Volens nolens

Казуха чувствовал себя униженным, загнанным в угол. Он в жизни подумать не мог, что ляжет когда-то с мужчиной. Юноша старался отгонять эти мысли, потому что они влекли за собой следующие, более неприятные, что ещё больше и больше затягивало его в пучину уныния. Казуха, единственный сын Каэдэхары Кагехару, юный самурай, отлично показавший себя в деле несмотря на юный возраст, стражник семьи Камисато — все эти прозвища будто бы потеряли краски и смысл в его глаза. «Юдзё» — именно это слово теперь первым приходило к нему на ум, когда он думал о себе. Казалось, один старик Такэру и замечал его страдания. «Не падай духом — как-то сказал он Казухе проходя мимо, — возможно, сейчас ты этого и не осознаёшь, но ты у молодого господина на хорошем счету. Лучше бы тебе пользоваться этим, пока можешь». Слова старика вразумили Казуху. Он взял себя в руки, пытаясь обращать больше внимания на преимущества своего положения: еда, одежда и жилье наилучшего качества, не говоря уже о хорошем снаряжении, которое он мог теперь себе позволить и долгие, качественные тренировки за счёт освободившегося времени. «Самураем», «стражем» он был только формально. — О чём задумался? — раздался голос молодого господина. Казуха, сидя на камне в саду, настолько ушёл в свои мысли, что не заметил, как господин тоже вышел полюбоваться цветением гортензий. — Ох, это вы… — растерянно ответил Казуха, затем поклонился в знак приветствия. — А ты ждал кого-то другого? — на лице молодого господина появилась тень улыбки. — Н-нет, что вы, как я могу… — юноша испугался, что господин мог подумать, будто бы тот назначает кому-то свидания в его саду. Молодой господин хмыкнул и отвернулся, будто бы осмотреть дальнюю часть сада. На самом же деле он сделал это, чтобы скрыть улыбку, вызванную испугом молодого самурая. Решив, что ему недостаточно, он примерил на себя хмурое выражение лица и повернулся к Казухе. — Знаешь, что тебя ждёт, если ты вступишь в любовную связь с кем-нибудь другим? — он старался звучать грозно и строго. Сердце Казухи забилось быстрее от страха. Сглотнув, он спросил: — Что же? Тут молодой господин не удержался и тихо рассмеялся от своего маленького спектакля. Казуха воспринял этот смех по-своему. Он всё ещё стоял чуть склонившись, не смея поднять взгляда на него большую часть времени. Однако, когда любопытство побеждало, он время от времени подымал взор. В один из таких моментов он смог увидеть улыбку господина, и ему даже показалось, что она была скорее доброй, а не садистичной и зловещей, как ему казалось ранее. Хаку задумался. На самом деле он не придумывал ему никакого наказания. Вряд ли бы он испытывал ревность или что-то подобное, но сейчас, когда они подняли этот вопрос, он задумался о том, что было бы попросту гигиеничнее, если бы Казуха не делил постель ни с кем, кроме него. — Я прикажу отстегать тебя так, чтобы на тебе живого места не осталось, — солгал он, дабы запугать юношу. Беседа выдалась не самой воодушевляющей, она оставила неприятное послевкусие у Казухи. Этой ночью молодой господин так же приказал Казухе быть с ним. Он хотел, чтобы его тело быстрее привыкло к нему, потому что видеть слёзы юноши после проникновения было неприятно, это сбивало настрой. В этот раз Казухе удалось сдержать слезы, однако влага в уголках глаз не осталась незамеченной. — Что тебе нравилось, когда ты ложился с женщиной? — Что? — вопрос господина сбил Казуху с толку. — Я спросил что тебя возбуждает? — молодой господин навис над лежащим Казухой. — А, насчёт этого… У меня не было опыта в этом отношении, — ответил Казуха, стыдливо отводя взгляд. Молодой господин испытывал смешанные чувства. С одной стороны раздражение, что ему придется обучать и раскрепощать его, с другой же это радовало его собственническую натуру. Вздохнув, Хаку наклонился ближе к его шее и, чуть помедлив, начал покрывать её поцелуями. Сам он любил подобные ласки, но, кажется, Казухе они не доставляли особого удовольствия, как и всё остальное. В конце концов, он попросту устал пытаться, так что решил закончить, не пытаясь доставить Казухе особого удовольствия. После окончания он незамедлительно приказал Казухе удалиться. Этот секс оставлял неприятное послевкусие и не принёс полного удовлетворения. Складывалось ощущение, будто бы он спал с куклой. Пожалуй, следующие несколько ночей он проведет без Казухи. Несколько ночей растянулись до целой недели. Господин нашёл другую «игрушку», более сговорчивого юношу, с кем ему уже доводилось иметь дело. После Казухи ему было вдвойне приятнее лечь с кем-то, кто так же получает удовольствие и не боится касаться его. В комнате слышалось тяжёлое дыхание двоих: они были измождены ласками и теперь отдыхали. — Как расслабить и расположить человека к близости? — внезапно раздался голос Хаку в темноте комнаты. В ответ послышался смешок. — Хочешь кого-то соблазнить? — Вроде того. — Самый лёгкий проверенный способ это напоить человека. Хаку господин задумался. Он не против этого, если это поможет раскрепостить Казуху.

***

Казуха не понимал, почему на этот раз господин пригласил его не в свои покои, а на крыльцо. Дойдя до указанного места он увидел... восхитительное зрелище: на небе ярко светила полная луна, освещая деревья и благоухающие цветы в саду. Светлячки то и дело мелькали в разных частях сада, внося особое волшебство в эту атмосферу. Дневная жара почти спала, а лёгкий ветерок только дополнял приятную прохладу. Услышав шаги за своей спиной господин обернулся. — Присоединишься ко мне? — он держал в руках пиалу, наполненную сакэ. Рядом с ним стоял токкури и ещё одна пиала, предназначаемая для него. Но... пить вместе с господином? Чем же он заслужил такой широкий жест? Казуха поклонился и сел рядом, взяв обеими руками протянутую ему пиалу. Каково же было его удивление, когда господин сам подлил ему сакэ. — Господин... Чем же я удостоился чести выпить с вами? — глаза Казухи всё ещё были наивно распахнуты от удивления. Хаку прыснул. Такая реакция была ожидаема от Казухи, однако он не мог сдержаться: всё, что делал или говорил блондин казалось ему невероятно забавным и очаровательным. Быть может сакэ уже успело немножко затуманить его разум? — Я просто захотел с тобой выпить, только и всего. Казуха не знал, как правильно вести себя в данной ситуации и что ему стоит говорить, поэтому просто поклонился в качестве благодарности. — Пей, — твёрдо прозвучал голос господина. Казуха аккуратно отпил из пиалы. — Как тебе? — Приятный на вкус, очень мягкий. Мне нравится. Молодому господину понравилось, что Казуха дал понять, нравится ли ему напиток на самом деле. Он был рад, что он наконец может разделить с Казухой удовольствие. Посмотрев на луну он снова перевёл взгляд на Казуху и на секунду замер, увидев залюбовавшегося луной блондина. Ему было непривычно видеть его с поднятым взглядом, поскольку тот, как ему и полагается, не поднимал его с пола в его присутствии, за исключением моментов близости. Спустя пару мгновений Хаку отвернулся, чтобы не смущать блондина пристальным взглядом. Заметив, что пиала Казухи уже пуста, он подлил ему ещё сакэ. Тот в свою очередь тоже следил за тем, чтобы пиала господина не пустовала. — « В летних сумерках, Когда опустилась тьма, ...» Голос Хаку приятно звучал среди стрекотания цикад и отдалённого щебетания птиц. — «...Я знаю: где-то На небе есть приют для Скитающейся луны.» Хаку удивлённо посмотрел на Казуху, когда тот завершил за него стих. По лёгкому румянцу он понял, что алкоголь уже подействовал на юношу. И к тому же у него появилась смелость его перебить, пускай и таким... поэтическим образом. — Ты... читаешь стихи? Казуха кивнул. Лёгкая улыбка не покидала его лица. Стихи и сакэ в тёплую летнюю ночь — всё это было ему близко́, и мысленно возвращало его в наиболее счастливые дни, когда ещё ребёнком он наблюдал своего отца с пиалой в руках, любующимся ночным небом, читая хайку . Теперь им было, что обсудить. Хоть Хаку и не особо увлекался этим, но голос Казухи заставлял расцветать даже самый заурядный, по мнению господина, стих. Через какое-то время Хаку почувствовал, что юноше больше не стоило подливать. Взяв его за руку, он повёл Казуху в спальню.