Лето номер шесть

— Ни-че-го. — Гермиона раскраснелась от возмущения. — Ни одной Челси. Ни в списках однокурсников твоих родителей, ни годом старше или младше. Я нашла одну, но она выпустилась только в позапрошлом году, не подходит. Гарри подскочил с дивана, схватил свою парадную мантию, не надевая на себя, и поспешил за ней. — Я тут подумал, Гермиона, а может, надо смотреть списки не выпускников, а первокурсников? Мало ли что случилось с этой Челси за полтора года. Я больше чем уверен, что если мы найдем списки семикурсников сороковых, Миртл там не будет, потому что она не окончила школу. Гермиона остановилась так неожиданно, что Гарри налетел на нее и, чтобы они оба не упали, прижал к себе. Вот дерьмо, кажется, случайно задел грудь. Он хорошо помнил это ощущение. Как будто грудь у женщин была горячее на пару градусов, чем все остальное. Грудь и там, внизу. Думай о том, как начать разговор с Горацием, приказал себе Гарри и ляпнул первое, что пришло на ум: — Я не отдавил тебе ноги? — У тебя еще будет шанс сегодня, — усмехнулась Гермиона. — Гарри, я об этом не подумала. Как я могла это упустить? Нужен всего один список, за семьдесят первый год, правильно? Даже половина списка. Мы знаем, что фамилия Челси начинается на «К» или на одну из тех букв, которые идут в алфавите после нее. — С чего ты взяла? — опешил он. Гермиона уставилась на него с самым гермионистым выражением лица: — Урок Макгонагалл закончился на фамилии Кирхен, а Челси к доске не выходила, — пояснила она ему как последнему тупице. — Ты иди, я скоро буду. Надо проверить, иначе буду весь вечер как на иголках. Гарри успел только крикнуть: «Может, после ужина?..» и, не получив ответа, поплелся в подземелья. А чего он ожидал, приглашая Гермиону? Выбор между другом, в последнее время одержимым сразу двумя навязчивыми идеями, и библиотекой, где никто на нее не бросается и не орет, очевиден. Гарри представил лицо мадам Пинс, когда Гермиона явится в таком виде, как будто сбежала с чьей-то свадьбы. Шагая вниз по ступеням, он ни с того ни с сего почувствовал себя оставленным в огромной толпе, хотя вокруг не было ни души. Чувство это усилилось, когда Гарри толкнул дверь и оказался в роскошно украшенном зале. Те гости, что стояли у выхода, с любопытством пялились на него, играла музыка, несколько пар танцевали на помосте. Гарри чуть не споткнулся о крохотный столик, каких здесь насчитывалось не меньше трех дюжин, миновал кучку хихикающих девчонок, кивнул им в ответ на призывные улыбки и наконец набрел на небольшой закуток, почти полностью скрытый навесом из живых цветов. Слагхорн был верен себе; складывалось впечатление, что он собирается жить в этом подземелье, и потому заставил эльфов трудиться над каждой деталью с большим усердием. Гарри, чтобы занять чем-то руки, взял с проплывающего мимо подноса бокал пунша и сделал глоток. Так вот зачем им велели приходить с девушкой. Чтобы можно было сделать вид, что ты жутко увлечен ею, и не общаться ни с кем другим. Скорее бы Гермиона вернулась. Не терпелось узнать новости. И увлечься ею, а не попыткой спрятаться от назойливых гостей, которые, как сговорившись, постепенно заполняли этот ранее пустовавший угол. Гарри огляделся и обнаружил у стены подобие барной стойки. Все лучше, чем торчать тут как шест над квиддичным полем. Сидеть на барном стуле было жутко неудобно, он слегка сполз с него так, чтобы одной ногой доставать до пола, другую поставил на подножку. Хорошо быть высоким. Не выглядишь нелепо. — Будь осторожен с пуншем, — заявила Гермиона, протискиваясь через компанию гостей в странных звериных масках. — Я уже большой мальчик, — отшутился Гарри. Он и не собирался много пить, но хотел дать ей понять, что решать все же будет сам. — Я не об этом, — терпеливо объяснила Гермиона. — Ты возможно этого не замечаешь, но на тебя идет охота, и я сейчас не про Волдеморта. Пока я тебя искала, слышала, как подружки Ромильды Вэйн радовались, что вы с Чжоу расстались, и… — Кто такая эта Ромильда? — Вот именно, — прыснула Гермиона. — Ты понятия не имеешь, кто это, а она тем временем решительно настроена напоить тебя Амортенцией, как только подвернется случай. — Она взяла у домовика бокал медовухи, пригубила и с улыбкой заметила: — Хотя ее можно понять, смотришься ты как Джеймс Бонд на задании. — Гермиона скорчила таинственную рожицу. Девушки редко говорили Гарри комплименты, но слова Гермионы он расценил как таковой. Полузабытое чувство, то самое, что он испытал ранним утром в первый сентябрьский день, когда они вернулись из памяти Ремуса, очнулось и обожгло сердце. Или что там еще есть в груди, кроме сердца. А вместе с ним пробудилось желание обнять ее крепче, чем обычно обнимаются друзья. Гермиона стояла совсем рядом, между его широко расставленных ног, и, благодаря дурацкому неудобному стулу, они сейчас были одного роста. Гарри залпом допил пунш, поставил бокал на стойку и пробормотал: — Может, это ее остановит? Он рывком притянул Гермиону к себе, а поцеловала его она. Сама. Гарри чувствовал ее теплую ладонь на своей шее. Он не спешил, чтобы не напортачить, хотя с поцелуями у него было явно лучше, чем со всем остальным. Ну, ему так казалось. Хотя Джинни тогда в раздевалке сказала, что все отлично и что хочется еще попробовать в рот. Гарри считал, что для начала его языка во рту у нее достаточно, там же зубы, мало ли. А потом можно и… Какое дерьмо лезет в голову. Зато у него не встанет. А если встанет, то не так явно, чтобы кто-то заметил. Надо было мантию все же надеть. Он услышал, как щелкнул затвор древнего фотоаппарата, в башке мелькнуло, что этот снимок может оказаться где угодно под громким заголовком «Сенсация! Избранные тоже трахаются!» — У них нет письменного разрешения на публикацию этого снимка, — пробурчала Гермиона, смешно наморщив нос. — Один из минусов поцелуев со мной, — скрывая неловкость, заметил Гарри. — Или плюсов — для тех, кто хочет прославиться, — резонно ответила она. — Ну, мне не привыкать, что мое имя полощут на страницах газет рядом с твоим. Он хорошо помнил ту статью про его «разбитое сердце». Пока они с Гермионой целовались, сердцу и правда было тесно за ребрами. — Почему ты улыбаешься? — Гермиона и сама глупо хихикнула. — Наблюдаю за лицами гостей, которые нас видели. — Представляю. — …а еще мне понравилось, — честно добавил он, глядя ей в глаза. — Гарри… — осторожно начала Гермиона, и он приготовился услышать, что лучше им забыть о случившемся, и не оттолкнула она его, только потому что неловко ссориться на людях, и вообще не прикасайся ко мне больше, если не можешь держать себя в руках. — Челси нет в списках новичков семьдесят первого. — Гарри не сразу понял, о чем это она. — Такое ощущение, что ее не существовало вовсе. — Думаешь, Люпин ее выдумал? — Он с трудом заставил себя думать о родителях и их однокурсниках. — Подправил воспоминания? Дамблдор сказал, что так иногда делают. — Но зачем это ему? Выдумывать целого человека. К тому же, это очень сложно, Гарри. Исправить воспоминания, да еще так, чтобы они смотрелись настоящими. — Чтобы я не узнал, что у мамы не было подруг? — пожал плечами Гарри. — Что она была одинока и от отчаяния начала встречаться с папой. — Ты бросаешься из крайности в крайность, — покачала головой Гермиона и приложила руку к его груди, чтобы успокоить. — Тебе не кажется, что тебя затягивает? Как в случае с зеркалом Еиналеж, помнишь? Память Ремуса из источника информации превращается в реальность, которую ты не застал. Ты видишь людей, по которым скучаешь, живыми, и боишься, что воспоминания вот-вот закончатся, а вместе с ними — время с родными. — Как ты поняла? — Я хорошо тебя знаю, — дернула плечом Гермиона. — Ты прячешься там, в Омуте, от того, что остается здесь, в нашем мире. — Я бегу от пророчества. Это ты хочешь сказать? — Не только. Тебе сложно анализировать то, что ты видишь, ты все принимаешь близко к сердцу, и это нормально. Подумай сам, твоя мама не могла быть одинока. Как минимум у нее был тот парень, староста школы, и куча других парней, готовых сводить ее на свидание. Вряд ли из всего этого многообразия она выбрала бы человека, который ей противен. И Челси наверняка существовала. — Гермиона глубоко вздохнула и выпалила: — Я думаю, нам стоит досмотреть воспоминания Ремуса до конца. Знаю, я сама настаивала на умеренности, но чем дольше это тянется, тем больше ты вязнешь в болоте прошлого. Где-то там может быть ответ, куда делась Челси и откуда взялась. Завтра нет занятий, а еще все наверняка будут обсуждать… — Нас, — вставил Гарри. — Угу. Самое время укрыться ото всех в Выручай-комнате на целый день. — Согласен. Я перенесу тренировку. Там они смогут продолжить. Если оба захотят.