Legacy

В переговорной атмосфера стояла крайне напряженная. Джисон всем видом старался не показывать свое отвращение, когда смотрел на Хонджуна. Мерзость. Это еще одна причина, почему Бан Джисон пил блокаторы, чтобы никто из альф не смотрел на него, как на кусок мяса. Особенно такие, как Ким Хонджун. Уён сидел напротив Джисона и виновато кусал губы, словно это он натворил дел. Он не мог держать лицо, даже несмотря на то, что искренне поддерживал Хонджуна, но не тогда, когда дело касалось домогательств до омег, к коим сам Уён и относился. Минхо же сидел напротив Сана, и если последний выглядел так, словно его вообще ничего не волнует в этой жизни и ничего не произошло, то Минхо глаз не сводил с Хонджуна, ловя чуть ли не каждый вдох нежеланного гостя. -Ким Хонджун, вы посмели пренебречь нашим гостеприимством, -Джисон сидел в кресле, положив одну руку предплечьем на подлокотник, а второй упираясь в него локтем и пальцами едва касаясь своей скулы. Он смотрел на несостоявшегося короля перед собой. -Прошу меня простить,-прижал руку к сердцу законный наследник династии Ким, он единственный выглядел так, будто они собрались здесь для чаепития,-вышло ужасное недоразумение. Хёнджин,-обратился он к омеге очень ласково и потянул к нему руку, хотя расстояние между ними было очень приличное. Хван сидел вновь весь в белом. Легкая блуза, заправленная в брюки цвета слоновой кости, открывающая вид на ключицы. Он не просто так выбрал этот наряд, он захотел показать, что не боится и не собирается прятаться за семью застежками. -Хёнджин,-с огромным сожалением повторил Хонджун,-я поступил неправильно, по свински, не так, как полагается настоящему правителю. Я должен был понять, что мое предложение оскорбит тебя, учитывая, что и недели не прошло с того момента, как ушел из жизни твой муж. Но я хочу, чтобы ты понял. На такой вопиющий шаг, как вломиться в покои омеги, меня толкнула любовь. Любовь к народу! Любовь к тебе! Мы же росли вместе, знаем друг друга с детства! Наш брак-выгодный союз, который обеспечит нашим государствам слияние. Как я и сказал тебе вчера, Джини,-Ким бросал такие обожаемые взгляды, что омегу начало тошнить,-твой сын сядет на трон своего отца, а мы с тобой на наше законное место, и больше распрей между нашими домами не будет! Мы начнем новую историю,-Ким был так вдохновлен, что не замечал взглядов направленных на него,-а твоя рука..я хотел положить ее на свою грудь, чтобы ты услышал, как быстро бьется мое сердце рядом с тобой, но она соскользнула вниз, такой конфуз. Брови Хвана на последних словах поползли вверх, но замечательная выдержка вновь вернула на свое место совершенно нечитаемое выражение. -Хонджун, хочу, чтобы ты понял меня правильно,-обманчиво нежным голосом начал регент,-если это поможет государству, если это принесет мир, покой и счастье людям, то я выйду замуж хоть за черта лысого! Но ты тут явно не при чем. Тебе стоит пошире раскрыть глаза, чтобы увидеть свое реальное положение. Прошло два года, Джун, всем уже плевать на тебя, даже тем, кто в твоем королевстве поддерживал твою кандидатуру. Между нами и Намджуном уже нет войны, она закончена. И как ты мог заметить, мир настал и без твоего правления,-Хван чуть улыбнулся уголками губ,-ты должен понимать, что ты до сих пор находишься под нашей защитой и живешь под нашей крышей, только благодаря тому, что любовь и уважение к моему мужу настолько велика, как у нас, так и у нашего народа, что мы не смеем пойти против его воли. Но задай себе вопрос, Джун, чтобы сделал Чан, зная, что ты можешь позволить себе такие фривольности в адрес его мужа, отца его ребенка? Единственный, кому выгоден этот союз, это ты. Это не нужно ни мне, ни моему народу, ни народу соседнего государства, а только тебе. Поэтому, веди себя под стать своему положению. И во избежание конфузов, не прикасайся ко мне более. Иначе, я прикажу отрубить тебе руку, чтобы больше ничего никуда не соскальзывало. -Вам запрещено гулять свободно по замку. Вы живете в западном крыле. Отныне только оно и первый этаж в вашем свободном распоряжении, если данный запрет будет нарушен, то в вашем распоряжении окажутся камеры в подземелье, -Джисон слегка улыбнулся, выпрямляясь на кресле. Старший предпочел молчать и лишь иногда вставлять свои реплики. Ему хотелось, чтобы сам Хёнджин дал отпор Хонджуну, чтобы "король" наглядно увидел и понял свое положение. Минхо же и вовсе не проронил ни слова. Он слушал Хёнджина и был бесконечно горд тем, как младший держался и говорил. Хёнджин оказался совершенно не таким, каким его описывали многие альфы в совете. Хотя это были скорее слухи и сплетни. Сам Ли обычно не замечал омегу короля, да и возможности у Хвана не было, чтобы показать все, на что он способен, зато сейчас Минхо наглядно увидел, что Джисон был прав. Хёнджин будет прекрасным регентом, и это не могло не радовать. Бан Чан сделал правильный выбор мужа и отца своего ребенка. Хонджун хотел было возразить, но ему на ногу наступил Сан, перед тем как подняться. -Ваше величество, мы приносим свои извинения, и я обещаю вам, что лично прослежу, чтобы подобного не повторилось,-Чхве поклонился перед Хенджином, а затем склонился перед Джисоном,-принц,-он выпрямился и убрал ногу со скрючившегося Кима,-благодарю вас за доброту и снисходительность. Хван поднялся со своего места и, не прощаясь с бандой Кима, вышел первым из переговорной, показав свое отношение к этим людям. Джисон поднялся вторым и, разворачиваясь к выходу, лишь мельком посмотрел на Уёна, который смотрел в ответ на принца как котенок, которого бросили на дороге и он это осознал. Бан слегка улыбнулся уголками губ, совсем еле заметно. И, бросив ехидное "хорошего вам вечера", вышел следом за Хёнджином. Минхо молчаливой тенью вышел следом за своими омегами.

***

Сегодняшний день был необычайно теплым, и даже закатное солнце грело, как в зените. Феликс приказал накрыть на стол в беседке в саду, на всякий случай разжечь уличный камин и подготовить одеяла для омег и ребенка. Хван стоял с сыном на руках и наслаждался лучами, которые скользили по его щеке и личику ребенка. Это было глупо, но где-то внутри себя Хёнджин подумал, будто вчера небо плакало из-за смерти Чана, а уже сегодня, именно он солнцем ласкал их с сыном. Очень глупо, но сердце предательски тешило эту мысль. Минхо половину вечера ходил за Джисоном хвостом, чтобы тот уж точно со 100% вероятностью не сбежал. Куда он сбегает, Ли, пока что, не выяснил, но еще не вечер, как говорится. Поэтому сейчас Ли сидел расслабленно в кресле и потягивал виски. Джисон стоял на краю сада, руками опираясь о перила ограждения. Он слегка задрал голову и, прикрыв глаза, наслаждался теплым ветерком. За последние пару суток, только сейчас он смог вздохнуть спокойно. -Папа,-щурится Чонин и звонко зовёт Хёнджина, сидя у него же на руках,-папа! -Да, душа моя?-брюнет улыбается и зацеловывает нежные щеки и ушко сына. -А ты знал, что тицки улетают в теплые места, когда холодно? -Нет,-врет во благо Хван,-хорошо, что ты рассказал. -Папа, а куда это «теплые места»? -Это там, где тепло, сынок. -Ну у нас дома тозе тепло, но тицек я не видел,-дует щечки малыш. -Они летят туда, где лето, пока у нас зима. -Я в следусий лас с ними пойду,-твердо решил малыш. -Нет, солнышко,-рассмеялся Хенджин,-птички через моря и океаны летят, а потом возвращаются обратно. А мы с тобой будем здесь, заботиться о нашем народе и ждать их обратно. -Тебе лишь бы выпить, -фыркает Бан, садясь рядом с советником и накидывая себе на плечи плед. Он немного сползает в кресле и устраивается удобнее, пригреваясь. -Могу себе позволить, перестань быть таким занудой, -Минхо делает глоток напитка, - а хотя продолжай, я давно не слышал твоего ворчания, - брюнет внимательно смотрит на друга,- Уён глаз с тебя не спускал. Ты решил всех омег во дворце рядом собрать? -Ну конечно. Конкуренцию же тебе никто больше составить не может, вот и мне пришлось взять на себя эту непосильную ношу, -Бан глаза открывает и смотрит на Ли ехидно, - а что? Понравился Уён? Не уверен, что это взаимно. -Ну конечно не взаимно, ты Сана вообще видел? -Минхо потягивается в кресле,- да и зачем мне анархисты, твой Чонвон, пока что, неплохо справляется, -Ли отвечает такой же ехидной улыбкой. -Во-первых, избавь меня от подробностей, господин Ли, а во-вторых, фильтруйте разговор. Здесь Йени между прочим, -Джисон улыбнулся Чонину, с которым подошел Хёнджин,- Хёнджини, давай мне его на коленки. Отдохни немного, - омега руки тянет к родственникам. Хван передает малыша Джисону, как раз в тот момент, когда возвращается Феликс. -Сейчас принесут чай для нас,-Ли младший подставил стул для короля-регента и, накинув на его плечи плед, наклонился, что бы чуть тихо сказать на ушко,-я достал бутылочку твоего любимого вина, если хочешь, я распоряжусь, чтобы тебе отнесли его в покои, после того как уложишь Йени. -Спасибо,-Хван повернулся к повару с улыбкой,-но если можно, оставь ее у себя, я сам зайду к тебе после. К столу подоспели слуги, принесшие чай и небольшие тарелочки с шоколадным фонданом и пломбиром. Джисон усаживает Йени себе на колени и успевает нежно укусить племянника за щечку. Чонин пищит и смеется громко, упираясь ручками в дядю и стараясь отстраниться от него. -Ну прости, малыш, ты слишком сладким получился,-Бан чмокает в щеку ребенка и ближе двигается, чтобы Йени было удобно кушать. Феликс сел между Джисоном и Хваном. Он был совершенно спокоен, но немного стрелял взглядом в сторону принца. Ли выпил подавители, надел совершенно новую одежду, и пахнуть в целом не должен был, поэтому следил за реакцией Бана. Чонин, запачкав в шоколаде все пальчики, все же одолел десерт, набрал его в ложку и потянул ее в рот дяди, забавно приоткрыв свой. Он немного промазал и замарал щеку Джисона, и попытался это исправить своими шоколадными пальцами, в итоге лишь сильней размазав сладость по блондину. Джисон забирает остатки десерта с ложки и пытается проглотить, не подавившись при этом от смеха. -Сладость моя, ты себе только вредишь, я же ведь тебя сейчас точно съем,-Бан аккуратно ловит ручку ребенка и приоткрыв свои губы, делает вид, будто хочет откусить пальчики Йени. Малыш вновь оглушающе звонко кричит, от чего вызывает еще один приступ смеха Джисона. Он целует Чонина в щеку, что уже терять, он итак весь в шоколаде. Минхо, пока Джисон честно пытался съесть своего же племянника, взял салфетки и обошел стол, чтобы протереть руки и личико маленького альфы. Ли присаживается на колени и осторожно стирает шоколад салфеткой. Он немного улыбается, смотря на довольного Йени, что и правда был копией своего отца альфы. Хенджин не мигая смотрел на Банов. Сердце вновь быстро забилось, также, как когда он остается совсем один и сталкивается с той правдой, что Чана больше нет. Его пухлые губы вытягиваются в тонкую линию и немного дергаются. Регент старается сдержать слезы. Феликс видит каждую его эмоцию, опускает грустные глаза и берет омегу за руку, от чего брюнет чувствует поддержку, и собирается с силами, быстро моргая и отгоняя собственные слезы. -Думаю, Йени пора уже ложиться,-Хенджин поднялся со своего места и подошел к Джисону, чтобы взять сына на руки,- да, мой маленький король? Пойдем искупаемся, и я почитаю тебе. Джисон оттирается от шоколада и губы облизывает. Он провожает взглядом Хёнджина, который заходит во дворец вместе с охраной. Светловолосый поворачивается к Феликсу и немного наклоняется к нему ближе. -Зачем ты травишь свой организм? -Бан спрашивает чуть тише. -О чем вы, мой принц?-искренне не понимает Ли, который витал до этого где-то в своих мыслях. -Ты выпил таблетки, чтобы убрать запах. Зачем?- омега выпрямляется, но все также в упор смотрит на Ли младшего. -А, ты об этом,-выдохнул Феликс,-с чего это ты называешь травлей то, что делаешь с собой постоянно? Я лишь не хотел портить тебе этот вечер, Джисон. -Ну потому что это так и есть. Он подавляет ведь не только запах, а это ничем хорошим не грозит. Слезать с них будет крайне неприятно,- светловолосый губы поджимает,- не делай так больше. Ты мне не испортишь ни этот вечер, ни какой-либо другой. -А как же мой принц?-Феликс откинулся на стуле и провел пальцами по своему подбородку,-когда же мой принц наконец поймет, как это вредно, и слезет с них? -Я со всей ответственностью и со знанием последствий подошел к тому, чтобы сознательно пить таблетки,-Бан улыбнулся,- волнуешься, да? По-настоящему? -омега напротив чуть ближе наклонился, потому что Феликс отдалился из-за того, что откинулся на спинку стула. -Ты прекрасно знаешь, Квокка, что волнуюсь,-тяжело выдохнул Ли и налил себе виски брата. Джисон отстранился и сам откинулся на стуле. Он натянул плед, который упал с его плеч и укутался в него. -Всё хорошо. Я слежу за своим здоровьем, если тебя это успокоит. -Ты прекрасно знаешь, что это не успокаивает,-вторит своим прошлым словам Ли, перед тем как выпить стакан залпом и подняться со своего места,-я просто хочу, чтобы ты был в порядке,-он кивнул брату, поклонился Джисону и удалился обратно в замок. Джисон удалился вниз сада не говоря ни слова. Сразу можно было понять, куда он пошел. Эта тропа вела через весь сад к кладбищу. Последние несколько лет он бывал там чуть ли не каждый день. Омега, по уже выработанной привычке, сначала посетил склеп, где покоились его родители, а теперь и его брат. Он поправил цветы, любовно провел по табличкам пальцами и молча просидел один в тишине минут пятнадцать. Он никогда не разговаривал, как обычно это делали люди, когда приходили к могилам, он лишь молча сидел и смотрел на могильные плиты и таблички с именами самых родных. Все, что от них осталось. Но больше всего времени Джисон проводит на могиле Ли Чжухона, его альфы, которого и по сей день, спустя четыре года, Джисон любит так чертовски сильно. Могильная плита находилась почти в самом конце, в углу кладбища. Чжухон был обычным охранником, рыцарем, называйте как хотите, но только у этого рыцаря получилось склонить Джисона перед собой на колени. И если бы Чжухон знал, что после его смерти его принц каждый раз будет опускаться на колени перед его могилой, касаться ладонями холодной земли, пытаясь словно проникнуть под нее, и упираться лбом в безжизненную металлическую табличку с его именем, то Ли предпочел бы никогда не приучать Джисона стоять перед собой на коленях. Бан, как и обычно, упирается лбом в холодную плиту с разницей в том, что холодный серый мрамор, кроме прикосновений теплой кожи, сегодня получает еще и крупные соленые капли, которые беззвучно стекают по лицу Джисона, заставляя серый цвет камня становиться черным.