Трон Эраклиона

Месяц спустя Вряд ли бы король поверил Самуилу, скажи он, что никогда даже и не мыслил о том, чтобы причинить вред Эраклиону или его правящей династии. Вернувшись из Линфеи, тот и правда хотел лишь получить пост министра финансов, подкопить опыта, веса в политических кругах и денег. Планировал потом уже, как подвернётся возможность, уехать на ту планету, где смог бы применить накопленные знания, проявить себя и достичь самых верхов, пусть и пройдя по головам. Но не узурпировать власть на планете, где правила его сестра. Этой планете Самуил желал лишь блага, ведь её старый король помог ему в изгнании, и сына Эрендора он бы поддержал, не раздумывая, даже несмотря на неприязнь и подозрения. Долг жизни и чести — не пустые слова даже для уроженца захолустного Тосса. Эраклион был обязан процветать несмотря ни на что. Всё изменилось, когда умер Эрендор, Скай показал себя абсолютно неприспособленным к правлению — в отличие от своей жены, которую ненавидел, которой пренебрегал и противостоял так, будто в этом был хоть какой-то смысл! Королева-мать отстранилась от всех дел и больше полугода не была во дворце, утратив влияние на всех его обитателей, включая сына. Другие министры, будучи признанными специалистами в своих сферах, прекрасно видели, что король не справляется. Что же означает благо для Эраклиона в этой ситуации: оставить всё, как есть, или помочь справиться с кризисом? — Вопрос и правда спорный, — нахмурился Тибуллет, когда пространная речь подошла к концу. — Я, признаться, и сам был в ужасе, когда король уехал… Но он вернулся, всё ещё может наладиться… В словах министра внутренних дел звучала нескрываемая неуверенность, которую он попытался замаскировать, схватив со столика стакан с соком — для обсуждения таких вещей требовалась трезвая голова. В защищённом от прослушивании кабинете министра финансов царил тревожный, заговорщеский полумрак, а время размеренно отсчитывали настольные часы. Ужин прошел давно, и король вряд ли станет искать кого-то из них в такой час. — Почти месяц прошёл — и всё никак не налаживается! — уверенно возразил Самуил. — Его Величество, кажется, и сам не понимает, что делает. Точнее, чего не делает. Самуил созвал это небольшое неформальное собрание, чтобы прощупать почву среди тех министров, во мнении которых он ещё сомневался. Остальные — Эттерн, Церрей и Гаймнис недовольны королём и уже были готовы к реализации плана. Генерала Пале же на сторону королевы не переманить никак. Перевес казался весомым, если бы не верность королю влиятельных семейств, не представленных среди министров. Значит, министры должны быть едины в своей позиции, если хотят чего-то добиться. Тиббулет, скованный страхом кусать руку, что кормит его, пытался закрыть глаза на проблемы, осторожный Франц своим мнением в ответ на попытки прощупать почву не делился. Госпожа Гайе ждала сигнала о том, что оба колеблющихся примут решение, и её методы были известны. А Самуил надеялся склонить этих двоих на свою сторону добровольно: никому не нужны обезглавленные министерства, бестолковые новички на руководящих постах и чёрные подозрения, если “внезапно погибших” станет слишком много. Как они вообще докатились до такого? Ситуация во дворце складывалась странным образом. Месяц назад король вернулся на планету и тут же официально отстранил королеву от всех её прежних обязанностей, заявив, что она должна восстанавливать силы и заботиться о принце. “Заслуги Её Величества перед страной сложно переоценить. За год на Эраклионе она многое сделала, и стала для вас авторитетом, — говорил король в тот день, грозно смотря на притихших министров. — Вот только вы — и она, и министры — забыли, что страной правлю я, а не моя супруга, к которой вы предпочитаете обращаться по многим вопросам в обход меня. Я закрывал на это глаза раньше. Но сейчас у нас есть ещё и принц Эдмунд, заботиться о котором — важнейший долг королевы как его матери. Остальное подождёт.” “Нельзя ли завершить реформу юстиции? — попросил Эттерн, поднимая руку. — На третьем этапе её реализации возникли сложности…” “С которыми вы можете прийти к королю, — резко ответил ему Скай. — И вообще, компетентны ли вы как министр юстиции, если не можете справиться со своими обязанностями и хотите оторвать мать от младенца, чтобы она вам помогала?.. Эттерна мало чем можно было оскорбить, но в тот раз получилось. А после король недвусмысленно намекнул, что теперь собирается править сам, не отлынивая более от своих прямых обязанностей, и что министрам следует прекратить решать вопросы за его спиной и начать с ним считаться. И то были не пустые слова: теперь Скай трудился с утра до ночи, вникая в дела своей страны и стараясь править так, как умел. Вот только… — Король считает, что ему противостоят всюду, куда бы он не пошёл, — решил высказаться проницательный Франц де Оммаре. — Его паранойя заставляет его считать мелкие разногласия чуть ли не объявлением войны. Он бы может и хотел исправить то, что натворил своим прежним безразличием, но мы ясно дали ему понять: всё прекрасно работает без него. Зря. Иногда вмешательство монарха необходимо. Тибуллет неопределенно хмыкнул, явно давая понять, что ему самому лишние вмешательства в дела министерства внутренних дел не нужны. Самуил не сдержал язвительности: — Да, прекрасно работает заглохшая реформа юстиции: Эттерн и Церрей сцепились на почве реформирования суда по торговым спорам, и их просто некому разнять! Самуил заострил внимание лишь на этом самом ярком и новом конфликте, однако подобное возникало теперь часто: каждый министр прекрасно владел ситуацией в своей юрисдикции, но на стыке сфер влияния постоянно возникали проблемы и противоречия. Эти противоречия должен был решать монарх, но долго отсутствовавшему Скаю приходилось крайне сложно. С министрами он общаться не умел, в проблемы долгое время не вникал, а оттого сразу же быть в курсе события попросту не мог. Министры отвечали ему взаимностью и опасались приходить к королю со своими вопросами, не представляя, какое решение он может принять. — А как дела обстоят на международной арене? — вдруг заинтересовался Тибуллет. — Я слышал, там какая-то… неурядица. Министр иностранных дел мученически прикрыл глаза: — Если вы определяете как “неурядицу” то, что мы на грани исключения из содружества Солита, потому что король случайно публично признал существование на Эраклионе сепаратистов, которые чуть не убили его жену… — Да как это можно сделать случайно?! — В качестве аргумента нашему торговому конкуренту по поставке камня! — почти отчаянно произнёс Франц. — У них завязался ожесточённый спор, начали отходить от темы, и король предположил, что правительство Кентара как наш главный конкурент спонсирует эраклионских сепаратистов! А зенитцы, которые, как вы помните, сейчас председательствуют в содружестве Солита, заинтересовались и вытянули оставшуюся информацию… Это удивило даже Самуила: о недавнем дипломатическом провале ни король, ни министры иностранных дел и торговли не распространялись. Если всё произошло в действительности так, то все усилия Франца, Тибуллета и Эттерна по сокрытию неудавшегося бунта на Эраклионе пошли прахом: зенитцам в поиске и анализе информации нет равных. И оскорбленный Кентар с его шпионской сетью легко может им помочь… Всегда спокойный Франц тем временем продолжил почти на грани срыва: — Я пытался объяснить королю, что содружество Солита не принимает в свои члены те планеты, где есть неразрешенные внутренние конфликты. Что мы скрыли это при вступлении, что, если это выяснится, нас исключат, и это будет катастрофой… — А король? — Король заявил: “в этом дворце вошло в привычку всё скрывать — пора её искоренять”. Хотя, думаю, он и сам понял, что совершил глупость, но признавать не стал… В его духе. Если до своего “отпуска” король стыдливо замалчивал промахи, то сейчас сносил их с высоко поднятой головой, вынуждая всех делать вид, что так и было задумано. Неплохая тактика для того, кого долгое время не воспринимали всерьёз, но сейчас такая бравада может стоить слишком дорого. — Кстати о глупостях, — мрачно припомнил Тибуллет. — Мы правда готовим нападение на Океанию, или мой контакт в войсках привирает? Ох, как здорово, что он поднял эту тему! Франц тревожно поправил очки: — Доподлинно это известно лишь генералу и королю… — Готовим, — решительно перебил его Самуил, посчитав, что Гаймнис и Диаспро не убьют его за разглашение тайных сведений, да и собеседники болтать об услышанном не будут. — Этого даже Пале не одобряет, но король вбил себе в голову, что ему просто необходимо отомстить за смерть отца — какое счастье, что хотя бы меня он в этом больше не винит! А ещё он уверен, что все министры против него, поэтому к нам он не прислушивается. Тибуллет и Франц устало переглянулись. Месть за отца — привычное занятие для многих молодых королей Эраклиона, но при современном развитии международного права это будет стоить им слишком больших дипломатических издержек. С членством в международных организациях можно будет распрощаться… — И, если вам мало и этого, — закончил Самуил, мгновенно привлекая внимание собеседников, — то он подыскивает людей на место всех нас — и Эттерна. — Боже правый! — вскричал Тибуллет. — Откуда вам это известно? Министр финансов скептически приподнял брови. Не то что бы у Тибуллета был выбор, доверять его информации или нет — министр внутренних дел уже верил во всё сказанное, вне зависимости от источников. — Кто… кого король видит на моём месте? — хрипло спросил он. — Не вашего заместителя, — неопределённо повёл плечами Самуил. — Кого-то из Мильтонов. — Мильтоны! Пять ветвей рода, много недорослей и повес возраста короля, главы каждой ветви — те ещё прохвосты. Кого ни выбрать — жаждущего наживы старика или молодого недоумка — будет явно не лучше меня… И чем я не угодил королю? Пускает пыль в глаза или действительно не понимает, что король ждал от министра внутренних дел реформирования системы здравоохранения, но натолкнулся на глухую стену? Даже Диаспро была недовольна работой Тибуллета, но отложила решение проблемы в долгий ящик, занятая иными вопросами. Сейчас-то она согласилась бы помочь мужу даже в таком несрочном по её мнению вопросе, но сам Скай принципиально запретил ей заниматься чем-то кроме заботы о трёхмесячном принце. А Диаспро принципиально не стала даже торговаться. — Это ожидаемо, — сумрачно покачал головой Франц, обдумав сказанное. — Мы… не нашли с Его Величеством общий язык, так что самый логичный выход для него — поменять министров. Среди лояльных семей есть немало тех, кто готов представить кандидатуры и на моё место. За меня моя семья не вступится — король Эрендор назначил меня за заслуги, а не внушительные капиталы и влияние при дворе! Самуил медленно оглядел собеседников. Мрачно-спокойный Франц, философски размышляющий о пенсии, но не лишенный тревоги о том, в каком состоянии будет планета, на которой он эту пенсию будет проводить. Нервно подёргивающий ногой Тибуллет, ещё слишком молодой и амбициозный, чтобы уходить в отставку. Что ж, все аргументы выложены. Не могло быть лучшего момента, чтобы поднять ту тему, ради которой он их собрал: — Господа, мы все преданно служили королю Эрендору. И скажите мне честно: мы с вами сможем спать спокойно, если оставим страну на грани войны, с юнцами-министрами и совершенно неспособным управлять этим всем королём?.. — И хотим ли мы позорной отставки или — в вашем случае, учитывая отношение короля к вам — изгнания с планеты? — неожиданно хмыкнул Тибуллет. — В этом вопросе стоит отбросить моральную сторону и поговорить о насущном… — Едва ли у вас нет плана на случай нашего отказа участвовать в этом, — холодом в голосе министра иностранных дел можно было наморозить килограмм-другой льда. — Пожалуй, нам следует вас выслушать. *** — И они согласились? — Тибуллет — даже быстрее, чем я рассчитывал. Франц долго сомневался, как и Церрей ранее, кстати говоря, но мне всё же удалось их убедить. Диаспро сжала кулаки. После месяца заточения в собственных покоях, в окружении слуг, абсолютно без дел и предоставленная самой себе, она выглядела значительно более вымотанной, чем в те почти три месяца, когда на её плечах была судьба целой страны. Похудевшая, бледная, с тёмными кругами под глазами, она мало напоминала ту грозную королеву, что вышла к возмущённой толпе и чуть не погибла от пули предателя. Какими бы светлыми не были мотивы Ская, “измотанная проблемами страны молодая мать” явно не отдыхала, отрезанная от привычных дел. — Насколько быстро же мы докатились до свержения действующего короля! — горько усмехнулась она. — Всё в точности, как он боялся. Ей было… жаль? Нет, в их ситуации это точно лишнее и опасное чувство. От решительности королевы зависел весь успех операции, отступать было нельзя. — Самосбывающееся пророчество, — Самуил нарашил её руку и мягко сжал в своих. — Ты бы ни за что так не поступила, если бы он не вёл себя… так низко и некомпетентно. Она хмыкнула, призывая его правоту, и вздёрнула подбородок: — А я ещё не сказала, что согласна предать мужа и встать во главе вашего мини-клуба. — Неужели ты его до сих пор любишь? — Вот только не надо мне тут в ревность играть, — проворчала Диаспро, опасно прищурившись. — Во-первых, глупо отрицать, что у нас с ним есть общий ребёнок, что мы в браке и, к сожалению, именно ему я обязана своим титулом. Во-вторых, если я сейчас совершу глупость, примкнув к вам, а потом заговор вскроется, едва ли мне удасться вернуть себе прежнюю жизнь. Буду ограничена в свободе ещё больше, и хорошо если не в тюрьме. А в-третьих… ты ещё не сказал, что от меня вообще что-то требуется. Вам — министрам — проще взять власть в свои руки. От былых гнева и отчаянья не осталось и следа: сидя взаперти, королева явно хорошо обдумала своё положение и сделала определённые выводы. На одной обиде на мужа она уже не совершит ничего критичного для себя. Впрочем, и хорошо. В таком деле эмоции лишь вредят. — Чтобы через пару недель уже нас свергли те, кто назовётся вторым тайным сыном короля Эрендора, потерянным родственником, избранным принцем, а народ его поддержал? — зло рассмеялся министр. — Нет уж. Чем меньше потрясений, тем лучше. Люди привыкли к монархии, пусть оно так и остаётся. И, самое главное, все привыкли к тебе. — Я месяц сижу здесь и покрываюсь паутиной! — в её голос вернулось отчаянье. — Меня вообще скоро забудут, появлюсь на публике пару раз, когда король будет радостно объявлять об очередном наследнике престола, но даже имени моего никто не вспомнит! Так и умру в этом чёртовом дворце, как в склепе! Едва ли такой вариант был возможен. В долгосрочной перспективе королева ещё могла переиграть короля, который в очередной раз устанет с ней спорить и махнёт рукой. Всё вернётся к прежней норме… Если новые ошибки не загонят страну в очередной кризис. Впрочем, и хорошо, что Диаспро в сердцах признала ситуацию безнадежной. — Но пока народ не забыл королеву, которая вышла к ним, рискуя жизнью, — продолжал давить Самуил. — Ты на это осмелилась, король, погрязший в собственной паранойе — нет. Его не было в стране в трудный час! Да и сейчас ты не станешь сидеть в стороне, потому что бурная деятельность короля может привести к тому, что тебе в лучшем случае придётся бежать на Эмбер с Эдмундом! — Скай любит сына, — уверенно заявила она и уже менее уверенно добавила: — Он на такое не пойдёт. Пока я играю по его правилам, мне вряд ли грозит даже развод. Я — неизбежное зло в его жизни, с которым он вынужден считаться. — “Играть по его правилам”... Как быстро тебе это надоест? Ты ведь так любишь быть при деле. У тебя есть потенциал стать величайшей королевой в истории этой планеты. Хочешь потерять свой шанс взять власть в свои руки и избавиться от того, кто тебя не любит и не уважает? Диспро опустила голову, что-то обдумывая. Слова министра задели те струны её души, что отвечали за тщеславие. Через приоткрытую дверь тайного хода в покои королевы задувал гуляющий по ногам сквозняк. Она отказалась переезжать в новые комнаты, не желая терять тайный ход, а супруг был и рад этому, решительно противлясь идее жить настолько близко и быть отделенным от ненавистной жены всего лишь общей гостинной. Впрочем, он хотя бы предложил переезд, ведь в их общей гостинной была ещё одна дверь — в детскую принца. Едва ли четырёхмесячному ребёнку было дело до того, живут его родители вместе или неи, но стремление было даже милым. — Я справлюсь, — тихо произнесла Диаспро, обдумав сказанное. — Справлюсь с ролью запертой в этом склепе неугодной жены, если у вас ничего не выйдет, со временем приспособлюсь… — Даже если не выйдет, я сделаю всё, чтобы не подставлять тебя под удар, — быстро добавил Самуил. — Но и мне не хотелось бы умирать в цвете лет. — …и с ролью королевы-регента, если выйдет. Не обращая на его слова внимания, она закончила шёпотом, но так же твёрдо, как вечность назад заявила о своём намерении выйти к толпе. Вот и оно. Самая важная деталь плана министра финансов встала на своё место. — Вот и отлично. В тебе и твоей решимости я не сомневался. У нас всё получится. Самуил потянулся обнять её, но королева отстранилась, всё ещё что-то напряженно обдумывая. Наконец она спросила: — А что рассчитываешь получить в этой ситуации ты? Я хотела бы услышать твои требования до того, как начну действовать. Резонный вопрос. Идея организовать дворцовый переворот и возвести на трон лояльную себе королеву было крайне привлекательным само по себе, чисто из интереса и потенциальных бонусов, но от более материальной награды Самуил бы не отказался. — Не те у нас отношения, чтобы я что-то требовал, — мягко заметил он, не желая ставить ультиматумы. — Но должность премьер-министра, если ты однажды решишь привнести на Эраклион систему сдержек и противовесов, меня более чем устроит. Лишь если это будет уместно — мы не знаем, как будут развиваться события. — По рукам, — что-то прикинув в голове, решила Диаспро. — С твоей помощью править мне будет проще. Наконец они обнялись, обсудив всё важное, что должно было быть оговорено. Диаспро заметно расслабилась, явно ожидая больших требований, пусть и вряд ли сбросила возможное в будущем давление со счетов. Стоило перевести тему, пока мысли не увели королеву в это русло. Однако попытки расспросить о принце Эдмунде она пропустила мимо ушей, и предпочла говорить о супруге: — Я сильнее, чем он думает, — тихо и зло заявила Диаспро, даром что скоро её проблемам в этой сфере должен был прийти конец. — И я точно не собираюсь сдаваться, даже в таком положении. Они немного помолчали, сплетя пальцы, и королева вдруг заметила с горько-ехидной усмешкой на побледневших губах: — Знаешь, я… я заявила ему, что нам нужен ещё ребёнок, чтобы упрочить династию. Скай… Внезапное чувство тревоги кольнуло Диаспро и заставило повернуться к тайному ходу. Казалось, она почувствовала колебания воздуха, неразличимые для обычного человека, но доступные фее… Если их подслушивали всё это время, бежать — самое время! Проверила тайный ход — пусто. Наверное, разыгралась паранойя. От заточения в коридоре между спальней, детской и садом любой сойдёт с ума. Диаспро продолжила, злясь и на себя, и на мужа, и на сложившуюся ситуацию: — Скай воспринял мою просьбу… моё требование, будем честными… как удар по собственной уверенности: он думал, я уже ничем ему не могу испортить ему жизнь. Раскричался, что устал от моих козней и ультиматумов. Но в итоге сдался, хотя я правда потребовала это скорее из желания хоть как-то его задеть. Как бы там ни было, нелюбовь супруга всё ещё ранила её собственное самолюбие. Самуил ответил вполне честно: — Он полный идиот, если считает, что близость с тобой может быть наказанием. — Хоть кто-то с ним не согласен, это приятно, — королева издала тихий смешок и притянула его ближе, заговорщески улыбаясь. — Полагаю, мы достаточно обсудили дела грядущие. Можем и расслабиться, я скучала… В такой час их всё равно не должны были тревожить. *** Рисковать раскрытием заговора министры и королева не стали, и дальше откладывать реализацию плана было некуда. Через два дня с Солярии планировалось прибытие тамошнего главы тайной канцелярии с людьми, которых он планировл оставить здесь надолго, наладив работу ключевых звеньев. Солярийцы должны были модернизировать шпионскую сеть Эраклиона и сделать её преданной лишь одному лицу — королю. Так оно и должно работать, и работало до появления на Эраклионе новой королевы. В общем и в целом, король был прав в своём стремлении вернуть контроль себе. Однако его методы… Ужасно рискованное решение подпускать так близко соседнее государство, но король и слышать ничего не хотел против этого плана, напоминая, что монархи Солярии — его давние друзья. Абсурдное решение привлечь солярийских граждан к тайным делам страны стало кульминацией речи Диаспро перед министрами. Храня в памяти день покушения, она говорила весьма кратко. Да и смысл тратить драгоценное время? Все присутствующие уже выразили ей верность заочно. Генерал… с генералом разобралась Гаймнис, и от этого было немного не по себе. — Если вас волнует судьба планеты, то вы присягнёте на верность принцу Эдмунду и мне в качестве его регента, — твёрдо закончила Диаспро, окидывая взглядом собравшихся. Министры, глава тайной канцелярии, двое глав аристократических семей, отвечавший сейчас за армию генерал вместо погибшего Пале. Совсем не похожие на заговорщиков люди, главные лица Эраклиона, единогласно выразили королеве поддержку. Для Диаспро происходящее до сих пор казалось сном. Она делала то, что было в её интересах, и была убедительна, но груз ответственности уже начинал её тяготить. Управлять государством было нелегко, и в какой-то момент ей хотелось отменить всё, вернуться к прежней роли и не совершать непоправимого… “У тебя есть потенциал стать величайшей королевой в истории этой планеты, — шептал в её голове голос Самуила. — Хочешь потерять свой шанс взять власть в свои руки и избавиться от того, кто тебя не любит и не уважает?” Решительно шагая прочь от зала, где остались верные ей люди, Диаспро чётко понимала: она не упустит такую возможность, что выпадает раз в столетие единицам избранным. И больше ни дня не вытерпит в роли нелюбимой жены. Оправившийся от ранения генерал-майор Эдмунд Шедис сопровождал королеву на самый сложный разговор этого вечера. Он не одобрял происходящее, пусть и поступки короля осуждал, и подпускать его так близко было опасно, но Диаспро иррационально желала показать спасшему её человеку то, что она не опустилась до слепой жажды власти и старается решить последний вопрос миром. Словно почувствовав её мысли, он тихо спросил: — Оставите короля в живых? — Да. — А на свободе? Жить в темнице — хуже чем смерть. — Всё зависит от него самого. Но я постараюсь. Ты будешь свидетелем этого. Оставив стражу снаружи, Диаспро толкнула дверь детской, не желая больше впустую сотрясать воздух. *** — Наконец-то уснул, — тепло улыбнулся ей Скай. — Знаешь, это самая полезная трата часа моего времени за последнюю неделю. Что бы кто ни говорил, а он был неплохим человеком: даже абсолютно бездарное правление и нестабильная после смерти отца психика перекрывались нежностью к сыну, что на данный момент умел только рыдать и изредка улыбаться, и умением заводить крепкую, долговечную дружбу. Диаспро признавала, что этими качествами она была несколько обделена. Пожалуй, со временем бы из них вышла неплохая взаимодополняющая друг друга пара. Вот только они оба не умели уступать и таили друг на друга большие обиды. Да и сожалеть о принятом решении уже глупо и нерационально. — Да, мило, — отрывисто кивнула Диаспро, подходя к кроватке. Ребёнок крепко спал, сжимая кулачком одну из игрушек, что Скай привёз из поездки на заседание содружества Солита. Ничего ещё не предвещало беды, и ей было даже жаль разрушать эту иллюзию. — Ситуация сложилась таким образом, что тебе следует отречься от престола в пользу сына. Стража, следовавшая за ней, вошла в детскую. Король даже не повернулся на звук их тяжелых шагов.