Однажды ты окажешь мне услугу

Ипполито ждал, зажав в руке пузырек с очередным зельем, и вспоминал наставления Румпельштильцхена. Колдун снова появился, возвестил о грядущем приходе ведьмы с крайне озабоченным видом и вручил Ипполито пузырек с прозрачной жидкостью. «Что это?» – угрюмо поинтересовался Альбрицци. «Сущий пустячок – водица, – Румпельштильцхен тихо хихикнул. – Ты выплеснешь ее на руки Ливии, как только она появится в твоем доме, и тогда вреда не будет». «Надолго?» – уточнил Ипполито. «Примерно на сутки», – Румпельштильцхен подарил ему ободряющую улыбочку. И тогда у месье Дюбуа появилась мысль о том, что он обязан передать ведьму в руки служителей церкви. Он чувствовал, что иначе не сможет поступить – Ливия угрожает не только ему самому, но и горячо любимой жене. И, возможно, гнев немезиды отразится и на невинном ребенке – Массимилиано. Нет, этого Ипполито не допустил бы. Никогда. «А откуда ты знаешь, что Ливия снова придет сегодня ночью?» – поинтересовался месье Дюбуа и получил в ответ все ту же неизменную улыбку. «Дорогуша, – это нелепое слово в устах Румпельштильцхена сейчас звучало ласково и чуточку укоризненно, – я многое знаю. Доверься мне. Ты же не хочешь, чтобы те, кого ты любишь, пострадали?» Ипполито промолчал. Разумеется, он не хотел. На самом деле на языке у него давно вертелся вопрос, по какой причине Румпельштильцхен им помогает, но задать его агент французской короны не успел – колдун исчез в сиреневой дымке. На сей раз, Ипполито не стал подмешивать святую воду в жидкость – возможно, в этом не было никакой нужды. Он просто стоял и ждал в коридоре, у дверей своей спальни. Там, внутри, глубоко дышала во сне Мария. А в соседней комнате находилась детская, где, набегавшись за день, крепко спал сын. Легкие шаги, и из-за поворота вышла женщина, опуская капюшон с головы. Матово блеснули в полумраке длинные волосы – Ливия. Ипполито едва успел спрятать пузырек за спину. Ливия замерла, усмехнулась. – Что ж вам не спится-то, сударь? Меня, никак, ждете? Может быть, прогулок под луной желаете? Ее глаза зло блестели из-под приспущенных на лоб локонов. Голос дочери Корнеро изменился так же, как и она сама – в нем появились мрачные, хрипловатые нотки. – Ливия, ничего хорошего в мести нет, – Ипполито все еще надеялся образумить ее. – Я виноват перед тобой, но я же не знал, что это ты. Роковая случайность. – Случайность, за которую мне пришлось дорого заплатить, – губы Ливии искривились в горькой усмешке. – Не слишком ли много потрясений для наивной девушки, которая только и хотела, что любви да счастья? Она подняла руку, в ее ладони вспыхнул огненный шар, и Ипполито невольно отшатнулся. Заметив это, Ливия тихо и зловеще рассмеялась. – Не нравится, да? Я становлюсь все лучше и лучше в этом ремесле. Право, забавно вспоминать, как монашки в монастыре выясняли, чем одарены их воспитанницы. Знали бы они сейчас!.. Продолжая смеяться, Ливия подняла и вторую руку, теперь огонь сиял в обеих ладонях молодой женщины. И, судя по всему, не обжигал ее и не причинял никакой боли. Она мастерски управлялась с этой стихией. «Ведьма», – теперь Ипполито не испытывал ничего, кроме решимости и отвращения. Чувство вины окончательно исчезло, и он шагнул к Ливии. Молодая женщина вздрогнула, когда на ее руки попала вода из пузырька. Она недовольно нахмурилась, почуяв неладное, стряхнула капли с ладоней и пальцев и вновь подняла руки. Магия исчезла. Напрасно Ливия повторяла про себя заклинания, напрасно призывала волшебство – его не было. Ипполито молча наблюдал за ней, опустив руку с пузырьком. Он не смог бы внятно сказать, что сейчас чувствует – слишком много всего было, и сожаление, пожалуй, тоже – но ощущение победы росло. – Что это было? – прошептала, наконец, Ливия, растерянно глядя на него. Альбрицци ответил с невеселой усмешкой, припоминая янтарные, безумно-веселые глаза своего «ангела-хранителя»: – Святая вода. Ливия не помнила, чтобы ей когда-нибудь было так больно. Иногда она впадала в забытье, и тогда ей плескали в лицо холодной водой. Человек с пустыми глазами наклонялся к ней и тихо, совершенно бесстрастно задавал одни и те же вопросы. Она не отвечала. Ливия помнила, что прокусила себе нижнюю губу. Та ощущалась болезненным куском мяса, наверняка распухшим и некрасивым. Но до красоты ли сейчас? Мелькнула паническая мысль, что ее сейчас снова изуродуют. Опять будут шрамы. Она пыталась звать Румпельштильцхена, но из ее рта вырывался только неразборчивый шепот. Разрозненные слоги никак не желали складываться в длинное, сложное имя. «Признавайся, ты ведьма и вступила в сговор с Дьяволом? Кто подослал тебя в дом месье Дюбуа?» Ливия безумно смеялась, когда услышала эти вопросы в десятый раз. По щекам ее текли слезы, а она ненавидела себя за то, что еще ждет. Еще надеется. Ведь ясно же, что он не придет. Она столько раз его звала, неужели так и не услышал? Ее обрекли на медленную и ужасную смерть. Проклятый Альбрицци, чтоб он сгорел в Аду! Чтобы он сдох… Перед глазами стоял туман – кажется, она снова плачет. Наверное, потому, что ее предали. Ненавистный Альбрицци… Ливии чудилось, что он стоит тут же, и его улыбка расплывалась пред глазами… хотелось ударить, уничтожить… но он исчезал. Оставались только палачи и их инструменты. И те, и другие бездушные. Пытки продолжались, и не было им ни конца, ни края. В последний раз ведьма повторила имя своего покровителя, и готова была признаться во всем… – Дорогуша! Очнись! – ей казалось, или это был знакомый голос? И, похоже, в нем прозвучала не привычная насмешка, а необычная тревога? Ливия медленно приходила в себя. Она лежала на чем-то мягком, закрыв глаза, и восстанавливала в памяти прошедшие события. Что удивительно, графиня N. не чувствовала боли, ей было хорошо и уютно. Неужели все это приснилось – весь этот кошмар, вопросы, хруст собственных костей, невыносимая боль и… Она звала Румпельштильцхена. Ливия открыла глаза и приподнялась на локте. Она находилась в своей спальне, на кровати, а рядом сидел он, заложив ногу за ногу. Он не предал ее. Все-таки пришел на помощь, с мимолетным теплым чувством подумала Ливия. Поймав взгляд ученицы, Румпельштильцхен довольно улыбнулся и картинно хлопнул пару раз в ладоши. – Пришла в себя, наконец-то! Ай-яй-яй, душа моя, как же ты могла так попасться?! Я еле успел тебя спасти из лап палачей!.. Ливия оглядела себя – на ней было то самое золотистое платье, в котором она в полночь отправилась в дом Альбрицци, чтобы сжечь его дотла вместе с хозяевами. Оно изрядно помялось за время лежания на кровати, но в целом все выглядело так, будто хозяйка дома просто подремала на своей постели, забыв раздеться. – Проклятый Альбрицци использовал святую воду, – она потрогала губы – с ними тоже все было в порядке. – Так он мне сказал, выплеснув ее на мои руки. После этого колдовать я уже не могла. Румпельштильцхен всплеснул руками и немедленно принялся отчитывать Ливию: – Я же говорил тебе быть осторожной! Теперь все очевидно, душа моя – твой враг пользуется услугами не магов, но церковников. Нам повезло, что он не раскрыл палачам твоего имени, а представил как незнакомую ведьму, напавшую на него. – Ранее он не был так религиозен, – мрачно произнесла Ливия, садясь на кровати. Она смутно припомнила, что в пыточной камере ее раздели донага, так что колдуну, выходит, пришлось заново одеть свою ученицу. Мысль об этом не смутила Ливию – не до того было. Имени своего она, к счастью, и сама не назвала, представившись Джулией Сорби и твердя, что она и понятия никакого о колдовстве не имеет, произошла какая-то чудовищная ошибка. – Люди меняются, – философским тоном отметил Румпельштильцхен, – не успеваешь опомниться, а тот, кто был когда-то распутным повесой, с годами превращается в праведника. Ливия раздраженно дернула плечом – Румпельштильцхен, рассуждающий о морали, выглядел примерно так же, как монахиня в публичном доме. – Так или иначе, Альбрицци снова ушел безнаказанным, и это не может не удручать, – подлил масла в огонь Темный маг, и Ливия в ярости сжала кулаки. При мысли о том, как она глупо попалась, как Ипполито удалось одержать над ней верх, ее всю трясло. И он отдал ее церковникам, чтобы они пытками выбили из нее не только магию, но и дух. Будь он проклят. Проклят. Проклят. – Я все равно его уничтожу, – шептала Ливия, словно в лихорадочном бреду, не замечая, как Румпельштильцхен успокаивающе гладит ее по руке. – Я покончу с ним!.. Она не видела лица колдуна, по которому блуждала торжествующая ухмылочка. «Мнимая религиозность Ипполито Альбрицци оказалась замечательным предлогом», – решил про себя Румпельштильцхен, не переставая заботливо поглаживать свою ученицу. Напевая скрипучим голосом какую-то веселую песенку, хозяин Темного Замка готовил эликсиры для очередного просителя, и припоминал события предыдущего дня. Все складывалось по плану. Конечно же, Ипполито узнал о том, что Ливия сбежала от инквизиторов. Чтобы оградить жену и ребенка от мстительной колдуньи на то время, пока он в отъезде и занят своими делами, Альбрицци был вынужден снова обратиться к Румпельштильцхену. Тот в ответ хмыкнул и эффектным жестом извлек из воздуха пузырек с зеленоватым зельем. «Оно действует так же, как и первое, что я тебе давал», – объяснил он. «То есть, Ливия не сможет причинить никакого вреда Марии и сыну?» «Именно. Одна капля зелья – и они в полной безопасности». Как предсказуемо. Сначала люди шарахаются от нечистой силы, предложившей сделку, а увидев благоприятные, на их взгляд, последствия – снова идут к Темному магу. И как легко играть с ними, словно с куклами. Дергать за ниточки послушных марионеток. Румпельштильцхен широко улыбнулся, когда хлопнула входная дверь замка – а вот и одна из них. Даже не подозревает, какая участь ей уготована. Ливия буквально ворвалась в лабораторию и несдержанно хватила по столу перчатками для верховой езды. – Осторожно, ты прольешь мои зелья, – упрекнул ее Румпельштильцхен, собирая эликсир в три колбочки. – Нехорошо, ай, нехорошо! – Пыталась вырвать сердца у проклятых палачей, которые меня мучили в пыточной камере, – злобно ответила ученица. Во взгляде Румпельштильцхена промелькнул явный интерес: – Ты сама смогла их найти? – Да, – Ливия оперлась о стол, мрачно уставившись на собеседника. – Но эти твари тоже защищены святой водой или чем там еще. Мне не удалось их убить. Но я хорошенько их напугала и спалила ко всем чертям их заведение. В порыве гнева она изъяснялась достаточно крепкими для благородной дамы выражениями, но Темного мага подобное не смущало. – Что ж, впредь они остерегутся хватать первую попавшуюся ведьму, – весело хихикнул он и запечатал колбочки. – Я не договорила, – Ливия хмуро посмотрела на него. – Может быть, сами они и защитились от меня, но про свои семейки забыли. Румпельштильцхен оторвался от своего занятия и пристально посмотрел на нее. – Оказывается, чем больше вырываешь сердца, тем легче это делать, – задумчиво произнесла графиня N. – Жаль только, до этой Марии и ее щенка добраться я не могу. Темный маг в замешательстве облизал сухие губы. Он не мог предвидеть, что Ливия так быстро найдет инквизиторов, посему допустил один просчет. Пожалуй, не стоит недооценивать Ливию Корнеро. Она учится гораздо быстрее, чем Румпельштильцхен полагал. При мысли об этом он ощутил растущее возбуждение – следовательно, они куда ближе к осуществлению Проклятья, чем думалось. И как забавно – его ученица даже и предположить не может, что «щенок» Ипполито и Марии на самом деле ее собственный сын. – Тогда чем же ты недовольна? Лучшей мести не придумать, – вкрадчиво проговорил он, коснувшись руки Ливии. Она словно бы не заметила. – Я недовольна, потому что, не сработай защита инквизиторов, с Ипполито случилось бы то же самое. Я бы до него добралась. А так у меня это не получается, – выплюнув последнюю фразу, Ливия отошла в сторону и принялась рассматривать полки с зельями. – Не беспокойся, – Румпельштильцхен прихватил с собой колбочки с эликсирами и направился к входной двери, куда уже осторожно стучал очередной гость. – Все будет, дорогуша, все будет. Когда он удалился, Ливия плюхнулась в стоявшее неподалеку кресло и тяжело задумалась.