***
— Юра, ты хоть знаешь, как это называется? — Миша и до этого Мальцева видел раза два или три от силы, придерживался тактики «Меньше свидетелей — меньше трудностей», сейчас он словно впервые его увидел, и он слишком не походил на того, кто по первой просьбе из тюрьмы вытащил. — Это самоуправство, Брагин! Юра молчал, и это напрягало. Он же совсем ни при чем. Это не он на Владика Топора вышел, не он Фому в СИЗО прижал, не он даже с этим самым Владиком созванивался. Непонятно, за что сейчас конкретно наезд, это доводило. Какое-то обостренное чувство справедливости забилось в груди. Рикошет не колебался ни секунды. — Юра здесь ни при чем. Все было моей личной инициативой. И в этот момент Брагина как холодной водой обдало, он подорвался, пристраиваясь рядом с Мишей, руку на плечо положил, останавливая. Но, все что надо, Вадим услышал. — Подожди-подожди, Юр, — сказал Мальцев уже спокойней, — что было твоей инициативой? Мне опера сказали, что Нойкин встречу с Фомичевым организовал, звонили узнать, нужен ли он еще, а сам Нойкин сказал, что ты попросил, Юр, — Брагин кивнул, — вот. А зачем? Точнее почему в самодеятельность ударился? ты бы заскочил, мы бы все официально устроили. — Да оснований для этого твоего официально нет. Фома ни по одному моему делу не проходит. А, согласись, искать собственного убийцу — так себе причина. Из серии каких-то бразильских сериалов. Мальцев саркастично улыбнулся, искоса посмотрев на Шибанова. было в этом взгляде что-то поощряющее, располагающее. Наверное, что-то такое Миша видел в Юриных глазах, может в больших количествах, но определенно такое. — А ты что, больше ничего не знаешь? — Осторожно поинтересовался Брагин. — Так, давайте по порядку, — Вадим встал, закрывая входную дверь, — что вчера было? Юра хотел уже все объяснить, но под тихое «я сам» остановился. — Я инициировал повторный разговор с Фомой, я прессанул его, чтобы он выдал номер человека, который дал Семенову мой номер, и я встретился с ним. — Итог? — Без официального подтверждения его слова роли не играют, как я понял, но он почти ничего и не знает. Но я тупанул, если получится организовать новую встречу с ним, то можно будет определиться с внешностью Семенова и в розыск пустить. Юра молча наблюдал за тем, как с резкой увлеченностью Миша говорил о том, как выйти на Эмиля. Он понимал, что Рикошет хотел сделать все правильно ради него, Юры. Как он сильно изменился ради него: и с преступностью завязал, и всего себя посвятил, полностью отдавал, спичкой во тьме горел. Это ощущение своей надобности для кого-то вынудило улыбнуться. — Ну хорошо, официально мы все проведем, ладно. Вопрос только со временем. Может пустим задним числом, авансом, Юр, — он обернулся к Брагину, — я знаю, что у тебя график на завтра забит, но можешь завтра его вызвать на допрос и все по списку? — Смог- — Обожди, Юр, — Шибанов осек его, положив ладонь на плечо, большим пальцем поглаживая, — не нужно допроса. Я сам с Топором побазарю. Извиняй, Вадим, но ему просто западло с мусорами корешиться. — И что ты предлагаешь? — Он говорил не надменно, словно и не знал, кем был Рикошет. — Дай мне два часа и официальные бумаги на случай, если с проверкой Юру прессанут. Если никто не в обиде, то я могу начать хоть сейчас, только на хату к себе заскочу по бырику и все. — Хорошо, я с этим решу. Вадим кивнул, и Миша уже встал, чтобы покинуть комнату, но сначала подошел к Брагину, легко сжимая ладонью его плечо. Юра коротко заглянул в его глаза, и все ясно без слов. Мальцев не акцентировал на этом внимания, тактично отвернувшись под предлогом запроса документов. Рикошет уже не вызывал недоверия, если изначально он казался максимально мутным, а потом, когда все вскрылось, думалось, что лучше бы его никогда и не было, потому что с его появлением Брагин словно с цепи сорвался, так загорелся этой идеей вытащить его из этого всего, что Вадим не сразу Юру узнавал, когда тот раз за разом приходил в кабинет узнать ход дела. То сейчас он был даже приятен, хоть бывших убийц, как и наркоманов, не бывает, но Мальцев решил, что у каждого правила есть свои исключения. — Миш, — окликнул Вадим, когда Шибанов уже открывал дверь, — еще люди тебе нужны будут? — Мне нет, — он коротко задумался, — только вот… Юре приставьте кого-то из оперов поопытней, пока меня не будет, а то черт его знает, че Семенов выдаст. — Это имеет смысл. Ладно. Как закончишь — пулей сюда. Шибанов даже удивился. По сути сюда без Юры или кого-то с ксивой он попасть не сможет, а документы на Рядова благополучно упразднили, когда его из тюрьмы вытащили. Заметив молчание в ответ, Мальцев усмехнулся. — Пропустят, не парься. Если что, мне наберешь. Рикошет улыбнулся каким-то своим мыслям. Вадим с Юрой остались одни. Не отходя далеко от кассы, Мальцеву хотелось узнать, насколько все серьезно в отношении Брагина к Мише. Явно, что что-то есть, взгляд стал у него другим, не таким усталым что ли, ярким, довольным каким-то. И Брагин заметил этот снисходительный интерес к своей персоне, он отмахнулся спокойным «сначала о деле». — Что ты имел ввиду под «пропустят»? Я просто немного не понял. — А я, что виноват, что ты только с ним нормально сработался? Плюс он очень ценный кадр. — Ясно… А что по Мишиной записи? Он еще сказал, что этот же человек звонил, чтобы меня заказать. — Ну, Юр, не так быстро. Тем более ты же знаешь, по голосу почти нереально найти. — Знаю.***
Квартира встретила спертым воздухом и каким-то странно приятным чувством отрешенности. Все в помещении говорило о жизни Рикошета, Шибанова накрыли неоднозначные воспоминания. Вот в этом ящике на кухне лежал блокнот, где хранились номера и адреса. Вот там же, рядом, в гостинной он принял важное решение завязать с карьерой Рикошета, он выбрал любовь, а не привычный адреналин работы. Ненадолго окунувшись в воспоминания, Рикошет невольно задумался о том, как раз за разом каждый заказ он обещал себе завязать, хотя бы перестать хвататься за каждое предложение без разбору. Катала тоже хотел уйти от этого всего и прекратил работать с новыми лицами, чтобы в итоге выйти из игры. Он не успел просто. Из-за него не успел, из-за Миши, как минимум такая мысль мелькала в сознании. Но Шибанов сразу же подумал о Юре, о том, что между ними было, что между ними сейчас, когда на признание была услышана взаимность. С трудом отмахнувшись от этих мыслей, Рикошет сконцентрировался на главном, на причине своего прихода. А он пришел за записями звонков на нескольких накопителях и оружием. Из-за всего этого без пистолета Миша уже не мог быть уверенным в Юриной безопасности, а это напрягало, пугало. На самом деле за годы практики он научился прятать вещи так, что при обыске найти почти нереально. Если карту памяти Миша мог еще согласиться отдать теть Наташе на хранение, то с огнестрелом так нельзя, на такие риски он не мог идти. Взяв из шкафа над раковиной в кухне крестовую отвертку, он стащил со стола скатерть и извернулся так, что видел нижние крепления столешницы. Некоторые элементы были здесь не изначально, эти саморезы Миша вкрутил сам. Обыск в этой квартире был лишь один раз, но это сильно сказалось на Мишином отношении к этому всему. Он стал осторожней. Выкрутив поочередно все болты по периметру, Рикошет встал, чуть не задев затылком столешницу. Отодвинув свободно сидевшую доску, взгляду открылось внутреннее содержимое стола. Пустота между материалом столешницы и своеобразным дном этого самого стола позволяла сделать своеобразный тайник. И в нем был закреплен пистолет и дополнительный магазин. Для каждого заказа он чаще всего брал новые стволы, если работал с огнестрелами, а не с холодным. Для постоянного хранения это место не шло, но на случай обыска подходило, если стол будут воротить, шума не будет, а так иной раз смотреть не станут. Взяв пистолет с патронами с карту памяти со звонками Семенова, он проделал все действия в обратном порядке и покинул квартиру. Да, сейчас Рикошету этот Виталик не угрожал, и Юра в офисе в безопасности, но так спокойней. Тем более, пока внешность Семенова для него тайна, им может оказаться кто угодно. Именно это и должен был узнать Шибанов. О второй встрече они заранее не сговаривались, фактор неожиданности играл на руку, а Рикошет четко знал, что сегодня его смена. — Доброго, — поймав взглядом нужного человека, Миша подозвал его к себе жестом, — не серчай, что без предупреждения, просто дело срочное. — Да без проблем, у меня как раз перерыв. — А, да? — Обстоятельства сложились как нельзя лучше, да и Виталий в добром расположении духа, значит увести куда-то нормально поговорить не составит труда. — Может тогда пойдем перекусим? Я угощаю. Нужно кой-че по Семенову обсудить. Он кивнул в знак согласия. Крепче сжав пальцами рукоять ножа, который он благополучно забыл выложить в машине, хотя думал об этом. Только позже он понял, что не зря оставил его при себе. Ствол без глушилки — много лишнего шума в случае чего. Нет, Топору, такой была кличка Виталика, когда он ходил под Фомой, он верил, но гарантий этому не было, а под угрозой легко мог оказаться и Юра. — Кстати, а где тот франт, с которым вы вчера приходили? — Спросил как бы к слову Виталий, когда они сели за стол в ближайшем ресторане, — или я его своим видом спугнул? — Он, — Рикошет замялся, вспоминая события прошлой ночи и утра, осторожно подбирая каждое слово, — не из пугливых. Просто дела появились. — Ладно, — он кивнул официантке, — так что ты хотел узнать? — Как выглядит Семенов? Может у тебя есть фотка, или ты можешь его описать? — Ну вот карточки нет точно, а вот описать… Ничего приметного в нем и нет… Взгляд у него узкий. — Азиат? — Не отрываясь от наброска, спросил Рикошет. Хоть где-то ему пригодилось умение рисовать, приобретенное еще в раннем детстве, — глаза темные? Светлые? — Да не азиат, местный, просто словно с прищуром вечно что ли. Глаза светлые, очень, словно выцвети, но с каким-то слабым зеленым отливом. Нос у него перебитый, точно помню, это еще кто-то из наших ему вмазал. — За что? — Поинтересовался Шибанов, метнув взгляд на собеседника, — в больничку обращался? Виталий мотнул головой, отрицая. Он рассказал, что они просто повздорили из-за какой-то рабочей мелочи. Он рассказал, что Фома видел в Эмиле потенциал, закрывая глаза на его личные качества. На этом Рикошет оторвался от более детальной прорисовки, чтобы задать пару уточняющих вопросов. — У него есть какие-то шрамы? Может, наколки? Что-то отличительное? Борода, усы? — Шрам на левой щеке есть, осколочный что ли, — он вытянул чистый лист, незамысловатыми линиями наметив очертания, — вот такой примерно. Он еще из-за него бреется не под чистую, вечно с щетиной ходит. Как минимум, когда я видел его при Фоме, и когда он приходил, чтобы узнать твой номер, было так. И на левом ухе рубец, как бы продолжение шрама. — М, а из-за чего шрам? Он что-то говорил об этом? — Да говорить говорил, но веры ему… Затирал, мол мальчишкой хату чистил, а его там зажали, он через окно сбежал, о стекло порезался. Но, я думаю, пиздит, мы его на лжи уже ловили, а он еще и человек такой: наглый, самовлюбленный, эгоцентричный, вот. Короче, осторожней с ним надо. Он, когда приходил, что-то про месть говорил, про Фому. Я ему номер твой дал чисто, чтобы он от меня отстал. — Правильно сделал. Семенов похоже вообще крышей потек, власть голову вскружила, он же себе людей понабрал, думает, королем стал. Пока Шибанов заканчивал набросок с предполагаемой внешностью Семенова, Топор рассказывал о каких-то его замашках, говорил, что он — тот еще параноик, вечно перепроверял, нет ли хвоста на деле, раз за разом пересчитывал выделенные ему суммы, чтобы точно не дели меньше оговоренного. — Скряга он ужасный, своим фанеры никогда не даст, банкир хренов, только под процент, а тот жуткий. Микрозайм выгодней, ей богу! Мы так его и звали. Бан-кир, — спокойно прочеканил Виталий. — Понятно, — он протянул ему лист с рисунком, — похож? — Да пиздец ты фотоаппарат, Рикошет! Вот точь-в-точь, как в жизни. — И хорошо, — усмехнувшись, Миша убрал бумагу в папку, вытягивая фотографию водителя из лесополосы, — а вот его знаешь? Может они с Семеновым вместе появлялись когда-то? — Вместе не появлялись, но, — Топор замолчал, словно копаясь в воспоминаниях, — это же киллер, да? — Как ты это определяешь? — Рикошет удивленно усмехнулся, — предполагается, что да. — По глазам. Они, как известно, зеркало души. Банкир с ним не приходил, но он спрашивал, есть ли у меня еще знакомые, которые готовы убить человека за деньги. Я сказал, что нет. — Понятно. Миша заплатил, и они распрощались. Набрав Юрин номер, он предупредил, что уже закончил и едет обратно. Всю дорогу он думал об этой фразе про киллеров и глаза. А Юра тоже по одному взгляду все понял? Если да, то почему ничего не говорил? Не сказал все сразу? Слишком много неясностей. Даже с этим киллером. под кем он ходил? Или сам? Откуда у Семенова его номер? Киллер это же не шлюха какая-то, тут первый номер со столба не подойдет. В комитет его пропустили без вопросов, что уже избавляло от части тяжелых мыслей. Да и в кабинет Мальцева он попал без лишних трудностей. Все это стирало какие-то границы, неприятные моменты. — Ну что у тебя там? — Спросил Вадим, когда Рикошет только-только показался в дверях. — А Юра где? — Первое, что он заметил по приходу в кабинет, это отсутствие Брагина. Он не знал, где Юра, и это тревожило, пусть и совсем немного. — Должен скоро подойти, там с бумагами у себя возится. Видимо он решил сделать невозможное и найти Семенова по голосу. Даже опера подключил, которого я присматривать поставил. — Это он может, да, — на фразе про опера стало спокойней, — но, думаю, теперь проще будет. — Слушай, — протянул Вадим, пока Миша рылся в бумагах, выискивая нужную, — просто интересно. А чего ты хочешь? На тебя дело закрыли, а ты все еще крутишься в этом всем. Это какая-то странная месть или что? — Ну вообще ты сам попросил меня приехать, но, если серьезно, конечно… Я хочу Юриной безопасности. Чтобы он мог идти по улице и не думать о том, что его в любой момент могут порешать. Да, он вроде и не боится, но мы же понимаем, что такая опасность есть, — Рикошет как-то удрученно цыкнул, протянув портрет Семенова. — Вот, что я получил от человека Фомы. Ну, он сказал, что похоже, я бы прогнал по базам. И в этот момент в кабинет зашел Юра, сразу же извиняясь за задержку. С ним проследовал младший сотрудник, очевидно, тот опер. Он остановился в дверях, ожидая указаний. — Что у вас тут? Я что-то пропустил? — Ты, Юра, все пропустил, — Мальцев коротко рассмеялся — признак хорошего расположения духа, — Миша уже всю работу на нас сделал. Покажи ему, — он обернулся к Рикошету. — Да ничего тут такого, — он на секунду посмотрел в окно, пряча лукавство в глазах, — всего лишь портрет Семенова и информация о нем, которую хорошо бы отработать. Еще у меня есть его погоняло, но я не уверен, что оно актуально, его тоже неплохо бы потрясти, авось что-то узнаем. — Ну ты просто молодец, Миш, — он изучил взглядом приметные черты на рисунке, — молодец, — Брагин коснулся кончиками пальцев Мишиной шеи. — А что за информация? Взглядом попросив отдать ему лист, следователь вручил его пришедшему с ним оперу, как ожидалось, чтобы разослать ориентировки. — Саш, возьми… Что еще сказал Топор? — Да ничего, — Рикошет проследил, как Юра сел напротив, внимательно слушая. Такой интерес приятно согревал изнутри. Да, Вадим тоже слушал с неменьшим любопытством, но это не то. Совершенно точно не то, — у Эмиля была кличка Банкир, не знаю, оставил ли он ее, после того, как Фома его попустил. Еще он рассказал, что по малолетству Семенов хату чистил, его там еще зажали. Того водилу он не опознал, но назвал его киллером, с Семеновым они не приходили. Можно пропесочить молодняк, что по воровству. Но лучше, конечно, по киллеру работать, кличку узнать, под кем ходил или сам работал. — То есть? — Мальцев встрепенулся, на что Миша только рассмеялся, усаживаясь поудобней. — Киллеры, они ж как проститутки, только номер достать сложней. Люди никогда не хотят делать грязную работу, и тогда они звонят кому-то, кто может это сделать, или тому, кто пришлет того, кто это сделает. Я вот сам работал, выручку делить не хотелось. И в этот момент подключился Юра, напомнив о том, что они запросили звонки Семенова, оттуда уже могли найти все остальное. Рикошет кивнул как-то удрученно, вспомнив Каталу. Умел матвей сделать все из ничего, если бы он был жив, то у них уже было бы все необходимое, как минимум так казалось Рикошету. Эту заторможенность заметил Юра, наклонившись ближе. — Миш, все нормально? — А… да, — он сжал Юрину ладонь, лежавшую на столе, — да, все нормально, просто задумался, — Миша как-то грустно улыбнулся, прогоняя неприятные мысли.