдерживать гнев получалось с трудом, и лишь выучка шпиона не позволила эмоциям повлиять на его действия. «Идиотка», — в сердцах думал Северус, пока переворачивал безвольное тело гриффиндорки на живот и при помощи палочки вызывал у нее рвоту. Толку от этого оказалось немного, большая часть препарата уже успела разойтись по организму, теперь на свой страх и риск он мог влить в нее восстанавливающее зелье и надеяться, что магия сработает. Через десять минут состав начал действовать: у Гермионы на лице проявился румянец, повысилась температура, пульс стабилизировался. Плюхнувшись на пол рядом с диваном, Снейп выдохнул и ущипнул себя за переносицу. Он был намерен сам убить Грейнджер, как только она очнется, и плевать на последствия.
***
Гермиона с неохотой открыла глаза. Она ощущала себя так, словно по ней пробежалось стадо фестралов. Все тело ломило и ужасно хотелось пить. Несколько раз моргнув, Гермиона попыталась вспомнить, где она и что с ней. — Вернулись в мир живых, Грейнджер? — с издевкой спросил Снейп, появившись в гостиной. — Зря, вам явно тут не нравится. Она пропустила мимо ушей его колкость, совсем не понимая, к чему она была сказана, и застонала от голодного спазма в желудке. Северус закатил глаза и сжалился над гриффиндоркой. Он наколдовал стакан воды и влил туда какой-то состав из флакончика, который носил в кармане брюк. Гермиона с благодарностью посмотрела на бывшего профессора и приняла подношение. Она сделала несколько жадных глотков, совершенно не почувствовав вкуса, и буквально через мгновение ее живот запротестовал. Снейп ухмыльнулся и ногой подставил тазик, чтобы Грейнджер не запачкала ковер. — Вы плохо себя чувствуете? Какая жалость, — без тени сочувствия протянул он, складывая руки на груди. — Пейте до дна, Грейнджер, — добавил Северус, когда она подняла на него свои карие глаза. — Или я залью в вас эту воду силой. Гермиона не посмела ослушаться. Теперь на вкус вода казалась какой-то горько-соленой, от чего ее тошнота только усилилась. Она послушно допила неизвестную жидкость и откинулась обратно на подушку, отчаянно борясь с рвотными позывами. Безуспешно. Снейп наблюдал, как Грейнджер полоскало, и только убедившись при помощи диагностических чар, что из ее организма вышли все токсины, наколдовал в стакан уже свежей воды. — Я не хочу, — хриплым голосом воспротивилась Гермиона. Ее морозило и трясло. — Вас никто не спрашивает. Умеете творить глупости, значит, терпите последствия. Северус грозно на нее зыркнул, и у Гермионы окончательно отпало всякое желание спорить. На этот раз вода не попросилась обратно, что, несомненно, порадовало обоих. Укрывшись по горло пледом, Грейнджер виновато уставилась на бывшего профессора. — За что вы на меня злитесь? — спросила она, на что получила лишь тихое фырканье. Без объяснений Снейп швырнул ей на колени блистер из-под магловского обезболивающего. — Это вторая попытка на вашем счету. Скажите сразу, сколько их еще будет, чтобы я знал, когда стоит не вмешиваться и бросить вас умирать. В его голосе не было ни ноты сочувствия или жалости, наоборот, это было сказано максимально жестко и бескомпромиссно. — Я не… Вы неправильно поняли. — Опять? — Северус, казалось, окончательно вышел из себя. Он сжал руки в кулаки, его челюсть напряглась, пока он безуспешно пытался подавить в себе ярость на ее откровенную ложь. — Вы за кого меня принимаете? — почти что наорал на гриффиндорку Снейп. — Хотите сдохнуть — вон из моего дома! Я не намерен смотреть на ваши умалишенные поступки и больше пальцем не пошевелю, чтобы вам помочь. — Сэр… — Чтобы к вечеру вас здесь не было, Грейнджер. Если вы не цените собственную жизнь, то я тем более. Он резко развернулся и вышел из комнаты. Через пару минут хлопнула дверь. Гермиона поняла, что он отправился в Министерство. Чувствуя себя окончательно разбитой, она прикрыла глаза, но не заплакала. Сил не было даже на такое элементарное проявление эмоций. Все, что она чувствовала, это пустоту.***
Весь день Снейп не мог ни на чем сосредоточиться. Любое дело валилось из рук. Он по пустякам срывался на коллегах и излучал такой гнев, что весь этаж специального отдела старался не попадаться ему на глаза. За долгое время именно в этот день многие вспомнили, кем на самом деле был Северус — Пожиратель смерти, который взаправду может убить любого, кто встанет у него на пути. К тому моменту, как он покинул стены Министрества, сотрудники вздохнули с облегчением и с содроганием думали о завтрашней рабочей смене. Снейп с неохотой вернулся домой. Он не жалел о сказанном Грейнджер утром и действительно не хотел больше ее видеть или чем-либо помогать. Однако, в душе все же присутствовала доля страха из-за того, что завтра, возможно, Гермионы уже не будет на этом свете. Случись это, он знал, что никогда не отделается от чувства вины. Затолкав поглубже сомнения и опасения, он открыл ключом дверь и с удивлением обнаружил включенный на кухне свет. «Она еще здесь». Облегчение приятной волной накрыло его напряженные нервы, и Северус почти сразу же почувствовал себя лучше. Правда, не настолько, чтобы спокойно посмотреть Грейнджер в глаза и забрать свои слова обратно. Он вошел на кухню. Гермиона сидела за столом, прислонившись головой к стене, и явно ожидала его. — Остались все-таки? — издевательски поинтересовался Северус, приваливаясь к дверному косяку. Бедро сегодня ныло больше обычного, а от трости он уже натер мозоли на ладонях. — Я хотела объясниться, прежде чем уйти. Так будет правильно, — негромко сказала Грейнджер и пристыжено опустила взгляд на собственные руки. Снейп заметил на кончиках ее пальцев следы от чернил. — И чем вас не устроило оставить мне письмо? Вы же явно пытались его написать. — Вы бы его сожгли, — не колеблясь ответила она и сцепила руки в замок под столом. — Мне нужно всего пару минут, и я тут же уйду. — Не разыгрывайте драму, Грейнджер. Говорите, я весь внимание. — Северус все же присел на стул напротив гриффиндорки и цепким взглядом окинул ее осунувшуюся фигуру. Она похудела, под глазами проступили слишком заметные синяки, повязка на плече выглядела грязной и мокрой. С трудом Снейп подавил желание опять наорать на нее за пренебрежение к собственному здоровью и его труду. «Пусть делает, как хочет. Это все не мое дело!». Он демонстративно вальяжно подпер щеку кулаком и без интереса ожидал исповеди. Что-то ему подсказывало, что объяснения будут неправдоподобными. Гермиона откашлялась и, еще больше опустив голову, тихо произнесла: — Я не пыталась покончить с собой. — Ага, — фыркнул Северус. — У вас просто случилось помутнение рассудка. Дважды. — Сэр, выслушайте, пожалуйста. Я понимаю, как все выглядит со стороны, но мне незачем лгать. Я не настолько отчаялась. Мне еще есть ради чего жить, — она робко посмотрела на Снейпа и поджала губы. — Выкладывайте, Грейнджер. И постарайтесь быть убедительной. Гермиона пожала плечами из-за стыда. Признаваться в собственной дурости и неосмотрительности было неприятно, но только Снейп мог понять ее мотивы. Наверное. — Вчера я выпила таблетку обезболивающего просто потому, что не нашла подходящего зелья. Мне было очень плохо и я не могла больше терпеть. Не знаю, что было дальше. Просто не помню. Меня потянуло в сон и я прилегла на диване, дожидаясь вас из Министерства. Если бы я знала, что из-за этого я умру, то не стала бы даже брать те таблетки. — Моих слов вам было недостаточно? Я не давал вам обезболивающего не из-за вредности, а потому что это чревато остановкой сердца, которая, кстати, вчера у вас почти случилась. Ваша отметина на руке — не просто рана, а проклятие, которое медленно распространяется на весь ваш организм, задевая нервные окончания всех внутренних органов. Единственный способ это остановить — выжечь чары, заложенные в нож Беллатрисы и переданные вам при его использовании. Мои зелья удачно с этим справлялись, но у них есть один огромный минус — их нельзя сочетать с обезболивающим! Вы не потрудились даже спросить, почему я так категоричен против облегчения вашей боли! — Простите меня, сэр, — виновато и напуганно ответила Гермиона. — Я правда не подумала об этом. — Боль затуманила вам рассудок, Грейнджер. — Северус устало потер лоб. — Хорошо, со вчерашним инцидентом все понятно, хотя это не отменяет того, что вы безмозглая идиотка. Что толкнуло вас наглотаться все тех же таблеток в гостинице? Она закусила губу, удерживая вмиг появившиеся на глазах слезы. — Не смейте рыдать, — строго приказал Снейп. — Я устал от ваших эмоций. Возьмите себя в руки. Гермиона тупо кивнула и отвернулась. Она вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. — Мои родители… — У нее опять предательски задрожал голос, но она попыталась обуздать чувства. — Я ездила к ним в Австралию на прошлой неделе. У меня был их адрес, я хотела какое-то время пожить у них, пока не разберусь с собой и не восстановлюсь после войны. — Она шмыгнула носом и опять спрятала руки под столом. — Они меня выгнали, когда я появилась у них в доме. У нас был короткий разговор после того, как я вернула им память. Они обвинили меня в предательстве и выставили за дверь. Несколько дней я прожила в гостинице и пыталась с ними объясниться, но они не стали меня слушать. Я вернулась в Британию ни с чем и в тот вечер в номере поддалась искушению напиться. Ближе к ночи мне стало плохо, я пыталась уснуть и, когда мне этого так и не удалось, я проглотила несколько таблеток снотворного. Северус ошарашено смотрел на Грейнджер и пытался понять, шутит ли она. Таких глупостей от нее — умнейшей ведьмы поколения, на минуточку — он еще не слышал. Подобную историю он мог ожидать, например, от Поттера или Лонгботома, хотя даже те были не настолько дурны, чтобы пить столь сильнодействующие препараты после алкоголя. Да никто бы не стал сознательно делать такое. Это очень опасно. — Вы проходили медицинское освидетельствование после Финальной битвы? — удивительно вкрадчивым тоном поинтересовался Снейп. Гермиона отрицательно покачала головой. — Тогда вы тронулись умом, Грейнджер. — Я в своем уме, — слабо воспротивилась Грейнджер. — Понимаю, что эта история звучит ужасно нелепо, но это правда. Я не понимаю, что со мной произошло, ни тогда, ни вчера. — Как вам удалось вернуть память родителям? — спустя пару минут напряженного молчания спросил Северус. Его одновременно восхищало и настораживало то, что девчонка без особой подготовки и способностей к ментальной магии просто взяла и без повреждений для кого-либо восстановила прошлое в умах собственных родственников. — С помощью чаши знаний, сэр. Я не сильна в подобного рода магии, но в книгах было написано, что самый безопасный способ стереть воспоминания и сохранить их на случай возвращения — это использовать чашу. Я купила ее в Лютном переулке после пятого курса на всякий случай. «Боже, как она вообще до этого додумалась!» — Тогда вы должны понимать, что такие заклинания требуют чистых намерений и полной концентрации от волшебника в момент их применения. — Конечно. — Сомневаюсь. — На что вы намекаете? Северус мерзко улыбнулся. — Что вы все же тронулись умом, Грейнджер. Я видел ваше сознание, когда мы общались тогда в кафе. Оно было далеко от стабильного, и если вы в таком же состоянии воспользовались чашей, чтобы вернуть воспоминания вашим родителям-маглам, то меня больше ничего не удивляет. Вы еще большая дура, чем я думал. — Перестаньте меня оскорблять. Снейп проигнорировал ее возмущение. Он молча поднялся и, стараясь не хромать, подошел к холодильнику. Он выгреб оттуда остатки вчерашнего ужина и разложил его по тарелкам. Без предисловий Северус поставил разогретое блюдо на стол. — Ешьте и слушайте внимательно. Очевидно, вы пропустили в книге момент, где рассказывалось, какие побочные эффекты есть у использования чаши знаний. Гермиона смущенно кивнула и неохотно принялась за еду. — Часть воспоминаний, перенесенных из сознания волшебника в чашу, навсегда исчезает. Это плата за магию такого рода. Неудивительно, что родители вас выгнали. Вероятно, чаша забрала себе те части вашего общего прошлого, связанные с ранними годами вашей жизни, ведь именно они самые эмоционально яркие. Родители просто не помнят, почему они должны вам доверять и любить, вы для них стали взрослой девушкой, которая использовала волшебство им во вред. Сомневаюсь, что вы как-то объяснили причину их внезапного переселения на другой конец света до того, как стерли память. Хотя, в принципе, это не имеет значения. Чаше такие мелочи не важны. — Они даже не дали мне рассказать им правду, — вспыльчиво сказала Гермиона, но под строгим взглядом бывшего профессора замолчала и понурила голову. — И, скорее всего, уже не позволят. Вы допустили самую большую ошибку, отправившись возвращать им память, будучи сами нестабильной. Чаша — артефакт, способный хранить и удерживать воспоминания и консервировать эмоции, а также она умеет влиять на сознание, если маг его не контролирует. Необходимо обладать почти безупречными навыками в окклюменции, чтобы без последствий для собственного психического здоровья вернуть кому-то воспоминания из чаши. Я ничего не могу утверждать конкретно про вас в данный момент, но, судя по вашему поведению за последнюю неделю, ваше сознание, похоже, пострадало. Вы рассеяны, плохо спите, не контролируете себе в порыве эмоциональных всплесков и совершенно лишены рационального мышления. — Северус не спрашивал, а утверждал. — Теперь хотя бы ясно, почему вы напрочь отключили мозг и дважды наглотались таблеток. Гермиона сидела с остекленевшим взглядом, погруженная куда-то в себя. Ей в голову не приходило, что чаша знаний могла настолько сильно на нее повлиять. Большую часть своей рассеянности, усталости и спутаности мыслей она списывала на глубокую скорбь из-за потери единственных близких людей, но после слов Снейпа в ее голове будто что-то щелкнуло и пазл сошелся. Она действительно дура. Северус наблюдал, как Грейнджер пытается переварить услышанное, с непонятно откуда взявшейся в душе тоской. Он никогда не понимал привязанности людей к родителям, со своими предками он был всегда холоден и настолько отстранён, будто пришел в этот мир в корзинке аиста, а не родившись благодаря матери. Его никто не ждал дома, никто не искал, когда он уходил гулять, никто не заботился о его здоровье и чувствах. Несмотря на это, он вырос весьма эмпатичным человеком, за что не раз проклинал самого себя. Возможно, только благодаря этой странной эмпатии ему удалось так долго продержаться в роли шпиона и спасти не одну жизнь. Будь он лишен этого, то тьма, с большой долей вероятности, поглотила бы его без остатка. Поэтому, сидя напротив Грейнджер, которая выглядела окончательно раздавленной его словами о чаше знаний, Северус не смог найти в себе сил вновь ее прогнать. Ей нужна была его помощь и его временами не самая приятная компания, пока он не разберется с ее клеймом и психикой. По крайней мере, он был намерен попытаться. Как показали последние дни, сама Гермиона не в состоянии справиться ни со своими чувствами, ни с мыслями, а кроме него она, кажется, больше никому не была и нужна. Северус отогнал от себя размышления, зачем он вообще ввязывается в эту авантюру и какого черта ему не сидится в стороне от чужих проблем, будто у него у самого в жизни было все прекрасно. Он беззвучно поднялся и огляделся по сторонам. — Где ваши вещи? — негромко спросил он, вырывая Грейнджер из уничижительной задумчивости. — В гостиной, — совершенно раздавленным голосом ответила она. — Доедайте и идите в комнату. Я обработаю рану и дам вам зелье Сна без сновидений. — Но… — Никаких «но», Грейнджер. Делайте, что я сказал. Она нехотя проглотила немного ужина под его пристальным темным взглядом, граничащим с раздражением, и тихо последовала в спальню.Настоящее время
После бала прошло несколько дней. Северус был достаточно в странном настроении, толком не понимая, что он чувствует по отношению к Гермионе и ситуации в целом. Он не надеялся растопить ее сердце за пару месяцев, знал, что она не простит его так быстро с учетом тяжести его вины, однако и категоричного отказа также не ожидал. Когда он ее поцеловал, ему показалось, что на миг все встало на свои места, и как бы романтизированно это ни звучало в его голове, Северус почти поверил, что у него за спиной появились крылья в момент их странного, но такого естественного единения. Гермиона его любила, он в этом ни на секунду не усомнился, но не принимала обратно, и что-то Северусу подсказывало, что так продлится еще очень и очень долго. Несколько дней он просидел в лаборатории, почти не высовывая оттуда носа, анализируя случившееся. Слова Гермионы заставили его поломать голову над мотивами ее поведения, и он пришел к мысли, что благополучие Маркуса она ставит выше собственного счастья, а обязательства перед покойным мужем — выше собственных желаний. На самом деле, Снейп был не удивлен категоричностью ее отказа. Если так посмотреть, Гермиона жила среди не самых надежных людей, работала в компании с коллегами, которые ее не ценили и не считали хорошим руководителем, у нее не было по-настоящему преданных друзей и не было времени на любимые занятия. Она жила по накатанной, пытаясь вынести на своих плечах ответственность за огромное количество людей, как близких, так и нет, за чужие нереализованные мечты и за свои некогда опрометчивые поступки. Северус содрогнулся, стоя над кипящим котлом, когда осознал всю тяжесть с трудом выстроенной и весьма хрупкой жизни Гермионы. Он сам проходил через подобное, и меньше всего верил, что Грейнджер справится со всем в одиночку. Однажды он уже просчитался насчет ее выдержки и силы духа, повторять ошибку он был не намерен. Скрепя сердце он принял решение — похоронить чувства в глубинах сознания под окклюментными щитами и просто быть опорой и поддержкой для той, кого любил больше жизни. И плевать на мнение окружающих. О последствиях такой вынужденной решимости Снейп старался не думать.***
Северус полностью сконцентрировался на двух вещах: воспитании сына и развитии своего дела. Он достаточно гармонично устроил распорядок дня, по утрам обучая сына магии и музыке, а по вечерам запираясь в лаборатории и изготавливая зелья на заказ. Пока Гермиона сражалась за компанию, не теряя надежду сохранить наследство Маркуса, Снейп старался создать нечто весомое, что он тоже мог бы передать сыну, когда тот достигнет совершеннолетия. Учитывая тот факт, что Маркус будет жить на два мира, поддержка ему будет точно не лишней. Кроме того, Северусу претило зависеть от денег Гермионы. Она платила ему заоблачную сумму за то, что он просто торчал у нее в доме, изредка проверял камеры видеонаблюдения и отвозил Маркуса на занятия по плаванию, когда другой водитель был занят. За три месяца банковский счет Снейпа разросся до таких размеров, которые ему раньше даже не снились, но он принципиально не трогал эти деньги. Магловская карточка валялась в каком-то из ящиков стола в его кабинете и вовсе не использовалась по назначению, в отличие от той, что он сделал себе сам. Заработок от зелий был не особо большой и поступал исключительно в волшебной валюте, однако этих денег ему хватало. Пару раз в месяц он наведывался в Гринготтс, чтобы обменять галлеоны на фунты и заодно подписать документы о зарплате, которая до сих пор поступала в его сейф от Министерства. Отказаться от этой правительственной подачки он не мог, поэтому скрипя зубами участвовал в бюрократической волоките и злился на свою же бесхребетность. Будь у него чуть больше возможностей, а у Кингсли меньше ниточек, которые держали Северуса за причинные места, то он давно бы порвал любые связи с Министерством и полностью исчез из поля зрения волшебного мира Британии. Затеряться среди маглов было не такой уж и сложной задачей, прежде Снейп уже проделывал такое, пока колесил по миру из-за прихотей шишек Отдела Тайн. Правда, сейчас, если бы он попытался повторить свой успех, его, скорее всего, ожидал бы провал. Его имя, насколько он знал благодаря подслушанному разговору Рэя по телефону, разлетелось в компании Крауд Билдинг, как шоколадные лягушки с карточкой Дамблдора — то есть с невероятно быстрой скоростью и излишним интересом со стороны как женщин, так и мужчин разной степени важности. Северуса не покидала мысль, что виной тому не столько его появление на балу — там он толком ничего не сделал, чтобы запомниться, а наоборот, старался как можно меньше попадаться на глаза кому бы то ни было — сколько россказни Фишера. Неприятный тип с карманами, набитыми валютой, раздутым эго и непомерными амбициями, Северусу не понравился с первого же взгляда. Знал он таких личностей, они ни перед чем не остановятся в попытках добиться собственных целей. Снейп не забивал себе этим голову ровно до того момента, пока не обратил внимание, что за ним наглым образом следят. Приставленный к нему молодой человек старался выглядеть неприметно, но Северус слишком много дней в своей жизни провел, играя на две стороны, чтобы так легко попасться и ничего не заметить. Он не стал предпринимать никаких действий против наблюдателя и задумал выяснить, чего от него хотят. В глубине души Снейп поаплодировал герою, решившему помериться с ним хитростью, а азарт вновь разжег внутри него огонь, по которому, если признаться, Северус успел соскучиться. На периферии проскочили опасения насчет Гермионы и Маркуса, ведь отныне он отвечал не только за себя, но и за свою семью, поэтому Снейп сделал себе пометку не бросаться в бой и не поддаваться на провокации. Кто-то хотел узнать о нем побольше, и он готов был дать этому анониму немного информации.***
На исходе весны Северус впервые открыто показал Маркусу, что такое настоящая магия, применив заклинание Люмос. Мальчишка был в полном восторге. Его темные глазки отражали яркое свечение на кончике волшебной палочки, а руки потянулись к древку. Северус не был глупцом и вместо своей палочки протянул сыну совершенно новую, купленную у подряхлевшего Оливандера. Древко было коротким и предназначалось специально для неокрепшей детской магии. Маркус неуверенно взял свою первую палочку в руку и внимательно рассмотрел. — Она не похожа на твою, — задумчиво сказал он, протягивая древко обратно. — Потому что моя опасна, Маркус. Ты еще слишком мал, чтобы вообще пользоваться палочкой, но только с ней ты сможешь почувствовать магию во всей ее красоте. — «А еще твоя мать меня убьет, когда узнает, что я подарил тебе это древко», — мрачно подумал Снейп. Он слегка сомневался, что поступал правильно. — А как зажечь огонек? Тут нет кнопки. — Пока никак. Просто взмахни ей и подумай о чем-нибудь счастливом. Мальчишка закусил губу и быстро заморгал, раздумывая над словами Северуса. Спустя пару секунд Маркус потряс палочкой в воздухе, но ничего не произошло. Снейп присел на корточки рядом с сыном и обхватил его маленькую ручку с древком своей большой ладонью. — Не нервничай. Магия — часть тебя, она сама найдет способ проявиться. Давай попробуем вот так, — Северус направил кисть сына и описал в воздухе круг. Он ощутил, как в комнате поднялся легкий ветерок, а Маркус вздрогнул. — Это щекотно. — Для первого раза ты отлично справился. Давай договоримся, что ты будешь брать палочку только при мне и только в этой комнате. Никто не должен знать, что мы с тобой умеем колдовать. — Это секрет? — Да, Маркус. Очень важный секрет. — Хорошо. А ты научишь меня зажигать огонек? — Позже обязательно, а пока давай я расскажу тебе, что из себя представляет мир волшебников. Северус уселся прямо на ковер и при помощи чар создал на полу карту. Места, где проживали волшебники, подсвечивались и как бы парили, позволяя туманным очертаниям проявиться сильнее и окраситься в яркие цвета. Маркус ахнул и плюхнулся на колени рядом со Снейпом. — Это дракон? — удивленно тыча пальцем в желтоватую дымку, спросил он. — Статуя дракона в Косом переулке. Это улица недалеко от Лондона, где живут маги. — Ух ты… А это поезд? Они довольно долго просидели над картой. Северус весьма поверхностно отвечал на вопросы сына и показывал ему те места из магической Британии, где когда-то был сам и которые могли бы быть интересны ребенку. Больше всего Маркус был впечатлен маленькими человечками верхом на метлах, летающими над ковром в кабинете. — Это квиддич. Волшебный спорт, — пояснил Снейп, видя расширившиеся от удивления глаза сына. — Как в него играть? — Игроки садятся на метлы и гоняются за мячами, пытаясь закинуть их в кольца. — Ты пробовал? — В школе. — Я тоже хочу научиться. У меня есть метла. Северус не сдержал веселого смешка. — Однажды и ты будешь играть в квиддич. Это я тебе обещаю. — Он потрепал сына за волосы и опять разразился смехом, когда тот поправил растрепанную шевелюру с видом полного негодования. Это напомнило Северусу себя самого. Приятно было видеть настолько очевидные доказательства того, что ребенок перед ним был его кровью и плотью. Пускай они Снейпу были абсолютно не нужны, но в такие моменты он понимал, что его жизнь уже точно не прошла в пустую.Август 1998 года
Шрам на плече почти зажил. На этот раз Гермиона отметила, что Снейп относился к ней в разы мягче и терпеливее, чем прежде. Он перестал пропадать в Министерстве и отлучался туда только по острой необходимости. Основную работу он выполнял дома, сидя либо за низким столиком в гостиной, либо за столом на кухне. Несколько раз Гермиона предлагала свою помощь и заглядывала ему через плечо, чтобы хотя бы понять, чем он так сильно занят, но ее попытки пресекались жестким отказом и выдворением ее из комнаты. Она отмечала, что Снейп как-то странно на нее поглядывает в такие моменты, но не предавала этому особого значения. Угадать, что творилось в голове этого мужчины, ей казалось совершенно невозможным. В один из дней он сам рассказал ей, в чем была причина его странного поведения. Оказалось, что Северуса всерьез озаботило побочное действие от использования чаши знаний, и он потратил не одну ночь, чтобы найти способ минимизировать последствия опрометчивого поступка гриффиндорки. — Я ничем не смогу помочь вашим родителям, Грейнджер, но вправить мозг вам — вполне, — едко сказал он, когда обрабатывал клеймо на ее плече. — Уже почти все. — Шрам чешется, сэр, — сообщила ему Гермиона, стараясь не морщиться. Кожа все еще была ужасно чувствительной, а опухоль до сих пор не сошла окончательно. — Так и должно быть. Это остаточный недуг. Потерпите пару дней, и я отпущу вас на волю. Гермиона тупо кивнула и уставилась в стену напротив. — Насколько это безопасно? — внезапно спросила она, когда Снейпу уже показалось, что его слова про его помощь с другой ее проблемой канули в небытие. — Удивительно, что вас это беспокоит, Грейнджер. — Я серьезно, сэр. Раньше я не подвергалась легиллименции или другим ментальным чарам. — Разве? — он скептично выгнул бровь и слегка отклонился назад, чтобы видеть ее лицо. — Да, сэр. Северус хмыкнул. Неужели он что-то не так понял в сбивчивом лепетании Беллатрисы перед Темным Лордом после исчезновения подружки Поттера из Малфой-мэнора? Это было вероятно, тогда он тоже не блистал здравомыслием и был зациклен на иных вещах, нежели слушании красочного описания пытки. — Перестаньте быть настолько послушной, Грейнджер, — скорее для проформы рыкнул Северус и замотал бинтом шрам на плече девчонки. — Давайте положим конец вашим недугам прямо сейчас. У меня нет желания возиться с вами дольше необходимого. Гермиона подняла на него свои карие глаза. — Если я вам настолько противна, зачем вы со мной возитесь? — Отдаю долг, — лаконично ответил Северус. — Я уже упоминал, что не люблю быть кому-то должным. — А я уже говорила, что мне от вас ничего не нужно. — Пускай каждый останется при своем, Грейнджер. Взгляните на меня еще раз и постарайтесь ни о чем не думать. Снейп без предупреждения произнес Легиллименс и без труда проник в сознание Гермионы. Оно все так же было ужасающе темным и хаотичным, казалось, что вместо мыслей у девчонки сплошное месиво. Северус постарался замедлить поток нескончаемых образов и громко рявкнул «Грейнджер». Картинки перестали вращаться вокруг него и застыли расфокусированным нечто. Дальше Снейп действовал почти на голой интуиции. Он нараспев произносил заклинание, вычитанное в книге, и ждал какого-то внутреннего щелчка, который бы подсказал ему, что дело сделано. Чары должны были восстановить хрупкие связи между воспоминаниями и эмоциями Гермионы, которые были повреждены во время использования чаши знаний. Одному Мерлину было известно, каким именно образом это должно произойти. Северус просто доверился своему чутью и навыкам в ментальной магии. Он выплыл из сознания Грейнджер спустя несчетное количество времени, запредельно устав и заработав себе головную боль. — Все? — спросила Гермиона растеряно. — Да. — Что я должна чувствовать? — Завтра узнаем. Ложитесь спать, Грейнджер. Вам сейчас это точно не помешает. Северус оставил девчонку в одиночестве, а сам направился на кухню. Ему требовался крепкий кофе, чтобы прийти в себя. На часах оказалось уже давно за полночь. Он провел в голове Гермионы больше двух часов. Неслыханно. Теперь Снейпу оставалось надеяться, что он поступил правильно.***
Наутро Гермиона проснулась в относительно хорошем настроении. Ей хотелось жить. Удивительное желание с учетом последних месяцев. Она потянулась в постели и встала. В голове резко что-то стрельнуло и, не справившись с собой, Грейнджер рухнула обратно. Перед глазами заплясали ослепительные огни. Гермиона застонала сквозь стиснутые зубы. «Почему так больно», — думала она, теперь вообще не в состоянии пошевелиться. Спустя пару минут ей удалось кое-как скинуть с прикроватной тумбы стакан. Он с грохотом рухнул на пол и разбился. «Черт, Снейп мог уже уйти». Вопреки своему расписанию, Северус в Министерство идти не собирался. Оставить гриффиндорку одну было глупостью, с учетом того, что он абсолютно не знал, что сделал с ней при помощи магии. «Помрет еще, а мне потом отвечай», — подметил Снейп утром, пока брился. Глухой стук раздался как раз в тот момент, когда он вытирал подбородок влажным полотенцем, перекинутым через шею. Так и оставив ткань с пятнами пены болтаться на плечах, он быстрым шагом вошел в спальню. Грейнджер бледная, с налившимися кровью глазами лежала на кровати солдатиком, совершенно не двигаясь. Северус наклонился к ней и провел палочкой, колдуя диагностические чары. — У вас мигрень, — сухо сказал он. — Это лечится. Сейчас принесу зелье. Снейп вышел из комнаты ровно настолько, чтобы при помощи Акцио флакон влетел ему точно в руку. Он помог Гермионе выпить состав и присел на край кровати. — Постарайтесь поспать. Скоро станет легче. — Это… — с трудом концентрируясь на словах, выдавила из себя Грейнджер. — Это… сработает? Он просто кивнул. Ее такой ответ, кажется, устроил, однако Гермиона выглядела напуганной. Осознанно или нет — Северус так и не разобрался в моменте — она взяла его за руку и крепко сжала, будто не желая, чтобы он куда-то уходил. Не понадобилось много времени, чтобы Грейнджер погрузилась в беспокойный сон, но даже в тот момент, когда она явно засопела и ее сердцебиение замедлилось, Снейп не отнял своей руки из ее уже робкого плена тонких пальцев. Он ещё никогда не был так ошарашен собственным умиротворением в душе и отсутствием назойливого внутреннего голоса, который постоянно нашептывал ему сварливые и вредные комментарии обо всем и всех подряд, как в данную минуту. Всего лишь держа героиню войны, над которой он насмехался почти всю ее школьную жизнь, за руку, даря ей поддержку, которую она, конечно же, вынуждено, у него попросила, Снейп смог достичь того уровня душевного спокойствия и отстраненности от любых моральных терзаний, какого не достигал даже запретными препаратами или в моменты экстаза. Сбитый с толку, немного испуганный собственной реакцией, Северус вырвал кисть из ладони Грейнджер и резко поднялся. Гермиона во сне что-то промычала и перевернулась на бок. Бросив на девчонку короткий взгляд, Снейп невербально натянул на ее ноги одеяло и, ругая себя за ненужную заботу, вылетел из спальни, старательно блокируя мысли окклюменцией.***
Ближе к вечеру Гермиона высунула нос из спальни и сонно прошлепала к ванную. Голова уже не болела, зелье действительно помогло, мысли больше не путались, и мир стал четче. Забравшись под теплый душ, Гермиона простояла под журчащими струями воды около получаса и выбралась оттуда, только когда полностью расслабилась. — Добрый вечер, — поздоровалась она, войдя в гостиную. Северус оторвался от чтения и повернул голову на звук. — Добрый вечер. Выспались? — Эм… Наверное. — Как голова? — Все хорошо. — Тогда идите поужинайте. Еда на плите. Он опять уткнулся в листки, больше не обращая ни на что внимания. — Сэр, расскажите, что вчера произошло? — просила Гермиона, стоя с тарелкой в руках между гостиной и кухней. Она чувствовала себя измученной происходящим в той же степени, как и неизвестностью. Снейп, кажется, не горел желанием общаться. Судя по всему, эта тема ему была неприятна, но Гермиона не была бы собой, если бы оставила все как есть. — Мне важно знать, — настаивала она, приближаясь. — Не стойте над душой, Грейнджер. Терпеть этого не могу, — так строго сказал Северус, что Гермиона вздрогнула. — Сядьте уже куда-нибудь. Она послушно опустилась на диван рядом с бывшим профессором и под его слегка напряженным взглядом съела пару кусочков картофельной запеканки. — Сэр… — Молчите, — осек ее Северус и остервенело бросил листы на журнальный столик. — Вчера я восстановил утраченные из-за чаши связи между вашими эмоциями и воспоминаниями. Все это время с тех пор, как вы стерли память своим родителям, ваш мозг должным образом не фиксировал происходящее вокруг и строил ложные проекции реальности, в которой вам приходилось ориентироваться. Не представляю, как вы сохранили рассудок с учетом того, сколько всего случилось с вами за последний год, и как вы умудрялись еще что-то придумывать с таким уровнем повреждения, но вам повезло, Грейнджер. — Я не чувствовала себя больной, сэр. Мне даже не казалось, что со мной что-то не так. — Сумасшедшие тоже не считают себя таковыми, — высокомерно ответил Северус и облокотился на колени. — Ваши реакции казались вам логичными и, на удивление, более-менее таковыми и были, однако разум записывал их в неправильном порядке и подкреплял фальшивыми эмоциями. Это все равно, что сохранять фильм на уже использованную пленку, потом порезать ее на фрагменты и склеить в хаотичном порядке. Гермиона пыталась осознать услышанное, но мысли в голове ворочались с трудом. — Не пытайтесь вникнуть. Сейчас у вас все равно вряд ли получится. Связи восстановились, но не окрепли. Дайте себе время и постарайтесь поменьше думать ближайшие пару недель. — Я чувствую себя умственно отсталой, сэр. Это неприятно. — В повреждениях сознания вообще мало приятного, если вы не знали. Будет вам уроком, что нельзя без подготовки использовать ментальную магию. — У меня не было выбора. — Был, причем множество. Вы могли увезти родителей из страны, не стирая им память, отправив в долгосрочное путешествие, могли спрятать их в одной из Штаб-квартир Ордена, наконец, вы могли разорвать с ними официальное родство и убрать любое упоминание о них из магических источников, чтобы Пожиратели не нашли ни их имен, ни адреса. За вашими родителями, конечно, охотились, но не настолько тщательно. Ни одному Пожирателю не было смысла тратить месяцы на поиски маглов, прочесывая улицы Британии. Для этого нужно было бы слишком много времени и ресурсов, которыми они не располагали. Плюс в этом не было особо интереса. Пытать ваших родителей Темный Лорд бы не разрешил ввиду опасений их внезапной смерти до того, как вы бы появились в мэноре, чтобы спасти свою семью, а держать маглов в клетке неприкосновенными — для него было верхом унижения. — Я не думала… — Вот именно. Вы не включили свой хваленый ум, а действовали на эмоциях. Ими же и поплатились. Вам придется долго восстанавливаться, но теперь вы хотя бы отвечаете за свои поступки. — От этого не легче, — буркнула Гермиона, опуская голову. В висках опять начало пульсировать. — Дайте себе время. Скоро то, что казалось вам плохим, разочаровывающим, несправедливым перестанет быть таковым. Вы взглянете на мир по-новому. — Последствия войны все равно никуда не уйдут. — А вот об этом мы с вами поговорим потом. Чаша исказила ваше восприятие, но она не виновата в вашем нежелании двигаться дальше. А теперь идите, Грейнджер. Мне нужно еще поработать. — Да, сэр. Гермиона поднялась и на секунду замерла с закрытыми глазами. — Спасибо вам за все. Она так робко и тихо это произнесла, что Северус даже не сразу понял смысл слов. Чертова гриффиндорка ушла, оставив его в смятении. Он помогал не ради ее благодарностей, а потому что боялся однажды увидеть ее холодный труп. Девчонка не заслужила смерти ни от чужих рук, ни тем более от своих собственных. Он так хорошо знал, что значит ненавидеть себя и не видеть смысла в дальнейшей жизни, что просто не мог бросить Грейнджер на произвол судьбы. Она не заслужила такого финала, кто угодно — да, но только не она. Снейп уткнулся лицом в свои ладони и зарычал сквозь стиснутые зубы. Он не признался бы никому и никогда, но он хотел вновь хоть раз увидеть горящие азартом и любопытством карие глаза этой невыносимой девчонки. Мир был выстрадан им ради таких, как она, умных маглорожденных ведьм и волшебников, и если всего этого не будет, какой был смысл в его жертве? На этот вопрос Северус не хотел себе отвечать. Он крепко стиснул зубы и медленно выдохнул. В голове вертелась мысль, что его жизнь не напрасна, пока Грейнджер все еще жива — девушка, которую он еще может спасти.Настоящее время
К середине весны Снейп порядком устал от жизни в постоянном напряжении. Отныне, если он куда-то выходил, его неизменно преследовал черный старый мерседес с раздражающе яркой желтой уткой у лобового стекла. Только идиот не заметил бы этой слежки, поэтому Северус был невысокого мнения об умственных способностях преследователя и заказчика. «Либо они делают все, чтобы я обратил на них внимание». Выяснять свою теорию он не спешил, неизвестно, чем могла окончиться его встреча с людьми из мерседеса, в особенности, когда поблизости был Маркус. Северус теперь на постоянной основе отвозил сына на плавание и чаще выбирался с ним за пределы особняка. Вечное ошивание поблизости загадочных придурков, которых он мысленно обозвал утками, не помогало ему ни наслаждаться моментами родительских будней, ни толком думать о причинах слежки. Однажды Снейп стоял на площадке возле скамейки и присматривал за Маркусом, который возился в песочнице рядом с какой-то девочкой, когда его плеча неожиданно коснулись. По укоренившейся в его мозгу привычке Северус извернулся из захвата и заломил незнакомцу руку. На них обернулись почти все взрослые, которые были поблизости. — Кто ты такой? — прошипел Снейп, разгневанный собственным положением. — Отпусти, приятель. Твой пацан забыл сменку в раздевалке. Тренер Кент попросил отдать, — пояснил парень не старше двадцати на вид. Северус нахмурился и в тщательно скрываемом замешательстве убрал руки. — Вот это реакция, — не то восхитился, не то посетовал парень и протянул мешок. — Это ваше. Хорошего дня. — Прошу прощения, — выдавил из себя Снейп, забирая вещи Маркуса. — Да ладно, руку не сломали и на этом спасибо. Парень исчез также быстро, как и появился. Северус открыл сменку. Смесь смущения, гнева и недоверия боролись в нем за право преобладания, но Снейп спрятал чувства за окклюмецией. Внутри мешка действительно лежали голубые плавательные тапочки сына. Выругавшись на себя, Северус с остервенением завязал сменку и подозвал Маркуса. — Ты забыл вещи в раздевалке, — укоризненно сказал он. — Ой. — Ой, — передразнил Северус. — Старайся следить за вещами, Маркус, иначе в следующий раз пойдешь на тренировку босиком. — Не пойду, мама мне еще купит. У нее много денег, — ответил мальчишка с полной уверенностью в своих словах и собирался убежать обратно в песочницу, но Снейп его поймал раньше, чем тот сделал шаг. — А ну-ка стоять, — строго сказал Северус. — Послушай внимательно, Маркус. Твоя мама каждый день ходит на работу и вкладывает много сил, чтобы зарабатывать деньги. Иногда она совсем не отдыхает, чтобы обеспечить тебя всем, что ты хочешь и любишь. Уважай ее труд и не думай, что в этой жизни тебе будет все доставаться просто так. Повторяю еще раз, твои вещи — это твоя ответственность. Забыл — значит, должен вернуться, потерял — приложил силы, чтобы больше такого не происходило, испортил — заработай на новые. — Мне теперь ходить на работу?! — воскликнул Маркус с детским негодованием. — У мамы полно денег, ей для меня ничего не жалко! — Ни твоей маме, ни мне ничего для тебя не жалко, но представь, что однажды деньги могут закончиться. Что ты будешь делать тогда? — Вы что-нибудь придумаете. — А если не будет нас? Маркус, кажется, не понял этого предположения и впал в ступор. Он долго смотрел на Северуса, пока обеспокоено не спросил: — Вы можете исчезнуть, как папа? — за секунду на его глаза навернулись слезы. Снейп вздрогнул и, мысленно ругаясь на себя, присел на корточки перед сыном. — Нет, мы с мамой никуда не денемся и всегда будем рядом, но ты должен понимать, Маркус, что у всего в этой жизни есть своя цена, и отвечать за свои поступки будешь только ты. Из-за твоей халатности ты чуть было не остался без тапочек и на следующую тренировку пошел бы босиком. — Что такое халатность? — Когда ты не уделяешь внимания чему-то и не заботишься. Представь, что было бы, если я забывал бы заправить машину? — Мы бы никуда не поехали, — насупившись и опустив голову, ответил Маркус. — Именно, но я слежу, чтобы у машины всегда был полный бак и чтобы мы могли поехать гулять, когда нам этого захочется. Северус глубоко вздохнул и поднял за подбородок лицо сына. «Боже, всегда так тяжело объяснять что-то маленькому ребенку?». — А теперь перестань на меня дуться и подумай о том, что я сказал. Не злись, а подумай и сделай выводы. Маркус дернул носом, будто втягивая в себя сопли, и быстро кивнул. — Можно я пойду еще поиграю? — спросил он таким тоненьким голоском, что Северус ощутил себя мерзавцем. Он отпустил сына. Тот вприпрыжку убежал к песочнице. Снейп еще долго сидел на корточках, обещая себе больше не позволять злиться на Маркуса из-за того, что тот чего-то не понимает, а также делая мысленную пометку разобраться с преследователями и выяснить, кто они такие, иначе его паранойя и вечная готовность защищаться до добра не доведет.