Трон Эраклиона

Двумя месяцами ранее Сидя во главе стола в зале, где было созвано экстренное заседание совета министров, Диаспро из последних сил сдерживала желание кого-нибудь придушить. К сожалению, подходящего виновника не находилось, и ответственность за собственноручно принятые меры несла она сама. Стоило признать: хотя бы в одном Скай был прав: закрытые границы и войска у Родонны вызвали большое народное недовольство. Границы открыли, когда опасность эпидемии миновала, но жители соседних регионов, почувствовав серьёзность ситуации, видели угрозу уже для себя. Волнения дошли и до столицы, чудом не перерастая в нечто более страшное. Дворец из последних сил давил на прессу, требуя не освещать в новостях реальное положение дел. — Министерство юстиции отозвало уже три разрешения на деятельность СМИ за неуместную панику, — отчитывался граф Эттерн. — Они, конечно, обжалуют это решение в суде, и мы очень некстати ускорили их деятельность… Но время выиграем. — Компенсации там большие? — поинтересовался Самуил, что-то прикидывая в уме. — Совсем не такие, чтобы вы о них волновались, тут всё в порядке. — Благодарю! Все же не зря я настоял на минимальных… — По возможности прибегнем к оговорке “защита публичных интересов”... — А мы её оставляли?.. — Если вы двое прекратили праздно болтать, я бы хотел поднять вопрос безопасности, — нахмурился генерал Пале. — В столице неспокойно, а короля нет, принимать важные решения некому… — Важные решения принимаю я, — ровным голосом отозвалась Диаспро, усилием воли подавляя раздражение. За всё экстренное совещание она сказала едва пару предложений, предпочитая слушать и анализировать сказанное министрами. И выход, найти бы выход из сложившейся ситуации… Пожалуй, стоит позвонить матери и спросить у неё совета: уж княгиня в таком разбиралась, правда, недовольства против Эраклиона она не подавляла, а организовывала. Впрочем, если знаешь, как отравить, то и вылечить должна уметь. Генералу поправка не пришлась по вкусу, но не успел он ответить, как внезапно отозвался Тибуллет: — Отсутствие короля не помешает нам справиться с кризисом. Ситуация под контролем Её Величества. — И я бы хотел поставить на обсуждение вопрос огласки: если мы не сохраним в тайне то, что наш король пропал в трудный час, то можно ожидать неблагоприятные политические последствия, — в попытке уйти от возможной ссоры добавил Франц де Оммаре и тут же повернулся к королеве. — Ваше Величество, нисколько не принижая того, как вы справляетесь с ситуацией, отсутствие короля может бросить тень на репутацию Эраклиона. Тут удивилась уже Диаспро: до этого её настолько публично поддерживал лишь Самуил, да граф Эттерн, и то лишь в том, что касалось реформы юстиции. Слова министров юстиции и иностранных дел были ей крайне приятны, и дело было даже не в лести, а в открытом выражении поддержки. — Чем бы король не руководствовался при отъезде, сейчас ситуация намного хуже, чем была, — снова заворчал генерал. — А связаться с ним никто не может! Диаспро и не пыталась. Но министрам знать об этом необязательно. — Лучше не использовать это как аргумент, — засомневался Церрей. — Тогда мы покажем и то, что не можем связаться с королём… — Да и что изменится, если он будет здесь? — Самуил пожал плечами. — Может, вернёмся к обсуждению проблем, более значимых, чем поиск оправданий для нашего короля? — Да как вы смеете! — Дерзость… Диаспро шарахнула ладонью по столу, да так, что у Эттерна из рук выпала часть бумаг. Спорящие резко замолчали. — А что насчёт толпы у наших ворот? — в образовавшейся тишине поинтересовалась Гаймнис. Сидящий рядом с ней Церрей вздрогнул, верно, забыв, что на совещаниях теперь присутствует глава тайной канцелярии. — Толпы… у ворот дворца? — Диаспро едва сдержала измученный стон. — Люди собрались, чтобы получить ответы на волнующие их вопросы. Судя по их недовольному настроению, вашим подданным кажется, что их проблемами никто не озабочен. Вероятно, толпу кто-то подстрекает, — Гаймнис нахмурилась, продолжая говорить в гробовом молчании. — Точно выяснить пока не удалось, но настроения тревожные. Говорят даже, что старый король уже и сам вышел бы к ним, а новый даже запланированные встречи пропускает. Подстрекатели толпы! Только этого ей сейчас не хватало! — Виноват, не поручил отменить ежемесячный приём подданных, — тут же боязливо покаялся Тибуллет. — Думал, король вернётся, решал вопросы со СМИ, совсем забыл… — Отсюда и толпа, — проронил Самуил, сохраняя внешнее спокойствие. — Люди пришли на приём, приём задерживается, расходиться они не хотят, их недовольства подогреваются кем-то… — Немедленно сообщу об отмене в связи с… — Отдам приказ гвардии разогнать толпу! — Не надо, — Диаспро подняла всё ещё гудящую от удара об стол руку, и министры мгновенно умолкли. План, созревший у неё буквально мгновение назад, ещё не казался таким безумным. В последнее время она поняла, что иногда её порывы приносят немалую пользу, а оттого предпочла принять план, предложенный сердцем, не занимаясь излишним обдумыванием, которое могло стоить ей потери инициативы. — Я выйду к ним. На этот раз ей возразили все, единогласным нестройным хором. Молчали лишь Самуил и Гайе, в кои-то веки не игнорируя друг друга и переглядываясь с немалым удивлением, будто бы оставив старые разногласия для решения вопроса о том, здорова ли ещё психически их королева. Славно, может, хоть на этой почве переступят через свои обиды. — Ваше Величество… — …недовольная толпа… — …наследник… — …риски… — …опасность! — Вот такое единодушие мне нравится, — не удержалась Диаспро от усмешки, и министры вновь замолкли. — Но я всё же поясню: народ считает, что короне нет дела до проблем черни, до лихорадки, — этим кормится очередной враг короны, Йошинойя, или ещё какой-нибудь сепаратист или дальний родственник побочной ветви династии. Когда вернётся король, мы не знаем. К тому моменту у нас под окнами может вспыхнуть восстание. Если есть возможность выйти к людям и успокоить их, показать, что я никуда не сбежала и готова к диалогу, это покажет корону с лучшей стороны. Стража, передайте полковнику Шедису моё распоряжение. Пусть обеспечит охрану. Я выйду к поданным немедленно. Диаспро встала, тяжело опираясь на подлокотник трона. Она вела этот Совет с самого утра, и сейчас у неё болело всё, что только может болеть. Ей никто не осмелился возразить. *** — Просто хотел сказать, — сумрачно завёл разговор Самуил, выйдя из зала следом за ней, — если бы я был врагом короны, то в первую очередь постарался бы устранить жену короля и оборвать этим династию. Оставить короля бездетным вдовцом одним махом — почти идеальный план по внесению смуты… — А то Скай будет долго по мне горевать и не заключит новый брак сразу же, через пару дней после моих похорон! — Диаспро всегда язвила, когда нервничала, и благо что в абсолютно пустом коридоре, ведущим в центральный корпус дворца, их никто бы не услышал. — Риски есть, да. Но я уверена: будет хуже, если я не выйду и стану прятаться. Каждая минута промедления прибавляет мне проблем! И так уже пущен слух, что на планете нет ни короля, ни королевы! — Про королеву никто не говорит, Гаймнис сама мне об этом сообщила. Вот это новости! — Вы общаетесь?.. — Решил попросить её прикрыть наши… отношения, пока она сама не принесла нам шпионский отчёт о том, где мы прокололись. Избавлю тебя от забот ещё и об этом. Раньше Диаспро бы возмутилась такому проявлению инициативы, но сейчас она лишь поблагодарила своего… министра. Что ж, называть его по должности было не так смущающе и неопределённо, как если бы она всё же нашла время прояснить, что происходит между ними. Рабочий график и так трещал по швам, а личный секретарь взвоет от ужаса, если она попросит его внести в него ещё и “выяснить отношения с министром, с которым мы несколько раз целовались и обнимались, пока никто не видит”. Учитывая взмыленность секретаря, он даже вопросов ей лишних задавать не станет! С того дня, когда Диаспро впервые поцеловала Самуила, допустив немыслимую ошибку для своего положения нелюбимой жены вспыльчивого короля, прошло всего две недели. Недели, в течение которых они ни разу не говорили о произошедшем серьёзно, не обсуждали вопросы своей безопасности или, упаси боже, будущего. И, сказать по правде, эти две недели при всех сложностях стала гораздо приятнее почти года честного брака. Конечно, возникали разные мысли. Но, даже если Самуил пытается выгадать для себя выгоду от этой связи, хуже уже не будет. Они друг другу ни симпатии, ни понимания, ни уважения сверх рабочего не должны. А Диаспро было достаточно, что он хотя бы показывает любовь к ней, даже будь это неправдой. Сейчас и возможная иллюзия искренней поддержки и любви помогала ей двигаться дальше. Если притворяется, то очень качественно. — Ты уверена, что хочешь выйти к ним? — снова повторил Самуил, когда они оказались у двери на широкий балкон, выходящий на площадь перед дворцом, с которого Диаспро несколько месяцев назад вместе со Скаем поздравляла подданных с наступлением Нового года. Стража была уже снаружи, внутри — лишь полковник Эдмунд Шедис, готовый по команде открыть двери и выпустить королеву к толпе. — Я не хочу революции под окнами через пару дней, — тихо ответила она, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Ситуация выходит из-под контроля, я не знаю, что делать… Я не привыкла бездействовать! Уверена, что должна сделать то, чего от меня не ждут враги. Возможно — нет, весьма вероятно! — им известно, что Ская нет на планете. Никто не ожидает, что я осмелюсь выйти к людям сама. — Силовым полем бы тебя окружить, для безопасности… — Видимое поле покажет мой страх. А оборудование для невидимого слишком долго устанавливать, и я не уверена, что оно у нас вообще есть. Фей с таким даром тоже нет. Как и времени. Ситуация с мелкими волнениями может перерасти в бунт за считанные часы, здесь такое было сто тридцать лет назад… Тот бунт тщательно спланировал организовал наместник на Эмбер — младший сын короля, желающий захватить власть с помощью купленных военных. Диаспро изучала те события скорее с точки зрения эмберских сепаратистов, а не Эраклионской королевы, в детстве явно сочувствуя даже не казнённому принцу, а поддержавшей его эмберской знати… И вот как всё обернулось! Самуил покачал головой, перехватывая её за руки и не давая сделать шаг к дверям. В его глазах плескалось едва ли наигранное беспокойство. — Я могу пойти с тобой как… — Родич королевы-матери, да. Имеешь право. Но потом наш выход снимут на камеру, и появится повод думать, что мы… Она не закончила и опустила глаза. Всё было ясно и так. Страшно было погрязнуть в размышлениях и лишиться решимости действовать: станет дурой перед министрами, когда те узнают, что она поменяла решение, разозлит толпу, подогреваемую возможными врагами короны. Да и выйти вместе с кем-то ещё — признать свой страх, и дать министру лишнее влияние и поддержку. Вряд ли он будет использовать это против неё, но делиться выгодой в этой ситуации не хотелось. Хорошо ещё никто не видел её колебаний: у дверей стоял был только Эдмунд Шедис, изучавший паука на потолочных балках и старательно не смотревший в их сторону. — Я уважаю тебя и поддержу любое твоё решение вне зависимости от того, насколько пекусь о твоей безопасности. Наклонившись к Диаспро, Самуил быстро её поцеловал — и отступил в сторону, не давая заметить себя, когда двери откроются. Времени думать о том, насколько безрассудно было плодить свидетелей своей измены, королева сухо скомандовала: — Полковник, открывайте. Если Эдмунд и был поражён увиденным, то виду не подал, выйдя вслед за ней на низко расположенный балкон и оставшись в непосредственной близости. Недовольно клокотавшее море людей подутихло, сохраняя, к счастью, хоть какое-то уважение к монархии и ожидая слов королевы. Окинув толпу холодным взглядом, Диаспро начала: — Нам стало известно, что многие из вас думают, что корону не заботит ситуация, связанная с эпидемией. Это не соответствует действительности. Нисколько. Две тысячи погибших в самой Родонне, пятьсот — в окрестностях. Всё это нам доподлино известно, и меры, необходимые для подавления эпидемии, уже давно приняты: все жители Родонны получают помощь, развернуто несколько десятков экстренных госпиталей. Толпа притихла, слушая её. Не понадобилось даже приказывать страже стрелять в воздух, чтобы их угомонить. Диаспро перевела дух и почувствовала даже некоторое воодушевление. — Вы также опасаетесь голода в столице из-за перекрытия транспортной артерии, проходящей через Родонну. Эти опасения абсолютно беспочвенны: с завтрашнего утра открывается транзитный проезд. Стража будет следить за тем, чтобы торговые поезда и грузовые автомобили не соприкасались с заражённым населением… Без лишней лести, она была убедительна в своей дальнейшей речи, пусть и говорила уже гораздо дольше запланированного: опасно оставаться на открытом пространстве так долго. И всё же её слушали. Значит, риск того стоил. Люди видели в ней не пришлую княжну, не подлую охмурительницу Ская, а законную королеву, олицетворение всей власти на планете и её вассалах. Это было достаточно притягательно, чтобы удлинить запланированную речь, несмотря на риски. — Мы призываем вас вернуться к своей работе и не поддаваться на провокации тех, кому выгодны волнения в столице. Правящая семья Эраклиона заявляет… Грохот выстрела настиг её раньше осознания того, что она теряет равновесие. Выставив руки перед собой, Диаспро едва ли смягчила падение, больно приземлилась на пол и неловко откатилась, путаясь в платье. Выстрел? В неё стреляли? Это будет последним, что она скажет за свою недолгую жизнь и ещё менее долгое правление? Так глупо… От живота по всему телу прошлась тупая боль. Трудно дышать. Перед глазами всё плывёт, но, кажется, в неё всё же не попали. Кто-то явно оттолкнул её из-под пули. Чьи-то руки оттаскивали королеву с балкона под испуганные вопли людей внизу. А она застыла, не в силах оторвать взгляда от лежащего у перил тела. На мраморном полу пытался подняться, прижимая руку к стремительно пропитывающемсуся кровью мундиру, глава дворцовой стражи, принявший на себя пулю, предназначенную королеве. *** Мастер тайных дел и министр финансов действительно примирились на почве общего беспокойства. Только не тогда, когда на экстренном совещании министров королева заявила о своём желании выйти к толпе, а когда произошло покушение. Такое могло примирить почти кого угодно. Удивительно, но смерть отца больше не вызывала у Гаймнис желания мстить. Жизнь шла своим чередом, и события десятилетней давности покрылись пылью времени, стёкла острой душевной боли затупила морская вода. Всё меняется. Изменилась сама Гаймнис, из испуганной и разбитой горем ведьмы-парии став главной по тайным делам, переступив через труп предшественника, изменился и Самуил, из восемнадцатилетнего юнца, отчаянно желавшего отличиться, став министром финансов… И любовником королевы. Этого Гаймнис не ожидала ни от неё, ни от него. И дело было даже не в возрасте — их разделяло чуть больше шести лет лет. Дело скорее в том, что от королевы она ждала чего угодно, но не измены. Впрочем, учитывая поведение мужа, она могла бы сделать это и ему назло. Да, это хотя бы звучит логично! — Как и обещал, терсонийский виски, — Самуил радостно вошёл к Гайе без стука. — Если вы, мастер тайных дел, не пьёте чистым крепкий алкоголь, то я взял и сока. — Я пьянею в два раза медленнее обычного человека, — с ядовитой (буквально, учитывая, сколько раз её пытались отравить!) усмешкой ответила она и тут же обрела серьёзность: — Повод хороший? — Она в порядке, — министр присел в предложенное кресло и, говоря, не скрывал облегчения. — Ребёнок тоже, мальчик, маленький, но ведь и родился чуть раньше срока. Толпа разошлась почти мирно, стрелявшего и нескольких подозрительных личностей арестовали… — Это я и так знаю. Спасибо за любезность. — Пригласила меня для того, чтобы язвить? — весело поинтересовался Самуил, разливая виски по стаканам. — Ну-с, за принца и королеву! — За принца и королеву, — согласилась Гаймнис, пригубив крепкий напиток, не поморщившись: она давно почти не чувствовала вкусов и запахов, хорошо различая лишь яды. Признаться, ситуация с её вкусовыми ощущениями ухудшилась в последние несколько месяцев, и виной тому — два почти удавшихся покушения. Всё же предыдущий мастер тайных дел не зря ел свой хлеб, и пару раз она едва успевала спастись. Благо, теперь стало гораздо безопаснее, а полученного от королевы “жалования” и, в качестве скромной благодарности, виллы на Эмбер, хватит на восстановление здоровья. Если, конечно, не случится чего-то непредвиденного. Король не доверяет новому мастеру тайных дел, и кто знает, в чём он может её обвинить, когда вернется? — У тебя есть информация о том, где сейчас король? — Я финансовый эксперт, а не шпион, в отличие от тебя, — Самуил пожал плечами. — Да и время нужно… — А ты был занят кое-чем другим, — мастерица тайных дел усмехнулась. — С Командой Света он. Путешествуют инкогнито, фактически базируются либо на Солярии, либо на Домино, летают почти прежним составом — исключая венценосных особ. Мой контакт на одной из этих планет передал, что они улетели в двухнедельный рейд к Инферно. — Там кризис с восставшими прошлыми хозяевами планеты, да. Дело нешуточное. В каком составе они туда направились? — Сам возмущался, что я сказала ей о том, что король постоянно болтает со своей невестой, а теперь хочешь сам осчастливить молодую мать тем, что они вместе полетели спасать очередной мир? Не хотелось бы, чтобы Диаспро сделала очередную глупость из своей ревности! Учитывая, что, по мнению Гаймнис, глупости ей в принципе были не свойственны, не стоило давать лишних поводов. Иначе получит весь их кружок сторонников королевы! — Не совсем, — усмехнулся министр. — Мне лишь интересно узнать, насколько велика вероятность потерять главу государства в случае, если в их команде будет недостаточно фей с умением управлять пламенем. — Риск достаточно мал. Думаю, король вернётся целым и невредимым. К удивлению Гаймнис, министр разочарования не показал, а внезапно заметил: — Признаться честно, его поступок, его “отпуск”... пошел нам — “кружку” — на пользу. Ни один министр не одобряет его побег… — …народ озадачен странной непубличностью короля… — поддержала Гаймнис. — …посол с крайне консервативной Терсонии озадачен, почему на прошлой неделе его принял не король, а глубоко беременная королева, он увидел в этом едва ли не оскорбление… — …выход королевы к толпе и покушение вознесли её репутацию до небес… — И, самое главное, все получили представление о том, каково бы было её одиночное правление. Особенно она сама. Казалось, этому он был рад больше, чем сходящемуся бюджету в конце года. Гаймнис не удержалась от подколки: — А лично ты смог установить с ней близкие отношения. Метишь на трон? — Это вышло случайно, в план не входило, — Самуил в третий раз разлил виски по стаканам, задумчиво глядя сквозь стол. — И метить настолько высоко — глупость. Она не пойдёт на скандал такого масштаба. Не внезапная неземная любовь — и то хорошо! Гаймнис незаметно перевела дух. Возможно, эти двое и разойдутся, когда вернётся король: это будет безопаснее всего. Но всё же уточнила: — А как же сказки про любовь, преодолевающую всё? Министр ответил не сразу. Покручивая в руке стакан, он что-то обдумывал и наконец сдержанно ответил: — У нас есть король, верящий в сказки. Двое монархов-идеалистов — уже перебор. Что до неё… встав перед выбором, королева предпочтёт стабильность и непогрешимую репутацию внезапной интрижке, и легко переступит через меня. Любовь — приятное, но очень изменчивое дополнение к прочим радостям жизни. К сожалению. — Она сама тебе это сказала? — Гаймнис почти сочувствовала ему. А виски-то крепкий оказался, даже её очеловечивает! — Нет. Я просто сам прекрасно её понимаю. А вот Гаймнис, которой всегда были чужды любовные интриги и волнения, не понимала. Поэтому, решительно отставляя виски и наливая себе сока, она спросила, желая окончить в своей голове досье на этого странного человека: — Если ты не собираешься на трон, то какие у тебя цели? — Я всегда хотел стабильности. Высокого положения, безбедной жизни, безопасности от покушений по приказу брата. И при этом ни от кого не зависеть — в том числе от сестры. Это двигало мной всю мою жизнь. — И когда ты подставлял моего отца? — признаться честно, смерть отца от козней интригана, выглядела более достойной, чем оказаться препятствием на пути к чьей-то безопасности! — Да, — Самуил спокойно пожал плечами, не высказывая никакого сожаления. — Но сейчас мне, признаться, интересен сам процесс происходящих здесь изменений. Кто знает, к чему мы придём? Возможно, новорожденный принц будет править в самую спокойную эпоху в этой стране… А, может, будет свергнут из-за ошибок своих родителей. Забавно быть частью истории. Гаймнис решительно убрала бутылку виски со стола и налила своему собеседнику сока. Хватит с неё этих высоких рассуждений!