Volens nolens

— Казуха, отпусти. — Нет! — Казуха! — перешёл на крик Хаку. Блондин намертво вцепился в него и не собирался отпускать. «И зачем я в это ввязался? Он же ещё подросток… Чего я ожидал? Было довольно жестоко добиваться взаимного интереса, а потом оставлять его вот так» — Такэру, вызови парочку стражей, оттащите его от меня. Через пару минут Казуху уже удерживали двое мужчин в форме. — Не переживай. Я присоединюсь к тебе, как только закончу дела. Умывшись, Хаку наконец сменил хаори и уселся за прочтение отчётов об убытках в этом месяце. Тем временем Такэру ругал блондина: — Ты что себе позволяешь! Разве не понимаешь, что господин за такое запросто мог приказать высечь тебя или даже убить! — Вы не понимаете! Он не может так поступить! Даже если он господин, — захлёбывался Казуха в слезах, — он не может играться с чувствами людей. Это просто… несправедливо. Старик вздохнул. Он жалел этого юнца. За то время, что он работает на господина, он повидал многое, и простая влюблённость прислуги в господина его не удивляла. Такое случалось сплошь и рядом. — Слушай… Для господина ты просто один из его подчинённых. Таких, как ты, у него там поди пруд пруди. Я ещё удивлён, что он всё ещё тебя не наказал за такие выходки. Боже мой, напасть на господина, которого ты должен защищать! Старик ещё долго отчитывал Казуху, пока в конце концов не оставил его одного в его покоях. Продолжить пререкаться было бы глупо, поэтому Казуха просто сделал вид, что осознал свою ошибку и пришёл в себя. Когда всё немного приутихло, он тихо вышел из своей комнаты и направился в покои господина. Тот явно его ждал: стражников не было рядом. Немного помедлив, он отодвинул сёдзи. — Не стой на пороге, и закрой дверь, — сказал господин, сидя на полу в окружении свитков. Казуха замер на пару мгновений, пытаясь высказать все господину, но почувствовав ком в горле, подбежал к нему и обнял. Хаку же ничего не мог поделать, кроме того, чтобы обнять его в ответ. Устроившись поудобнее на плече господина, Казуха начал тихо начал наблюдать, как тот читает свитки и сортирует их в разные кучи. — Господин? — М? Казуха обдумал вопрос, стоит ли его задавать, но в итоге не решился. — Нет, ничего. Хаку чувствовал напряжённость подростка, догадывался, о чём он хотел спросить, но ничего не сказал. Вместо этого он только прижал его сильнее к себе. — Вам нравится, когда вас царапают и кусают? — с детской наивностью спросил Казуха, отчего господин сначала опешил. Усмехнувшись, тот ответил: — Терпеть не могу. — Тогда… — Почему я позволил расцарапать свою спину? Я был пьян. Настолько, что не замечал, как на мне оставляют эти отметины. Казуха призадумался. — Вам нравится делать это, когда вы пьяны? — Не настолько. Тут блондин совсем запутался. Он не понимал, зачем господин делает что-то, если ему это не нравится. — Тогда почему вы сделали это? «Чтобы не расслабляться и не давать себе влюбиться в тебя ещё сильнее» — Это мой образ жизни. Я привык так жить. — Понятно, — грустно ответил Казуха, затем нежно поцеловал Хаку в ухо и уткнулся носом в шею. Брюнет просто растаял от этого жеста. Хоть ему и хотелось зацеловать и затискать его, но нужно было закончить работу. Так они просидели до поздней ночи, пока Хаку не закончил сортировать все письмена и свитки. Казуха давно уже заснул, и плечо господина жутко затекло. Поцеловав блондина пару раз в макушку, он всё-таки шевельнул плечом, чтобы разбудить блондина. — Казуха, проснись. Ложись на кровать. — А вы? — Я тоже скоро лягу, только уберу свитки. Казуха не лёг в постель, пока не помог собрать все свитки. Под конец господин виновато посмотрел на него. — Извини, что разбудил, ещё и свитки заставил… Казуха, не дав господину договорить, поднял его на руки и понёс к кровати. Аккуратно положив его накрыв Хаку одеялом , он лёг рядом с ним, прижавшись к нему. — Я так волновался, так скучал, — пробормотал Казуха куда-то в грудь господину, — пожалуйста, предупреждайте, на сколько дней вы отлучаетесь, чтобы в случае чего, мы хотя бы знали, искать вас, или нет. Вы ведь такой хрупкий… С вами может случиться что угодно, тем более в таких местах. Господин сдерживал смешок. Жизнь в роскоши с детства внушила ему идею неуязвимости, потому он не совсем понимал переживания Казухи. — Поучаешь меня? — шутливо спросил господин, стягивая ленту с волос Казухи. Тот не ответил. Только измученно выдохнул куда-то в районе ключиц господина, запустив юркие пальцы куда-то под его хаори. Его глубокое, размеренное дыхание создавало впечатление сонливости, однако подрагивающие прикосновения холодных пальцев на коже говорили об обратном. Казуха медленно дышал, стараясь сохранять спокойствие, поскольку не знал, в каком настроении был господин: хотел ли он спать, или он просто задумчиво молчал? Медленно поглаживая кожу груди и сосок брюнета, Казуха пытался задать нужное настроение, но, не получив ответной реакции, подумал, что господин уже заснул, и измученно тихо захныкал ему куда-то в плечо. От досады он нежно куснул его и тут же зализал место укуса, затем снова фрустрированно заскулил. — Казуха, что ты делаешь? Тот вздрогнул от неожиданности. — Я думал, вы спите, — прошептал тот. — Заснёшь с таким, — усмехнулся он, нависая над Казухой, — к чему все эти ёрзания и скулёж? На что тебе язык? Почему просто не скажешь, чего ты хочешь? Тот замешкался, стыдливо отвернувшись. — Это слишком смущающе… — Ты не смутился, когда начал раздевать меня с порога, но смущаешься сейчас — усмехнулся Хаку, — давай же, скажи, чего ты хочешь. От твоего желания тебя отдаляет одно только твое слово. Я здесь, и я готов тебя выслушать, давай же. — Тогда… Я хочу, чтобы вы прикоснулись ко мне. Так же, как я к вам только что. — Хм? Хаку оттянул воротник хаори, оголяя грудь самурая. Нежно коснувшись соска и груди, он заставил Казуху вздрогнуть и слегка задрожать. Прикосновения мягких ладоней господина сводили его с ума. Кожа его ладоней была настолько мягкой, что один их вид вводил Казуху в транс, что уж говорить о медленных, мягких прикосновениях к чувствительным зонам. — Ты притих. Настолько нравится? Казуха положил руки на талию господина, притягивая его ближе к своим бёдрам. — Сядьте на меня. Так вам будет удобнее. Хаку усмехнулся и сделал, как велел Казуха, заставив того резко выдохнуть. — Удобнее мне? Или, может,… приятнее тебе? — плавным движением бёдер вперёд-назад, Хаку поддразнивает Казуху. Суда по тому, как тот вцепился в простыни и ускоренно задышал, это сработало. Когда Хаку действительно сел на него всем весом, сердце Казухи забилось ещё быстрее, а глаза зажмурились. Когда дыхание чуть пришло в норму, он медленно открыл глаза. — Что, ты настолько возбуждён, что готов выстрелить только от того, что я сел на тебя? Казуха не стал реагировать на ехидство в голосе господина, но вместо этого с совершенной наивностью, и, со свойственной ей очаровательностью, кивнул. Сердце Хаку болезненно сжалось от переполняющей нежности. Щёки его моментально вспыхнули. Он слез с Казухи стянул с него хакама без лишних слов. Долго работать головой не пришлось, — пару движений головой и Казуха действительно кончил.