Когда охотник становится добычей

Даже отрубленная голова волка кусается. Цепь и кандалы на её теле — обманчивая иллюзия безопасности. Её плечи не покрывает пальто, глаза не скрыты под линзами. Лишь улыбка спокойная оставалась неизменностью на лице охотницы. Шагая по парящим островам Комиссии по предсказаниям, Кафка сохраняла гордую осанку. Она не боялась раскрытия своих тайн, знала результат сегодняшней встречи наперед. Раздражение зудело червем меж ребер. Рейвен чувствовала себя мертвецом, тело начало уже разлагаться, и эти черви-мысли стали пожирать её гниющие останки. Раздражало, что она не принимала участия в поимке этой твари. Не могла убить на месте, сейчас, пока Кафка обманчиво беззащитна. Снести голову. Разорвать внутренности. Вырвать сердце из плена грудной клетки. К превеликому сожалению, цепи имели обоюдный гарант безопасности. Рейвен не имела права обнажить клинок. Охотница за Стеллароном сохраняла спокойствие. Её лицо, как озерная гладь, не давало даже ряби волнения. Фу Сюань так же нервничала, чувствовала подвох в этом спокойствии, но справлялась куда лучше стоящей поодаль Рейвен. Сладкая кровь копилась меж ладоней. Ногти рвали собственную кожу, лишь бы заглушить шум в голове. Глаза неотрывно пожирали Кафку, мечтая стать той самой черной дырой, в которой бы Охотница навсегда исчезла. Если бы не она… — Как твои дела, Галактический Рейнджер? Как её дела? Черный водоворот отчаяния закручивается бешеной воронкой. Внутри нее копошение. Черви и листья оплетают внутренности, и кровь всё густеет и густеет. Она уродливыми ошметками падает на пол во время надломленного шага. Вельт дернулся за Рейвен. Был готов к нападению, однако, вместо этого Рейнджер лишь заглядывает в пурпурный взгляд Охотницы. Что она пытается в нем увидеть? — Если бы не ты, — зубы во рту скрипнули, — Всё было бы хорошо. На это по-детски наивное заявление Кафка отвечает усмешкой. Снисходительной, словно действительно разговаривает с ребенком, а не прожившим больше тысячи лет существом. Келус на её фоне казался состоявшимся взрослым. — Совсем скоро Верховная провидица убедится в чистоте наших намерений. Всё, что я делаю, это воля Элио. И то, через что тебе придется пройти — это лишь испытание на пути к единственно-правильному исходу. Иначе нельзя. Но разве тебе интересна судьба вселенной? В твоей голове сейчас единственная мысль. Как спасти свою шкуру, верно? — Кафка! — раздался возглас Фу Сюань, — Прибереги свои слова для оправданий. Ступай в центр. Живо. Кафка неутешительно покачала головой: — Ох, ну и тяжело же с вами. Но в центр матрицы всё же встала. Келус всё это время поглощал каждое слово и движение этой загадочной женщины. Кафка для него — ни друг, ни враг. Он не понимал, как к ней относиться, и желал узнать ответы на свои вопросы. Однако, не заметить этого противостояния он не мог, и слепостью подобной Рейвен не страдал. Пока их группа из Март 7 и Вельта проводили операцию по поимке Охотницы за Стеллароном, Рейвен была в неизвестном месте. Они не могли с ней созвониться, а Генерал Цзин Юань уклончиво отвечал «занята». Что-то произошло. Что-то не так. Рейвен и до этого не отличалась стабильностью, но сейчас Келус видел настоящее отчаяние в её черных глазах. Взгляд будущего мертвеца, стоящий уже одной ногой в могиле. Среди костей и полумертвых внутренностей, рядом с треснутой пилюлей бессмертия, в ней доживает своё время надежда. До боли в сетчатке глаза Рейвен вглядывается в голубое свечение работающей Матрицы. Как разглядеть откровение будущего? Кафка продолжает улыбаться. Её вера в свою правду непоколебима. Вот бы Рейвен быть такой же смелой, как Охотница за Стеллароном. Потому что колени трусливо дрогнули, когда Фу Сюань оборачивается к ней с нескрываемым ужасом. Миловидное лицо перекашивается, третий глаз во лбу поблескивает остатками магии. — Не может быть… — срывается с её побелевших губ. — Что там? — не узнает собственный голос Рейвен. Только смех хрипловатый разрывает повисшую тишину: — Хах, не ожидала подобное увидеть, да? Фу Сюань дергается. Вновь глядит на пленницу в попытке уже собственными глазами найти правду. — Я должна немедленно сообщить всё Генералу, — с каждое слово требует слишком много воздуха, — Рейвен. За мной. Сегодня приговор должны были вынести Кафке из Охотников за Стеллароном, но ощущение такое, словно крест поставили на ней. Рейвен нехотя делает шаг. Не чувствует силы в ногах, едва не спотыкается на ровной поверхности, но всё же догоняет Фу Сюань на лестнице. — Что ты увидела? Фу Сюань, не молчи. У Кафки есть информация по поводу меня? Верховная провидица резко останавливается, так и не дойдя до вершины лестницы несчастные три ступени. У Рейвен ладони леденеют и внутренности сворачиваются под этим взглядом. — Бред… — выдыхает Фу Сюань, — Ты бы такое никогда не сделала. Полный бред, — своими маленькими ладонями девушка накрывает лицо. Остервенело трет глаза, до покраснения, до ярких пятен, пытаясь стереть картину под веками. Её дыхание прерывистое, не знает, куда деваться, и это впервые, когда Фу Сюань теряется, — Это просто невозможно! Они никогда не были близкими подругами. Слишком разные, да и ни одна из них не стремилась к налаживанию близких связей. Теперь Рейвен жалеет, потому что в голове Фу Сюань зарождаются жестокие мысли. И Рейвен становится страшно. Цзин Юань предвзят в этом вопросе. Фу Сюань усвоила урок еще в прошлый раз. Элио не идиот, дал информацию Кафке только нужную, и если данное откровение было передано Фу Сюань… Она не могла его не предотвратить. Верховная провидица протягивает раскрытую ладонь Рейвен. — Сдай оружие. Рябь на водной глади. Пелена страха рассеялась. Пришла боль. Рейвен слышит шелест золотых листьев, чувствует когти и божественные ладони. Даже отрубленная голова волка может кусаться. Даже без оружия Рейвен остается Охотником. Галактическим Рейнджером. — Хорошо. Квантами появляется короткий меч и лук. — Спасибо, — только и ответила Фу Сюань, забирая в свои хрупкие руки орудия убийства, — Я могу тебя попросить подождать некоторое время, пока я обговорю всё с Генералом? — Конечно. Рейвен остается одна на этой длинной узкой лестнице. Звезды тухнут над её головой. Шелест золотой листвы. Густая кровь с незаживающих ран на ладонях разбивается о ступени. Восхождение дальше, шаг за шагом, с каждой пролитой каплей крови она всё ближе к концу своего пути. Выше. Люди огибают её потоком, не смея прикасаться. А Рейвен всё идет, дальше, пока ноги не приводят к причалу яликов. Шелест золотой листвы. Пилюля резонирует. Круги на водной глади. Тьма смешивается с золотыми жилами. И всё вибрирует, воздух стал слаще, а человеческие души замерли в преддверии скорой расплаты. Вернувшегося прошлого. Потому что Дерево амброзии снова ожило. Некогда расколотый ствол вновь сросся. Яркие жилы, пылающие ветви. Золотые листья дождем посыпались на благословлённых Яоши. Рейвен ловит пальцами листок. Вертит его между большим и указательным. Всё прошло по плану. Стелларон размещен под корнями древа. Теперь пора возвращаться. Где-то позади Фу Сюань удивляется спокойствию Цзин Юаня. — Это чужое предсказание, Фу Сюань, — только и ответил Генерал на предупреждение, — Рейвен не предатель. Рейвен сминает золотой листок в кулаке.

***

Не из всех ситуаций можно найти выход. Не всегда найдется человек, который поможет выбраться из болота. Не всегда возможно понять, где правый, а где лгун. Оставаться верным себе — единственный правильный путь в подобных бурях. Однако, что делать, если собственное «я» умирает и сдается под натиском неизвестной болезни? Оставаться верным своим ощущениям? А если собственное тело тебя обманывает? Как быть, если, открывая глаза, ты видишь отличную от реальности картинку? В бархатной червоточине не отражался золотой свет Древа. Тучи заволокли некогда ясное небо над Лофу. Коррозия всё дальше распространяется по кораблю, и с каждой минутой опасность разрастается всё дальше и дальше. Рейвен ощущает себя кораблём Сяньчжоу. — Как ты себя чувствуешь? Мягкий женский голос. Под его жестокую мелодию Рейвен прикрывает веки. Стул, на котором сидела, неприятно вгрызался в угловатые кости. Кожа натягивалась, и складывалось ощущение, словно совсем скоро она треснет. Лопнет, как кожура переспелого фрукта. Из ран потечет нектар вместо человеческой крови, а из останков прорастет новое древо. Золотые листья всё осыпаются на землю. Стол, за которым восседали дамы, покрывался этим золотым ковром настолько быстро, что Дань Шу не успевала смахивать. — Как ты понимаешь, когда пора убирать мусор? От последнего слова Дань Шу слегка скривилась. — По звуку. Падающие лепестки начинают шуршать друг об друга, — челка сероватых волос скрыла слепые глаза, — Я могу сделать тебе обезболивающий отвар. На осторожное предложение Рейвен лишь мотает головой. Только затем вспоминая, что её собеседница слепа, Рейнджер вслух отвечает: — Нет. Боль не дает забыться. Женщине ничего не остается, кроме как вздыхать. По красивым пиалам разлит душистый чай. Белёсый пар вился над ними, источая аромат трав. Ничего особенного — мелиса, черника и жасмин. По всем канонам он должен успокаивать нервы, однако даже от такого ненавязчивого аромата у Рейвен начинала раскалываться голова больше обычного. — Не существует рецептов, способные остановить Мару. Но это не приговор. Это твои душевные терзания приносят физическую боль. Если бы ты позволила корням… — Нет. Скрип ножек стула. Золотые листья нещадно топчут каблуки. Рейвен была сейчас похожа на загнанного зверя, раненого волка, который не знал, куда себя деть. Куда бежать? Как быть? Что ей делать? Эти метания отлично считывала Дань Шу. В шуме её умирающего дыхания. В стуке тяжелого шага. Во влажном хлопание рта. В сладком аромате крови. — Не забывай о сделке, — цедит бледными губами Рейвен, — Ты не заполучишь пилюлю, пока не сделаешь меня подобной людям Сяньчжоу. Серьезный тон сталкивается с насмешливой улыбкой. Женские губы изгибаются, почти показывая истинные намерения. Стоило им распахнуться, как сладостные речи вновь полились на шаткое сознание Рейвен. — Ты считаешь меня врагом, но я друг тебе. Куда больший, чем весь Альянс. Спросила ли ты его о мятеже? Что сделали со старейшиной и нашей комиссией? Молчание. За спиной её развиваются черные волосы. Пылающее древо Амброзии своим демоническим светом обрамляет стан. — Нет? До сих пор? — Это не твоё дело, — только и ответила Рейвен, — Я уничтожу тебя за любые поползновения в его сторону. — Я устраиваю переворот. Это неизбежно. — Тогда мы неизбежно станем врагами. Это невыносимо. Слишком тяжело иметь дело с подобными идеалистами. Слепая вера вела их вперед, напролом. Дань Шу нужно лишь направить в нужное русло и победа будет в её руках. Осталось немного. Последние шаги. Но Рейвен держалась с отчаянием умирающего. Осторожно отодвигая стул, Дань Шу тихими шагами направляется к Рейнджер. Пальцы проводят по столу, сразу же переходят на столб беседки, и вот натыкаются на ледяную фигуру Рейвен. — Я исполню свою часть сделки. Древо уже восстановлено. Совсем скоро мы отправимся к его корням, и ты заполучишь плод. Ты получишь бессмертие Сяньчжоу, будешь с ним навечно. В твоём же интересе сбить Генерала со следа. Раз он догадался про Стелларон и корни, то тебе необходимо его задержать. — Фу Сюань и её отряд — лишь отвлекающий маневр. Он сам пойдет. — Тогда тем более ты должна пойти к нему и отговорить. Генерал послушает только тебя. Когда охотник становится добычей? В какой момент нити передаются в чужие руки? Когда контроль ускользает из её хватки? В омуте проклятых мыслей теряется ощущение времени. Дань Шу разрывалась от двойственного желания помочь и уничтожить одновременно. Почему Яоши услышала зов треклятой Рейвен дважды, а к ней не приходит? Когда губы сухие шепчут молитвы — бог не приходит. Не пришел ни разу. Так почему Дань Шу должна становиться спасительницей ей? Эон даровал благословение дважды. Где жизнь, там и смерть с мучениями. Так пускай Рейвен мучается, как мучалась сама Дань Шу. Как мучаются все люди Сяньчжоу, съедаемые проклятьем их благословения. — У тебя осталось мало времени, Рейвен. — Я знаю, — безжизненно и тихо, — Потому спеши, пока есть, что у меня забрать. Истеричный смех скапливается лаем в глотке. — Тогда прямо сейчас направлюсь в Чешуйчатое ущелье. Задержи Генерала настолько, насколько сможешь. Встретимся под Древом. Но сейчас… Дань Шу вытаскивает из кармана запечатанный бочоночек. Его начищенные бока отливали дьявольским пламенем Древа Амброзии. — Оно задержит твоё проклятье. Не на много, это не панацея. Но я буду верить, что успею спасти тебя. В окровавленные ладони вкладывают сосуд с зельем. — Когда пойдешь к Генералу, прими его. Так он не заподозрит о тяжести твоего недуга. Рейвен сжимает бочонок в кулаке. — Спасибо. Дань Шу улыбается ей мягко и тепло, мысленно прощаясь. — Не благодари. Я лишь делаю то, что должна.

***

      Mood: TRIGUN STAMPEDE — MILLIONS KNIVES -Vocal Ver.- Не из всех ситуаций можно найти выход, но Рейвен искренне пытается. До возвращения к Цзин Юаню внутри её черепной коробки ещё мелькали мысли о тихом уходе. Галактические Рейнджеры умерли очень и очень давно, на той одинокой цветущей планете. Рейвен была не против к ним присоединиться, останавливала лишь клятва возвращения. Теперь же, вновь вкусив его поцелуи, вспомнив тепло родных ладоней, Рейвен не могла позволить себе умереть. Какая жалость, Яоши даровала лишь шанс вернуться. Вернулась же, а о большем и не просила. И теперь, глядя на его широкую спину в доспехах, на развивающийся плащ, охотница гналась за единственной возможностью остаться с ним навсегда. Рейвен не предатель. Рейвен лишь пытается спасти их обоих. Но собственное «я» растворяется в черной бездне. Ею манипулируют, а заметить этого не в силах. Она словно ослепла и обречена на ощупь плестись по темноте к нему. Телом рядом, а душой далеко. Шпилька всё ещё расколота. Свою часть, словно ядовитый шип, словно кол, Рейвен прижимала к груди. Меж ребер, надави еще посильней и кожа лопнет. Умереть от их шпильки не так печально. Боль отрезвляет. Так кажется. И четкость возвращается взору. Всё идет по плану. Рейвен играет свою роль, одновременно сдавая информацию и Цзин Юаню, и Дань Шу. Почему Рейнджер всё еще не спросила возлюбленного напрямую о мятеже? Боялась окончательно поддастся сладостным речам дьяволицы. Всё, что нужно было от Дань Шу, это плод Древа. Когда-то Искатели элексира пожрали его, обретя бессмертие. Проклятье Мары уже её уничтожает, разгрызает, переваривает в кислоте, и может быть, минус на минус даст плюс. Дань Шу сама не верила, что плод поможет Рейвен, но исправно выполняла договор. Ожидание каждой секундой отзывалось в её теле болью. Тяжело. Рейвен подняться по лестнице уже не может. Отдышка сладким послевкусием вязала язык. Из разбитой пилюли, сквозь трещины, словно сквозь старую плитку, прорастали ростки. На одной из планет, которые доводилось Рейвен посещать за свои тысячи лет скитаний, была пытка. Преступников привязывали к земле и клали спиной на росток бамбука. Время шло, он рос быстро, каждый час, в конечном итоге прорастая сквозь грудную клетку человека. Так сейчас себя ощущала Рейвен. Ростки ломали кости, рвали внутренности, оплетали легкие, и прорывались к коже. Если порвать её, распустятся ли кровавые цветы? Золотые листья древа Амброзии всё сыплются на её голову. Её зовут со стороны стражники. Доспехи Облачных рыцарей отозвались в затуманенной памяти ярким всполохом. — С вами всё хорошо? Позвать лекаря? Даже глава комиссии по алхимии не способна ей помочь. — Всё хорошо, — отлипает от стены, к которой привалилась. Интересно, Юйжань так же отвечала, когда её саму съедало проклятье? Неизменная судьба каждого в Сяньчжоу. Сколько бы ты не прожил, тебя ожидает предсказуемый конец. Юйжань сражалась очень долго. Она видела, как рождался Альянс, видела смерти своих товарищей и то, как самый сильных пожирало проклятье. Была свидетелем того, как ученик исполнил волю учителя. Клинок Цзин Юаня не дрогнул. Так казалось. Об этом каждый думал. Генерал Облачных рыцарей сильный и отважный, но сердце у него всё такое же живое. Юйжань обезумила прямо в казармах. Когда никто не ожидал нападения. Когда оружие у всех было сложено. Никто ничего не понял. Кровь лишь полилась на землю, а безумный кровавый взгляд резал всех без разбору. Хуа Сэ едва спасся. Его взору впервые предстали те страшные рассказы матёрой Юйжань, которые вспоминала при крепкой чарке вина. Цзин Юань с измазанными в крови руками. Глефа Разрушения отброшена в сторону. Интересно, какого будет лежать в его руках? Но проверять Рейвен не хочет. Не хочет умереть от его руки, ведь вместе с ней умрет и то хорошее, что есть в этом солнечном человеке. Мими умер на его руках. Юйжань. Учитель. Ускользающей человечностью Рейвен понимала, какую боль принесет её кончина. Потому она откупоривает сосуд. И выпивает зелье. В первые секунды ничего не происходит. Затем боль. Простреливающая каждую клетку тела боль. — Давай же… — хрипит, — Работай. Мольбы будто бы взаправду были услышаны. Становилось легче. Свистящие выдохи выходили из легких, кости скрипели, но проклятье разжало свои когтистые ладони. Грязными ладонями утирают холодный пот со лба. Рейвен тряхнула головой, встрепенулась плечами. Шаг уверенный вперед. Спина вновь ровная. И на короткий миг она возвращает себе тот статный вид охотника, хищника, которым была когда-то. Просто дышать. Беспрепятственно дойдя до нужных дверей, Рейвен с усилием их отпирает. Хорошо знакомый зал. Вместо игральной доски всё ещё сохраняется карта Лофу, в центре которой большая голограмма проклятого древа. И здесь оно. С горечью Рейвен отпускает взгляд и проходит прямо сквозь эту иллюзию. Древо остается позади, но корни и лепестки всё так же внутри. — Ученики Санктус Медикус направились в Чешуйчатое ущелье. К корням древа, — легко срывается с её губ. Цзин Юань восседал за низким столом, подогнув под себя колени. Всё такой же взъерошенный, уставший. Нездоровая бледность играла жуткими тенями на фоне темного неба над Лофу. — Как и ожидалось от них. Фу Сюань подгонит их. Продолжай отслеживать их передвижение. Осталось совсем немного. Как только окажешься у древа, подавай сигнал и уходи. Дальше я сам. Цзин Юань в деле — сила и концентрация. Перед другими он мог сохраняться вид легкомысленности, простоты, но не перед ней. — Не надо. Отговорить. Должна отговорить. Но как подобрать слова, когда в голове лишь звенящая пустота? — Не надо, — повторяет заученную фразу. Вновь и вновь. Тебя убьют. Не иди один. Не переходи им дорогу. Оставь свой пост прямо сейчас, и тогда нам с тобой разрешат уйти спокойно. — Отправь группу Келуса. Не иди туда. Не разворачивай войска. Направь их на зачистку. С численным преимуществом сможешь всех их поймать и предать суду. Они именно на это и рассчитывают. Выставить последователей Охоты как истинных врагов. Что именно из-за Охоты проклятье Мары существует. Тревога заставляет оледеневшее сердце забиться скорей. Что-то не так. — Всё хорошо? — сквозь поволоку тумана и толщи морской глади. — Нет. Что-то не так. Это не похоже на приступ проклятья. Инстинкты кричат об опасности. Оглядевшись по сторонам, Рейвен ничего не замечает подозрительного. Тени, всполохи, проклятое древо Амброзии посреди зала. Его голографические ветви дотягивались до самого потолка. — Враг. — Рейв… — Что Фу Сюань говорила о пророчестве?! Дрогнувший Цзин Юань умолк. — Что-то связанное со мной, верно?! За дверями стоит стража? Она увидела и подумала, что я истинный предатель. Ты же ей говорил о моей миссии, да? Не молчи! Цзин Юань! Но Генерал становится словно сам не свой. Холодный взгляд обрел несвойственную жестокость. Плотно сжатые губы, сведенные брови и тяжесть в скулах. — Там враги, — произносит голос родного Цзин Юаня, — Ты их привела сюда. — Что?.. Нет, я пришла одна. Они ведь… Все в ущелье… Дверь дрогнула от удара. Рейвен судорожно оборачивается. Волосы хлестнули по лицу, а рот распахнулся, словно у рыбы, выброшенной на берег. — Враги. Кванты вспыхнули в её ладонях, но ничего не произошло. — Черт! Оружие отобрала Фу Сюань. Клыки во рту скрипнули. Рейвен сжимает кулаки в поиске подручных средств к защите. Еще удар в дверь. Замок скоро сломается, но Цзин Юань всё так же сидит на своем месте, со всё таким же пустым и холодным взглядом. — Ты же хочешь защитить меня. Тогда защищай, Рейвен. Зубами выгрызай нашу свободу. Треск. Массивная дверь рухнула на пол. Дорогой гранит треснул, и по осколкам идут уродливые, искаженные Облачные рыцари. Золотая листва сыплется с их голов на пол. Капли крови с обнаженных клинков. — Вперед, Рейвен. Докажи, что ты всё еще охотник. И Рейвен повинуется приказу. Голыми руками сражается. Рвёт броню. Отрывает ветви. Срывает золотые листья. Кровь, похожая больше на тот сироп, что тек в её жилах, заливает некогда чистое пространство. Один, второй, третий. Разбить шлем о стену. Выкрутить руку и вырвать с овощным треском. В её умирающем теле появляется неведомая ранее сила. Раньше от её ударов не ломалось железо. Теперь же враги падали к ногам как те самые золотые лепестки древа Амброзии. Ещё. Ещё. Ещё. Не останавливаться. Обезопасить Цзин Юаня. Спасти. Где люди? Сразу в пятером враги обрушиваются на нее, пытаясь прижать к полу. Их тяжесть почти переламывает её колени, но с оскалом, Рейвен буквально выгрызает себе путь. Кровь льется на пол, заливает рот. Но этим нектаром не напиться. В горле всё суше и суше. Сердце бьется в переломанные ребра. Они срастаются, оплетаются ветвями. Пропустила удар. Лезвие рассекло щеку. Но вместо ошметков человеческой плоти, меж кожи высвобождаются золотые листья. Вместо красной крови — жилы золота. Кожа даёт трещины. Из этих трещин прорастают цветы. Враги не кончаются. Под голограммой Древа Амброзии море из крови и плавающих в ней листьев. — Рейвен! — истошный крик. В кулаке зажат шлем. Ещё не оторвала голову. — Остановись! В дверях, из которых рвались нескончаемые враги, стоял он. Цзин Юань. Рейвен оборачивается к трону, но никого не видит. — Прошу тебя, — отчаянная мольба. С ресниц, прямо через родинку под глазом, побежала крупная слеза. В кулаке сжатый клинок. — Я справлюсь, — отвечает ему Рейвен, — Я смогу защитить тебя. Я справлюсь. — Я знаю, — произносит мягко, а губы дрожат в натянутой улыбке. Меч падает на разбитый пол. — Знаю… Рейвен замерла на месте. Цветочный сироп оказался человеческой кровью. В ней не осталось слез. Глаза сухи. Рот мокр и нестерпимо хотелось утереться. Цзин Юань вновь оказывается близко-близко. Теплая ладонь казалась обжигающей. — Отпусти. Разумеется, Рейвен повинуется. Яньцин падает прямиком в объятия своего учителя.