Бог - мой судья.

      Даниэла ненавидела себя. Ненавидела, но скрывалась под маской самоуверенности. И, черт возьми, настолько правдоподобной, что сама начала ей верить. И лишь наедине с собой могла увидеть то, что не видел никто кроме Димы — свою беспомощность. Матвееву было непонятно как такое возможно. Одна из сильнейших экстрасенсов буквально гнила изнутри. И он знал это, как не знал никто. Видел, как та потихоньку умирала на его глазах. И когда та исчезла из его жизни он даже подумать боялся, что вскоре её не станет. Он понимал, что, сука, она погибнет без его присмотра. Он буквально похоронил её заживо, хотя сердце не хотело принимать такого стечения обстоятельств. И как Матвеев оторопел, когда увидел её живой. Он видел как она зашла в готический зал, как она стояла сейчас прямо перед ним.       Даниэла не верила собственным глазам. Думала, что врут они. Нет перед ними Матвеева, в удивлении глазеющего на неё с ног до головы. Но ноги не слушались. Будто сами шагали, останавливаясь прямо перед ним. В сердце боль. Такая, что было невозможно стоять, ноги подгибались. Но Даниэла сдерживается, стоит ровно. — Что ты здесь делаешь? — получается тихо, с хрипотой прокуренного голоса. Мозг отказывался принимать тот факт, что перед ней он. Чертов Матвеев, приехавший на своем любимом транспорте и никак не хотевший отвечать на вопрос, — Я спрашиваю какого ты здесь делаешь.       Дмитрий не знает, что ответить. Он до сих пор не может понять, что перед ним она. Что Даниэла обращается к нему, смотря прямо в глаза. Что она не игнорирует его существование, а говорит с ним, не отводя взгляда. Не может ответить, слезает с мотоцикла, не отрывая зрительного контакта. — К тебе приехал, — ему стыдно. Стыдно, что, чёрт возьми, в этой игре он проиграл. Первый сделал этот чертов шаг. Но не понимает, что проиграл еще тогда, когда написал ту надпись на фото. — Зачем, — в глазах слезы. Нет, выдавать себя нельзя. Не показывай, спрячь. Но как, если больно? Как совладать с собой перед тем, кто был ближе родных?       Даниэла понимает, что совладать уже никак. И если не остановится, то расплачется в его руках, прижимая всё сильнее, забывая все обиды и ненависть, что поджигала все эти ёбанные четыре года. Снова, хоть и на миг, но станет той самой Даниэлой, любящей, не видящей ничего вокруг и как ребенок верующий в счастливый исход любви. Нельзя. Снова будет больно.       Но хочется верить, что всё это не так. Хочется так, что болят руки от сжимания в кулаки, чтобы не разрыдаться на месте. — Уходи, — шепчет она не отрывая взгляда. Молодец, правильно делаешь, Даниэль, прогони его к чертям. — Что? — он верить в это не хочет. Думает, что просто ослышался в силу своей затуманенной болью головы. — Не повторяй ошибок совершенных и завершенных года назад, — голос смелее. Старается думать, что права. Что больше не любит. Убеждает себя так правдоподобно, что даже не сомневается в своей правоте. — Дани, — в горле сухо, мешает говорить. Ему мешает всё абсолютно. Хочется просто прижать её к себе, вдохнуть родной запах, забыть о боли внутри, пожирающей четыре последних года, — Пожалуйста. — Нет, — перебивает она отворачиваясь, уходя в свой подъезд. Не хочет слушать дальше, иначе точно простит. Теперь понимает, что не права. Что хочется снова как раньше прижаться к его теплой груди и забыть обо всём на свете.       Но Даниэла не была бы собой, если бы снова не послушала этот чертов голос в голове, приказывавший ей делать так, как велит он сам.       И ей противно, противно от самой себя. Противно от поступка, что сразу двоих покалечил. Ну и плевать, малышка.       Слышит снова она и старается думать, что уже всё равно. Но это противное чувство обволакивает каждый сантиметр кожи, покрывая и засасывая в свою воронку с головой. И не сдерживается, рухнув на пол квартиры прямо с порога, захлебываясь в собственных слезах.

***

      Утро встречает её ужасно. Просыпается на полу, вся опухшая от слез и в ужасном расположении духа. Хочет послать всё к чертям, никуда не ехать, но понимает, что упустить свою запись на тату нельзя. И снова выбирает бегство в физической боли, лишь бы затуманить боль внутри.       Одевшись умывается, сил даже на нанесения чертова тона на лицо нет. Убирает волосы в низкий хвост и хватает ключи от машины, выходя в подъезд. Улица встречает солнцем, что никак не вязалось с её состоянием. Лучи бьют в лицо, заставляя жмуриться. Скрывается в машине, сразу включая музыку, чтобы мысли не затуманили мозг. Старается их избежать всеми путями, переключает внимание на текст и едет по Москве в своё любимое заведение, где совершают искусство тату на коже.       Даниэла любила это место. Место, где твое тело преображается. Тату она делала много, даже не сосчитать точное число. Забитые руки — левая от и до, а правая лишь немного, от локтя до кончиков пальцев. На ребрах дракон, на ключицах расползалась змея. Ноги в разных рисунках, на животе какой-то узор. И, конечно, те самые иероглифы на бедре под резинкой трусов, в таком вот интимном месте. И ей безумно нравились все предметы искусства на её коже, даже для некоторых эскиз она рисовала сама. Сегодня Даниэль выбрала эскиз в японском стиле, что решила набить на предплечье на правой руке, где еще было свободное место. — Привет, — улыбается Вика, что и была мастером данного салона. Она била Даниэль практически все тату, — Ты неважно выглядишь. Может перенесем? — Не переживай, выстою, — улыбается она измученной улыбкой. Да, Даниэль понимала её опасения. Без макияжа у неё и так были огромные синяки под глазами и впалые скулы. Сейчас синяки увеличились, глаза потухли еще сильнее, — Я стойкая девочка, ты же знаешь.       Виктория противостоять не может. Знает, что с Даниэлой не прокатит и та всегда настоит на своем. Проводит на место работы, печатает и переводит эскиз на кожу. Убедившись, что всё правильно, начинает бить тату.       В этот раз они закончили довольно быстро, всего за два часа. Вика наклеивают пленку, принимая оплату и отпуская Даниэль из салона.       Она благодарит за проделанную работу, собираясь на выход. На улице день и всё так же ярко светит солнце. Даниэль это бесит, глаза начинают болеть от лучей. Поэтому она быстро проходит к машине, уезжая обратно домой.       Остальная неделя пролетела быстро. Как называла Даниэла и не только — днем сурка. Самобичевание — так можно было назвать это время. Даниэль не выходила из дома, лишь сидела в интернете и смотрела различные фильмы, листала ленты соцсетей и отвечала на письма отправленные фанатами. Единственные разы, когда та выходила, были на съемки. Все собирались на выставление баллов. Удивительно, но зрители оценили её в 9,3 средних балла. И после того, как все прошли по первому испытанию она была на втором месте в рейтинговой таблице. На первом, конечно же, он.       Но она старалась не обращать на того внимания. Ровно так же, как и Матвеев. У них было взаимное игнорирование существования друг друга. Но по глазам было видно, что тому это было совсем не в радость. Но Даниэла решила не обращать внимания, иначе мысли снова будут о нём. Поэтому лежа на своей кровати она не нашла ничего лучше, чем снова поотвечать фанатам.       Их прибавилось не мало, отметка в тридцать тысяч в инстраграме увеличилась в целых шесть раз. Многие писали в директ с надеждой, что та ответит. Даниэль старалась уделить время всем, но его тупо не хватало. Фанатов было слишком много. Ей было это странно, это чувство позабылось давно. Когда она участвовала в 20 сезоне такое было, но потом она пропала даже из соцсетей и волна популярности резко упала. Теперь же за последние три недели с начала съемок она выложила целых три публикации и семь сторис. Даже сейчас, на удивление, она, находясь в ванной, сделала снимок приподняв край футболки и выкладывает.       Раньше она бы такого сделать не смогла. Возможно, болезнь ослабевала. Да и сейчас она не так парилась на счет еды и себя. Почти всегда была в облегающей одежды не думая как выглядит в чужих глазах. Да, возможно, хоть и не на все сто, но она стала свободней.       В директ сразу посыпались реакции на историю девушки. Даниэль открывает фото, рассматривая вдоль и поперек. Мокрые волосы спадают по плечам, моча еще и черную футболку «оверсайз», что она держит рукой приподнимая и оголяет живот с тату, дракона на ребрах. Даже край стринг и глубокую впадину талии. Удивительно, но фото ей донельзя понравилось.       Она выходит из ванной, заваривая чай и подмечает, что ей безумно скучно. Беса она прогнала как только приехала с тату сеанса. С ним можно было хотя бы поразвлекаться, посмотреть как тот отчаянно пытается насолить девушке, но выходит только чуть передвигать предметы.       Скучно и тоскливо, хочется напиться снова. Но понимает, что организм еще одной попойки прямо перед собранием в готическом зале не выдержит. Уже завтра идет второй круг испытаний. И ей безумно интересно, что будет дальше. Поэтому сделав глоток чая с мятой она встает, направляясь в спальню. Начинает ритуал, чтобы хоть как-то размять силы, что не использовала в последние дни.