Настоящее время
После разговора с Люциусом, который выпроводил друга почти сразу же, как у того закончились рабочие вопросы, Северус понял две вещи: разобраться, насколько серьезную опасность представляет Мартин Фишер, будет непросто, и вызволить Малфоя из снедающей его хандры необходимо как можно быстрее. Ни у одной из этих проблем не было адекватного и, главное, быстрого решения, поэтому Снейп решил пойти по самой легкой тропинке из возможных. Так как в министерство ему путь заказан, то просить о поблажках для друга у непосредственных надзирателей бесполезно. Северус, конечно, мог попытаться посетить Бишопа, но что-то ему подсказывало, что итог встречи обернется против него самого. Лайнел никогда не питал симпатии к оправданным Пожирателям. Проблемы Малфоя наверняка его только развеселят, а не заставят проявить сострадание. Оставалось воззвать к ближним — Нарциссе и Драко. Северус больше недели ломал голову, как ему связаться с Цисси, и не придумал ничего лучше, чем попытаться соединиться с ней по каминной сети в лаборатории. Он знал, что жена и сын Люциуса вот уже девятый год проживают в именном французском поместье, купленном Люциусом в подарок молодой жене, однако, защищен ли их камин от незваных гостей и подключен ли дом вообще к международной каминной сети, Снейпу было неизвестно. Спустившись под вечер в лабораторию после того, как уложил Маркуса спать, Северус набрал немного летучего пороха в кулак и, громко назвав адрес, бросил его в огонь. Зеленое пламя вспыхнуло и тут же погасло. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся с колен. Правда, не успел он сделать и пару шагов от камина, как волшебный огонь вспыхнул вновь, и на этот раз раздался настороженный голос младшего Малфоя: — Кто здесь? Северус усмехнулся и присел рядом с порталом. — Твой бывший декан, Драко. — Снейп? Сколько лет. Давно тебя не слышал. — Это взаимно. Как живется вдали от дождливой Англии? — Вполне неплохо, знаешь ли. Долго мирились с вредным нравом лягушатников, но привыкли уже. Ты звонишь по делу или соскучился? — иронично спросил Драко. Судя по голосу, он повзрослел. Северус хотел бы взглянуть на бывшего студента и убедиться, что парень действительно превратился в мужчину, способного защитить свою семью и отстоять собственные интересы. Раньше младшему Малфою этого не хватало, но Северус надеялся, что за годы что-то изменилось. На заднем фоне в камине послышались шумы. — Мне надо поговорить с твоей матерью. Она поблизости? — Да, она здесь. Пара секунд… Камин от волшебного импульса выплюнул пару углей и зашипел. Снейп прищуренно вглядывался в огонь. Почти через целую вечность и пару мелких ожогов от горячих дров, которые Северус зачем-то полез править голыми руками, он наконец услышал вкрадчиво-любезный голос леди Малфой. — Здравствуй, Северус, — поздоровалась Нарцисса. — Твоя связь нас всех удивила. Приятная неожиданность. — Много дел, Цисси, я бы связался раньше, если мог. — Не оправдывайся. Я прекрасно знаю, что ты занят. Люциус упоминал о твоей новой семье. Ты окончательно вернулся в Британию? — Да, больше никаких скитаний по миру. Уже год живу тихой жизнью вдалеке от министерства. — С Грейнджер? Снейп поджал губы. Грубить Цисси сейчас не в его интересах, если он действительно вознамерился помочь Люциусу. — Я с удовольствием поведаю тебе все перипетии моей личной жизни при встрече, Цисси. Сейчас у меня есть к тебе неотложное дело. — Скрытный, как и всегда. Северус, у меня нет претензий к мисс Грейнджер. Она необычная девушка, по крайней мере, я такой ее помню. Если ты нашел счастье с ней, то не мне тебя судить. Видит Мерлин, мы все натерпелись жестокости из-за чистокровных предубеждений. — Нарцисса фыркнула и что-то велела сыну, отстранившись от камина. Снейп не разобрал слов, они были приглушенными из-за шипения огня. Видимо, все же дом Малфоев был по-особенному зачарован, иначе Северус никак не мог объяснить причины столь неприятных помех связи. — Так о чем ты хотел со мной поговорить? — вернувшись, спросила Нарцисса. — О Люциусе. — Что с ним? — абсолютно безразлично спросила она. Северусу показалось, что ее реакция была наигранной. Нарцисса, конечно, недолюбливала мужа после всего, на что он обрек ее и сына, но Снейп помнил, какой прекрасной парой они были до войны и насколько сильно любили друг друга. Такие эмоции не пропадают в никуда, кто бы что ни говорил. — Он в порядке для человека, который круглые сутки сидит один в пустом доме. — Тогда в чем проблема, Северус? — Веспер умер на прошлой неделе. — Послышался тихий вздох. — Нарцисса, я не собираюсь влезать в ваши с Люциусом отношения. Меня это не касается. — Но ты все равно это сделаешь, ведь так? — Нет, я всего лишь хочу попросить тебя подарить ему нового домовика. Это единственный источник магии, который ему доступен. — Он сам согласился стать почти что сквибом, Северус. Я не собиралась уезжать от него и оставлять одного на попечение старого, немощного эльфа, — понизив тон, сказала Нарцисса. — С Кингсли можно было договориться, но Люциус решил все за нас. Мне нет дела до его нынешних проблем. Он сам разделил нашу семью. — Цисси, ты прекрасно знаешь, почему он так поступил. Не наказывай его еще больше, чем есть сейчас. — С каких пор ты так его защищаешь? Мужская солидарность? — Я по себе знаю, каково потерять семью не по собственной воле. Вы, женщины, почему-то считаете, что мы принимаем решения только ради себя самих. Это не так. Люциус пошел на сделку с Кингсли, потому что это гарантировало свободу тебе и Драко. Он не в восторге от того, в каком положении оказался, но иначе было нельзя. Вряд ли тебе хотелось коротать годы в Азкабане, лишь бы оставаться рядом с мужем. — Какую бы цель Люциус ни преследовал, он должен был обсудить это со мной, Северус, потому что именно так поступают нормальные люди. Раз уж ты заговорил о женщинах, то мы, чтобы ты знал, в большинстве своем не желаем, чтобы за нас принимали решения, тем более, когда речь идет о семье. — Не всегда можно сказать правду, Цисси. — Чушь. Что ты, что Люциус склонны к эгоистичному героизму, который вы прикрываете заботой об окружающих. — Это не… — Хватит, Северус. Мы не поймем друг друга и останемся при своем. — Как скажешь. Так я могу рассчитывать, что ты хотя бы подумаешь о моей просьбе? — Да. Обещать ничего не буду. У нас не так много эльфов, как было раньше. — У Люциуса ни одного. Нарцисса цокнула, и Снейп отчетливо понял, что она закатила глаза. — Если на этом все, я немного тороплюсь, — старательно скрывая раздражение, произнесла леди Малфой. — Конечно. Рад был слышать тебя, Циссси. — Это взаимно. Всего хорошего, Северус. Каминная сеть прервалась. Пара угольков всплеском магии взметнулась в воздух и ужалила Снейпа по оголенным предплечьям. Тот потер покраснения и поднялся на ноги. В голове роились мысли о Нарциссе и ее обиде на Люциуса. Сам Северус жил в сравнимо похожей ситуации, за одним исключением — Гермиона была более отходчивой натурой и менее холодной, чем Цисси. Только благодаря этому она приняла его в свой дом и позволила воспитывать сына. Маркус был их общей слабостью и точкой соприкосновения. Ради маленького ребенка можно поступиться своими обидами и принципами, чего не сделаешь, когда отпрыск уже вырос и не требует ни родительского внимания, ни постоянной заботы, как в случае с Драко. Однако, что Люциус, что Северус оба пытались спасти тех, кого любили, идя на сделку с Министерством. Снейп был абсолютно убежден, что иного пути ни у одного из них не было. Личное благополучие в обмен на возможность дорогих людей быть свободными и относительно счастливыми на расстоянии стоили личных душевных мук. Свои моральные терзания и чувство вины Северус умудрился заглушить буквальным преклонением головы перед Гермионой, согласившись на большинство ее условий по воспитанию сына и жизни в ее доме, Люциус же не имел возможности хоть как-то исправить сложившиеся обстоятельства, как бы ни желал. Ему в этом не могли помочь ни деньги, ни попранная гордость, ни раскаяние. Оставалась одна возможность — помощь со стороны. Северус никогда не считал себя благодетелем, хотя исправно поступал вопреки собственным представлениям о своих же убеждениях, но сейчас благополучие друга было частично в его руках. Всего один домовик Нарциссы может не только облегчить жизнь Люциусу, но и уменьшить трещину между отчужденными супругами. Для таких, как Малфои, которые даже между собой редко говорят о чувствах, такая холодная забота без эгоистичного героизма, как выразилась Цисси, значила гораздо больше, нежели публичное заявление личной новости на первой полосе Пророка. По крайней мере, Северусу хотелось так думать. Он принялся выполнять заказ на комплект противовоспалительных зелий со смятением в душе и скользкой уверенностью, что поступил правильно, вмешавшись в ход вещей между друзьями.***
Соревнования по плаванию, в которых принимал участие Маркус, прошли без особых происшествий. Северус не привык, что подобные мероприятия вообще могут обходиться без несчастных случаев: слишком много возбужденных детей, предвкушающих награды и фуршет, чрезмерное количество родителей, переживающих за своих отпрысков. В Хогвартсе любые подобные сборища заканчивались дракой студентов, криками, переломами костей, скандалами, взысканиями, потерянными баллами и головной болью у всех профессоров, которым приходилось разбираться с последствиями, успокаивая подопечных. Именно поэтому никто из преподавателей не любил квиддич. Держать в рамках учеников в дни игр было чрезвычайно сложно, уровень накала между факультетами доходил до немыслимых в обычные будни пределов, даже если намечался матч межу Хаффлпаффом и Рейвенкло. Тихони на уроках, представители этих факультетов чуть ли не зверели, стоило им взять в руки метлы и подняться в воздух над стадионом. Поэтому Северус ожидал чего-то подобного и на магловском соревновании, но был сильно удивлен, что все прошло в рамках приличия. Моментами он чувствовал себя не в своей тарелке, сидя на синем узком пластиковом стуле среди толпы других родителей, которые держали в руках плакаты и выкрикивали имена своих детей. Он поглядывал на Гермиону, растворившуюся в происходящем и постоянно улыбающуюся, и ее спокойствие, переходящее местами в умиротворение, заставляло его поддаться такому же настроению. Младшие группы выступали первыми, каждому участнику полагались призы, вне зависимости от занятого места. Пьедестал был подготовлен заранее, раскрашенный в стиле мультяшных дельфинов, возле него вились подопечные тренера Кента. Маркус вместе со всеми залезал на ступеньки, засовывал голову в картонную стойку с изображением рисованных животных и смеялся с друзьями. Прозвучал свисток, и четкий мужской голос объявил первый этап соревнования. Дети выстроились в шеренгу и помахали родителям. Северус не заметил, как сам с энтузиазмом покачал рукой в ответ на счастливый взгляд сына. Только минуту спустя до него дошло, что, вероятно, Маркус даже не видел его среди толпы других родителей, и смутился своим действиям. Гермиона же, которая тоже краем глаза наблюдала за Снейпом в столь нехарактерной обстановке и зная его отторжение к подобным сборищам, заметила перемену настроения и нежно коснулась его плеча. — Расслабься. Это тренировочные соревнования, здесь нет ни одного знакомого нам человека. Северус кивнул. Объяснять свои истинные чувства он не собирался. Ведущий представил каждого ребенка зрителям. Маленькие плавцы по одному спустились в бассейн и заняли свои дорожки. Их лица в очках, делающих их до ужаса похожими на инопланетян, теперь все были сосредоточенны на дальнем бортике. Тренер подходил к каждому, давал инструкции и хлопал по плечам. Раздался подготовительный сигнал. Дети глубоко вздохнули, родители вместе с ними затаили дыхание. Еще один протяжный сигнал, плавцы со всей имеющейся у них силой оттолкнулись от бортика и, вспенивая воду, устремились вперед. Задача была простая — проплыть как можно быстрее по дорожке туда и обратно кролем. Северус и Гермиона пристально следили за Маркусом. Они особо не воспринимали умения сына, ведь оба не обладали выдающимися физическими данными и вряд ли наделили его выдающимися способностями. Плавание было лишь одним из способов приструнить гиперактивность Маркуса и дать выплеск энергии, чтобы она не причиняла вреда, когда накапливалась. Раньше оба видели сына на тренировках, он занимался прилежно и с горящими глазами, тренер Кент прямым текстом говорил, что у Маркуса может быть будущее в спорте, если родители будут готовы поддерживать в нем то стремление развивать умения и технику, которым юный Уайт обладал сейчас. Гермиона относилась к этим словам весьма легкомысленно — никаких гарантий она дать тренеру не могла, Маркус был непостоянен в своих увлечениях, а магический потенциал мог и вовсе разрушить устоявшийся порядок вещей в одну секунду. Однако, сидя на этих соревнованиях, пускай и несерьезных, она поняла, почему тренер Кент так настаивал водить сына на тренировки без пропусков и почему назначал дополнительные занятия в тренировочном зале исключительно для Уайта. Маркус приплыл быстрее из всех детей в бассейне почти на минуту. Со стороны Гермионе показалось, что Северус был прав, и он использовал магию, чтобы победить. Она присмотрелась к сыну, тот вынырнул из воды, кажется, даже не запыхавшись, и теперь держался за кафельный бортик, радостно покачиваясь на волнах, пока тренер трепал его по голове, абсолютно наплевав на резиновую шапочку, слетевшую с кудрявых волос. — Как он это сделал? — тихо спросила Гермиона, наклонившись к Северусу. — Без понятия. У тебя в роду случаем не было русалок? — сыронизировал Снейп. Гордость за сына прослеживалась в его настроении и тоне. — Не припомню, а у тебя? — поддерживая веселье, ответила она. — Тоже нет. Тогда итог один — Маркус уникум. Таким темпом через десяток лет мы будем сидеть на Олимпийских играх и всем говорить, что воспитали гордость британского водного спорта. — Я бы заподозрила в его умениях подвох, да только даже предположить не могу, в чем он состоит. — Рано или поздно мы это узнаем, а сейчас, кажется, нам стоит отпраздновать победу сына. Через полчаса Северус и Гермиона стояли в раздевалке команды и помогали Маркусу переодеться. Тот с полотенцем на плечах и золотой медалью на шее стоял на скамейке и поднимал над головой подарочную статуэтку дельфина. Вокруг с легкой завистью также переодевались другие дети. — Я же говорил, что выиграю, — хвастался Маркус и как будто специально тряс статуэткой перед другом по команде. Мальчишка-сосед угрюмо натягивал на себя штаны и отмахивался от успокаивающих речей матери рядом. — Видал, Роджер? — он стянул с шеи медаль и покачал ей чуть ли перед носом соседа. — Отвали, придурок, — буркнул тот самый Роджер и отмахнулся от медали. Мать отдернула сына и всучила ему в руки футболку. — Тебе сегодня повезло. — Ага, как и в прошлый раз. — Маркус показал другу язык и победно ухмыльнулся. — Зато я сильный. — Роджер вскочил со скамейки и, набычившись, встал напротив Маркуса. Гермиона хотела остановить сына, чтобы он не вмешивался в конфликт, но Северус ей помешал. Он поймал ее за руку и остановил. Тем временем Маркус, ни на секунду не испугавшись напора со стороны друга, спрыгнул на пол и надменно поднял голову. — Видел я твою силу. Плыл как черепаха. Я был уже у бортика, когда ты — только на середине дорожки. Слабак. Роджер стиснул кулаки и скинул с себя серебряную медальку. Та упала на скамью и провалилась между рейками. — Сейчас я покажу, кто тут слабак! Тощий выпендрежник, — Роджер с силой толкнул Маркуса, но тот устоял на ногах и кинулся на обидчика в ответ. В этот момент в потасовку вмешался Северус. Он легко разнял детей и строго велел Маркусу унять пыл. Сын послушно склонил голову. Дальше одевались молча. Мать Роджера извинилась за поведение сына и увела ребенка из раздевалки одной из первых. — Сколько раз я говорила тебе не встревать в конфликты, Маркус? — Гермиона была потрясена поведением сына, в ней клокотало желание его отчитать, и одной лишь силой воли она сдерживала воспитательный порыв. — Нехорошо хвастаться своей победой над соперником. — Но я ведь выиграл! Он постоянно меня дразнил, когда побеждал. — Не надо повторять за другими. У тебя должна быть своя голова. — Это нечестно! Ему можно, а мне нельзя? Тем более, я доказал, что тоже могу быть сильным. Северус, сохранявший молчание, негромко отвлек Гермиону и прекратил семейные разборки на глазах других детей. — Сейчас не то место, где стоит проводить воспитательные беседы, — вкрадчиво произнес он. Гермиона поджала губы и без лишних слов собрала сына на улицу. Они вышли из раздевалки без должного радостного настроения. У выхода из спортивного комплекса Маркус вспомнил, что забыл высушить волосы. Он ожидал, что мама опять его отругает, как это обычно и бывало в таких ситуациях, но Гермиона лишь вопросительно глянула на Северуса. Тот закатил глаза и невербально наложил на сына высушивающее заклинание. Волосы Маркуса тут же завились тугими кудрями, но больше не были влажными. — А можно мне бургер? — спросил Маркус, все еще не понимающий, как долго мама будет угрюмой за его потасовку с Роджером. Снейп и Грейнджер переглянулись. Отказывать сыну было бы в крайней степени неправильно, все же им было что праздновать. Северус пристегнул Маркуса в кресле на заднем сидении и спросил, куда тот хочет поехать. Уже через двадцать минут они сидели в ресторане напротив центральной городской площади и ждали свой заказ. Гермионе не давало покоя случившееся между сыном и его другом. Прежде она ни разу не видела, чтобы Маркус так откровенно вызывающе себя вел. В голову закралась мысль, что всему виной тлетворное влияние Снейпа, который мог научить сына подобным штучкам. Ей нужно было разобраться, что же на самом деле было причиной. — Маркус, расскажи нам с Северусом, почему ты сегодня чуть не подрался с Роджером? — спросила она, привлекая внимание мальчишки, который раскрашивал раскраску, принесенную официантом. Маркус проигнорировал вопрос. Гермионе пришлось осторожно отодвинуть рисунок в сторону, чтобы сын оторвался от своего занятия. — Маркус Уайт, ответь мне, пожалуйста. Это важно. Мальчишка поднял свои темные глаза на мать и закусил губу, боясь объясниться. Ему на помощь пришел Северус, который знал о конфликте детей, пожалуй, больше, чем сам Маркус. За те месяцы, что он возил сына на тренировки, ему пришлось наблюдать не одну потасовку, подобную сегодняшней, и, что уж скрывать, он сам научил Маркуса противостоять нападкам сокомандников. — Потому что таких, как Роджер, нужно ставить на место. Сегодня вполне удачный повод — Маркус победил в соревнованиях. Это будет покруче, чем выиграть на тренировке под наблюдением тренера. — Ты оправдываешь его? — возмутилась Гермиона. Она-то думала, что Северус займет ее сторону, а не будет прикрывать сына. — Я согласен с тобой в том, что не стоит хвастаться победой перед разозленным человеком, потому что сложно предугадать последствия, — найдя компромисс, ответил Северус и повернулся к сыну. — Маркус, выигрывать нужно с достоинством, как и проигрывать. Однажды и ты окажешься на втором месте. Представь, как это обидно. — У меня и так всегда были только вторые места, — буркнул мальчишка, насупившись. — Все вокруг сильные, быстрые, смелые, а я тощий, будто меня не кормят, и трус. — Кто тебе такое сказал? — Роджер, Майк, Лео. Они все меня ненавидят, потому что тренер уделяет мне больше внимания. — Не говори глупостей. Вы все еще маленькие, чтобы по-настоящему ненавидеть, — сказала Гермиона, хмурясь. Она впервые сталкивалась с детскими конфликтами и совершенно не знала, как объяснить сыну, что устраивать разборки — не самый джентельменский вариант из всех. В ее детстве родители учили любые недопонимания со сверстниками решать словами, а не кулаками, хотя Гермиона понимала, что мальчишки решают свою проблемы иначе, чем девчонки. Воспоминания о Роне и Гарри как раз это доказывали. Те постоянно чуть что хватались за палочки или придумывали какую-нибудь пакость. — Неправда. Я слышу, что они обо мне думают, — стоял на своем Маркус. — Тогда, может, лучше бросить плавание? — предложила Гермиона. Северус закатил глаза и покачал головой, красноречиво выражая все, что он думает об умственных способностях своей ведьмы и ее идее. Маркус же эмоционально всплеснул руками и громко крикнул «Нет». — Мне нравится плавать! Тренер говорит, что я могу стать чемпионом Великобритании, если буду усердно заниматься. Он не думает, что я выскочка, я не слышал ни одной плохой мысли обо мне у него в голове! — Маркус, — стараясь успокоить сына, мягко позвал Снейп. У него на руках волосы встали дыбом, магические импульсы, которые посылал мальчишка становились все сильнее. — Никто не собирается прекращать твои занятия. Мама не подумала, когда предложила все бросить. — Да, прости, Марки, я не так выразилась, — сдалась Гермиона под порицающим взглядом Северуса. — Но надо же что-то делать с ребятами. Нельзя тренироваться, когда к тебе так относятся. — Мне все равно, — упрямо сложив руки на груди, ответил Маркус. — В воде я не слышу их. Северус и Гермиона переглянулись. — Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил Снейп. Мальчишка не успел ответить. Официант принес заказ, и Маркус накинулся на бургер, будто не ел несколько дней. Северус пожал плечами на невысказанный вопрос Гермионы: «И что делать дальше?». Больше эту тему они не поднимали, побоявшись, что сын сорвется и выплеснет магию в людном месте. Однако покоя они оба не видели весь оставшийся день. Уже поздно вечером Северус постучался в кабинет Гермионы с двумя чашками чая. — Боги, это именно то, чего мне не хватало! Спасибо. Они сели на двухместный диванчик и в тишине потягивали чай, наслаждаясь обществом друг друга. После того, как Гермиона признала, что он ей дорог, Северус перестал терзаться мыслями, что никогда не сможет вернуть ее любовь и те теплые отношения, которыми они наслаждались в Куокворте вдали от магического общества. Жизнь постепенно налаживалась, они с Гермионой перестали делать вид, будто чужды друг другу. Теперь в их общении прослеживались нежность и забота, пускай и не так часто, как того хотелось обоим. Они стали вместе ужинать, когда это позволяло расписание, по вечерам Северус взял в привычку приносить Гермионе чай с печеньем, на что она всегда отвечала одной из своих самых обаятельных, чуть смущенных улыбок, подшучивая, что таким темпом она привыкнет к заботе и растолстеет от обилия мучного. Снейп не брал во внимание ее несерьезные причитания и был доволен, что она принимает от него такие пустяковые жесты, которые так ярко показывали его любовь. Сама же Гермиона в свободные часы по выходным взяла в привычку спускаться к Северусу в лабораторию и наблюдать, как он варит зелья. Еще на заре их отношений она призналась, что всегда обожала наблюдать за процессом его работы, потому что ее завораживали его руки, точно знающие, как обращаться с ингредиентами и оборудованием. Получив же неограниченный доступ к лаборатории, Гермиона просто не могла удержаться и остаться в стороне, поэтому импровизированные подземелья в доме, которые она позволила Снейпу переоборудовать, стали ее личным убежищем от магловской суеты и маленьким порталом в прошлое, где есть магия, класс зельеварения и великолепный во всех своих проявлениях мастер, окутывающий ее своей аурой силы, защиты и невысказанной любви. Сидеть рядом друг с другом было расслабляюще приятно. Гермиона позволила себе придвинуться к Северусу почти вплотную и прижаться к его плечу. Их окутал запах мяты и тепло кабинета. Приглушенный свет, исходящий от единственной лампы на столе, создавал интимную, доверительную атмосферу. — Северус, ты не переживаешь за Маркуса? — тихо спросила Гермиона, закидывая ноги на диван и сворачиваясь клубком подле Снейпа. На миг она почувствовала себя юной девушкой, у которой нет ни трудностей, ни страхов, ведь рядом был человек, способный решить все проблемы за нее. — Нет, он со многим сам справляется. Тебе тоже не стоит принимать близко к сердцу его дрязги со сверстниками. — Я никогда не видела его таким… Он напомнил мне Малфоя на наших младших курсах. — И это тебя испугало? — Да. Северус поставил чашку на подлокотник дивана и приподнялся, чтобы обнять Гермиону. Она приникла к его боку, по телу пробежали приятные будоражащие мурашки, когда ладонь Снейпа легла ей чуть выше талии. Они оба не сказали ни слова на то, как уютно устроились, тесно прижавшись друг к другу, будто это было само собой разумеющимся. — Маркус не похож на Драко, — заметил Северус, когда Гермиона угнездилась в его объятиях. — Они совершенно разные, поверь. Просто наш сын учится защищаться от нападок завистников. Это ему пригодится. — То ли еще будет. А ведь в сентябре ему идти в школу. — Он справится. Дразнить его будут всю жизнь. — Почему? — Он ребенок двух миров, хотя по происхождению полукровка. Его родители — исчезнувшая из волшебного мира героиня войны и до сих пор ненавистный многими Пожиратель смерти. Лет до двадцати, если не больше, он будет тощим, потому что таково его телосложение, чему я, как ты можешь догадаться, не особенно рад. В мои подростковые годы худоба доставила мне слишком много проблем, не считая в целом мой отталкивающий внешний вид. Все парни Хогвартса считали своим долгом высмеять мою неспособность проявить физическую силу. — Неужели обязательно этим мериться? Какая разница, кто как выглядит? Снейп усмехнулся. В этом была вся Гермиона. Она редко смотрела на внешнюю оболочку, ее всегда интересовал внутренний мир. — Это понимаешь только, когда сам обделен выдающимися внешними данными. Увы, Маркус телом пошел в меня. — Не самый плохой расклад. Тебе определенно есть, чем гордиться, — она неосознанно провела по бедру Северуса. Тот шумно вздохнул и сделал глоток подостывшего чая. — Ну, если только в будущем он найдет себе такую же прекрасную девушку, как ты, Гермиона, которая оценит этот самый повод для гордости. — Не прибедняйся и не опошляй. Я имела ввиду, что ты высокий, поджарый и не склонен к полноте, что с возрастом выделяет тебя на фоне ровесников. Накачанные мышцы не всегда выглядят эстетично, как по мне. А физической силой ты можешь помериться с любым другим мужчиной, который ежедневно тягает гантели. Рэй до сих пор не понимает, как ты умудрился сломать ему ребро. — Извиняться за тот случай я не намерен. — Никто и не просит. Факт остается фактом, Рэй крупнее тебя, но при этом ты сильнее. Дело не в физической массе и комплекции, а в умениях. Так что Маркусу повезло с генами. Он взял от нас только лучшее. — Посмотрим, как ему это аукнется. Конфликт с сокомандниками — только начало. Гермиона почувствовала, как напряглась рука Северуса у нее на талии. — Боишься, что он повторит твою судьбу? Не думаю, что это случится. — Я не хочу, чтобы он прошел в школе через те же издевательства, что и я. Никто этого не заслуживает, и, тем более, я не желаю это своему сыну. — Если бы ты рос в любви и заботе родителей, тебе было бы проще пережить нападки Мародеров. Ты сам так говорил. У Маркуса есть мы, мы поможем. — А еще у него есть уникальные способности. Ему будут завидовать. — Ты про его умение слышать чужие мысли? Думаешь, он говорит всерьез? — Абсолютно. Он очень сильный ментальный маг, таких в мире не очень-то и много. Маркус действительно умеет слышать мысли людей. Пока он не научился блокировать их самостоятельно, однако, насколько я понял, ему в этом отлично помогает вода. Гермиона приподнялась и посмотрела на Снейпа. Он был задумчив и серьезен в своих словах. — Что ты имеешь ввиду? — Погружаясь в воду, он будто попадает в вакуум, где нет посторонних голосов, которые он слышит постоянно. Вероятно, именно поэтому он не хочет бросать тренировки, помимо его способностей к этому виду спорта. — Я даже не догадывалась… Ты уверен? — Да, я уже довольно долго думаю об этом. Маркус напрямую не рассказывает, но из его обрывочных слов складывается именно такое представление. Плюс он показывал на мне свои умения. — Мне он об этом никогда не говорил, — немного уязвлено заметила Гермиона. — Он долгое время боялся проявляться. Это не твоя вина, просто он не чувствовал себя уверенным, что если покажет, как умеет общаться без слов, то его не примут за дефектного. Не забывай, он ведь еще и эмоции умеет считывать, а вы с Уильямом с самого его детства боялись магических всплесков. — У меня были причины скрывать от него магию. — Не сомневаюсь. — Северус слегка надавил Гермионе на плечо, побуждая ее прижаться обратно к нему. Она послушно так и сделала, несмотря на легкую обиду, что сын доверял Снейпу больше, чем ей. — Значит, мы продолжим водить его на тренировки и наблюдать, как он ругается с другими детьми? — Я научу Маркуса вести себя более уважительно. С ним иногда сложно справиться, но я работаю над этим. А тебе стоит чуть аккуратнее высказываться при нем. Ему нужна наша поддержка, а не осуждение. — Он наши мысли тоже слышит? — Не думаю. Пока, скорее всего, нет. Мы волшебники и умеем противостоять вмешательству извне, поэтому неосознанно вряд ли Маркус может считать, о чем мы думаем. Маглы же более уязвимы. — Это все… Звучит ужасно. — Многие с тобой бы не согласились. Читать мысли — это же мечта. Правда, мечта идиотов, но это уже нюансы. — Северус попытался свести все в шутку, но Гермиона не оценила. Она погрузилась в свои мысли и с тревогой смотрела в одну точку перед собой. — Маркус в полном порядке, Гермиона. Он не страдает, его не нужно жалеть или лечить. Со временем он сам найдет способ, как блокировать свои же умения, а пока я рядом и помогу ему обуздать то, чем наградила его природа. — Спасибо, для меня это важно, — Гермиона закусила губу и подняла голову. Ее взгляд упал на губы Северуса. Она опять попала в ловушку собственных чувств. Стоило Снейпу напомнить, что он рядом, что не собирается никуда уходить, что он готов делить заботы об их общем сыне, как Гермиона буквально растаяла от нежности и любви, такой нужной ей с тех самых пор, как она осталась в его квартире после войны, несмотря на угрозы Кингсли. Северус умел всколыхнуть в ней ураган, который сметал здравый смысл и оставлял только голые инстинкты, не подчиняющиеся разуму. Как и в теплице неделями ранее, Гермиона потянулась вперед, желая только одного — ощутить вкус поцелуя с Северусом. Это всегда было волнующе приятно и неповторимо. Снейп никогда не делал ей больно, его губы целовали ее страстно и осторожно, будто она была для него хрупким даром, который он боялся потерять. Они всегда делили удовольствие, не забывая об уважении, никогда не утоляли похоть, а стремились любить друг друга душой и телом. Ни с кем у Гермионы такого больше не было. И видит Бог, она ужасно соскучилась по тому всепоглощающему блаженству, которое дарила только близость со Снейпом, будто он был избран ей высшим неизведанным началом. — Это ведь ничем не закончится, Гермиона, — тихо сказал Северус, когда она почти что дышала ему в губы. Он жаждал этого поцелуя не меньше, но знал, чем обернется этот внезапный порыв — неудовлетворенностью и чувством вины. — Я не железный, не надо со мной играть. Это тяжело, ты знаешь не хуже меня. — Ты мне отказываешь? — Скажи прямо сейчас, что не пожалеешь утром о нашей близости, и тогда я весь твой. Гермиона неуверенно отстранилась. — Ты ведь все еще думаешь о нем? Хранишь верность, сомневаешься. Я пообещал, что буду ждать столько, сколько тебе понадобится, Гермиона, но я не стану заменой ему. — Раньше тебя это не волновало, — обиженно возразила она. — Ты первый меня поцеловал прямо в этой комнате, помнишь? — Тогда я не понимал, как ты привязана к Уайту. Сейчас ты поцелуешь меня, а после уйдешь, снедаемая чувством вины за то, что предала память о муже. Зачем оно нам, Гермиона? Я не скрываю, что люблю тебя и что хочу, но не такой ценой. — Это Уильям был заменой тебе, — призналась Гермиона, окончательно высвободившись из объятий Снейпа. — Я ложилась в нашу с ним брачную постель и думала о тебе, потому что хотела, чтобы твои руки касались меня, а не его. — При этом ты сама вышла за него. Ты не дождалась. — Северус понимал, что звучала эта претензия, словно он был молодым мальчишкой, которого бросила первая девушка, уйдя к лучшему другу. — Я была беременна и напугана. Уильям меня принял, помог… — она остановилась на полуслове. — Сейчас уже поздно оправдываться, Северус. Я поступила так, как считала правильным. Во мне убили веру в твое возвращение. — Кто? Тогда были только мы, Гермиона. Помнишь наш разговор, когда ты вернулась в мой дом? Я ведь поклялся быть с тобой, несмотря ни на что. Мне не свойственно разбрасываться такими словами, неужели ты этого не знала? — Все вокруг говорили обратное. Меня убедили, что ты… — она встала с дивана и подошла к столу, тяжело на него оперевшись. — Кингсли сказал, что ты сбежал из-под наблюдения авроров и скрылся вместе с другими Пожирателями, за которыми должен был следить. Я оббивала пороги министерства, наплевав на гордость, желая выяснить где ты и что с тобой. Тогда я уже была на втором месяце и тяжело переносила беременность. Я жутко нервничала, не зная, как ты там, почему бросил меня. В один из дней Кингсли устал от моих постоянных скандалов с его секретаршей и вызвал к себе в кабинет. Мне показали твои фотографии в компании Долохова и какой-то светловолосой женщины, которую ты обнимал. Я не знала, что думать. — Дай угадаю, Кингсли сказал, что я теперь враг магической Британии, что, как он и предупреждал, я тебя предал, убежав из страны при первой возможности и присоединившись к Пожирателям, найдя среди них другую девушку себе по душе? Гермиона кивнула. — Он предложил мне работу в министерстве и пообещал забыть о том, что я была в отношениях с тобой. Я не сказала ему про ребенка, побоялась, что он заставит меня от него избавиться. — Ты бы это сделала? — Нет, ни за что! — воскликнула Гермиона. — Я собиралась ждать. Мне не верилось, что ты мог меня бросить после всего, через что мы прошли. Я писала письма, приходила к Малфою, но глухо. Я осталась совсем одна. — Мне не приходили твои письма. Ни одного. Я сам каждый день писал тебе и удивлялся, почему нет ответа. Кингсли особо со мной не общался, но говорил, что стабильно передавал тебе мои послания. — Как ты понимаешь, я тоже ничего не получала. Северус устало потер глаза. — Я перестал надеяться на возвращение, когда мне сообщили, что ты вышла замуж. — Для меня путь обратно закрылся примерно тогда же. Я понимала, что как прежде уже не будет. А потом родился Маркус. Он был единственным подтверждением, что между нами все же были чувства, что наша любовь мне не приснилась. Он и сейчас напоминает мне о том, как я была счастлива с тобой, несмотря на протесты общества. — Мы все еще можем быть счастливы, Гермиона. Я многое отдал, чтобы вернуться к тебе. Понимаю, что не имею права требовать от тебя того же, но этот мир, — он обвел кабинет рукой, — не наш, ты никому ничего не должна. — У меня есть обязательства, — опустив голову, ответила Гермиона. — Я обещала Уильяму. — Все из-за компании? — Это все, что у него было. Он понимал, что я никогда не смогу его полюбить всем сердцем. Он был мне дорог, да, но между нами не было искры. Уильям обожал меня, это видели все, а я просто ему доверяла свою жизнь, как лучшему другу. Мы делили постель, но… С твоим уходом я как будто перестала жить и верить в любовь. Не знаю, как Уильям столько лет выдерживал меня, он заслуживал больше, чем я ему давала. Я даже ребенка не смогла ему родить, просто не позволяла, боялась забеременеть и всячески избегала любой возможности. Я иррационально и непоследовательно душой хранила верность тебе, ведь ты был первым и самым близким мужчиной из всех, кого я знала. Уильям это понимал, он замечал, как я смотрю на Маркуса и улыбаюсь, видя в нем твои черты. Не представляю, как ему, наверное, было больно. За эти годы он ни разу меня ни в чем не упрекнул, не срывался, ни к чему не принуждал. Компания — это все, что осталось от него. Я должна сохранить ее в память о нем и в благодарность, что он подал мне руку помощи, когда больше ее не от кого было ждать. Несколько слезинок скатились у Гермионы по щекам. Она смахнула их и отвернулась от Снейпа. Ему не стоит видеть ее слезы. Однако Северус совершенно неожиданно поднялся с дивана и обнял Гермиону со спины. Он поцеловал ее в макушку, вдохнул знакомый аромат волос и прижался щекой к ее щеке. — Что же мы сделали, Гермиона? — Родили замечательного ребенка, несмотря ни на что. — Я благодарен тебе, что ты решилась на это, даже когда меня не было рядом. — Северус скользнул руками вниз и накрыл ладонями живот Гермионы. — Я люблю тебя. — Он нежно коснулся губами ее щеки и почувствовал влагу. — Я люблю тебя, — прошептала она в ответ и накрыла его руки своими. — Они добились своего. — Кто? — Кингсли и Гарри. — Нет, мы все еще вместе. Они эгоистично отняли годы нашей жизни и все равно облажались. Гермиона извернулась в его руках и коснулась ладонями лица. — Ты никогда не хотел от меня сбежать? Твой отъезд… он правда был вынужденным? — У меня не было выбора. — Министр? — Северус кивнул, прикрыл глаза и поддался теплу нежных рук Гермионы. — Мне так жаль. Столько лет… — Она аккуратно притянула к себе Снейпа и поцеловала. На ее губах ощущался соленый привкус, но это не имело значения. Северус трепетно ответил на поцелуй, будто боясь спугнуть момент. Они теснее прижались друг к другу, будто от этого зависела их жизнь. Гермиона целовала Северуса со всей самоотдачей, на которое было способно ее тело, она ощущала себя полной идиоткой, что столько лет винила Снейпа в их общем разрушенном счастье, а оказалось, что все угрозы, которые она слышала из уст Кингсли, превратились в реальность и разбили их семью. Она была благодарна Северусу, что он вернулся и настоял на их общении, что он сейчас стоял здесь, не обвиняя ее в предательстве и в глупой верности погибшему мужу. Он отвечал на поцелуй, как будто это был их первый раз, распуская по всему телу мурашки и наполняя ее сердце радостью. Они вынуждены были остановиться, когда услышали за стеной шаги и последовавший за этим неуверенный стук в дверь. Гермиона неуклюже отступила и поспешно вытерла глаза от слез. Северус же вернулся на диван, ощущая себя подростком, застуканным деканом за ночными похождениями по коридорам Хогвартса. — Войдите, — негромко произнесла Гермиона. На пороге возник Рэй. Он держал в руках чашку с чаем. Гермиона от абсурдности едва не засмеялась, правда, не от веселья. Сейчас ей меньше всего хотелось видеть молодого охранника, который последнее время вел себя крайне странно и проявлял слишком большой интерес к ней как к девушке. Не то, что бы ей претила его забота, но все же она стала немного навязчивой. — Здравствуй, Рэй. — Добрый вечер, Гермиона. Я только что вернулся со встречи с Фишером. Мне сказали, ты с самого ужина не выходишь из кабинета, я подумал, что тебе захочется чаю. Он поставил на стол чашку и только сейчас заметил в комнате Северуса. Настроение Рэя почти тут же пропало. Он перестал обворожительно улыбаться и недовольно оглядел своего начальника. — Спасибо, Рэй. Мне приятно. Как все прошло с Мартином? — стараясь говорить вежливо, поинтересовалась Гермиона, изо всех сил скрывая все еще влажные от слез глаза и припухшие от поцелуев губы. — Он просит тебя заехать к нему на неделе. Там пришли какие-то отчеты по проверкам, он не готов обсуждать это через посредников и хочет видеть тебя лично. — Хорошо, я согласую с ним дату. А сейчас ты не мог бы оставить нас с мистером Снейпом? — Эм, да, конечно. Рэй потоптался на одном месте, будто раздумывал еще что-то спросить, но все же молча вышел. Гермиона сникла и пригладила растрепанные руками Северуса кудри. — Они все считают, что у нас роман. Уже завтра прислуга будет обсуждать наши ночные посиделки в кабинете. — Я улажу этот вопрос, не переживай. Скажи мне лучше, раз уж вопрос зашел о Фишере, где я могу посмотреть документы о его деятельности в компании? — Зачем? — Мне по должности положено следить за твоей и Маркуса безопасностью. — Есть основания думать, что Фишер как-то нам опасен? — устало удивилась Гермиона. Честно говоря, она была не в состоянии вникать в ход мыслей Снейпа. За последний час она эмоционально вымоталась и мечтала оказаться в кровати с Северусом под боком. — У меня пока есть только догадки, поэтому я бы с удовольствием посмотрел официальные бумаги. Это возможно? — Попробую устроить. Выпишу тебе пропуск в офис и попрошу архив подготовиться к твоему приходу. — Не стоит предупреждать. Пускай для них это будет сюрприз. Гермиона пожала плечами. — Как пожелаешь. — Она посмотрела на настольные часы. Время перевалило за двенадцать ночи. — Северус, я понимаю, что только мучаю тебя своим поведением, но можно эту ночь я проведу с тобой? Снейпу не понадобилось даже минуты, чтобы решить. Он мечтал уснуть рядом с Гермионой последние семь лет. Возможно, именно эта ночь наконец подарит ему душевное равновесие и позволит забыться настоящим, а не искусственным умиротворенным сном. Северус взял Гермиону за руку и повел в свою комнату. — Моя одежда… Не успела она договорить, как ее вещи материализовались на кровати. Северус же спрятал волшебную палочку, будто ничего не произошло, и принялся раздеваться. Гермиона ретировалась в ванную. У нее ни на секунду не возникло сомнения в своем выборе. Она действительно хотела уснуть рядом со Снейпом, вспомнить, каково это, однако в то же время чувствовала себя эгоисткой — она будто намеренно дразнит любимого человека, не давая ему близости. Умыв лицо холодной водой, Гермиона вернулась в комнату. Северус уже лежал в постели, край одеяла был призывно откинут в сторону. Она забралась на кровать и скользнула по простыням к горячему телу любимого мужчины. Он был в одном нижнем белье, ее пальчики нашли старые шрамы на его груди, которые раньше она часто целовала, будто забирая застарелую боль, которую эти отметины принесли хозяину, когда еще были свежими. — Перестань думать, Гермиона. Обними меня наконец, и давай спать. День был тяжелым. Она послушно промычала нечто похожее на согласие, поднырнула под его руку и уткнулась носом ему в ребра. Раньше она любила спать с ним именно так. В такой позе она ощущала себя в полной безопасности. Северус мягко улыбнулся в темноту, когда почувствовал давно забытую щекотку от чужого дыхания рядом, и, впервые за годы, погрузился в сон абсолютно счастливым.