Династия

      В Вестеросе есть поговорка, что у Неведомого лицо короля. Его восхождение на Железный Трон было сродни грому в солнечный и погожий дорнийский день. Таким же неожиданным и пугающим.       Пережив Танец у Харренхолла, Эймонд вернулся в столицу подобно призраку. Сложно было поверить, что этот вспыльчивый, самоуверенный принц, вчерашний мальчишка, одолел в воздушной схватке самого Деймона Таргариена, легендарного всадника Караксеса. Пусть Эймонд летал на крупнейшей из драконов, его дядя был более опытным всадником, опасным и непредсказуемым. Лорды отказывались верить в честную победу, предполагая, что на момент боя Деймон мог быть уже ранен или крайне измождён. Подтверждал эти слухи и сам Эймонд, находившийся в те дни в задумчивости и отрешённости, не свойственной ему ранее.       Никто не считал одноглазого принца героем.       И когда армия Севера подошла к городу, им были готовы рискнуть, словно то был не принц, а разменная монета.       После битвы на Королевском Тракте силы зелёных были истощены, единственным преимуществом могла стать Вхагар, но она получила серьёзные ранения. Старая драконица с повреждённым крылом, она вряд ли бы пережила ещё один бой. Но Малый Совет короля Эйгона решил пойти на риск.       Это решение было продиктовано надеждой не на победу Эймонда, а на его гибель. Уже в тот момент Корлис Веларион готовился отравить короля Эйгона II и посадить на престол сына Рейниры. Смерть младшего брата и единственного наследника короля пришлась бы как нельзя кстати. Даже если Эймонду и удалось бы выжить, армия Севера всё равно в скором времени вошла бы в столицу. Юного принца провожали на битву как живого покойника.       И вот тут Эймонд Таргариен проявил себя самым неожиданным образом. Он бросил прямой вызов Кригану Старку, предложив поединок на мечах.       «У тебя есть армия, у меня дракон. Если ты хочешь смерти своим людям в пламени, то я готов подарить им её. Но мы можем решить вопрос иначе. Сразимся друг с другом. Если погибну я — у твоих людей появится шанс взять город без больших потерь. Если погибнешь ты — твои люди присягнут на верность королю Эйгону и мне, как его наследнику», таково было послание от принца северянам.       Криган Старк, слывший одним из лучших мечников королевства, принял вызов без особых раздумий. Он был человеком чести и надеялся сберечь таким образом жизни своим людям. Хотя Грибок писал, и на этот раз септон Юстас был с ним полностью согласен, что на самом деле лорд Винтерфелла просто не считал одноглазого принца серьёзным противником.       Тот бой был подобен песне. Песни льда и пламени.       Оба противника были яростными, хорошо обученными воинскому искусству мечниками. На стороне Кригана был опыт. На стороне Эймонда, до того дня сражавшегося преимущественно верхом на драконе, отчаяние. Если лорд Старк был живым воплощением Воина, то принц был более похож на Неведомого.       И пока они проливали свою кровь на поле боя, король был отравлен заговорщиками в столице. Корлис Веларион готовился встретить воинов лорда Кригана, присягнувшего на верность «чёрным», и посадить на Железный Трон малолетнего принца Эйгона. А встретил раненого, но живого принца Эймонда Таргариена со стоявшей за его спиной армией.       В этот раз никто не ставил под сомнение победу одноглазого дракона.       Так взошёл на престол король Эймонд Таргариен, первый своего имени.       Злые языки болтали, что своим возвышением он обязан Корлису Велариону, расчистившего дорогу к трону. Но единственная благодарность, которую получил Морской Змей, это быстрая смерть для лорда Алина, его внука и наследника. Остальным заговорщикам повезло гораздо меньше. Когда Ларис Стронг попросил отрубить его изувеченную ногу после смерти, король выполнил эту просьбу. Вот только все остальные конечности были отделены от лорда Стронга ещё при жизни. Последней была голова.       Что же до судьбы самого Корлиса, то обстоятельства его казни были настолько ужасны, что даже не были зафиксированы, дабы не пугать потомков.       Безусловно, восшествие Эймонда Таргариена на Железный Трон было великим и кровавым. Он сделал достаточно, чтобы увековечить своё имя в истории Вестероса. Но и этим не ограничился.       В 134 году от З.Э. он подавил мятеж Железнорождённых, доказав им, что море не спасёт от драконьего пламени. Нельзя утверждать однозначно, что двигало им в тот момент сильнее всего: жажда новых свершений, боль от смерти сына или непосредственный гнев на Дальтона Грейджоя. Последний позволял себе свысока смотреть на корону, считая, что драконы правят в небе и на земле, но не имеют власти на море. Он называл короля «зарвавшимся, избалованным молодчиком», и намеревался взять в жёны леди Бейлу или леди Рейну. Или сразу обеих. «У меня есть двадцать две солёные жены, но нет ни одной с серебряными волосами», таковы были слова Красного Кракена. Но самое страшное, он поддержал чёрных во время Танца Драконов и продолжал разорять королевские земли даже после смерти Рейниры Таргариен.       Его люди заплатили железную цену за гордыню Красного Кракена. А король ещё больше стал напоминать своим подданным Неведомого.       Эймонд Таргариен — живая легенда, воплощение девиза их дома. Пламя и кровь. Доказательство того, что они ближе к Богам, чем к людям.       Но ему всё мало. Эймонд жаждет покорения Дорна, победы, что позволит сравниться славой с самим Завоевателем. Южные земли дразнят короля как полуголая шлюха на Шёлковой улице. А смерть жены жалит королевскую гордыню подобно песчаной змее, напоминая, что он всё ещё человек, пусть и летающий на спине самого огромного из ныне живущих драконов.       Об этом же пытаются напомнить королю и его советники, пытаясь отвлечь от жажды развязать войну вопросами династических браков.       — Принцу Кайлу ищут невесту, государь, — голос Алис преисполнен гордости и достоинства, она всячески пытается продемонстрировать свою значимость, будто это заставит кого-то в этом зале забыть о её происхождении. — Возможно, мы могли бы воспользоваться этой возможностью, чтобы решить разногласия с домом Мартеллов.       Эймонд не разделяет энтузиазма мастера над шептунами. Его в принципе раздражают любые разговоры о свадьбах, служащие напоминанием о давно назревшем вопросе престолонаследия. Со смерти королевы прошло всего полгода, а ему уже вовсю намекают о необходимости подыскать себе новую супругу. Не так давно лорд Пик пытался сосватать королю собственную дочь, но эта идея закончилась провалом для десницы, а для самой Мириэль — обидным прозвищем. Никто не тянул лорда Пика за его надменный язык, когда он решил сравнить перспективу свадьбы с поеданием репы. Таким же безвкусным в начале, но вызывающем привыкание.       Леди Алис, не встретив никакой ответной реакции от короля, продолжает:       — Мы могли бы предложить Эйру для дорнийского принца.       Рука не вздрагивает, когда она наливает ещё вина женщине, намеревающейся выдать её замуж и обсуждающей это так, будто самой принцессы и вовсе нет в этом зале. Эйра научилась невозмутимости за годы службы. Пусть все эти лорды задирают носы и пьют любезно разливаемое ею вино, считают её лишь тенью, не принимают всерьёз и не видят в ней угрозы. Она знает, что потеря бдительности в стенах Красного Замка может сыграть злую шутку.       — Таким образом, Дорн получит принцессу и её дракона, — лениво отвечает король, — а мы сомнительные обещания.       Лорд Пик решает поддержать предложение леди Алис, зайдя с другой стороны. Как ни гложет его уязвлённая гордость из-за отвергнутого предложения соединить узами брака дом Дракона и дом Пиков, перспектива новой войны несёт в себе серьёзную угрозу. И прежде всего для благополучия собственных земель лорда Анвина.       — У правительницы Дорна Алиандры помимо младшего брата есть ещё и сестра. Корианна Мартелл. Девица ничуть не уступает красотой своей сестре, но более кротка нравом. Если бы Его Милость женились на ней, это могло бы послужить присоединению Дорна.       — Мы могли бы сыграть сразу две свадьбы, — восторженно поддерживает его идею лорд Рейн, — вы бы женились на Корианне, а принцессу Эйру выдали за Кайла! В этом случае, мы присоединим Дорн к Королевству, не потеряв ни одного солдата!       Мастер над законами кажется довольным собой. На его красивом, немного полноватом лице расцвела широкая белозубая улыбка, которая неизменно вызывает восторг у придворных дам. Плечи лорда Рейна гордо расправлены, будто он только что одолел грозного противника на турнире. А взгляд светло-карих глаз хранит в себе знания, недоступные даже колдунам Асшая. Что ж, есть у Орвила Рейна одно неоспоримое достоинство — он может любой прецедент и любой указ трактовать в ту сторону, в которую потребуется. Именно за это свойство он и получил свою должность в Малом Совете. Потому что все остальные качества этого человека едва ли можно трактовать иначе как посредственными, а его эмоциональность и самоуверенность порядком раздражают других членов Малого Совета.       — В этом случае, — король окидывает мастера над законами скептическим взглядом, — Мартеллы получат дракона, а я дорнийскую шлюху. Великолепный план, лорд Рейн!       — У принцессы Джейхейры дракона нет, — вступается леди Алис, — выдайте её замуж за Кайла Мартелла!       Интонации мастера над шептунами меняются, вместо бесконечного достоинства проскальзывают нотки раздражения. Ей сложно мириться с тем, что её советы обесцениваются королём. В последнее время всё чаще.       Поговаривают, что леди Риверс принимала ванны из крови невинных дев, чтобы сохранять свою молодость. «Что же, видимо, в Королевской Гавани невинные девицы закончились», злорадно думает Эйра. Как бы ни была красива эта женщина ещё пять лет назад, годы начинают забирать причитающееся. И делают это жестоко. Пусть на лице не так много морщин, но тело Алис начинает расплываться, а подбородок стремиться к груди. Возможно, не пристрастись она к вину, годы были бы милосерднее к ней.       Эйра наполняет чашу мастера над шептунами до того, как она успевает опустеть.       — К тому же, — леди Риверс делает глоток, прежде чем продолжить, — у покойного супруга правительницы Дорна есть племянник. Драко, проживающий сейчас в Волантисе. Он встречался с леди Бейлой, когда она приплывала туда около года назад. Поговаривают, семья Рогаре хочет открыть банк в Вестеросе и надеется вернуть себе былое величие. Дом Рогаре дружен с Дорном, но теперь пытается наладить отношения с нами. Мы могли бы воспользоваться положением дел…       — Меня больше всего интересует, почему леди Бейла беспрепятственно плавала в Волантис! — ленивый сарказм сменяется раздражением и злостью. — То, что после смерти супруга она стала регентом над их малолетним сыном не даёт ей право покидать Дрифтмарк без королевского дозволения. Манкан, отправьте моей кузине ворона и напомните, что обе её сестры всё ещё проживают в Королевской Гавани!       Теперь руки Эйры начинают подрагивать. Король зол на Бейлу, и не погнушается напомнить последней, чем чревато неповиновение. Её старшая сестра всегда была отчаянной и не попыталась поднять восстание лишь из страха за жизнь Рейны и Эйры. По крайней мере, хочется верить, что причина была именно в этом, а не в обыкновенном бессилии.       Странно, что Рейна ни словом не обмолвилась о путешествии старшей сестры в Вольные Города. В отличие от Бейлы, она была более свободна в передвижении по стране… пока её сын находился в Королевской Гавани, как гарант того, что она не натворит глупостей. Рейне было позволено навещать старшую сестру в Дрифтмарке, последний раз она летала туда на драконе незадолго до смерти королевы. И ни словом не обмолвилась, что Бейла общалась с такими интересными личностями!       Рогаре были лисенийцами, но после финансовых неудач были вынуждены перебраться в Волантис. Сейчас дом возглавляет Драко Рогаре, известный мореплаватель. У него множество братьев и сестёр, а его дядя был женат на правительнице Дорна. Пока трагически не погиб при весьма глупых обстоятельствах, подавившись куском свинины. Если Бейла встречалась с Драко, то точно поделилась этим с сестрой! Но Эйре об этом совсем ничего не было известно до этого дня.       — И всё же, мой король, — в разговор вступает Анвин Пик, — стоит задуматься о брачном союзе с Дорном. Соглашусь с лордом Рейном, будет разумно заключить два брачных соглашения. Между вами и принцессой Корианной. И между принцем Кайлом и одной из ваших племянниц.       У Эйры появляется перспектива выйти замуж за Дорн. Это более чем выгодное предложение, тем более для неё, опальной принцессы. Она получит власть, богатство и уважение. Никто не будет попрекать её тем, что она дочь Рейниры Таргариен, никто не будет проявлять к ней открытого неуважения или отвешивать пощёчины. Лорды и леди будут добиваться её расположения и дружбы.       Если быть до конца честной хотя бы с собой, она не хочет этого союза.       Говорят, Дорн покрыт песком и горами. Она не любит ни того, ни другого. Дорнийцы в большинстве своём смуглые и черноволосые. Такими же смуглыми и черноволосыми скорее всего будут и её собственные дети. Сохранят ли потомки чистоту крови или дорнийцы не потерпят браков между единокровными братьями и сёстрами? Смогут ли её сыновья и дочери летать на драконах? Семеро, да будут ли у них вообще драконы, если с ней в Дорн отправится лишь Валириец?!       — Пожалуй, это мудрое предложение, милорды, — неожиданно вступает в беседу лорд Тиланд Ланнистер, до этого хранивший молчание на протяжении почти всего заседания, — однако нам не стоит отвергать и другие возможности. Ведь Его Величество могли бы и сами жениться на одной из своих племянниц.       В зале повисает тишина. Эйра бросает взгляд на короля, боясь, что он снова вспылит, и обнаруживает его удивлённо-задумчивым. Его взор направлен на Тиланда, призывая того продолжать. Мастер над монетой не может видеть этого, но видимо ощущает на себе пронизывающий взгляд.       — Обе принцессы уже расцвели. Джейхейра давно девица на выданье, через несколько лун ей исполнится шестнадцать. А принцесса Эйра, — Тиланд выделяет её имя, будто отдавая отчёт, что она находится с ним в одном помещении, — пусть мои глаза не могут этого увидеть, но до меня дошли слухи, насколько она красива.       Эйра не успевает отвести взгляд от короля, когда он оборачивается и смотрит прямо на неё. Она не смеет опускать глаз перед ним. Ей страшно, что сейчас он рассмеётся и скажет, что лорда Ланнистера бессовестно обманули, что не может быть красива дочь Мейгора с титьками. Но Эймонд молчит. И смотрит на её лицо. От этого становится жарко и невыносимо тесно, будто ткань её платья неожиданно сделалась в несколько раз грубее. Во рту у Эйры пересыхает, а щёки пылают. Она не знает, чего по-настоящему сейчас хочет. То ли того, чтобы что-то отвлекло внимание короля. То ли того, чтобы он продолжал смотреть на её.       Воля Богов проявляется устами лорда Рейна, решившего нарушить неловкое молчание:       — И правда! Принцесса Эйра действительно невероятно хороша собой. Не так ли, милорды?       Слова мастера над законами заставляют короля отвлечься, отпуская племянницу из плена своего пронизывающего до костей взора. Он оставляет реплику без ответа, лишь дёргает уголком губ и многозначительно хмыкает. Эйра вдруг понимает, что скоро ей придётся вновь наполнить его чашу, и пытается успокоиться, поскольку не хочет залить весь стол вином. А не сделать этого с такой дрожью в руках будет затруднительным. Но пока удача на её стороне, поскольку король встаёт из-за стола и обращается к собравшимся:       — Милорды. Миледи. Я знаю, чем все вы сейчас озабочены. Какой вопрос гложет вас на каждом заседании Малого Совета. Почему каждая моя попытка спланировать завоевание Дорна встречает разговоры о помолвках. Вы думаете: «Случись так, что король погибнет, кто займёт после него Железный Трон?». Поэтому я принял решение!       Все лорды боятся пошевелиться, устремив взор на государя. Если он объявит официального наследника, у них появится определённость. И пусть выбор невелик, но слово короля расставит фигуры на доске, сделав игру в престолы если не легче, то хотя бы понятнее.       — Я решил в течение ближайшего полугода выбрать себе супругу. Можете подготовить списки достойных кандидаток, обещаю ознакомиться с ним самым тщательным образом, — в голосе короля неприкрытая насмешка. В первый раз он выбирал себе жену из четырёх вариантов, в этот раз у него будет куда большее разнообразие. — Когда жена родит мне мальчика, он будет объявлен наследником. Что ж до тех пор… Как вы знаете у меня уже есть сын по имени Эйнис.       Леди Алис вся обращается в слух. Неужели сейчас король объявит их ребёнка законнорождённым? Пусть и не наследником, но собственным сыном? Алис знает, что есть вещи, недоступные простым смертным. Например, знать наверняка, родит ли следующая супруга королю мальчика. Может, как и в случае с Кассандрой Баратеон, она оставит после себя лишь принцесс. В этом случае у Эйниса будет законное право занять Железный Трон.       Король продолжает свою речь, намеренно делая паузы, дразня собравшихся:       — До сего дня он носил фамилию Риверс. С этим покончено! Как король я имею право узаконить любого бастарда.       Эйра не верит в происходящее. Неужели Эйнис теперь будет носить имя Таргариен? Темноволосый, бледный и болезненный мальчик, хозяин самого слабого дракона, получит право, пускай такое же призрачное, как он сам, на трон?       Леди Алис улыбается хищной, довольной улыбкой. Годы терпения, службы и готовности мириться с холодным ложем не прошли даром! Теперь, когда королевы Кассандры нет в живых, никто не помешает королю узаконить их с Алис сына в законных правах наследника! Пусть временно, в качестве запасного, это ничего! Она применит все свои знания, всю хитрость и ловкость, чтобы помочь Эйнису получить желаемое.       — Поэтому, лорд Рейн, я требую издать указ, признающий леди Алис Риверс законной дочерью Лионеля Стронга. Отныне она носит фамилию Стронг.       Эйре хочется застонать в голос. Пусть эта женщина подавится своим новым титулом, но её сын не имеет права называться Таргариеном.       — Также как и её сын, Эйнис.       Стронг. Не Таргариен.       Улыбка исчезает с бледного лица Алис. Её пальцы впиваются в чашу с вином. Король наградил собственного сына (её сына!) именем рода, представителей которого безжалостно уничтожил. Простой кормилице не пристало бы жаловаться. Но Алис Риверс не простая кормилица! Она всегда знала, что заслуживает большего. Проницательная, хитрая и невероятно обольстительная, она сумела расположить к себе своенравного Эймонда. Она смирилась с тем, что он взял себе в жёны дочь лорда, не стала устраивать из этого трагедию, была полезна ему все эти годы, терпела, что перестала быть не только его единственной женщиной, но даже опостылела как любовница… Она ведь продолжала любить его и служить ему! Не для того, чтобы их сын довольствовался фамилией Стронг, как собака брошенной костью.       — Эйнис наследует Харренхолл. До тех пор…       — Наследует развалины, вы хотели сказать? — Алис не может удержаться от этой ответной насмешки.       До этого дня леди Риверс не совершала таких ошибок. Каким бы дурным ни было расположение духа короля, ей хватало ума вовремя промолчать. Благодаря своей гибкости она в своё время завоевала его интерес, благодаря ей удерживала своё положение при дворе. Но сегодня терпение покинуло эту женщину.       — Харренхолл будет отстроен, — тон короля подобен Стене на Севере, — а до тех пор Эйнис будет находиться на Драконьем Камне. В качестве воспитанника. Вместе со своей леди-матерью.       Тишина в зале стоит такая, что звук собственного дыхания кажется Эйре громким. Половину своей жизни она провела в неприязни к леди Алис. Последняя всячески выказывала презрение дочери Чёрной Принцессы, даже настраивала короля избавиться от девочки и её сестёр. Поговаривали, что именно мастер над шептунами организовала гибель маленького принца Эйгона. У Эйры был повод не любить, даже ненавидеть Алис Риверс. И вот наступил день краха для Харренхольской Ведьмы. Будто закончившаяся эпоха королевы Кассандры ознаменовала и конец её соперницы.       И сегодня принцесса Эйра вынуждена отдать леди Алис должное. Последней хватает гордости не взывать к милости короля, прося разрешения остаться в Красном Замке. Она не пытается напомнить о своей незаменимости при дворе, указывая, сколько было сделано ею в качестве мастера над шептунами. Алис хватает сил не плакать. Она молчит, с грустной и отстранённой улыбкой поднося к полным губам чашу с вином. И Эйре кажется жестоким, что король так легко готов избавиться от женщины, которая любила его. Но любил ли сам король Алис Риверс? Или то была лишь страсть, разгоревшаяся во время войны, когда каждый твой день может стать последним?       — Если станется, что я умру, не оставив наследника, то можете сами выбрать, кого поддержать, милорды, — король продолжает свою речь, чеканя каждое слово, сухо и совершенно безэмоционально. — Лорда Стронга, принцессу Хелейну, обоих сразу. Или же можете вспомнить о праве старшинства и поддержать права леди Бейлы на Железный Трон. А теперь, раз вопрос о свадебных церемониалах и моих детях закончен, давайте продолжим то, с чего я пытался начать это собрание. Лорд Гедмунд! Сколько кораблей есть в распоряжении короны на случай боевых действий с внешним противником?       Гедмунд Пик приходится дядей десницы, иной причины для того, чтобы назначить его на должность мастера над кораблями, не было. В своё время Пики поддержали принца Дейрона во время Второй битвы при Тамблтоне, поэтому корона выражала им свою признательность. И хоть лорд Гедмунд был славным воином, в кораблях смыслил мало. Благо, он умел их считать, чего до недавнего времени было достаточно, чтобы не раздражать государя.       — Мой король, королевский флот находится в полной боевой готовности. Но вот остальные… Штормовой Предел в случае войны может предоставить два или три десятка кораблей, но Дрифтмарк стал более использовать торговые суда.       Тиланд Ланнистер не может сдержаться от насмешки, как человек более знакомый с морским делом, чем лорд Пик, и занимавший в былые годы должность мастера над кораблями:       — Возить шелка или вооружённых солдат — разница невелика. Дрифтмарк лишился большей части флота во время Танца Драконов, однако с пару десятков хороших судов у них найдётся. А вот с Ланниспорта брать нечего. Грейджои разорили наш флот сперва во время войны, а потом несколько раз после.       На лице короля появляется жёсткая усмешка. У него по сей день сохранилось особое отношение к жителям Железных Островов. И лучше бы на этот раз им заплатить золотом, а не железом.       — Ну, раз Дальтон Грейджой разорил Ланниспорт при жизни, то думаю, будет справедливым спросить долг с его родичей теперь. Пусть подготовят свой флот, половина его должна прибыть в Ланниспорт в течение двух лун. А вторая отправится немногим позже в заливы Черноводной. Я рассчитываю получить сотню хороших кораблей!       В ответ на распоряжение короля лорды молчат, уткнувшись глазами в стол, поверхность которого стала неожиданно интересной. Лишь Алис Риверс, судьба которой решилась на сегодняшний день, выглядит весёлой и самодовольной. Она смотрит на Эймонда как родитель на ребёнка, сказавшего непосредственную глупость. Удивлённым, снисходительным взглядом.       Король не может игнорировать такую реакцию своих советников, потому интересуется, чем она была вызвана.       — Ваше Величество, — десница решает взять удар на себя, — вы, должно быть, немного запамятовали… Но у Железных Островов нет больше флота.       Когда король узнал, что Дальтон Грейджой по прозвищу Красный Кракен был убит собственной наложницей накануне намечающейся битвы с ним, то был вне себя от гнева, посчитав это нанесением личного оскорбления. Эймонд пытался выяснить, была ли девушка подкуплена кем-то из его врагов или союзников, но всё указывало на то, что она просто смертельно устала от Дальтона, пользовавшегося любовью средь воинов, но не среди своих женщин. Впрочем, нельзя судить однозначно, ведь попытки установить обстоятельства смерти Красного Кракена были сделаны после того, как Эймонд предал огню флот Железнорождённых.       Он обрушил на Пайк пламя Вхагар в пасмурный день, осветив его горящими кораблями вместо солнца. Король облетал Железные Острова, уничтожая самое ценное, что у них было. Их гордость, их великолепный флот. Король досыта накормил Утонувшего Бога жареным мясом. С тех пор главный порт Пайка стали называть пристанью горящих кораблей.       Девиз Грейджоев трердит «Мы не сеем». Мечи были их косами, а корабли плугами. Не было нужды сеять самим, ведь они грабили то, что сеяли другие. Но Эймонд Таргариен лишил их плугов в тот день. Напрочь.       Так что лорд десница неправ, король не мог такого забыть. И его следующие слова тому подтверждение:       — Я не запамятовал.       В горле у короля першит, и Эйра спешит наполнить его чашу вином. Кивок головы служит ей благодарностью. Его Величество ценит её за расторопность и умение вовремя подмечать, когда ему требуется вино и в каких количествах.       Эймонд делает добрый глоток красного арборского, прежде чем продолжит:       — Я полагаю, что они должны были уже отстроить новые суда. Или я ошибаюсь?       Последний вопрос задан опасным тоном. Король чувствует, что упускает нечто важное, о чём все присутствующие знают и молчат. На этот раз бремя ответственности ложится на широкие плечи лорда Орвила Рейна, как мастера над законами. И слова его насквозь пропитаны отчаянием:       — Его Величество запретили Железным Островам строить суда размером больше рыболовецких лодок на протяжении сотни лет.

***

      Рейна выглядит задумчивой, оглаживая шею Утро.       Несмотря на то, что впервые за последние полгода Эйра смогла порадовать сестру новостями, что король готов рассуждать о новых брачных союзах, правда пока лишь собственных, сестра не кажется радостной или хотя бы воодушевлённой. Она погружена в свои мысли и крайне сосредоточена на них, судя по залёгшей между бровей морщинке.       — Говорят, король вновь позволит Железным Островам строить корабли? — сестра забывается и обращается к Эйре на всеобщем языке, тут же с досадой кусая губу.       — Разве? — Эйра точно не упоминала об этом сегодня.       Всё, что она рассказывает своей сестре, носит либо шуточный характер, либо связано с возможностью устроить будущее Рейнора. Ни одним словом она не обмолвилась о строительстве флота, планах короля на Дорн или отставке леди Алис. Всё это Рейна и сама со временем сможет узнать. Незачем распространяться о государственных делах за спиной короля.       Сестра недовольно морщит свой хорошенький нос:       — Мне известно об этом. Как и об отставке леди-ведьмы. Могла бы и сама рассказать такие прекрасные новости.       Эйра не может понять недовольства сестры. Они договаривались обсуждать лишь планы на будущее их семьи. Новости об отставке мастера над шептунами никак не помогут устроить помолвку Рейнора и принцессы Хелейны. Кажется, интуиция не подвела, и у Рейны действительно есть свои планы, в которые она решила не посвящать сестру.       Лучшая тактика защиты — это нападение, поэтому Эйра парирует:       — А ты не говорила, что Бейла плавала в Волантис. Не хочешь рассказать о Драко Рогаре?       Рейна вздрагивает и бросает на неё испуганный взгляд. Семеро, неужто она и правда полагала, что путешествие их сестры останется без внимания? Бейла была самой опасной из дочерей Порочного Принца. Это Рейна казалась почти безобидной для зелёных, потому что всю войну провела в Долине. Единственная причина, по которой король удерживал её в столице, заключалась в наличии у неё дракона. Эймонд надеялся, что Утро, Валириец и Тень сумеют дать потомство. Но Бейла… Мятежная и дикая, она содержалась под стражей до дня своей свадьбы.       — Сестра, не стоит упоминать имён. На валирийском или на всеобщем языке, они звучат одинаково, — предостерегает её Рейна.       - И что связывает нашу сестру с этими именами?       — Ничего, — просто выдаёт Рейна. — Наши друзья из Вольных Городов всего лишь хотят наладить дела в Вестеросе. Возможно, мы могли бы помочь им в этом.       Эйра чувствует, что её водят за нос. Если Бейла хочет помочь Рогаре, то к чему было молчать об этом? Не потому ли, что лисенийцы дружны с правительницей Дорна? Возможно ли такое, что сама Бейла пытается наладить отношения с принцессой Алиандрой? Тогда её могли бы обвинить в заговоре против короны!       Когда они расстаются, покидая Драконье Логово, Эйра ловит себя на мысли, что сестра сумела поймать её в ловушку. Она так и не рассказала, откуда ей известно о строительстве кораблей на Железных Островах. И как много ей об этом известно.