Династия

      Ларра Рогаре любила своего мужа. Пусть и считала его самонадеянным болваном. Визерис был добр и ласков с ней, никогда не заставлял её быть кем-то, кем она не являлась, не навязывал образ добропорядочной жены и матери, принимал её со всей расчётливостью и сладострастием, которые были ей свойственны.       Их поженил её отец, и она не считала своего избранника никем иным, кроме как ребёнком из знатной семьи, которому выпала участь быть их в доме то ли гостем, то ли заложником. До той поры, пока Визерис не начал сопровождать в прогулках по саду, нежно брать за руку и смешить своими дурацкими шутками, — неуместными, вычурными, но всё же довольно забавными. То, что она не воспринимала его всерьёз, сыграло принцу лишь на руку, и в скором времени ему удалось соблазнить её.       Он был на семь лет младше, но целовать его было так сладко, что Ларра позволила себе забыться. А когда опомнилась, то поняла, что у неё растёт живот.       Она родила ему троих детей, и каждый из них хранил в себе кусочек её, и кусочек Визериса. Ларра любила каждого из них: капризного Эйгона, сильного Эймона и печальную Нейрис. Как же могла она не любить своего супруга, подарившего ей таких разных, но таких чудесных среброволосых созданий?       Когда на семью Рогаре посыпались несчастья, Визерис встал плечом к плечу с её братьями и сделал всё, чтобы обеспечить им хоть какой-то комфорт. Он никогда не унывал, брался за работу, если на то была нужда, обеспечивал её и детей сытной пищей и всегда находил слова, чтобы вызвать у неё улыбку. Если бы не Визерис, она могла бы отчаяться. Как же могла Ларра Рогаре не любить своего мужа?       Вот только помешанный на собственной избранности незнакомец, говорящий загадками и примеряющий на себя мантию всевластия и корону надменности, был кем угодно, но не её Визерисом! Где же тот циничный, весёлый, никогда не унывающий красавец с горящим взором? Где тот внимательный любовник? Где тот любящий отец, что способен разбаловать и испортить самого послушного из детей?       Будь на месте Ларры любая другая женщина, она принялась бы винить себя в коснувшихся изменениях. Ведь это именно она привела его в храм Льва Ночи, именно она упросила жреца даровать мужу покой от боли, съедающей его после гибели сестры, именно она так радовалась поначалу, что он решил будто бы разделить с ней её веру в Древних Богов.       Вот тут бы пора и локти кусать, да только Ларра Рогаре не любая другая женщина. И винить себя в том, что её муж решил сойти с ума, точно не станет. Она знает, что, не приведи она его в тот день в храм, и безумие нашло бы Визериса где-нибудь в другом месте.       Он был Таргариеном. Также, как и его мать, начавшая войну и не побоявшаяся принести собственных сыновей в жертву амбициям. Также, как и его сестра, заявившаяся в их дом, будто завоевательница, и подбивающая устроить политический переворот в Вестеросе. Также, как и его отец, слава которого дошла и до Вольных Городов, легендарный воин, бесстрашный и бессовестный, жестокий и жадный до удовольствий.       Таргариены, самоуверенные, считающие себя избранными всего лишь потому, что их предки успели покинуть города Древней Валирии до того, как те были объяты пламенем и кровью, столь любимыми их домом. Гордецы, возомнившие себя богами, поскольку сумели усадить свои задницы на драконьи спины. Самозванцы, захватившие шесть разрозненных королевств, прекрасно существовавших и до их прибытия. И что теперь? Где их великолепные драконы? У её муженька своего и в помине-то не было!       Однако это не мешает ему прямо сейчас слушать отчёт её старшего брата так, будто он и правда был королём, а Драко — одним из его слуг. Спокойно, с напускной вежливостью и вниманием, но невидимым снисхождением. А братец будто и не замечает, стоит перед ним, вытянувшись как струна на музыкальном инструменте, и ждёт одобрения. Ларре противно от этого.       — Значит, у Лото и леди Бетани родился мальчик. Как удачно, — Визерис делает глоток из кубка, и она готова молиться, чтобы то было вино. — Нам нужно быть уверенными в том, что леди Сэм выберет правильную сторону. Её лорд-муж болван, но своих детей он любит. Его брат Гармунд женат на нашей Рейне. Его младшая сестра Бетани родила сына от нашего Лото. Лионелю Хайтауэру не нужны будут распри внутри собственного дома. Единственная проблема в том, что он делает пока лишь то, что скажет ему Леди Сэм. Так что надо бы послать в Старомест человека, который сможет вовремя воздействовать на Хайтауэров. Нельзя допустить, чтобы правление банком было пущено на самотёк в ответственный момент.       — Согласен с тобой, Визерис. Мудрое решение.       «Ты его ещё королём тут назови!», думает Ларра. Ей не нравятся все эти планы, она не понимает, для чего они её семье. У них теперь достаточно золота, чтобы наслаждаться собственной жизнью и не лезть в чужую. Они в безопасности, вдали от Вестероса с его сумасшедшими лордами и королём. Их план не был раскрыт, нет нужды скрываться и бояться за свою жизнь. Разве этого мало?       — Ах, да! Моредо и Роггерио следует отправиться в Дорн, навестить принцессу Корианну Мартелл. Она наш друг, стоит поддерживать отношения с ней. И дать знать, к чему ей следует готовиться.       — Может, есть смысл поговорить не только с Корианной, но и с королевой?       — Нет, Драко, — холодно и резко отвечает Визерис, — мы не можем быть уверены в Алиандре так, как мы уверены в её сестре. Десять лет назад правительница Дорна старалась прослыть второй королевой Нимерией. А недавно пыталась породниться с Эймондом Таргариеном. Несколько непоследовательное решение, которое, насколько мне известно, вызвало гнев у некоторых домов Дорна. Пора признать, Алиандра уже не та, что раньше.       «И это говоришь ты?», размышляет Ларра, «Тот, кому несколько лет назад всё это казалось фарсом, обречённым на провал?! Когда ты успел возложить венец на свою глупую голову?».       — Но Алиандра Мартелл остаётся правительницей Дорна, — мягко настаивает Драко.       — Вот только бездетной и незамужней. Ещё одна причина отправить нашего красавца Моредо навестить Мартеллов. Возможно, сердце Алинадры наконец-то дрогнет. А ежели нет, то в Дорне может появиться новая королева.       Как он может вот так спокойно обсуждать переворот в государстве, к которому не имеет ни малейшего отношения? Откуда такая самонадеянность? Мартеллы не идиоты, чтобы вестись на интриги Визериса. Ларре остаётся лишь уповать на милосердие богов, которым она молится. Пусть уберегут хотя бы её детей. Пусть их не коснётся безумие дома дракона. Благо, они Таргариены лишь наполовину.       — Стало быть, мы должны позаботиться о Леди Сэм и дорнийских красавицах. Что же, мои братья управятся с этим. Тем более, что у Рогаре много друзей, самых разных и умелых. Мы не допустим, чтобы наши союзники решили поменять сторону.       Драко собирается покинуть комнату, но ловит на себе взгляд Ларры. Приблизившись, брат осторожно касается её локтя, стараясь успокоить и показать, что он по-прежнему с ней рядом. Вот только это не так, Драко не с ней, он с Визерисом, в глупой войне и подлых интригах против женщин. Ларра раздражённо отбрасывает его руку, давая понять своё расположение. В ответ на это Драко лишь вздыхает и наконец-то уходит, добавляя ещё пару капель горечи в её душу. Ларра жаждала, чтобы мужчины выслуживались перед ней, но единственным, кто всегда потакал её капризам, был Визерис. Но теперь именно он стал причиной её печали.       — Ты так громко молчала, что у меня нет сомнений, что разговор будет долгим, — бросает её муж, наконец–то соизволив повернуться к ней и окинуть уставшим взглядом.       А раньше он куда благодушнее относился к беседам, прерывая их разве что поцелуями. Когда он последний раз целовал её по-настоящему, а не смазанным касанием перед тем, как взять её тело без единого намёка на былую страсть и чувственность? Когда смеялся над её обидами и спешил заверить её в своей любви? Когда рассказывал ей что-то новое? Ларре горько, но она не позволит ему этого узнать. Не доставит радости.       — Ты собираешься начать войну, — она подходит к великолепному столу, за которым расположился Визерис. Лучшему во всём доме. Впрочем, у Визериса всё теперь самое лучшее.       — Это будет нескоро. Мы ещё не готовы. К тому же, мы не можем действовать быстрее Эймонда.       — Ты будто бы расстроен от этого.       Он не отвечает, лишь бросает на неё задумчивый взгляд. Как объевшийся досыта вельможа смотрит на сладость: съесть сейчас или оставить до вечера? Ларра не дешёвка, она не позволит так с собой обращаться!       — Я напомню, что у тебя есть дети. И если ты проиграешь, они умрут.       — О, хорошо, что напомнила! — он неожиданно делается энергичным и заинтересованным, будто бы всё выпитое им зелье разом выветрилось из головы.       Визерис наполняет кубок сладким и ароматным вином и протягивает его Ларре. С учётом того, как изменились их отношения, это можно было бы счесть признанием в самых нежных чувствах. Грустно усмехнувшись, она делает жадный глоток. К чему ей трезвость, в конце-то концов?       — Эйгон мой наследник. Его безопасность должна быть на первом месте. Отправим его в Старомест. Скажем, что он является бастардом Лото. Его жёнушка и леди Сэм будут не в восторге, но то их проблема.       — Ты обезумел?! — Ларра не в силах сдерживать свой гнев, поэтому бокал с недопитым вином летит прямиком в Визериса. Тот, проклятый пёс, успевает пригнуться. — Ему пять! Как ты заставишь Эйгона молчать и скрывать, кто его настоящий отец?!       — Ты права, — снисходительно отвечает этот ненормальный. — Скажем, что ты овдовела! И не в силах содержать мальчика, отправила его на воспитание брату. И Лото, как добрый дядюшка, примет его на воспитание. В Староместе Эйгону дадут хорошее образование, да и дух усмирят. Мальчик чересчур буйный.       Ларра рычит и опускается на кушетку. Все эти игры слишком далеко зашли. Она не собирается отдавать сына. Пусть Визерис сам катится в свой Вестерос и ебёт там овец, но Эйгон останется с ней! Будто не замечая её состояния, выродок Таргариенов, по недоразумению являющийся её мужем, продолжает:       — Эймону три, заставить его помалкивать тоже будет непросто. Он нежный мальчик, ежели решит, что я умер, будет плакать по-настоящему. Отправим его в Дорн к Моредо. Пусть сделает из него бравого воина.       — А Нейрис? — горько взмаливается Ларра. — Куда ты её отправишь? Своей сестре на этот её… Рифмат?       — Дрифмарк, — снисходительно поправляет её Визерис. — Признаюсь честно, я думал об этом. Но я не доверяю Рейне. Пусть лицом она не отличается от Бейлы, характер у неё куда более сволочной и расчётливый. Поэтому наша дочь останется с тобой, Ларра.       Она его что, благодарить за это должна? За то, что дозволил оставить дочку, отобрав сыновей? Всё же, ей не стоило останавливать своего отца от затеи лишить Визериса придатков, когда тот обрюхатил её. Евнух не мог бы претендовать на корону.       — Я не позволю.       — Позволишь, — Визерис не допускает и тени сомнения, — или их отберут у тебя силой. Выбирай.       Она готова проклясть тот день, когда повела неуместно шутящего и полупьяного Визериса в храм. День, когда в Визерисе заиграла проклятая кровь его предка-завоевателя, видевшего вещие сны. День, когда она потеряла его. Что же, Визерису не досталось дракона, но это не делало его нормальным. Не просто так в Лисе, да и в других Вольных Городах, последний род драконьих всадников считали неправильными.       Валирийские выродки, они должны были сгореть во время Рока, а не возвыситься над остальными, сделавшись королями. Таргариены были всего лишь одним из сорока домов, владевших драконами. Как им удалось не только выжить, но и обрести величие, которое свело их в безумство?       — А что же ты, дорогой муж? Притворишься мёртвым?       — Ах, да, — Визерис вновь притворяется, будто бы только что вспомнил нечто важное, а не предвкушал весь день, как разобьёт ей сердце, — я буду вынужден уехать на какое-то время. Постарайся не скучать слишком сильно.       — Ну хоть что-то хорошее, — Ларра не отказывает себе в удовольствии уколоть его. — Надолго?       — Полагаю, на два года.       У её мужа было одно неоспоримо удобное качество. Он великолепно считал. И если говорил, что дело займёт две луны, то так оно и было. А теперь он собирается уехать на два года. Отобрав у неё детей. Интересно, получится ли у неё уговорить братьев вернуть ей мальчиков, пока этот ненормальный будет путешествовать?       — Не хочешь узнать, куда я направляюсь?       Ларре плевать, куда. Но дальновидность лишней не будет. Она осторожно кивает головой, давая Визерису понять, что готова слушать.       — Я собираюсь посетить Край Теней, дорогая жена.       В любой другой день она сочла бы это шуткой и поинтересовалась, не сделался ли её муж колдуном. Но теперь у неё нет повода сомневаться в его словах. Пусть синяя краска и смылась с его волос, губы хранят в себе этот цвет. Вечерняя Тень меняет человека. Если прежний Визерис и не думал о землях, что лежат за Серой Пустошью, то от нового Визериса можно ожидать чего угодно. Быть может, завтра он возомнит себя не только королём, но и драконом в теле человека, и совершит самосожжение.       — Видишь ли, я всегда полагал, что мои предки, сумевшие покорить Вестерос на своих драконах, знают куда больше остальных. Как же я ошибался. Когда я был маленьким, мама рассказывал нам с братом сказку про Короля Ночи. Того, кто приведёт армию Белых Ходоков. Сказки-сказками, но на Севере моей страны была возведена Стена, не просто стена, а огромная конструкция, которая должна защищать границы государства от вторжения. Интересно, кто может вторгнуться в Вестерос с Севера?       — Понятия не имею, — бурчит Ларра. — Внешние противники, кем бы они ни были.       — Отличная попытка, жена. Вот только Стена есть лишь на Севере. Мой кузен собирается развязать войну с Дорном, от которого его защищает лишь горный перешеек. Не столь эффектно, как Стена, не так ли?       — К чему ты клонишь?       — Представляешь моё удивление, когда я узнал про Пять Крепостей? Тех самых, возведённых на территории И-Ти?       Ларра начинает думать, что Вечерняя Тень выжгла Визерису мозги. Предназначение Пяти Крепостей для неё очевидно. Ребёнок мог бы догадаться.       — Пять Крепостей защищают итийцев от варваров из Серой Пустоши!       Супруг ухмыляется в ответ на этот выпад. Конечно же, он ждал от неё этого ответа. Чтобы в очередной раз продемонстрировать, насколько он особенный.       — А Стена на Севере защищает Вестерос от одичалых. Интересно, если бы мы не отгородились от них, они до сих пор были бы одичалыми? Я что-то сомневаюсь. Вот и Пять Крепостей, по слухам, были возведены для защиты от Льва Ночи. Которому ты так мило молишься, моя дорогая жена.       Да, Ларра молилась многим богам. Но она не была фанатичной. У многих народов были похожи божества, чего ради Визерис затеял этот разговор? Неужели он уверовал в демонов? Всегда такой циничный и разумный, её муж сделался одержимым. Будто бы внезапно прозревший слепец, Визерис вдруг стал видеть знамения, знаки и совпадения там, где их не было.       — Это не просто совпадение, милая Ларра. И мои, и твои предки знали что-то, неведомое нам. И они этого боялись. Поэтому и отгородились столь величественными сооружениями, как Пять Крепостей и Стена.       — Не знала, что среди твоих предков были северяне.       Он отмахивается от язвительности, будто никогда не воспринимал её слова всерьёз. А может, так оно и было? Может, это она, Ларра Рогаре, не замечала очевидного? Того, что муж считает её лишь навязанной ему наложницей, которую боги наградили высокой грудью, да красивым лицом? Может, и не любил он её никогда, лишь втёрся в доверие, чтобы не быть однажды выданным Одноглазому Королю? Пользовал её, плодил детей, а сам только и ждал дня, когда сможет в полной мере вкусить силы и власти?       — Моя матушка никогда не была набожной женщиной, — продолжает свой рассказ Визерис, — но про Короля Ночи рассказывала с упорством, достойным Верховного Септона. Разные концы света. Разные народы. Рассказывают одни и те же легенды и строят одни и те же защитные сооружения. Да я больше тебе скажу, судя по историям, которые мне доводилось слышать во времена своего невинного детства, драконы могли существовать не только в Древней Валирии, но и в Вестеросе! Так с чего же Таргариены возомнили себя богоизбранными?!       Это прекрасный вопрос. Визерису стоило бы задать его себе, стоя перед зеркалом. Его самоуверенности хватило бы на небольшую армию, но он отказывается это замечать.       — Мой кузен Эймонд, — продолжает супруг, — оказался недурным правителем. Но он ничего не знает. И при нём династию не ждёт ничего, кроме медленного вырождения. Он это чувствует своим зелёным нутром, не зря решил связать себя узами брака с моей младшей сестрой. Но это Эймонду не поможет, уж я-то знаю!       — Может, он просто влюбился в неё? — Ларра не оставляет попыток воззвать к разуму Визериса. Он ведь всегда умел её слышать, какой бы дурочкой не считали её собственный отец и братья! Отчего так закрылся теперь?       — Эймонд? Влюбился? В дочь Рейниры Таргариен? Пусть так, ничего не мешало ему сделать Эйру своей наложницей. Но нет. Он решил связать себя узами брака с ней, хотя его советники вряд ли пришли в восторг от этой идеи. Всё не так просто, — Визериса ведёт в сторону, и он вынужден схватиться руками за стол, чтобы не упасть.       Хватит с неё. Ларра подходит к мужу и помогает ему дойти до кушетки. Сколько бы он ни бравировал, для неё Визерис всегда будет немного тем нежным мальчиком, прячущимся в тени отцовского сада. Пусть перед другими изображает короля, а ей доводилось видеть его и голым, и рыдающим, и блюющим после хорошей попойки.       — Ларра, — он хватает её руку и осыпает поцелуями, — не бросай меня, Ларра. Ты не представляешь, как далеко я зашёл. Да, я отправлюсь в Край Теней. Я должен увидеть, сам всё увидеть…       Он тянет её на себя, чтобы уткнуться в изгиб шеи. Почти как раньше.       — Я должен сам всё увидеть. Что же за королём я буду, если не увижу Пять Крепостей, если не ступлю в те края, куда боятся ступить даже колдуны Асшая.       Он спускает платье с её плеч и груди, припадая жадными поцелуями к открывшемуся атласу кожи. Визерис самозабвенно ласкает её грудь, кусает соски, заставляя Ларру запрокинуть голову от удовольствия. Пальцы супруга нетерпеливо задирают подол, разрушая всё магию. Она ненавидит, когда он торопится, ей нужно больше времени!       — Говорят, там всё ещё водятся драконы, — он жадно облизывает собственные пальцы, чтобы накрыть их влажностью её лоно, — я должен попытаться найти их. Если не для себя, то для наших сыновей.       «У нас всё ещё есть дочь», хочет напомнить Ларра, но как же трудно отвлекаться на жестокие слова сейчас, когда ловкие пальцы трогают центр её удовольствия, так умело, как не могла ни одна из её рабынь. Она двигает бёдрами навстречу, стараясь не слышать того бреда, что срывается с его уст.       — Я видел это, Ларра. Пламя, охватывающее Красный Замок. Среброволосую девушку, такую сломленную и одинокую. Гибель, падение нашего дома. Я не допущу, не допущу этого!       Она развязывает тесьму на его бриджах, чтобы накрыть ладонью член. Хвала богам, он твёрд. Зелья, которые её муж вливает себе в глотку, могут лишить мужской силы. Она гладит его вдоль всей длины, плавно, задавая темп. Ларра так хочет, чтобы он забыл обо всём, чтобы вновь был всецело её. Без всей этой гонки за невидимый трон, всех этих неизвестных людей, что вырвали его из её объятий.       Вторая рука Визериса тоже скользит меж её бедер. Палец осторожно проникает в неё, пока другая ладонь ласкает её естество снаружи. Это приятно, но ей мало. Ларра недовольно стонет, но муж нем к её мольбам.       — Я видел армию, что несёт смерть. Армию, что и есть смерть. Она надвигалась сперва с Севера, а потом отчего-то с Юга. Всё не просто так. Я видел ублюдка с окровавленным кинжалом Эйгона Завоевателя. Ублюдка, возомнившего, будто он сумел всё исправить. Не допущу, я не допущу этого.       Второй палец проникает в неё, надавливая на самую чувствительную часть лона. Она сжимается вокруг пальцев, трётся о ладонь, что трогает её складки, стонет и кусает край его рубашки. Пожалуйста, вот сейчас.       — Я видел последнего дракона, прекрасного, могучего, подобного Чёрному Ужасу. Быть может, это он и был? Дракона, обречённого на вечное одиночество и гибель. Дракона, устремившегося в Края Теней. Я пойду туда, чтобы узнать, какие тайны скрываются от нас. Чтобы найти ответы на все вопросы. Чтобы вернуть моей династии настоящее величие и предотвратить её падение!       Он резко поднимается и заставляет её встать, опираясь руками о кушетку, так, что её зад и влажные складки выставлены напоказ. Ларра неудовлетворённо хнычет, пока Визерис медленно вводит член в неё. У него большое достоинство, ей всегда требуется немного времени, чтобы принять его полностью. Пальцы Визериса вновь возвращаются к её влажности и женственности, находя маленький чувствительный комочек. Как же это приятно, настолько, что она сама подаётся бёдрами назад, навстречу ему.       — Я покину тебя на два года, дорогая жена. Найди себе пару служанок поласковее, пока меня не будет, — он ускоряется внутри неё. — Я вернусь и снова поставлю тебя вот так, как ты любишь. Я уеду принцем, а вернусь к тебе королём.       Ларра уже скулит в предвкушении сладкой истомы, когда палец Визериса сперва аккуратно обводит, а затем надавливает на её узкий задний проход. Лёгкая боль, смешанная с удовольствием, накрывает её волной, сильной, тёплой, пульсирующей внизу её живота. Она не успевает полностью вкусить её, как Визерис начинает сильно и резко вдалбливаться в неё. От этих движений удовольствие не отступает, а продолжает удерживать её с ним. Ларра предчувствует новый виток блаженства, но для этого ей нужно помочь себе.       — И когда я вернусь, ты встанешь на колени и возьмёшь меня в рот, как послушная шлюха, — он говорит ей это, продолжая двигаться со всей страстью, — потом я уложу тебя в постель и буду вылизывать твою восхитительную щель. Я хорошенько подготовлю свою королеву, прежде чем возьму её. Нежно. Медленно. Чувственно.       Сейчас он совсем не нежен. Ларра продолжает опираться о кушетку одной рукой, а второй касается себя. Там, где недавно так восхитительно ласкал её Визерис.       — Но закончить с тобой я собираюсь не так. Я переверну тебя на живот и хорошенько растяну твою попку, прежде чем взять её. Ты же любишь чувствовать мой член в своей заднице?       Она вновь кончает, не так сладко, как в первый раз, но сильно, до боли во внутренних мышцах. Судя по сдавленному стону, Визерис успел догнать её в удовольствии. Он утыкается лицом ей в спину, позволяя себе оставить пару нежных поцелуев. Таких, которыми он когда-то будил её. Ларра чувствует слёзы и не знает, плачет ли она от полученного наслаждения или от грусти, что в этом безумном незнакомце, говорящем загадками, всё ещё есть частичка того Визериса, которого она любит. Того, которого она так жаждет вернуть себе. И впору бы ей надеяться, что у неё это получится, что всё ещё наладится.       Вот только Ларра Рогаре не дура и прекрасно знает, как раньше уже не будет.       — Через два года. Дождись меня, моя королева.              Ци искренне считает Тиланда Ланнистера занудой. Вместо того, чтобы позволить угостить себя чаем и спокойно обсудить красоту местных садов, тот едва ли не выпытывает у него скучнейшие новости, которые так или иначе сводятся к обитателям тех самых садов, в коридорах Красного Замка. Одна из особенностей андалов — они совершенно ничего не смыслят в поэзии и её приёмах. Поэтому вместо того, чтобы услаждать слух старого приятеля беседой, Ци приходится всё ему разжёвывать.       — Мне удалось поймать пару певсих птис, что принадлежали леди Рейне. Она из них теперь поёт для меня.       — А вторая? Кормит рыб в Черноводной?       Ужасное сравнение! Ци бы никогда такое не стал применять. Хотя суть Десница уловил.       — Главное, сто мне теперь известно о недавних гостях леди Дрифтмарка. Она стала так дружна с Рогаре. Удивительное семейство.       Тиланд тяжело опирается на трость. Чёрная Принцесса не пощадила его, от лихого и сильного мужчины осталась лишь тень, скрытая глубоким капюшоном плаща. Ланнистеру тяжело даются прогулки, он тратит силы не только на шаги, но и на то, чтобы не упасть на ближайшей ступени. Печальное зрелище. Ци помнит его совсем другим, энергичным и дерзким.       — Она ведёт с ними дела по поводу Банка Староместа. Мне стоит беспокоиться по этому поводу?       — О, с Банком всё прекрасно! Беспокоиться стоит по поводу Дорна.       Тиланд умный муж, хоть и не любит поэзии. Поэтому не задаёт идиотских уточняющих вопросов, делая выводы самостоятельно.       Ци уже надеется всё-таки уговорить старого друга на чай, как замечает короля, рассекающего коридор замка быстрой и решительной походкой. Его прекрасные волосы, наследие Древней Валирии, взлохмачены, а взгляд единственного глаза устремлён куда-то перед собой. От Эймонда разит силой и величественностью, смешанными с взбудораженностью. В последнее время его довольно часто можно застать в таком состоянии. Особенно после возвращения из Харренхолла.       — Ваше Велисество, — Ци делает вежливый поклон по местным обычаям, и Тиланд, поняв, с кем судьба уготовила им встречу, следует его примеру.       — Милорды, — рассеянно бурчит Эймонд, продолжая свой путь.       Даже не остановился ради насущных и скучных вопросов, которые так любит. Интересно. Учитывая, что король вернулся с прогулки в саду, которые с недавних пор стали постоянной усладой для него. В Королевской Гавани и правда есть восхитительные цветы.       — Кажется, наш король и правда увлесён своей невестой.       Тиланд поворачивает голову на звук его голоса.       — Принцесса Эйра довольно интересная личность. Осторожная и наблюдательная, она не лишена жестокости. Она убила собственную сестру, чтобы стать королевой.       — Она влюблённая девоська. Думала она о короне или о том, кто её носит?       — А вот это хороший вопрос! — Тиланд явно наслаждается этой беседой, в отличие от предыдущей. — Эйра влюблена в нашего короля, здесь нет сомнений. Вот только влюблена она в короля.       То, как Ланнистер подчёркивает статус избранника Эйры говорит о том, что он считает девицу расчётливой и хищной. Странно, на Ци она не произвела подобного впечатления. Она была, безусловно, красива, но не отличалась особым умом или властностью. Просто кукла, которой повезло удачно родиться. Окажись судьба более сурова, то Эйра стала бы лишь товаром, который можно купить в борделе поприличнее.       — В короля слозно не влюбиться, — Ци не любит споров, предпочитая им мягкость и обходительность.       — Ты не понял меня, мой друг. Хотя тут нет ничего удивительного. Эйра дочь своей матери. Рейниры Таргариен. Та всегда была окружена толпой поклонников. Рожала детей от кого хотела и делила постель не только с собственным любовником, но, судя по слухам, даже с любовником своего мужа. Но сколько бы мужчин не вертелось вокруг неё, сердце её было предано лишь одному. Своему дяде, принцу Деймону Таргариену.       Про семейные традиции местных королей Ци был наслышан. Однако Тиланд явно намекал на другое. Будто Эйра не согласилась бы на меньшее, чем государь. Стало быть, он и правда верил в её скрытую от глаз амбициозность. Тиланд не идиот, он не стал бы искать золотые прииски среди навоза. Пожалуй, Ци и правда стоит поближе познакомиться с этой принцессой.       — Но станет ли она хорошей королевой?       — Для этого ей понадобятся друзья. Поговори с ней, дай пару советов. Вскоре королевская свадьба, её высочеству следует учиться новым обязанностям. Для начала, помоги ей набрать прислугу для себя. Такую, чтобы мы могли быть спокойны за нашу королеву, а сама она прониклась доверием к нам.       Что же, это не сложно. Хотя Ци и не сильно жаждал общения с этой холодной девочкой с колючим взглядом, узнать её лишним уж точно не будет. Тем более, что юной Эйре Таргариен удалось лишить покоя тридцатилетнего короля. Эймонд давно не мальчик, вряд ли ему легко вскружить голову поцелуями да светской болтовнёй. Нет, он не был бы так погружен в собственные мысли, окажись его невеста такой же, как и большинство придворных дам. Те могли сколь угодно быть хороши во флирте, хождению по краю приличия и умении держать мужчин за яйца, но ни одна из них так и не стала не то, что возлюбленной, даже постоянной любовницей короля.       — Ты прав, мой друг, — Ци старается, чтобы его голос звучал как можно более спокойно, дабы не выдать истинных мыслей. — Дружить с королевой лишним не будет. Она завладела сердцем Эймонда. Нужно помочь ей удержать его.       Ци совершенно ясно, что юная принцесса держит в руках не только сердце короля, но и его Десницу.