В драконьем ущелье воды всё ещё раскрыты.
Разошедшееся по обе стороны древнее море шумело волнами и фантомным драконьим рёвом. Лазурные глаза Пожирателя луны блестели вместе с короной на голове. Рога невыносимой тяжестью давили на шею Дань Хена. Вновь пришлось приять этот облик. Мощь павшего Эона бурлила в венах, как морская пена, разливавшаяся по водной глади. — Подождите меня! Куда вы так спешите? — возмутилась Байлу, совсем не поспевавшая за этими длинноногими юношами. Да если честно, даже сам Келус едва поспевал за другом. Тот словно ужаленный в одно место, несся не слушая никого. Слушал, раз наконец взял малышку на руки. Байлу от такого отношения к себе была, мягко говоря, в шоке, но не успела толком возмутиться. Схватилась крепче за шею Пожирателя луны, хвостом своим обвила руку и вместе с ним понеслась вниз по лестнице. Келус с опаской перепрыгивал по три ступени во время спуска. Как бы так ногу не подвернуть… Хотя, с ними лучшая целительница. — И всё же мне нихрена не нравится всё это. — Мне тоже, — ответил глухо Дань Хен, — Именно поэтому надо разобраться с этим как можно скорее. — Я не об этом! Ты подумал, как это отразится на Рейвен? Если ты сейчас запечатаешь Древо, то силы всех Мерзостей резко ограничатся. В том числе и у Рейвен! Старейшины резко остановились. Келус тоже, но оставшись на три ступени выше, не ощущал себя в выгодном положении. Большие глаза Байлу непонимающе глядели на Безымянных, со всей отдачей стараясь вникнуть в конфликт. Ей то ничего толком не объясняли. — Я не буду полагаться на слова Охотников. Если Рейвен действительно настолько дура, чтобы клюнуть на их удочку, то это её проблема! Нам нужно запечатать древо сейчас и убираться отсюда. — Старейшины не посмеют вам навредить, — попыталась вклиниться Байлу. — А вот тебе — да. Если они узнают, что я научил тебя управлению печатью, тебе будет… — Обо мне можешь не переживать. Справлюсь. А вот Келус верно говорит. Надо хотя бы предупредить! С тяжелым вздохом успокаивает Дань Хен бушующие внутри глубины. Нельзя терять контроль, да только он совсем уже не тот призрак, что продолжает отстраненно наблюдать за ним сквозь волшебные воды. В каждой капле… В каждом отражении. — Тогда оставляю это на тебе. И уходит прочь в пугающие руины, к пылающей печати в виде драконьей головы. Келус ощущает клокотание Стелларона в груди.Телефонный звонок настигает Рейвен в момент схождения на пристань.
Блейд уже мало интересуется состоянием новенькой, а Кафка лишь понимающе улыбнулась, сверкнув глазами. — Пойдем, Блейди. Разумеется, ему не нужно было приказывать. Он уже шагал в сторону главного входа. Рейвен же застыла у ялика, принимая телефонный звонок. — Келус? — Я быстро. Дань Хен очень сильно хочет как можно скорее запечатать Древо. Я его отговаривал, как мог, но он непреклонен. У тебя не больше двадцати минут. Удачи. Связь прервалась. Рейвен осталась внутри своего одиночества. Вновь она закрывает глаза, словно покрывая взор лентой божественной. Ощущает кожей лёд. Кровь в жилах стыла. Вдох. Выдох. Убирая телефон, новая Охотница за Стеллароном ступает следом за новыми товарищами. Под ногами трескается лёд. Настоящий. Всё во льду. Острые осколки рушатся под её стопами. Каблуки стучат, шаги размашисты и дыхание становится всё глубже. Запах мороза неопрятно щекотал слизистую, но глаза оставались сухими. — Я вперёд, — кидает через плечо, обгоняя товарищей по команде на сегодня, — У меня в запасе двадцать минут. Засекайте. Блейду это замечание, разумеется, ненужно. В его голове, в кровавом море, лишь повторение боёв вновь и вновь. Его действия — неотвратимость смерти, ещё не обнаженного клинка. А вот Кафка, в отличие от напарника, задрала рюшу рукава блузы, смотря на старые наручные часы. Покрутила механизм, тот стал едва слышимо тикать, словно стук метронома. Тик. Тик. Тик. Симфония дала первые ноты. И звучали они резко ставшими бесшумными шагами Рейвен. Походка истинного Охотника. И он вышел на охоту. Стоило ей ступить на территорию Дома кандалов, как едва заметная нить звездного света дрогнула. Разумеется, Рейвен заметила печать Фу Сюань, охватившая весь периметр. Значит они могли без зазрения совести крушить здесь всё. И первое, с чего начала Охотница, так это с опускания на колени. Больно вгрызается лёд в колени голые. Черный плащ опустился крыльями. Уходящие вверх ступени, пронзающее небо Древо амброзии и опустившаяся в молитвенном жесте Рейвен. Золотом охватывают её ладони и лёгкий гул постепенно нарастает. Кафка лишь сильнее расплывается в усмешке. Ей нравятся представления, особенно настолько эпичные. Она тоже может во что-то подобное, объять планету пламенеем, но наблюдать как сила Эона далеко не слабого подчиняется какой-то смертной… Так ещё настолько яростно желавшей уничтожить врага… Ах! Как прекрасная эта картина. Рейвен идёт по пятам ледяной тропы, вонзает руками стрелы в стены. Серебряная шпилька блестит особенной драгоценностью, которой так хочется обладать. Кафка едва сдерживает свои порывы, в груди разливается пламя, и нити её шелковые наматываются на вонзенные в стены стрелы. Плетется паутина. Мороз всё сильнее. Рейвен всё ближе к пределу неба. Скоро выход в космическое пространство. Атмосфера всё плотнее. Сможет ли её космолет прорваться сквозь преграды? К галактическим просторам…Как же давно Цзин Юань бросил мечтать о свободе.
Mood: Gareth Coker, Riot Forge - The Ruined King В Доме кандалов он ощущает себя заключенным, а не этот загадочный торговец с гробом. Цзин Юань не подаст виду, в его образе не будет изъяна, но внутри, нечто близкое к сердцу и душе, где поселилась тьма черных дыр… Где звезды все упавшие в глаза осели. Там он будет лелеять мечту бороздить галактические просторы вместе. Но пока Рейвен прогрызала преграды зубами, рвала себе кожу ногтями, он несокрушимой фигурой стоит под холодным светом. Его голос — гром, а глаза — молнии. — Сюда входят лишь тюремщики, либо заключенные. Кем будешь ты? Лоча подавляет улыбку. Он ощущает колебания Изобилия. Едва ли не присутствие Эона. — Я всего лишь странствующий торговец, выполняющий свой заказ. Ядовито-зелёные глаза устремились на Генерала Лофу Сяньчжоу. — Заключавшийся в доставке Стелларона? Как интересно, Лоча был уверен, что Генерал захочет ещё поиграться с мышкой в своих лапах. Глефа разрушения золотыми искрами появилась перед мужчиной. Уверенным движением Цзин Юань принимает оружие и делает шаг вниз по лестнице. — Ни бунт Санктус Медикус, ни возрождение Древа Амброзии, ни даже пришествие Лорда Опустошения, не могло отвлечь от поиска истинных причин, — лезвие оружия, сокрушившего бесчисленное количество врагов Сяньчжоу, наставлено теперь на него, — Что тобою двигало? Кто твой заказчик? — Он вам знаком. Но вы зря настроены настолько враждебно. Мы такие же враги Яоши, как и вы, Генерал Охоты. И мы пришли сюда с предложением. — Пришли? Что за наглость?! — воскликнул Яньцин, следом за Генералом обнажая оружие, — Совсем не боишься мести Охоты, Мерзость? — Яньцин. — Если бы не вы, ничего из случившегося бы не произошло. Вы понесете ответственность за каждого убитого, обращенного и покалеченного Рыцаря на Лофу! Я клянусь Небесной Дугой! Мороз. Цзин Юань сначала подумал о своём ученике. Каким бы не казался взрослым, его буйный нрав всё ещё укротить не удалось. Да только это не он. Снежинки опускаются на их парно выставленные клинки. Снег. Изморозь. Солдаты конвоя засуетились. Оружие наставлено, да только никто здесь больше не ощущал себя на своём месте. Роли изменились. Стук каблуков. И голос Смерти, звенящий безразличием полной луны на небосводе. — Лань не поможет тебе выиграть эту войну. Эоны начали игру, в которой все шахматные фигуры будут смяты. Если ты не хочешь Альянсу такой участи, он должен выбрать свой новый путь. Ты ведь понимаешь это, Цзин Юань, верно? Пора Изобилие уложить в могилу. Он из этой могилы и не выходил никогда. Драконий рёв сотрясал морские глубины и его душу. — Сяньчжоу не собьется со своего пути, слушая речи предателей, — таков был ответ Генерала Охоты. Мороз распространяется по Дому кандалов, превращая здание в ледяной саркофаг. Цзин Юань ступает к воплощению смерти, сотворившая своими собственными руками столько ошибок и великих совершений… Лоча остается позади. Яньцин напряженно пытается следит за двумя фигурами, ожидая в любом момент подвоха. Однако торговец лишь спокойно наблюдает, своей изящной фигурой добавляя белого на черное. Красный плащ мазнул всполохом кровавого. — Альянс уже не тот, что прежде. Старые Генералы сточили зубы, флагманы стали обычными торговыми кораблями. Последний поход на Изобилие отлично показал это. Не будь тебя на передовой, это был бы самый страшный провал. Пятном на истории Сяньчжоу. — Как ты, учитель? Воительница напряженно сжала губы. Цзин Юань не мог видеть её глаза из-за повязки, но ощущал всё на своей шкуре. Этот мороз. Вновь ученик становится перед учителем, каждый готов отстоять свои убеждения. — Я уверена, что ты хочешь победы Альянса, но ты не видишь полной картины. — Я вижу перед собой предателя. Звон стали. Серебряный клинок обнажили одним движением, но не направили на ученика вновь. Лишь в рыцарском жесте клинок приложили к груди, лезвием вверх. Меч закрыл половину лица Цзинлю. — В своём отражении ты видишь то же самое? Цзин Юань видит в отражении себя. — Ты изгнал Лорда Опустошения, но пощадил последователей Творительницы чумы. Так к тому же… Держишь подле себя Эманатора Изобилия. Разве это не настоящее предательство Охоты?! — Предатель тот, кто пошёл против своих товарищей с мечом! — воскликнул Яньцин, больше не в силах сдерживаться от желания защитить своего учителя. Бесшумная поступь. Черный волосы и вороньи крылья. Звездные скопления в бездонном омуте. Серебряная шпилька, покачивается кисточка в такт шагов. Под ногами крошится лёд. — Если у вас есть какие-то претензии, попрошу высказать их мне в лицо. Не в обнаженных клинках заключалась напряженность ситуации. Теперь одно неловкое движение иглой, взорвется мыльный пузырь. Обратный отсчет давно идет. Осталось 17 минут. Тик. Тик. Тик. Цзинлю оборачивается, наклоняя голову. Белые волосы закрыли вид на Цзин Юаня, повязку оттягивают пальцем. Кровавый глаз глядит на неё чудовищем из кошмара. Кафка позади ведет на привязи Блейда. Узы Шепота духа работают на полную. Взгляд сверкнул маниакальным предвкушением. — Я не знаю, кто ты, — начала вместо приветствия Рейвен, — Но я знаю, что ты сделала. И что ты мне не друг. Лоча испускает тяжелый вздох. Яньцин дернулся. — Эх, а я так надеялся, что обойдется без драки. Мои извинения, Генерал. Битва началась. Скованные наручниками руки не мешают Лоче выпустить из сжатой ладони золотой крест. Яньцин поздно определяет истинную цель, метнулся сначала не туда. Гроб распахнулся, мнимые шипастые лозы метнулись мимо Лейтенанта. Его клинки не смогли остановить атаку, пролетели насквозь. Лозы оплетают Цзин Юаня и мужчину утягивает в гроб. Крышка захлопнулась. В руках Яньцина лишь остался обрывок красного плаща. Повязка на глаза Цзинлю возвращается. Рейвен не питает иллюзий по поводу слепых зон противника, потому делает квантовый рывок прямиком на неё. Лунным светом блеснуло лезвие. А затем лед прорубает пол, потолок и к черту разносит стену коридора. В образовавшемся облаке пыли появляется Кафка со своими парными пистолетами. Выпускает очередь, прикрывая несущуюся Рейвен. Цзинлю пропускает Рейнджер дальше. Лоча — обманка с ног до головы. Яростные атаки Рейвен встречают легкими пируэтами, шаг назад, в бок. Живые клинки Яньцина были очень близки к тому, чтобы ранить, только Лоча вставляет вовремя руки. Меч встречается с кандалами. Цепь разбилась. Теперь он мог дать достойный отпор. Шпага скрестилась с коротким клинком. Лоча выше и крепче Рейвен, и обманчивая изящность, похожая на поведение в бою Цзинлю, не должны пускать пыль в глаза. Но Рейвен выиграть хочет больше, чем Лоча, и от того победа обязательно будет за ней. — Выпусти его, — выплевывает Рейвен, продолжая давить на чужую шпагу. — Не стоит. Он там будет в безопасности. Вы ведь не хотите, чтобы Генерал встал между дорогим для себя женщинами? — Яньцин! Уводи конвой! Мы здесь справимся! Со всё ещё скрещенными клинками Лоче и Рейвен пришлось менять положение. Раздался нечеловеческий рев. Кровавые лезвия рассекли воздух. Кажется, кого-то ранили, запахло кровью. Это Блейд вступает в сражение. Бой в кровавом ущелье продолжался под звуки выстрелов Кафки. — Рыцари! Слушайте меня, на выход. И побыстрее. Когда один поводок отпущен, Кафка набирает себе сразу десять человек. А вот Яньцин путы Шёпота духа чудом перебороть смог, хотя техника должна была и на него подействовать. Вместо исполнения приказа Лейтенант вновь и вновь замахивается мечом, пытаясь пробить крышку гроба. — Генерал! Держитесь! Мы вас вытащим! Рейвен разделяет страх Яньцина. Они не знаю, действительно ли с Цзин Юанем в гробу все будет нормально. Быть может, шипы уже проткнули всё его тело и кровью успел истечь. Кровь действительно появляется на гробу. Только она из-за разбившегося на тысячи осколков меча. Те искрами посыпались, исцарапав руки Лейтенанта в кровь. На ранение не обращают внимание. Прямо так, голыми, мокрыми от собственной крови пальцами, вцепился в гроб. Все здесь бьются в закрытые двери. Окровавленными руками пытаются открыть, да только не получится. Что-то здесь было не так. Сомнение Рейвен стало её остановкой. Она на несколько шагов отходит от Лочи, а тот не стремиться дальше нападать. — Скажи, вы правда хотите уничтожить Яоши? Лоча усмехнулся краешком губ. — Разве Раб судьбы тебе не рассказал о наших плана? И позволь поправить. В первую очередь убить тебя. Эманатора Изобилия. На заднем фоне рушатся стены и крошатся каменные плиты пола. Блейда опрокинули на спину, уперлись ногой в грудь, словно удерживая бешеного паса. Тот действительно стал больше походить на чудовище. Кровавая пена на губах, клыки сверкающие, безумные глаза. Потрескавшийся меч был выпущен из рук, валяется в недосягаемости. — Милочка, может хватит болтать? Время тикает, — сохранявшая самообладание Кафка пытается контролировать ситуацию. Рейвен её не слушает. Цзинлю вонзает клинок в Блейда. Прямо туда, где было сердце. И ещё раз. Ещё. Ещё! Рейвен не могла довериться до конца словам Элио, ведь в глаза свои не видела противника. Теперь же, слушая хлопание разрывающихся органов, хруст ребер и жуткий рёв Воительницы, она не оставила себе места для сомнения. 8 минут. — Тогда пощады не ждите. Рейвен и Лоча используют Изобилие одновременно. Корни древа с грохотом пробивают весь Дом кандалов насквозь. Золотые листья, ветви, цветы, сияющее золото разбивает мрак помещения. Фу Сюань едва не сваливается с крыши, когда по приказу Рейвен начало появляться уменьшенная копия Древа амброзии. Лозы оплетают треснутые части здания, не давая ему развалиться. Провидице приходится в срочном порядке расширять территорию печати. Она недооценила размах сражения. Корни утаскивают гроб и Яньцина из поля зрения. Цзинлю сносит с Блейда, заковывая ту в тысячи слоев лиан, золотых цветов и стеблей Древа. Кафка из-за тряски неудачно падает, хватаясь за стены. Один из пистолетов скрылся в потоке растительности. Лоча же в качестве контрмеры сам использует Изобилие, приказывая его не трогать. Получилось не слишком удачно, радиус ограничился одним им. Очевидно, её связь с Древом куда сильнее. В тяжелом дыхании Рейвен слышатся хрипы. Голова кратковременно закружилась, но ей удалось устоять на ногах. Mood: Two Steps From Hell - Across The Blood Water Вдох. Выдох. Рейвен бросается к лежащему Блейду. Пробирается сквозь корни, слетая с ветки подобно птице. Тело товарища по команде было в очень плохом состоянии, но он не умер. Раны зарастают. Медленно. — Готова? — слышится шепот Кафки над ухом, — Блейди достаточно постарался. Сделай так же, как с ним. Сможешь? Рейвен накрывает ладонь грудь мужчины, буквально стирая с неё следы ранений. Силы Яоши всё ещё достаточно. Древесный хруст. — Пригляди за Лочей. Если я не справлюсь за отведенное время, очередь Блейда. Щепки летят. — Надеюсь, он успеет прийти в себя к тому моменту. Ну, или хотя бы Генерал выберется из гроба, — ответила Кафка с привычной для себя улыбкой. Магазин пистолета сменили на новый отточенным движением. Вновь хруст. Корни покрываются льдом. Ледяной клинок пробивается сквозь ствол. В бреши сверкнули кровавые глаза. — Поймаем зверя, — шепнула себе под нос Рейвен. Порой Охотник использует кровь, чтобы заставить будущую добычу обезумить от голода и инстинктов. Рейвен себе кровь пока не пустила, в её протянутой ладони копится золотой элексир, физический свет. Он искрится, расцветает лотосами, прямиком попадая на глаза чудовищу. Рёв. Давай, позволь Маре охватить тебя. Отдайся инстинкту. Отправляйся на охоту, стремись клыки вонзить, но ты не успеешь. Тебя поймают. Тебя обездвижат и сделают чучело. — Давай! — наперекор рёву, — Догони меня! Корни лопаются. Разбиваются оледеневшими кусками. Рейвен кидается в пролом стены, чертя в воздухе ломаную линию света. Кафка успела прикрыться своим коротким пальто от ледяных искр. Зверь уносится следом за охотником. — Вот две чертовки, — ругается Кафка в образовавшуюся тишину. Женщина придирчиво смахивает изморозь со своих одежд и лица, — Ещё и пальто испортила. И как мне вообще пистолет искать? Не вернет ведь, сучка. Молодой человек! — обратилась Кафка к стоящему на ветке Лоче, — Не могли бы вы помочь в поисках потеряшки? — Боюсь должен отказать, не в моих полномочиях, — он похлопал пару раз по стволу, — Я торговец, а не садовник. — Эх, какая жалость. Придётся так. Кафка пускает очередь из оставшегося пистолета.5 минут.
Сначала просто бежать. До тех пор, когда основной запал не истощится хоть немного. Потому Рейвен не глядя несется через корни, ветви и листву. Сквозь пробитую стену, через незнакомые коридоры, мысленно не сбиваясь с карты поля боя. Только пока Рейвен огибала каждый корень, Цзинлю пошла напролом. Даже с обезумевшими кровавыми глазами, её тело оставалось заточено на свой стиль боя. Тонкий клинок покрывается льдом. Рейвен заметила только вспышку полночной луны. На инстинкте призывает корни древа вновь, закрывая себя от трёх рассекающих атак. Четвертая всё замораживает в лёд, следом разбивая. Ударная волна отбросила Рейвен в стену. Вдох. Легкие обожгло холодом. Аура Цзинлю была настолько мощной, что всё на своим пути замораживало. С каждым шагом… С каждым ударом. Просто бежать. Как в кровавом кошмаре, уворачиваться от ледяных осколков и огромного меча, что рушил на своем пути все преграды. Им было возможно прорубать звезды. Впереди показались первые вонзенные в стены стрелы. Ускорение на прямой дистанции. Перед стрелами резко падает, прокатываясь по полу. Над головой пронесся ледяной полумесяц. Не сбил стрелы! Конец догонялкам! Рейвен тормозит ногами, сразу переворачиваясь и упираясь руками в пол. — КАФКА! Нити натягиваются. Цзинлю попадает прямиком в сплетенную паутину. На скорости Воительница отпружинивает назад. Нити стягивают тело по рукам и ногам. Плющ дополнительно обездвиживает. Дышать всё ещё тяжело. От ауры покрываются стены льдом, горло болит и нос щиплет. Глаза колит. Но Рейвен преодолевает эту метель, шаг за шагом дотягиваясь до бушующей Цзинлю. Теплые ладони накрывают горящие кровавым глаза. Ладони немеют, дышать нечем, вдох-выдох не получаются, да только всё равно призывает силы Изобилия, едва лбом в чужой не утыкаясь. Проваливаясь в чужое сознание, Рейвен ощущала лишь холод. Золотом наполняются темные коридоры.В гробу он видел звезды.
Бесконечная гонка от одной до другой. Путь из туманностей, проскакивая планеты и галактики. Картинки так часто меняются перед глазами, что человеческое сознание не поспевает. Лишь ощущение — всё что остаётся на дне золотых глаз. Цзин Юань натягивает тетиву и пускает стрелы во врагов. А кто враг? Какая обстановка? Эти вопросы заставляют замедлиться. Пульс снижается, вдох за выдохом картинки становятся одним целом, а не размазанным калейдоскопом. Ему хочется насладиться красотой каждой звезды в галактиках настолько, чтобы в памяти осталась каждая. Непривычный ему лук и стрелы растворяются, становясь родной Глефой. Искры электричества и благословение Повелителя молний вновь наполнило его тело силой. Да только отсановился Цзин Юань совсем, погружённый в свои думы. Ему кажется, что вновь погружается в сон. Ещё более глубокий… Где темнота — родна. В особенно темные ночи, в глубоком мраке, нежные руки будут перебирать его волосы. Разглаживать напряженную морщинку на лбу. Целовать любовно скулы. — У тебя сильное сердце, дитя моё. Ты отважен, дойдешь до своей цели непременно, какие бы не были преграды на пути. Истинный ученик Лани. Не зря он тебя отметил. Но сейчас ты должен собрать всю свою смелость. Чётко определи своё желание, цель и без промедлений спускай тетиву. — Я не медлю. Я не буду совершать опрометчивых поступков, — строго, хмурясь так забавно. Словно ребенок в разговоре со взрослым. Так же маленький Цзин Юань заявил своим родителям, что хочет стать Облачным Рыцарем и пойти в ученики к самому Мастеру меча Лофу. Однако, Цзин Юань понимает, о чем ему твердит голос. Хмурится. Наверняка морщинка пролегла меж бровей. Её касаются руки. Не Рейвен, кто-то другой. Незнакомый. Под ребрами пробежался трепет. Цзин Юань распахивает глаза, встречаясь с тысячью очей. Он на подсознательном уровне ожидает месть Творительницы чумы за все его совершения, однако та лишь улыбается с горечью ему. — Ты сомневаешься. Почему? Ведь твой выбор уже был сделан. Найди в себе смелость закончить. Она в тебе есть. — Мне грустно, — отвечает внезапно искренне, с душой на распашку, — Я понимаю, что всё хорошее в жизни долгожителя рано или поздно заканчивается. Приходит иное. Но мне… Это так больно единственным помнить… Все идут дальше, бросая прошлое, а я продолжаю его хранить… Становясь тем самым брошенным прошлом. Когтистые пальцы, грозящиеся выцарапать глаз, стирают слезы. Слезы?.. Ему сейчас так сильно захотелось зарыться лицом в гриву Бурана, шмыгнуть заложенным носом и эти самые непрошенные слезы спрятать. — Разве не в вечной погоне и заключается романтика? Творительница Чумы была самым жестоким созданием из всех существующих. Кровь искрится электричеством в его венах. А Яоши лишь улыбается, любуясь Ланью.У Яньцина остался последний клинок.
Все обломались о белый гроб. За зарослями веток он слышит выстрелы, грохот, битву. Яньцин бы тоже вступил, отомстил как настоящий Лейтенант Облачных Рыцарей, да только обязан вытащить. — Генерал! Пожалуйста, выбирайтесь скорее! Яньцин ничего не придумал. Всё, на что хватало его сил, так это долбиться в крышку гроба, пытаться пробиться между щелью. Последний клинок, самый любимый, уже потрескался. Лейтенант бьёт до звона собственных костей. Ещё! Мелодичный звук стали. Вновь! Лезвие попадает в образовавшуюся лунку. Давит-давит-давит. Последний раз! Клинок больше не выдержит. Однако вместо Лейтенанта наносит Повелитель молнии. Гроб вскрыли как консервную банку. Яньцин помогает стащить исцарапанными ладонями крышки. Мнимые лозы продолжают цепляться за Генерала. Их рвут резкими движениями. С тяжелым дыханием, словно всё это время Цзин Юаня не наполнял воздухом легкие, он выкарабкивается из проклятого гроба словно из пучины ада. Первым вопросом, которым задался Генерал на свободе, это: — Где Рейвен?!1 минута.
В Чешуйчатом ущелье было неспокойно. Келус упирался как мог, но его друг, принявший вновь корону из рогов, был совершенно непреклонен. Это было необходимо. А главное, как можно скорее. — Ты помнишь и знаешь больше меня. И сильнее так точно. Так почему бы тебе сразу не забрать титул себе? Дань Хен вздохнул, с печалью смотря на разрушенный дворец. На лужи под ногами. И на не-своё отражение в них. — Сила не только в разрушении. Ты можешь многое, чего я не смогу. Например, восстановить печать. Я научу тебя, а всему остальному ты сможешь сама. Со временем. — Я живу уже столько лет, но так и не дошла до перерождения даже! Так к тому же остаюсь выглядеть как ребенок. Откуда такая уверенность во мне? Келус напряженно жуёт губы. Дань Хен лишь сдержанно улыбается. — Повторяй за мной, Байлу. «Не дайте древу воскреснуть, ибо это навлечёт чуму бессмертия. Воды древнего моря, подчинитесь Верховному старейшине и усмирите черные корни». Стелларон в груди Келуса завибрировал, ощутив изменения в потоках энергии. Изобилие уходит. Вновь становятся пустыми руины дворца, рассыпаются золотыми листьями Мерзости, больше не имевшие контакта с главным источником. Оборачиваясь назад, на вершине лестницы, он видит знакомую видьядхару. Главный враг не Изобилие, а фанатики по обе стороны баррикад.Наручные часы Кафки зазвенели.
Визуально ничего не изменилось. Корни древа не исчезли, и бой Охотницы всё ещё продолжается. Лениво отмахиваясь от шпаги Лочи, Кафка командует. — Вставай, Блейди. Пора просыпаться. Тяжелые веки поднимаются. Блейд молча глядит на треснутый потолок, отмечая, что тот от еще одного мощного удара развалится совсем. Однако этот самый удар приходится почти сразу, как об этом он подумал. Повелитель молнии разрубает толстые слои растительности, словно серпом. Из разрыва выпрыгивает Цзин Юань. Молнией пробежал мимо лежащего товарища и танцующих в своем ритме Кафки с Лочей. Блейд перекатывается по полу, уходя от падающих обломков. Собственно, как он и думал. Только это нехитрое движение все силы забрало. От того мужчина, раскинув руки в сторону, вновь закрывает глаза. Вдох. Выдох. Яньцин вполне с человеческой скоростью выбирается из прорубленных зарослей. Треснутый клинок перехватывают удобнее. Лоча мрачно ответил взглядом. Двое против одного. И гроб жалко. За гроб они ответят. Однако признаков злости торговец не подал. Лишь вздохнул протяжно, оставаясь всё таким же элегантным. В глазах зеленых пустой покой. — Жалко, что план не удался. Шпага падает на изуродованный боем пол. Торговец поднимает руки в жесте капитуляции. Хитрый изгиб губ вызывает приступы ярости в Яньцине. Его треснутый клинок покрывается еще большими трещинами из-за волн ледяной энергии. Желания вонзиться промеж ядовитых зеленых глаз. Вскрыть черепную коробку как вскрывал гроб. Вдох. Выдох. Бой обречен. Конец близок. Он очевиден. Последние рывки самые тяжелые. Как и бездействие в ожидании. Блейд поднимает корпус, кровавыми глазами сверля мрак. — Трое из пяти…Золото перегорает так же неожиданно, как взрывается старая лампочка накаливания.
Одно мгновение, заминка, и её к черту выкидывает из кошмаров Цзинлю. Рейвен первые секунды ничего не понимает. Падает назад, по привычке вновь призывая корни Древа. Однако в протянутой руке больше не расцветают золотые цветы. Больше вообще ничего не происходит. Божественное присутствие ускользает, и фантомные ощущения мажут сознание яркими всполохами. Во мраке, через тернии потолков и крыши, она видит пылающие ветви Древа, ставшие недостижимо далекими. На смену тысячи очей пришла пара кровавых глаз, что из глубин мрачного ущелья глядели на Рейвен. — Трое из пяти должны заплатить. Но тебя, Эманатора Изобилия, я уничтожу в первую очередь. Холодно. Не вдохнуть. Легкие горят. Выступившие слезы льдинками застывают на лице. Но Рейвен держится. Глядит смело в кровавые глаза, ощущая вновь дыхание смерти в затылок. Бежать некуда. Зверь догнал. Остался один единственный шанс. Цзинлю без предупреждения рванула на Рейвен, а Охотница из квантов синих призывает лук и стрелы. Натяжение. Из положения лёжа, прямо в грудь. Стрела рассекла пространство, с глухим звуком пробивая заледеневшую плоть. Не остановило. Похоже, у этого монстра сердца уже не было. У нее больше нет бессмертия. И дать себя убить Рейвен просто не могла. От того на грани сознания она сражалась отважно. С полной отдачей. Давая достойный отпор бывшему мастеру меча Лофу. Собственная кровь становится льдом. Грохочут каменные стены. Квантум сверкает в лунном свете. Рейвен правда старалась. Но вскоре отточенные изящные движения мастера становятся жестокими, грубыми. Кулаком заряжают по лицу Рейвен. Нос хрустнул, горячая кровь заливается в рот. Давно она позабыла вкус настоящей, человечной. Её собственной. Не сладкий сироп, а горячая, красная кровь, казавшиеся в полумраке таким же черным месивом. Ледяным клинком её пришпиливают к стене, словно бабочку, насекомое. На инстинкте Рейвен успела увернуться на сантиметры, клинок не вонзился в шею, а в плечо. Лёд действует как анестезия. Ничего не чувствует. Болевой шок отложен, счет на секунды. Цзинлю говорила уже не с Рейвен. С тем, что видела в ней. — Я уничтожу Изобилие, — с немигающим взглядом, словно боясь пропустить и мгновение сладкой мести, — Я уничтожу всех Эманаторов. Я избавлю мир от проклятия бессмертия. Восстановим баланс жизни и смерти. Высокопарные речи Рейвен не разделяет. Нет желания слушать это перед смертью. Гнев собственный разжигал в груди огонь. Почему убийца смеет судить её? Преступница, предательница, такая же поддавшаяся Маре. Рейвен ответит за свои решения перед Цзин Юанем, и только. От того она не имела права умереть сейчас. «Закрой глаза, не позволь иллюзиям сбить тебя с пути». Повязка на глаза Цзинлю уже не поможет. Она переходит черту. Рейвен ощущает это своим нутром. И пускай в ней было сочувствие, сожаление и горечь, что подобная судьба настигает многих, Рейвен не жалеет. Выгрызть свою жизнь из лап хищника. Вернуться к родному человеку. Больной рукой, преодолевая скрип собственных костей, Рейвен выдирает из волос шпильку. Кулак накрывает часть Цзин Юаня, с серебряными цветами. До следа склейки. Острый шпиль, принадлежавший Рейвен, вонзается точно в кровавый глаз. Крик по нарастающей. Цзинлю силится вырываться, шпилька застряла в глазнице. Рейвен руки не разжимает, не может позволить самому драгоценному подарку пропасть. От того Охотница, преодолевая боль в месте, пронзенным ледяным клинком, замирает. Это Цзинлю мечется зверем. Она брыкается, бьёт её и выпускает из своей хватки клинок. Мороз в сотню раз усилился. Полился словно из треснутого сосуда. Рейвен мертвецкой хваткой сжимает шпильку. Лишь бы не треснула вновь. Лишь бы не… Лишь…. Золотая молния рассекает тьму. Цзинлю отбросило в сторону. Всё затряслось, засверкало. Рушится привычная картинка, льды рушатся. Рейвен всё ещё пришпиленная к стене сжимала в белых ладонях их некогда чистый символ веры в друг друга. Теперь оскверненный выдернутым кровавым глазом. Зверь в бешенстве. Мара поглощает Цзинлю до конца, меняя её черты на звериные. Она постепенно становится тем, кого убивала. С кем так отчаянно сражалась. Когда её ладонь отнимается от поврежденной половины лица, Рейвен в мутной поволоке своего взгляда замечает медленно восстанавливающийся кровавый глаз. Это не победа. Это отчаянные попытки достучаться друг до друга. Отстоять то, ради чего ты сам живешь. Цзинлю жила ради своей правды. Рейвен не собирается быть жертвой её амбиций и ненависти. Так себя успокаивала, когда по инерции собиралась продолжить бой. Сражаться. Скоро зверь вновь кинется в атаку. Да только горячие руки внезапно накрывают её лицо. Из толщи темноты и холода до сознания доносится крик. — Рейвен! Очнись! Не засыпай! Осоловело веки приподнимаются. Те тяжелее планет и черных дыр. А перед ней Цзин Юань. Напуганный, взъерошенный и злой. Его улыбчивая уверенность в победе исчезла. Куда потерял? Какие же у тебя горячие руки… Сказать вслух нет сил. Лишь слабые попытки дышать. Генерал с ужасом понимает, насколько дело плохо. Руки его судорожно срывают застёжки со своей формы. Его собственные руки обжигаются холодом, когда ломает удерживающий Рейвен лёд. А она — один кусок льда. Голые колени с особым трепетом заворачивают в горячую генеральскую форму. — Ты предатель, Цзин Юань, — раздается позади. Его собственный приговор. — Четвертый из пяти. Ученик ничего ей не ответит. Лишь прижмет голову возлюбленной ближе к сердцу, да крепче в руках сожмет. Золотые искры молний вновь стали копиться вокруг фигуры Генерала. Его золотые глаза сверкнули, прогоняя мрак. — Круши! Повелитель молнии пробивает все имеющиеся этажи до самого ледяного саркофага. Цзин Юань заставляет Рейвен глубже уйти в сверток из формы, закрывает её от полетевших во все стороны осколков. Да только Рейвен уже глаз закрыть не может. Не спать. Бой должен продолжаться. Охотница не разжимает шпильку. Дышит тяжелее, глубже, разгоняя кровь вновь по венам. Преодолевая сопротивление замёрзших мышц и треснутых костей, Рейвен удается закинуть руку на плечо Цзин Юаня и подтянуться. Её глаза устремлены за его спину, а губы, обветренные от холода, шепчут: — Следующий Блейд. — Знаю, — горячий выдох в висок. — Он не сможет победить… — Как и она не даст ему желанного. Цзинлю сегодня ничего не добьется, кроме новых сожалений и горечи. — Мы все ничего не добьемся… — Ты так думаешь? — теплый смех через грохот. — Я постаралась защитить нас. — Разве это не уже многое? В кулаке раненной руки шпилька и насаженный на неё кровавый глаз. Её добыча и жертва.