***
— Сир, не могла не заметить, что вы взгляда не сводите с королевы, — лёгкий кивок головы в качестве приветствия. — Такое поведение могут счесть непочтительным и даже дерзким. — Миледи, будь вы более частым гостем Столицы, и мой взор был бы направлен лишь на вас, — сир Лукас бессовестно лжёт, продолжая рассматривать всё ещё довольно тонкий стан Эйры. Живот под слоем ткани практически не заметен, на лице нет ни малейшего намёка на отёк, так свойственный беременным, да и в талии она пока не раздалась. Везучая, фигурой явно пошла не в матушку. Королева занята беседой с неожиданно прибывшим в Столицу Тороном Грейджоем, совсем юным, но уже более похожим на мужчину, чем на мальчика. На Железных Островах детство быстро заканчивается, вот и на загорелом лице Торона можно заметить постоянно хмурое выражение и дёрганную, нервную полуулыбку. Как удачно, что сын Красного Кракена прибыл в Королевскую Гавань. У кого ещё сыщется столько причин ненавидеть короля Эймонда. Флот Пайка был сожжён, Грейджоев поставили на колени, а у железнорождённых отобрали право строить новые корабли, обрекая тем самым практически на вырождение. Не говоря уже о том, что кровный брат лорда Торона стал пленником Ланнистеров, на что корона любезно закрыла глаза. Точнее, всего один глаз. Однако прежде, чем вонзить зубки в плоть Торона Греджоя, Рейна собирается расправиться со своей первой жертвой. — Знаете, милорд, — Рейна скользит указательным пальцем по ладони Лейгуда, заставляя того встрепенуться и уставиться на неё широко-распахнутыми глазами, — я слышала, ничто не утомляет больше слишком уж частых встреч. Куда интереснее, если свидания случаются лишь изредка, оставаясь в памяти праздником, а не скупой на радость обыденностью. Более она даже не глядит на рыцаря, уверенной поступью направляясь в сторону сестры и Торона Грейджоя. Рейне не нужно видеть лица Лукаса Лейгуда, чтобы суметь детально описать отразившиеся на нём эмоции. Нет более действенного способа заинтриговать мужчину, чем бросить ему в лицо прямой намёк, а в следующий миг утратить всякий интерес. Сегодня Рейна Таргариен наметила для себя две цели. И одна никак не помешает другой. Скорее даже наоборот. Ревность губительна, но в умелых руках становится весьма эффективным оружием. — Сестрёнка, — она старается улыбаться как можно более обворожительно, — всё никак не могу поймать тебя даже на пару слов. Тебе следует беречь себя. Рейна обращает взор на лорда Торона, будто бы только что заметила его присутствие: — Милорд! Какая чудесная встреча. В последний раз имела честь видеть вас на королевской свадьбе. От её чарующего голоса и нежного взора лицо маленького кракена покрывается алыми пятнами смущения. Да уж, не в отца пошёл. Далтон в его годы уже имел счастье испробовать женщину и вряд ли бы стал краснеть. Тем проще для Рейны. — Миледи, — голос Торона тих, но уже успел сломаться и загрубеть от постоянной нужды перекрикивать ветер, — я тоже приятно удивлён тому, что вновь имею радость лицезреть вас. Серые глаза смотрят прямо и честно, не отрываясь от её лица. Мальчишка явно любуется ей, словно куклой. Бесхитростно и жадно. Будь он чуть старше, шансов оказаться в её объятиях у него было бы всяко больше, чем у Лукаса Лейгуда. — Мы с лордом Грейджоем были немного заняты обсуждением флота, — Эйра явно недовольна тем, с какой лёгкостью и изяществом сестра сумела украсть у неё всё внимание кракена. — Слишком много дел, вот и не успеваю уделить время тебя, дорогая Рейна. — Флот? Как любопытно. И что же? Лорд Торон прибыл в Столицу, чтобы присоединиться к военной флотилии Таргариенов? — Нет, миледи, я прибыл сюда, чтобы… — Лорд Торон обсуждал с королём возможность оказать поддержку нашему флоту, предоставив лучших из своих мореплавателей, — Эйра явно затыкает Греджою рот, не давая сказать того, что Рейне и так известно. Да, у железнорождённых снова есть право строить военные корабли. Такое решение могло быть принято лишь для того, чтобы Эймонд получил больше судов в предстоящей войне с Дорном. В которой Торон Грейджой, судя по всему, собирается принимать участие. Однако незачем выдавать себя, поэтому Рейна продолжает изображать очаровательную дурочку: — Вот, значит, как! Что ж, Железные Острова всегда славились своими мореплавателями и великолепными судами. Лично я нахожу очень печальным то, что сейчас ваши люди переживают не лучшее… ох, простите! Не поймите неправильно, милорд, я думаю, что было бы славно, одари вас государь своей милостью. Не могу представить эту страну без парусов с кракеном, бороздящими моря. Торон заглатывает её лесть, как наживку. Ему по душе её слова об отнятом у его дома величии. Именно здесь и кроется слабость дома Грейджоев, в их непомерной гордыне. Если удастся переманить кракена на их с Визерисом сторону, Эймонд потеряет часть своего флота прямо во время войны. Если у Рейны получится убедить железнорождённых, что новый король снимет с них все обеты, наложенные старым, то они получат преимущество не только на небе, но и в море! — Вы очень добры, миледи. Обещаю вам, я сделаю всё возможное, чтобы убедить короля Эймонда в отсутствии у него более надёжного союзника. — Отрадно видеть, как вы уповаете на милосердие нашего государя. — Которое ему, как ты и сама прекрасно знаешь, не чуждо, — Эйра вновь вмешивается в их разговор со своими настороженно-предупреждающими речами, от которых тошно делается. — Лорд Торон, предлагаю более не тратить понапрасну бесценные слова. Поберегите их и ваш пыл для заседания Малого Совета. Грейджой, вопреки явно имеющейся гордости, кротко кивает, соглашаясь с позицией Эйры. Он смотрит на королеву без томительного интереса, но с преданностью и доверием. Ничего, и то, и другое легко рушится. Эйра собирается вставить ещё пару медяков в их беседу, но её отвлекают. Вынужденно извинившись, королева покидает их. Долг государыни тяжек, язвительно думает Рейна. Теперь никто не будет отвлекать их с юным кракеном. Подхватив Лорда Жнеца под локоть, она уволит его в толпу придворных, позволяя им затеряться, оставаясь при этом на виду. Старый приём, не раз отработанный ей в прошлом. — Не серчайте на королеву Эйру, милорд, моя сестра порой бывает несколько занудна. — Я ничуть не сержусь на государыню, — от резкого движения длинные каштановые волосы Торона мажут Рейне щёку, — напротив, нахожу её слова весьма полезными. — Ох, да бросьте вы, — она вся - воплощение весёлости и беспечности, — человеку, привыкшему к суровой и честной жизни Пайка сложно справляться со всем этим дворцовым этикетом и постоянной необходимостью выбирать слова, чтобы угодить окружающим. Тем более, в вашем положении, мой юный друг. — В моём?! — Торон останавливается и смотрит на неё так, словно она только что предложила ему поцеловаться. Он настолько бесхитростный малый, что непонятно, как его вообще в Столицу отправили. Впрочем, каким бы честным не казался Торон, его взгляд и постоянно играющие желваки говорили о сильном и весьма горячем нраве. Видимо, брал не умом, а хваткой. Должен же он был хоть что-то унаследовать у своего знаменитого папы. Рейна замечает, как мимо них, как будто случайно, проходит Лукас Лейгуд. Нарочито медленным движением она поправляет волосы, оголяя часть шеи и плеч. Жаль, нет возможности полюбоваться реакцией рыцаря. А вот маленький кракен глядит во все глаза, недоумённо хмурясь и кусая губы. Игра началась. Она берёт ладонь Торона Грейджоя в свою, так нежно, будто бы он был её сыном. Одарив юношу ласковой улыбкой, Рейна доверительно признаётся ему мягким шёпотом: — Поверьте мне, я знаю, каково терять отца, — на мальчишеском лице мелькает тень удивления, светлые глаза распахиваются ещё шире, — тем более, что мы оба дети живых легенд. Мой отец правил небом, ваш - морем. И оба они пали… Она недоговаривает, оставляя очевидное продолжение той нитью, что связывает их с Тороном. Он ведь прекрасно понимает, от чьей руки погибли их родители. От той самой, что сейчас вершит судьбу государства. Понимает и тонет в лиловых глазах Рейны Таргариен. Хоть бери её прямо сейчас, забывая про все данные клятвы, забирай себе морской женой. — Леди Рейна, я… Она прислоняет палец к его губам, заставляя молчать. Надеяться полностью на молодого Греджоя было бы глупо. Он молод и наверняка проболтается про весь их план после пары фляг добротного пойла. Но вот сделать так, чтобы мальчик увяз в её лести и напускном участии, а в нужный момент сделал правильный выбор… О, да. В этом она мастер. — Просто помните, что я ваш друг. Особенно в час, когда от вас будет зависеть будущее вашего народа. Не сомневайтесь, Рейна Таргариен всегда придёт вам на помощь.***
Целуется сир Лукас отменно, надо признать. Страстно, пылко, не пытаясь сдерживаться, готовый взять всё и сразу. От его ласк на плечах и шее останутся отметины, которые придётся скрывать ожерельями и высокими воротниками. А потом ещё прятать от чересчур уж надоедливого в последнее время мужа. Мысленно Рейна клянётся разделаться с ним при первой же возможности. Она перебирает чудесные волосы Лукаса пальцами, любуясь тем, как их цвет контрастирует с её смуглой кожей. Если она понесёт от него, то скрыть происхождение ребёнка не составит труда. Однако торопиться нельзя. Почувствовав, как рыцарь возится со шнуровкой платья, она мягко отстраняет его руки, тут же делая полшага назад. — Дразнишься? — самодовольная ухмылка говорит о том, что рыцарь и не думал переживать об отказе. — Всего лишь пытаюсь понять, чего вы желаете, — Рейна огибает его, кладя голову на крепкое мужское плечо. Сегодня на Лейгуде нет обычных доспехов, лишь коричневый дублет и бриджи из оленьей кожи. Хорош, грех жаловаться. Среднего роста, широкоплечий, стройный. И пахнет так приятно, чем-то терпким и сладким, восточным. Кажется, Начальник Золотых Плащей любит ароматное масло и изысканные благовония. Надо бы озаботиться подарком для него. — А разве то, чем мы тут только что занимались, не говорит напрямую о моих желаниях? — он разворачивается к ней и подхватывает пальцами подбородок. — Тогда объяснюсь. Я хочу трахнуть тебя. От властного и грубого голоса у неё мурашки вдоль позвоночника. Рейне всегда нравились решительные любовники, такие, каким был её первый муж. Но увы, с подобного рода мужчинами приходилось быть вдвойне осторожней. Она не могла позволить себе роскошь потерять голову от чувств. — Видите ли, милорд, мне бы хотелось знать больше, — она привстаёт на носочки, чтобы ласково укусить рыцаря за мочку уха, — мне мало знать того, что вы хотите меня трахнуть. Я хочу знать, как вы хотите меня трахнуть. Как долго вы будете это делать. Как вы предпочитаете трахать женщин в целом. Какие женщины вам по нраву. Она шепчет эти нежности, осыпая челюсть, а потом и шею рыцаря жгучими поцелуями. Будто повторяя его недавние действия. Рука Рейны ложится на крепкую грудь Лукаса, скользя ниже, останавливаясь на животе, так далеко и близко одновременно. Он не позволяет ей вести, хватая рукой за волосы, наматывая их на кулак и заставляя Рейну откинуть голову назад. Нагло улыбнувшись, Лейгуд отвечает на её вопросы в своей манере. Уверенной, даже слишком, дерзкой и бесстыжей: — Я буду трахать тебя жёстко. Пока не кончу. А вот как быстро это закончится, зависит от тебя. Видишь ли, я могу довольно долго иметь женщину. Но если устанешь, то постарайся проявлять инициативу, а не лежать бревном, издавая стоны. Я предпочитаю более пылких женщин, потому обычно выбирая шлюх, а не знатных дам. Хотя имел честь спать и с теми, и с другими. Рейна хрипло смеётся его браваде. Будто он один такой из себя искушённый. Мужчинам нравится думать, что это они ведущие партнёры в танце любви, но разве без нежного касания, громкого стона и быстрого движения женских бёдер могли бы они получать наслаждение? Разве не женщины заставляют их изливать своё семя, как только процесс начинает утомлять? Разве не женщины способны поднять их достоинство или наоборот, отправить лежать, как мертвеца в могиле? Боги, да ни один мужчина не способен так часто доводить женщину до исступления, как она сама! Зато сколько гонора. — Предпочитаете достойную работу за достойную плату? — Предпочитаю, чтобы женщина уже что-то умела. — Но заглядываетесь на юную и явно неопытную королеву Эйру, — хитро щурится Рейна, — это ни в коем случае не ревность. Моя сестра красива, грех осуждать вас. Лукас хмурится и отпускает её волосы. Он неглуп, понимает, что Леди Дрифтмарка что-то требуется от него. И явно не только сладостных объятий. Ещё одна причина, по которой он выбирал проституток, заключалась в том, что им от него были нужны только деньги. А не какие-то надежды, опора и готовность броситься отстаивать их честь при первой же опасности её запятнать. В общем, всё то, что он никому не обещал. — Королева Эйра принадлежит королю Эймонду. Только безумец решится оспорить это. Рейна, как кошка, трётся щекой о его плечо, чтобы в следующий миг приблизить своё лицо так близко, что он чувствует тепло её губ. Смуглая, среброволосая, с тонкими чертами лица, она была прекрасна. У неё была довольно стройная фигура, но при этом весьма большая грудь, выгодно подчёркнутая глубоким вырезом платья. Рассмотреть бёдра возможности не было, но судя по тому, сколько времени она проводила верхом на драконе, они должны были быть сильными и покатыми. Однако, какой бы соблазнительной не казалась Рейна Таргариен, нельзя забывать, насколько могущественной и властной женщиной она является. — Я тоже принадлежу своему мужу. Но это не мешает мне делать вот так. Поцелуй влажный, мягкий, манящий. Она ласкает губы Лейгуда своими, касается их языком и нежно кусает. Ладонь Рейны опускается ниже, накрывая пах. Медленными, но уверенными движениями она ласкает член Лукаса через одежду. Всё это так хорошо ощущается, что он держит себя в руках, не спеша набрасываться на неё и заявлять свои права. — Видите, сир Лукас. Не всегда то, у чего есть хозяин, остаётся неприступным и недоступным. — Не понимаю, на что ты всё намекаешь. Хочешь, чтобы я выебал твою сестру? Или представлял её, пока трахаю тебя?! У Таргариенов весьма своеобразные предпочтения, однако с подобными желаниями я ещё не сталкивался. А она всё ласкает его, дразнит своими хитрыми лисьими глазами и нежной улыбкой. Стерва, но как же красива! Лукас касается её лица, гладит нежную кожу. Раз ей хочется более осторожных касаний, то он остудит свой пыл. В конце концов, доставлять женщинам удовольствие порой не менее приятно, чем получать самому. А в том, что в объятиях леди Рейны он познает блаженство, нет никаких сомнений. — О, всё не так просто, лорд Лейгуд. Я просто хочу понять, каковы ваши помыслы. Мы ведь понимаем, что скоро грядёт война, и король окажется далеко отсюда, и королева будет совсем… Рука сжимается на её лице без намёка на ласку. Взгляд рыцаря меняется, делается цепким и острым. Он отстраняется, удерживая Рейну на небольшом расстоянии от себя: — Откуда тебе известно про войну? Седьмое Пекло! Как она могла так глупо проболтаться? Мысль о надвигающемся противостоянии с Дорном за последние годы стала такой очевидной и обыденной, что казалась чем-то общеизвестным, не стоящим особой осторожности. Впрочем, слухи давно гуляют не только по коридорам Красного Замка, так что Рейна всё ещё может выкрутиться. — Разве в этом городе не у всех есть свои глаза и уши? — Мне плевать на всех. Откуда это известно тебе?! И где тот наглый сластолюбец, что едва не набрасывался на неё минутой ранее? Где беспечный весельчак, гуляка и взяточник? У Лукаса Лейгуда была паршивая репутация, никто не счёл бы его хоть сколько-нибудь надёжным человеком. Но стоило в его сердце поселиться зерну подозрения, как вместо насквозь лживого и лицемерного юноши проснулся пёс, готовый рвать на части. Даже лицо переменилось. Черты заострились, меж бровей залегла глубокая морщина, губы сжаты в тонкую бледную полоску. — Смею напомнить, что моя сестра королева, — упрямо и несколько раздражённо цедит Рейна, надеясь, что её гнев усмирит подозрения. — Эйра Таргариен, которую ты чуть не подкладывала тут под меня. Ну да, помню такую. Она ещё, кажется, вашу третью сестричку убила. Волна горечи перекрывает дыхание. Боль сдавливает грудную клетку, Рейна вновь ощущает на себе липкий пот ужаса, который покрыл её тело в ту ночь. В памяти всплывает лицо сестры. С выкаченными глазами, с кровью, булькающей около рта и стекающей меж пальцев. Бейла, её неизменная опора, её компас и вторая половина, делившая с ней утробу матери. Лишиться её было также больно, как потерять мать, и гораздо больнее, чем отца. С Деймоном у Рейны никогда не было такой тесной связи, сестра заменила ей большую часть мира. Слёзы скапливаются в глазах, и ей приходится применить всю свою волю, чтобы удержаться и не разрыдаться перед Лейгудом. — Эйра… всё равно моя младшая сестра. И мы всегда будем друг у друга. Губы Лукаса растягиваются в жуткой, безумной улыбке. Что за демон сейчас перед ней?! — Конечно, вот только твоя старшая сестра затевала государственную измену. Думаешь, я забыл об этом? Напомню, милочка, я Начальник Городской Стражи. И я присутствовал тем утром в замке, когда королева поведала нам эту печальную историю. Знаешь, что изменилось во мне тогда? Отношение к Эйре Таргариен. Вместо бледной тени Чёрной Принцессы я увидел женщину, настолько преданную королю, что не побоялась пролить родную кровь ради него. И вряд ли с той ночи что-то поменялось. Так что подумай ещё раз, потому что уверен, королева никогда не стала бы обсуждать государственные дела с тобой или другими девицами за вышиванием. Поверь, я с некоторых пор присутствую на заседаниях Малого Совета и могу точно сказать: Эйра не дура. Умный. Жестокий и умный. Прямо, как его легендарный предшественник. Видимо, Золотые Плащи подчиняются только лучшим. Или худшим, как посмотреть. Сейчас Рейна точно знает, надежды на Лукаса Лейгуда нет. Он предан короне. Держится ли эта преданность на уважении или на страхе, не так важно. Но рассчитывать на городскую стражу в грядущей войне не стоит. Они будут защищать Эйру до последнего. Ладно, раз уж выйти сухой из морских пучин не представляется возможным, то она скажет полуправду, что сохранит ей жизнь. Есть вероятность потерять своего человека в Малом Совете, но это не так уж и важно сейчас. С вполне искренней обречённостью Рейна признаётся сиру Лукасу: — Гедмунд Пик. Он держит золото в Банке Староместа. Как и его брат, Анвин. У нас, с некоторых пор, весьма… доверительные отношения. Мастер над Кораблями не то, чтобы прямо сообщил эту новость. Скорее, случайно обронил пару неосторожных фраз. Он ищет следы лжи на её лице и не находит. Решив, что правда теперь на её стороне, Рейна решает вернуть себе преимущество в виде доверия: — К тому же, Дрифтмарк обязался отправить корабли королю Эймонду. Несложно догадаться, для чего. Не переживайте, сир Лейгуд, победа короны для меня важна, как никогда. Я не хочу напрасно лишиться своих судов. Он наконец-то отпускает её и, с лёгким поклоном, приносит слова сожаления о случившемся: — Прошу прощения, что напугал вас, миледи. Но мне было важно узнать правду. Лучше это сделаю я, чем король. С этим она полностью согласна. Палачи Эймонда выбили бы из неё признание с куда большим успехом. А Лейгуду остаётся лишь давиться тем комком ничего не стоящей информации, что она кинула ему, словно собаке кость. Поправив платье и бросив волосы на плечи, чтобы скрыть следы недавней страсти, обернувшейся допросом, Рейна с возмущённо-обиженным видом направляется прочь из покоев Начальника Городской Стражи. И совсем не для того, чтобы предупредить Гедмунда Пика о надвигающейся на него грозе. Напротив, чем больше тот будет отпираться, тем лучше. Мастер над Кораблями никогда не слыл умным мужем, так что её словам поверят быстрее, чем его. Что ж, приезд в Королевскую Гавань оказался стоящим. Теперь она точно знает, что Золотые Плащи преданы короне, и нет смысла пытаться переманить их на свою сторону. Ей удалось очаровать Торона Грейджоя, и когда Эймонд окажется без поддержки флота, железнорождённые точно не поспешат ему на помощь. А ещё Рейна убедилась, что только Утро будет недостаточно, чтобы взять Королевскую Гавань. А значит, пора навестить старых друзей.