***
По пути к нужной двери, которая к слову, со стороны вообще никак не определяется, будто бы в чулан ведёт или в кладовку, к ним присоединялись матры, по крайней мере те из них, что ещё считали генерала Махаматру своим начальником. А оставляли после себя единицы тел, приваленных к стенам и находившихся или в состоянии полного кислородного голодания, или полной механической асфиксии голыми руками. Не важно. Важно то, что сейчас у них больше рук, чем когда-либо. На дисплее, оказавшемся в стене, высвечивается запрос биометрических данных. Аль-Хайтам, недолго думая, подхватывает одного из матр, находящихся без сознания [ему тут же помогают пустынники], и прикладывает его предплечье с часами прямо цифрами к экрану. Ничего не снимается [ни секунды], но индикатор загорается зелёным, и дверка открывается. Сим-сим, как говорится. И тут, в самых лучших традициях боевиков, что-то гремит без нарастающей последующей, после чего коротко звучит сирена, и всё смолкает. Значит, не взрыв. Аль-Хайтам лишь хмурится и озирается, пытаясь определить направление грохота. А вот матры, некоторое время уже служившие в резиденции, срываются наружу с криками «Сбегает!».***
Средний этаж, средний этаж… эта мысль всё ещё не даёт ему покоя. Сайно прикидывает расстояние, сразу же отметает эту мысль в сторону, зато небольшая пристройка рядом со зданием выглядит вполне прочно, вот только неясно, на хрена она вообще тут стоит. Квадратная, невысокая, больше всего похожа на отдельный трансформатор энергии, как будто бы Азару нужны какие-то нереальные мощности. Для чего? Не уж-то и правда своими силами пытается нагадус перерабатывать. Мысль дурная, но, похоже, имеющая под собой основание. Или же мощность нужна для чего-то ещё. Как будто бы в ответ на мечущиеся мысли земля слегка приходит в движение. Это не похоже на землетрясение, скорее на мерный, отчасти механический гул. Сайно разворачивается ровно тогда же, когда кусок искусственного газона начинает разъезжаться, открывая скрытую под землёй взлётную площадку. Об этом способе передвижения Сайно непростительно забыл, задвинув его на задний план. Думал ведь ещё, что было бы неплохо убираться из второй временной зоны по воздуху, чтобы не тратить зря времени, потому что в центре хвосты тоже подчищать надо, и лучше, если к тому времени Пламенные Звери в полном составе, а не так, как сейчас. Сайно не торопится. Он смотрит на то, как двигатели аэростата разворачиваются, чтобы поднять летательный аппарат не по плавной дуге с забором высоты, а сразу же вертикально вверх, не тратя времени на преодоление расстояния до нужной отметки. Смотрит и на то, как разворачиваются оружейные укрепления, явно берущие наземные цели в таргет. Если нажать на гашетку — всё, что на земле, превратится в не самого эстетичного вида решето, и Сайно знает, прекрасно знает, кто сейчас может находиться прямо перед аэростатом. Таких буквально по пальцам пересчитать.***
— Сайно, поддержка! — Связь должна была работать исправно, ничего этот ублюдок такого не запустил, чтобы всё глушило. Пока Дэхья разбирается с самым важным — связью, они должны разобраться с самым наболевшим — Азаром. Вырвать болячку с корнем и приняться зализывать раны, тогда и пройдёт всё быстро, даже глазом моргнуть не успеют. Внезапно пропало всё волнение и вся нервозность. Аль-Хайтам передвигается быстро, почти что стремительно. И, надо сказать, ни капли не удивляется, когда газон у главных ворот сначала разъезжается в стороны и с небольшой площадки в воздух выпускает аэростат, а затем съезжается в исходное положение. Да от них и куска не останется, если эти блоки огнестрельных стволов Азар приведёт в действие. Аль-Хайтам, стиснув зубы и прищурившись от ветра, негромко приказывает в терминал: — Верни этого гада с небес на землю. Успеть, чтобы аэростат не перешёл на высокую скорость и не устремился в сторону центра или, напротив, как можно дальше. С ними сейчас находится лучший боец региона. У него в запасе широкий выбор патронов, которыми можно сделать дыру не только в голове Азара, но и в обшивке этого летательного аппарата. После одного пробного выстрела Азар не сможет спастись от прямого попадания во фронтальное стекло. Сайно снимает винтовку с плеча, не глядя перебирает пальцами, вспоминая, где и в какой последовательности расположены патроны. В голове уже буквально по пунктам развернулся план того, что стоит делать дальше. В первую очередь, самые слабые, но и самые защищённые места аэростата — два движка, находящихся по сторонам корпуса. Бронебойных должно хватить, чтобы выломать закрывающие пластины и добраться до самих движков. Первой в ход идёт трассирующая — только для того, чтобы отследить направление и скорректировать, потому что ошибиться нельзя. Сайно выдыхает и на выдохе плавно нажимает на спуск средней частью фаланги [чуть кончиком или сгибом — выстрел сразу уйдёт в сторону, это, чёрт возьми, тот самый трюк, на который ведутся все, что недостаточно долго держит оружие в руках]. Второй заряд выламывает панель, закрывающую движок, и угол панели застревает в самом двигателе, который не сразу — с невыносимо растянувшимся моментом — но начинает барахлить, из-за чего аэростат ведёт в сторону. Орудия на летательном аппарате уже начинают палить, однако, крен сбивает таргет, и Сайно старается не думать о том, скольких успело ранить, если ранило вообще. Сайно, если уж говорить начистоту, вообще не уверен, что Азар в аэростате. Он сработал на опережение, просто потому что в такой ситуации никто другой не попытался бы сбежать с таким пафосом. А они-то намеревались провернуть всё тихо. У Сайно нет времени на то, чтобы осмотреться и понять, что происходит, он перезаряжает винтовку ещё раз, потому что второй движок целый, и аэростат всё ещё может улететь, пусть и медленнее, пусть и бреющим полётом, но если у Азара есть шанс сбежать — он этим воспользуется, да ещё и выставит в таком свете, как будто на него вероломно напали, а потом потребует казни всех причастных, и даже косвенно причастных до кучи. Аэростат и правда разворачивается, вероятно, чтобы улететь. Сайно ведёт мысленный отсчёт — это успокаивает нервы — опускается вниз, делая упор коленом в землю, и придерживает винтовку, остро жалея, что сейчас нет дружеского плеча, на который можно бы было сделать упор вместо треноги так, чтобы отдачей пулю не снесло в сторону. Но он один, и полагаться может только на свою меткость и умение рассчитывать траекторию выстрела. Аэростат разворачивается. «Ну давай, ещё немного», — уговаривает его Сайно, надеясь, что Азар просто не понял, откуда прилетела пуля, что вывела из строя первый движок. Он тщательно целится, очень плавно жмёт на спуск, и только после видит, как отстёгивается вторая панель и откуда-то из глубины двигателя поднимается чёрный дымок, который тут же сносится тягой захлёбывающихся без достатка энергии двигателей. Какое-то время аэростат ещё держится в воздухе [наверное, на паразитарной жажде жить, не иначе], а затем валится на площадку, практически туда же, откуда пытался подняться. — Не вскрывайте аэростат, — говорит Сайно по внутренней связи поразительно спокойным голосом несмотря на то, что практически сам себя не слышит. Тоннельное зрение [не видит ничего, кроме цели], обеспечивает ему максимальную концентрацию на чём-то одном, в данном случае — на повёрнутом от него в сторону лобовом стекле. — Не давайте ему такой потрясающий шанс сбежать. Оцепите. Если его и пристрелить — то как собаку, чтобы видел, кто его убивает. Ну или забился в угол, хотя Азар так, разумеется, не сделает. Этот ублюдок гордый, ему подавай признание и красивые, пусть и пустые речи перед публикой. Ну, ничего. Из кабины аэростата его всё равно никто не услышит. Сайно не замечает, как кто-то кидается на него со стороны [генерал Махаматра с его возможностью концентрироваться по площади, а не как снайпер — заметил бы]. Уже на периферии видит размытое движение, ощущает сильный толчок в бок — благо со стороны бионики, и чувствует холодное прикосновение дула к виску. Где-то Пламенные Звери не досмотрели, оставили в живых кого-то из приверженцев нынешнего режима. Может, решил выслужиться, может, попытаться дать шанс командованию спастись. Сайно прикрывает глаза, остро ощущает, что не хотел бы сдохнуть вот так по-глупому, когда до сведения всех счётов осталось всего ничего. Он даже не думает, когда роняет ствол винтовки из правой руки и тянется к ножу на поясе, а затем бьёт в сторону — так, чтобы наверняка, не убить на месте, так ощутимо ранить, убрать с собственного виска тяжесть дула, прохладная сталь которого вот-вот может обернуться раскалённым свинцом. Сейчас, ощущая холод стали у виска, Сайно думает о том, что стоило всё-таки испытать гранатомёт, который в шутку предлагали Пламенные Звери [ни у кого такой роскоши, естественно, при себе не было, но мечтать не вредно]. Ну, чтобы наверняка свалить аэростат к херам, как и просили, вернуть с небес на землю и выиграть себе возможность отойти от здания прежде, чем смертнику придёт в голову попытаться его пристрелить. Поймал же, мразь, именно в тот момент, когда Сайно был сконцентрирован на одной цели и мало что замечал в округе, не успел перестроиться на обхват периферии. Попался, и, видимо, будет за это наказан, сразу обнулением. Противник даже ни слова не говорит, ну да и правильно: к чему слова, когда у тебя в руках буквально жизнь одного из разыскиваемых предателей идеологии. Сайно слышит короткий приказ через внутреннюю связь, но просто не может его выполнить, не обзаведясь при этом лишней вентиляцией в черепной коробке. Он хотел бы. Но проблема — вот она, чуть позади и сбоку. Нож прорезает форму, как будто бы даже в ней не застревая. Приходится прилагать усилия, потому что бить с левой руки пришлось бы несподручно. Лишь взрезая плоть, замирает на секунду, царапая нижнее ребро, и входит до упора. Сайно слышит краем уха сдавленный вскрик, хрип почти что, но руку не убирает, наоборот давит ей вниз, стремясь рвануть нож и повредить как можно сильнее, разворотить колотую рану изнутри. У генерала Махаматры инстинкта самосохранения практически нет, а у Сайно — есть [как и вновь приобретённый смысл попытаться жить нормально]. Он чувствует, как пистолет соскальзывает с виска, но вновь упирается куда-то в затылок, чуть сбоку, как будто противник на последнем издыхании всё равно готов сделать то, что задумал. У Сайно только один вариант: бить на поражение и надеяться, что палец врага не соскользнёт случайно по спусковому крючку. А он соскользнёт, обязательно, ни один идиот не станет угрожать расправой и при этом пистолет держать только для вида или же палец — на скобе. Тут по упорству чувствуется, что человек серьёзно настроен убрать помеху. Сайно переводит взгляд на аэростат, видит, что окружившие его люди не трогаются со своих мест, но крайне оживлённо переговариваются между собой, при этом не собираясь покидать позиции. Это правильно, пусть выполняют то, что им сказано. От внимания Сайно в этот раз не укрывается и отдельное движение в его сторону. Он беззвучно скалится, благо эмоцию скрывает маска, так и закрывающая большую часть лица, но благоразумно остаётся на месте, чтобы не радовать окружающих видом своих мозгов на траве. Приятного будет крайне мало, а кому-то это потом ещё и убирать придётся. Аль-Хайтам, в отличие от Сайно, который так и не видит, кто на него напал, человека узнаёт. На оклик по имени пистолет только сильнее утыкается в затылок, больно так и целенаправленно. Аль-Хайтам же, силой воли не смотря на пистолет, отвлекает человека на себя разговором. Если не можешь победить силой — задави авторитетом, раньше это всегда срабатывало. Азар. Это грёбанный Азар. Кто же тогда сидел в аэростате? Сайно рефлекторно вжимает голову в плечи, подбирается и перекидывает нож из одной руки в другую, перехватывает рукоять обратным хватом. Пока мудреца заняли разговором, можно успеть садануть ещё раз — так, чтобы наверняка, окончательно. Сайно терпеть не может чувствовать себя пришпиленным к одному месту. У него, вообще-то, работа раньше такая была: постоянно находиться под прицелом, лезть в самые опасные места и знать, что со следующего задания можешь и не вернуться, потому что какому-нибудь пустыннику захочется попытаться обнулить элитного матру или же просто подорвать его, чтобы не маячил перед глазами и не наводил смуту на близлежащие временные зоны. Именно поэтому генерала Махаматру на такие задачи и отправляли: знали, что он сделает всё, чтобы вернуться. Знакомый голос продирает холодом до самых позвонков. В последний раз Сайно слышал его, когда видел господина Азара так близко, что мог бы разглядеть каждый лопнувший сосуд, красным червяком пересекающий белок глаза, и практически чувствовал, каким могильным спокойствием и самодовольством тянет от великого мудреца Академии. Последнюю его фразу Сайно запомнил очень хорошо: «Нам восстание ни к чему. Найти. Обнулить. Доставить для допроса». То ли Азар внезапно обзавёлся даром предсказателя [и предсказатель из него, надо заметить, хреновый], то ли просто к слову пришлось, но именно восстание и поднялось практически сразу же против того, как Академия попыталась поднять руку на Сайно, да так и не смогла прихлопнуть. Сайно же в ответ только оскалил клыки и переметнулся на другую сторону, зато вспомнил, кто он такой на самом деле. Иногда такие вот сильные встряски очень хорошо прочищают мозги. Которые было бы хорошо прямо сейчас не растерять под собственными ногами. Когда Сайно начинает подниматься, происходят сразу две вещи. Первая — он отталкивает от себя Азара бионической рукой, надеясь только на то, что тот потеряет равновесие и не сможет выстрелить точно. Вторая — стреляет аль-Хайтам. То ли он специально не намеревается пристрелить паразита, то ли мажет из-за того, что Сайно своими действиями сбивает диктатору точку опоры, но Азар валится на газон с диким воем и не менее дикой руганью. Сайно сразу же отходит от него на шаг в сторону, разворачивается так, чтобы видеть, и, не сводя взгляда, поднимает винтовку с земли. Пары секунд на проверку хватает, чтобы понять: неисправна из-за сильного удара. Ну, что же, стоило дать Азару по роже только за то, что винтовка теперь повреждена. Сайно не сомневается, что её восстановят, но всё-таки. Сайно опускает винтовку обратно, едва качает головой и с прищуром смотрит на лежащего в ногах бывшего главу Академии. Отчего-то внутри появляется не самое хорошее ощущение того, что там Азару и самое место — в ногах у тех, кого намеревался уничтожить. — Виноват, — говорит Сайно аль-Хайтаму, едва касаясь собственных губ кончиком языка. — Больше не повторится. И больше действительно не повторится, потому что некому будет устраивать двойную игру, вести интриги и просто вырезать всех, кого не устраивает установившийся режим. Сайно тянется к креплениям, вытаскивает из них привычный ствол [без нарезки ствола — так не определить, из какого оружия стреляли], не зарегистрированный ни на чьё имя. Банальная мера предосторожности, сейчас сыгравшая на руку. По крайней мере Сайно предпочитает думать, что пистолет ни на кого не зарегистрирован, а если это и не так, что «владелец» окажется где-нибудь далеко в тот момент, когда будут проводить посмертное разбирательство. Если кто-то вообще захочет с этим разбираться, а не сразу спалить тело паразита к чертям во избежание заражения здоровой части региона. Сайно вытягивает руку, следя за тем, чтобы провал дула смотрел Азару аккурат между почти отсутствующих бровей и чуть выше. Эдакая финальная насмешка. — Отрубишь одну голову, на её месте вырастут две, — предупреждающе шипит Азар, ещё, кажется, пытающийся приподняться и встретить смерть не совсем лёжа. Сайно отрицательно качает головой. — Всегда думал, что речь идёт о щупальцах, — замечает он как бы между прочим. — Ну, мы отрежем их все. В словах Сайно нет никакого двойного дна. В конце концов Пламенные Звери должны сейчас полностью взять центр под свой контроль и служить прямым доказательством того, что это верхушка попыталась скинуть Азара с той верхотуры, на которую он забрался. Не менее важно при этом устранить самых явных кандидатов на пост следующих командующих парадом. Если уж решили выдвигать на это место кого-то своего, то придётся расчистить дорожку, правда, не выстелив её красным ковром, а пролив немало крови. Азар, кажется, хочет ещё сказать что-то напоследок. Сайно откровенно всё равно. Выстрел. Почему-то нажать на спусковой крючок оказалось чрезвычайно просто. Отбирать жизнь в принципе не самая приятная задача. Говорят, каждое убийство разрывает душу на части, и на чем большее количество частей она рвётся, тем больше нестабильной она становится. Сайно думает, что это чистейшей воды бред, но если кому-то так проще, то почему бы и нет. На самом деле всё зависит от груза вины, ложащегося на плечи. За смерть Азара Сайно не чувствует абсолютно никакой вины. Его смерть — из разряда тех, о которой повспоминают тихо, скажут «жаль, что не мучился дольше», и забудут. И либо похоронят в прошлом так глубоко, чтобы никогда не вспоминать, или же занесут на страницы учебников истории, в назидание, чтобы никогда не повторять подобных ошибок в будущем. Но история ведь любит повторение, верно? Головы не смогут расти, если получится как-то умертвить самую главную. Что сейчас Сайно и сделал, выстрелив-таки Азару в голову и украсив газон не своими мозгами, как сначала казалось, а серым веществом главы Академии. Вот вам и конец, о котором Азар даже не подозревал. Недооценил своих врагов в очередной раз. Или он рассуждал трезво, глядя на всю эту сложившуюся ситуацию с ним, Академией, людьми оттуда, с генералом Махаматрой. Рано или поздно это бы всё равно произошло. И это случилось всё-таки поздно. Пистолет Сайно опускает не сразу, всматривается в ещё теплое тело, лежащее на газоне. Думает, что Азар сейчас вскинется на ноги, проорет какой-нибудь бред и нажмёт кнопку на своём запястье, — через мгновение бы сработала бомба, заложенная где-нибудь под домом. Захватчиков бы похоронило, а сам Азар сбежал. У него всегда находился козырь в рукаве. Но, видимо, не сейчас. Или он просто не успел его использовать. Или Пламенных Зверей в будущем ждёт куча сюрпризов. — Всё, — с каким-то облегчением выдыхает аль-Хайтам. Труп не собирался подскакивать с земли и толкать свои гневные триады. Азар мёртв. Окончательно и бесповоротно, напоследок расписавшись на траве своими же мозгами. В этом было нечто неоспоримое. Аль-Хайтам какое-то время ещё смотрит на тело великого мудреца, после чего сразу же подключается к внутренней связи. — Дэхья, дай «старт» и обруби всю тамошнюю связь. Она должна контролироваться только нами и отсюда, пока мы не переберёмся в центр. — Поняла, Секретарь. Под резиденцией на самом деле расположен бункер, но некоторые помещения там не определяются, сигнал опознания и сканирования что-то глушит. — Разберёмся. Продолжаем устанавливать взрывчатку. Камня на камне тут не оставим. — Есть, секретарь. Аль-Хайтам, наконец, смотрит на Сайно, развернувшись к нему корпусом. Они положили начало тому, что сейчас начнёт развиваться цепной реакцией, практически моментально. За какие-то жалкие дни, если всё пройдёт так, как они планировали, население поймёт, что жизнь уже не такая, какая была ранее. Что сейчас будут устанавливаться новые законы и прочее. Но, может, всё обойдётся меньшей кровью. Неизвестно, сколько богачей ещё взбунтуются. Если смелости хватит. — Убрать тело в бункер, — сказал аль-Хайтам подошедшим пустынникам и кивнул на Азара, а сам чуть потянул Сайно в сторону уже неисправного аэростата для беглого осмотра. Тело матры, которым прикинулся Азар, там действительно нашлось со снятой фотостатической маской. Застрелен не так давно, разложиться не успел. Он находился в кругу приближённых Азара и был раскрыт буквально накануне, получается. — Придётся, похоже, в центр перебираться пешком. Когда они некоторое время спустя спускаются в бункер, их опутывает с головы до ног прохлада. Тут на полную мощность работают воздухоочистители, кондиционеры и система вентиляции. Освещение располагается ближе к полу «лентами» светодиодов, которые всегда находятся в аварийном режиме на случай энергоскачка, чтобы не отключались. В самом низу металлическая дверь с чёрными вставками и креплениями тихо отъезжает в сторону, пропадая в стене. Это правда был бункер, достаточно большой, с высокими потолками. Сопровождающий их матра докладывает, что из главной петли, в которую они сейчас спустились, есть ещё ходы в отдельные ветки, которые представляли собой скорее складские помещения или архивы и часто не использовались. Аль-Хайтам проверяет, чтобы, их внутренняя связь продолжала работать, и только после этого позволил группе продвигаться дальше. — Копируйте все данные, до которых сможете дотянуться, — говорит он, когда первый входит в главную петлю бункера. Огромный зал, в центре которого находятся круглые выемки неизвестного предназначения, сделанные из бетонных колец. Из их центра вверх бьют струи воздуха. «Для охлаждения», — вокруг стоит мерный гул, который никак не давит на уши. По сторонам располагаются дисплеи главного суперкомпьютера, который что-то высчитывает. Лишь приблизившись, аль-Хайтам задним мозгом догадывается, что три «бетонных кольца» с охлаждением в центре — это, похоже, три «мозга» суперкомпьютера. А на широком дисплее приводятся данные сразу в трёх блоках. Со стороны появляется ощущение, что компьютер сам с собой ведёт спор. Здешнее помещение сделано не только как пункт хранения, но и как место для переговоров. Тут находится огромных круглый стол, стулья вокруг в количестве семи штук, чёрные кожаные диваны и даже бар. Видимо Азар тут в былые времена неплохо мог отдохнуть. Но аль-Хайтама интересует один стальной блестящий кожух, который находится в самом конце у стены. Что-то вроде кувеза, разве что с современной закрытой обшивкой. Впору заподозрить, что бомба, но аль-Хайтам его на свой страх и риск. В кувезе находятся три круглых контейнера, сделанные из стекла, стоячих вертикально. На обоих их концах находятся металлические уплотнения в форме цилиндров. Установки издают странное гудение, отличающиеся от того, что производили компьютеры. Чем-то походит на потрескивание магнитного пускателя, но он-то тут причём? Внешне контейнера выглядят совершенно безвредными, вот аль-Хатйам и протягивает к ним левую руку и сразу же понимает, что время на его предплечье будто бы взбесилось: стало то быстро набирать в количестве, то постепенно стремилось к нулю. А гудение из контейнеров, тем временем, лишь нарастало. аль-Хатйам задирает рукав куртки и внимательно смотрит, как сверкающие цифры меняют своё значение беспорядочно и слишком быстро. Страх ощутимо подкатывает к горлу, но руку одёрнуть он всё не может Не верит, что сможет увидеть почерневшие нули. Такого и не происходит, в какой-то из моментов цифры просто замирают. Секунды больше не идут на убыль, но и он сам не умирает от сердечного приступа. Его время просто остановилось. Ничего по ощущениям не изменилось, а время, тем не менее, стояло на «паузе». — Что за хрень? — Он не верит в то, что видит, но понимает, что всё это — суровая реальность только после того, как часы в какой-то момент просто напросто возобновляют свой ход, будто бы ничего и не случилось с ними до этого. Азар, этот высокоинтеллектуальный ублюдок, каким-то образом смог создать нечто наподобии «временных колодцев». Интересно. То, что со временем происходит что-то не так, Сайно тоже замечает и практически сразу же оказывается рядом. Ему не по себе от того, насколько стремительно цифры то увеличиваются, то скатываются практически до тринадцати мертвенных нулей. Он даже не думает о том, что его время в непосредственной близости от этих устройств тоже может изменяться, просто он этого не чувствует. И запаса у него — сутки и пара часов, и это мизерное количество может запросто схлопнуться как по щелчку пальцев, просто исчезнуть, оставив после тебя мгновенную вспышку остановки сердца. Но этого не произошло, да и время как будто бы вернуло свой прежний ход. — Я не знаю, что это, — медленно отвечает Сайно, враждебно поглядывая на контейнеры, — но всё, что неизвестно по предназначению, лучше просто уничтожить. Кто знает, что именно тут создавалось. Понятное дело, что Азар собирался продлить своё правление на как можно более долгий срок. Возможно, что-то для этого здесь и создавалось. В части, не мог разве Азар, скажем, искать способ полностью избавиться от биологических часов и разрезать связь между цифрами на предплечье и маленькой невидимой бомбой в сердце, настроенной на срабатывание при определённых обстоятельствах? Мог, да ещё и не сказав никому об этом. Просто чтобы быть единственным не зависящим от подобного рода обстоятельств. Что-то может храниться не только электронно. Кое-что может храниться и на бумажных носителях, потому что данные можно хакнуть, скачать или стереть, а бумагу вот разве что только сжечь, да и то ведь говорят, что рукописи не горят. Врут, конечно, горят особенно ярким пламенем, но способ хранения информации, пусть и не самый передовой, всё ещё востребованный. Сайно делает мысленную пометку «заглянуть в кабинет Азара перед выходом» и при этом не отходит далеко от аль-Хайтама, потому что к собственной проблеме он привычен — не знать, когда сдохнешь, всё-таки легче, чем видеть вот так непонятно с чего сдуревшие часы, — а вот такое ему абсолютно и совершенно не нравится. Чёрт его знает, как ещё может аукнуться. — Думаю, что стоит осмотреть средние этажи, — говорит аль-Хайтам, и Сайно с ним соглашается. — Он бы не стал размещаться выше или ниже. Сайно ещё раз кидает взгляд на контейнеры-не_контейнеры, который вызывают у него недоверие и смутную тревогу. Если это попадёт не в те руки, кто знает, что из них смогут сделать. Уж лучше, раз неясно предназначение, похоронить их прямо здесь, вместе с их создателем. Их раздавит тонной земли и бетона сверху так, что не останется ни единого шанса на восстановление, а если и останется, то дороже будет пытаться восстановить, чем доломать с концами. Может Сайно отчасти и параноик, с такими-то мыслями, но для бывшего матры — это, скорее, способ сохранить жизнь себе и окружающим, чем попытки всё усложнить. Пластид — вещь проще, чем часы, но не менее эффективная, когда хочется что-то стереть с лица земли, как ластиком начертанную метку с поверхности карты. Будь воля Сайно, он бы тут по всем углам взрывчатки понаставил, и, для верности, не один, а пару инициирующих зарядов, чтобы они наверняка запустили цепную реакцию подрыва остальных. В любом случае, с аль-Хайтамом он не спорит и не мешает, тот явно с такими средствами уничтожения знакомство имел более близкое, чем сам Сайно. У Сайно пламенная любовь, скорее, с холодным да огнестрелом [не по своей воле, но если это единственный способ защитить то, во что веришь, и то, что дорого — то выбор невелик, винтовку в руки и всаживай пулю между глаз да хоть великому мудрецу]. Сайно не оглядывается, когда выходит из бункера. Он успел хоть мельком осмотреть помещение, прикинуть его планировку и размеры. Если дверь закрыта достаточно плотно, а так оно и есть, то внутри образуется практически герметичный периметр. Взрывная сила ударится об стены и, не имея возможности выхода, обернётся вовнутрь, разрывая в клочья всё, что будет в зоне поражения. И тело Азара. И суперкомпьютер на несколько мозгов, который продолжал работать и что-то вычислять даже тогда, когда люди из Пламенных Зверей вышли наружу. И все те разработки, предназначение которых осталось непонятным. И даже стол, за которым собиралась верхушка обсуждать свои дальнейшие планы на почти что бессмертную [до первой пули без промаха] жизнь. — Жалею, что не посмотрел, сколько времени у него на часах, — негромко говорит Сайно аль-Хайтаму, имея в виду, разумеется, Азара. — Сколько часов пропало впустую… И ладно бы часов. А лет, столетий, может быть, тысяч лет? Вряд ли Азар носил на руке весь свой запас, наверняка сливал куда-то [да хоть в те же контейнеры вместо капсул], но теперь этого никто и никогда не узнает. Апартаменты Азара выглядят практически так, как их может представлять себе любой обыватель. Богато, с помпой, с кучей шкафов и ящиков, в которых удобно скрывать от глаз небольшие вещи. Наверняка тут есть и что-нибудь скрытое, ну, как любили когда-то раньше прятать дверцы сейфов за картинами, а люки подвалов под коврами. Очень очевидные места, которые по-другому просто так не скроешь. Ах, да, ещё потайные двери за шкафами, это, разумеется, в ту же коллекцию. Дёрни нужный корешок книги, и шкафчик отодвинется, открывая жуткий-жуткий и мрачный-мрачный проход куда-то в неизвестность. — Отлично жил, а сдох как собака, — ровно отзывается Сайно, не очень-то в настроении развивать эту тему. На самом-то деле Сайно хотелось бы как можно быстрее всё тут осмотреть, а потом просто уйти. Им ещё до Сумеру-сити добираться. Сейчас, когда самое сложное позади, Сайно хочет просто пару часов отдохнуть и не думать о том, что будет дальше со всей этой долбанной трещащей по швам системой. Может быть… зайти в свою квартиру, в конце-то концов. Их квартиру. Здесь действительно есть документы, папки, какие-то дневники и отчёты, но в это совершенно нет времени вникать. Скоро прибудет другой аэростат, и можно будет сказать этому месту «адьос». Даже не «до свидания», потому что Сайно намеревается никогда больше не видеть эту резиденцию, а восстанавливать её из руин явно никто не станет. Заметив, что аль-Хайтам остановился у какого-то ящика в столе, Сайно походит к нему ближе и, не боясь [всё равно здесь нет никого, а аль-Хайтам ему ничего не сделает], смотрит на папку в его руках. Буквы и цифры моментально наталкивают его на что-то, что он не может нащупать в памяти, но это определённо что-то важное, потому что отзывается мерзким холодком по спине. — Ну и что это тут, — произносит он негромко с заметно выраженным акцентом. Сайно вытягивает руку, касается папки и, не задумываясь, открывает на первой попавшейся странице. Взгляд выхватывает сухой отчёт, касающийся какой-то операции [ампутация?] с последующим периодом восстановления. Сайно это не нравится, но он продолжает читать, понимая, что написанное перекликается с его собственной вернувшейся памятью. Именно из-за этого он не любит острые предметы в чужих руках. Ножницы, в частности. Потому что, как недавно отметил медик, анестетики действуют на него очень хреново, что может значит лишь одно: резали практически на живую. И сухая подпись в конце отчёта: «Отсоединение прошло успешно. Био-часы на ампутированном предплечье застыли, однако, объект в сознании и функционирует. Возможен переход ко второй фазе». Сайно, кажется, уже знает, что это за вторая фаза. Это, скорее всего, значит, что ему разворотили добрую часть левого бока, чтобы вживить поддерживающий каркас, а затем, собственно, подсоединяли и сам протез. Сайно не уверен, что хочет читать, как именно это происходило, но если аль-Хайтам захочет знать, то это его право, такие нелицеприятные факты своей биографии Сайно от него скрывать не станет. Тем не менее, аль-Хайтам неожиданно спрашивает совсем о другом: — Ты хочешь зайти в наш дом? Он не спрашивает «хочет ли Сайно там остаться». Прекрасно понимает, что их общая жилплощадь может не найти отклика в памяти. Сайно может вообще её не помнить. Хотя это место являлось своеобразным убежищем, где они могли отдохнуть [попытаться по крайней мере] и впитать необходимые эмоции в этих недолгих моментах близости. При мысли, что теперь они ни от кого не зависят, становилось странно. — Да, я бы хотел зайти. Кто знает, может быть Сайно ничего и не вспомнит. А, может быть, это наоборот станет очередным триггером. К тому же ему ведь пообещали помочь всё вспомнить, верно? Более идеального случая может просто не предвидеться. Если они собираются сваливать из страны куда-то ещё, то больше рядом с Сайно не будет мест, содержащих такую большую концентрацию отсылок к прошлому.***
А теперь не слишком большой перелёт из второй часовой зоны в Сумеру-сити. Часть папок Сайно забирает сам, просто так удобнее — распределить всё это на двоих, а не таскать кому-то одному. В аэростате их уже ждали, да и двигатели не выключали, намереваясь сразу стартануть обратно. Это правильно, нечего здесь задерживаться. Сайно знает, сколько взрывчатки запрятано под резиденцией, предполагает, что и на несущих опорах тоже успели оставить несколько зарядов, чтобы здание гарантированно сложилось вовнутрь, оставив после себя ровную пустоту, груду отвратительных воспоминаний, полное разрушенное ничто. Сайно не следит за линией искусственного горизонта, он смотрит на детонатор в руках, не слышит отсчёта, но знает, что должно знатно тряхнуть.