Our lives, like flowing water, forever thrown into stages of change The river must duel the rapids before it can rest in the lake Perceptions are conflicted, we waste time fretting what could be The first step to understanding madness Identify the cures we seek Being as an Ocean — Play Pretend
Mood: Оркестр не за горами — Путевая Боль с каждым движением напоминает — ты больше не бессмертна. После запечатывания Древа Амброзии всё вернулось на круги своя. Как после использованная печати Фу Сюань. В одно мгновение обратились стрелки часов вспять, вернув Дом Кандалов в первозданный вид. Больше не было корней, льда и разрушенных стен. Лишь клинки Яньцина не восстановить было, но Лейтенант не отчаивался. — Я пожертвовал ими во имя благой цели. За такое не жалко, — с легкой улыбкой на губах отвечал воин, когда заходил её проведать. Да только серые тени усталости пролегли на лице. Больно было наблюдать вид прикованной к кровати Рейвен. Запечатывание Древа отразилось в первую очередь на Мерзостях и Духах Стелларона. Рейвен потеряла неограниченный поток сил Изобилия. Пока не могла использовать на самой себе, от того пришлось положиться на Байлу. Старейшина, пускай и пользовалась в том числе и силами Изобилия, дискомфорта от перекрытия потока энергии не испытывала. Изначально не приковывала себя узами с Абразивной аркой. Потому лечила как привыкла — настойками, лекарствами, перевязками. Рейвен по новой изучала жизнь. То, как болят срастающиеся кости. Как жжется обмороженная кожа. Как хочется выблевать поврежденные от мороза бронхи. Как неприятно ощущается повышенная температура тела. Как ценны теплые касания Цзин Юаня. Едва-едва, боясь разбить её хрупкое стабильное состояние. На ней останутся новые шрамы, вечным напоминанием о выборе. О решении. Да, никто не умер в тот день. Цзин Юань успел вовремя вытащить Рейвен из ледяного гроба. Блейд выиграл достаточно времени, чтобы Генерал передал раненую Охотницу Фу Сюань. А рядом с ней… Судья. Сюэй бездушным взглядом наблюдала рядом с Провидицей за разворачивающейся битвой. Наблюдала безучастно за сражением бывшего мастера меча и Эманатора Изобилия. Два подсудимых, виновных, преступника. Чья вина перевесит весы правосудия? Каждый, кто сражается с Марой и Мерзостями Изобилия — друг Сяньчжоу. Но как быть, если этот друг — сам отмечен Яоши? Рейвен судили без её участия. Подсчитывали заслуги перед Лофу, собирали отзывы о личных характеристиках. Одним из свидетелей выступил сам Цзин Юань. Слово его было весомей всех озвученных, но и того было недостаточно, чтобы очистить имя Рейвен. — Тебе не разрешили остаться, — сообщает со скрытым отчаянием Цзин Юань, сидя на самом краю ей больничной койки, — Но не станут выгонять до тех пор, пока полностью не восстановишься. Так что, делай почаще вид, что тебе дурно, — пытается в шутку, да только слишком быстро горечь появляется на его языке, — Хотя… — горло сдавило комком. — Я вас поняла, Генерал. Ох! Рука так сильно заболела. Невыносимо больно! До слез. Цзин Юань наклоняется к её плечу и мягко прижимается губами к бинтам. В нос ударяет едкий запах мазей. — Вы моё лучшее обезболивающее, — тихо, полушепотом. Её раны были восприняты как достойная плата. Она не пользуется силами Изобилия, чтобы излечиться. Она стойко, как обычный человек, страдает от несовершенства плоти, ожидая восстановления. Если бы Рейвен не пострадала в битве с Цзинлю настолько сильно, её приговор бы был куда тяжелее. И это выворачивает Цзин Юаня наизнанку. Хочется верить, что Охотники сорвали планы Цзинлю и Лочи. Цзинлю, после срыва Мары, передали Сюэй. Она, как жнец смерти, увидела знакомую фигуру Учителя за собой во Дворец Кармы. С Цзинлю не прощались, в небе светило Солнце, и лишь Цзин Юань своими золотыми глазами молча наблюдал. Стоял и смотрел, как всегда, это делал. Он — последний свидетель существования Мастера меча. Цзинлю не позволят встретиться с Адмиралом. В отличие от Лочи. Торговец ведь сдался сразу, как высвободился Генерал. И вел себя слишком прилежно, больше не обремененный командованием безумной Цзинлю. Дань Хен, опасавшийся преследования со стороны Старейшин, поспешно вернулся на Экспресс сразу после запечатывания корней. Цзин Юань не сообщал ему о появлении Цзинлю, ведь Дань Хен к трагедии Трёх из Пяти никаким образом уже не должен относиться. Теперь Цзин Юань понимает, что именно напоминала ситуация Рейвен. Дело Дань Фена. Только так же жестоко, как с ним, Цзин Юань не позволил обойтись. Но вновь изгнание, вновь лишение всех регалий. Вновь желание казнить и убрать с пути Сяньчжоу такую опасную помеху. Эманатор Изобилия, которому позволено сбежать от Сяньчжоу. Где это слыханно?! Байхен умерла в битве с Эманатором. Инсинь проклял себя плотью Эманатора. Цзинлю, ведущая вечный бой со своими демонами, не могла не схлестнуться с Эманатором. А Цзин Юань… Четвертый из Пяти. На самом деле ему не обидно за слова Цзинлю. Он давно таковым себя считал. Его вечным наказанием будет помнить. Вино под луной. Острота выкованного клинка. Строки новой повести. Соленые брызги на коже. Горячие губы на собственных. В один из дней, когда Рейвен уже могла без вреда для здоровья сидеть, к ней пожаловали гости. Цзин Юань, чтобы не смущать Безымянных, отсел на соседний стул, но с улыбкой доброжелательной слушал озвученное предложение. — Если приговор окончателен, ничего с этим уже не поделать, — тяжело вздохнул Вельт, да очки поправил, — Но знай, предложение Звездного Экспресса всё ещё в силе. Тот, кто ступил на путь Акивили, будет желанным гостем Экспресса. Генерал, от лица нашей команды, я предлагаю вам так же присоединиться к нам. Ах, какое бы это было прекрасное будущее… Его мечта бороздить галактические просторы. Сражаться с врагами за правду, отвагу и честь. Быть всегда рядом, путешествовать на одном корабле, трапезничать вместе со всеми. Считать звезды и новые галактики… Видеть её улыбку каждый день, вечер, ночь… А утром пробуждаться вместе. Жаль, его маленькой мечте не дано сбыться. Она уже была исполнена, прожили так года. Но оба теперь они повязаны. — Простите, — отвечает Рейвен осипшим голосом, — Вы навсегда останетесь моими друзьями, а я вашем товарищем, но теперь мне необходимо выплатить долг судьбе. На телефон Рейвен пришло сообщение. От кого: неизвестный номер «Ждем твоего выздоровления!» *стикер Кафки с бокалом вина* — Если судьба требует выплатить долг, я бы отправился с тобой, — устало произнес в пустоту всё-ещё-Генерал. Ладони его были крепко сжаты в друг друге. — Тяжесть временной разлуки тоже весомая плата, — отвечала ему Рейвен, выверяя каждое слово. Потому что идти по лезвию меча так тяжело оказывается, когда смерть руки тянет, цепляется за плащ и тянет-тянет-тянет вниз. — … я бы стал кем угодно, Безымянным, Охотником, преступником… — Но ты есть ты. Какой из тебя преступник? Хотя, с такой милой мордашкой ты бы стал страшнейшим врагом в этой вселенной. Mood: HOYO-MIX — A Flash Она ему как спутник, комета, возвращающаяся вновь и вновь каждые тысячу лет. Но неизменно ускользающая дальше, с немым обещанием вернуть вновь. И каждый раз как в первый, но почему сейчас отпускать её ему становится до невыносимого невозможно? Пути завершаются, пути ведут дальше. В космос. Байлу сделала всё, что в её силах. Затянула с выпиской до последнего, и даже в этот день, пустила Рейвен раннем утром из палаты, сама затягивая с доносом документов в комиссию до самого вечера. У них был последний день. Выпавший на церемонию прощания. На выходе из Комиссии по Алхимии их встречает Дань Хен. В человеческом своем образе, без венца из рогов. С человеческим взглядом и вполне человеческим смущением. — Ты ей сообщил? — поднявшись из-за стола, за которым ожидал друзей. Цзин Юань неловко шикает. Ворошит гриву на затылке. — А что должен был сообщить? — с опаской начинает Рейвен, и так нервы ни к черту. А видьядхара лишь тяжело вздыхает: — Ты её свадьбу сюрпризом для нее же решил сделать? — Так ведь она согласилась. — А как же приготовления?! А рассказать мне, как там всё делается? Я же традиций Сяньчжоу не знаю, даже ни разу на свадьбах здешних не бывала! — Успокойся, мы все уже сделали. Осталось последнее. Цзин Юань с улыбкой солнечной взглянул в её глаза, переплетая незаметно их мизинцы: — Осталась невеста. — Но ведь… Нет, это полный провал. Дань Хен уверен, что всё пойдет наперекосяк. Точно, нет никаких сомнений, что Март с Келусом не успели повесить украшения, гирлянды не готовы, ленты не подвязаны, угощения не готовы… Оставалось лишь верить, что генеральская резиденция хотя бы крыши не лишилась за время его отсутствия. — Послушай, ты все правильно говоришь, — обратился Дань Хен уже к Рейвен, — Но мы бы и не смогли организовать полноценную свадьбу по всем традициям. Как минимум для сватовства необходимы родители обоих сторон, или хотя бы люди, которые могли бы их заменить. И это очень долго, к тому же Вельт не согласился. А с выкупом Март загнула, так что обойдется. Да что уж тут говорить, даже Госпожа Верховная Провидица возмутилась тому, что мы свадьбу организовываем в дату похорон. Но у нас просто нет другого выхода. Звездный экспресс отправляется завтра обратно на Ярило-6. Поступил запрос о помощи со стороны Брони. Так что, от традиционной красной свадьбы осталось платье, ленты да банкет. Келус без банкета отказался участвовать. Уходят звездные ялики бороздить вечность в космосе. Вслед за ними уносятся печали и горести оставшихся на Лофу. Старые друзья, товарищи по оружию, родственники. Прощаются с друг другом, чтобы дальше жить. Вечная погоня, вечный бой. И вечный космос. А что может быть сильнее космоса? Лишь любовь. Звучит ужасно приторно, как мед на белом хлебе, как чарка цветочного вина на губах. Да только в это на Лофу верят. Возможно силой любви переплести нити судьбы. Повязать, запутать в узелки, так крепко, что не разорвет, не разрубит ни один меч. Судьба живёт дольше звёзд. Рейвен облачают в красные шелка. Платье с длинными рукавами, вышитое бисером и золотыми нитями. Черные волосы Химеко помогает заплести в высокую прическу. Золотые заколки закрепляют конструкцию, а Март 7 с щебетом счастливым раскрашивает губы Рейвен красной вельветовой помадой. И в зеркале уже не замерзший труп, не искалеченный тяжелым боем воин, а прекрасный феникс, готовый на глазах у свидетелей переплести судьбу с другим человеком. В генеральской резиденции вновь множество голосов. Вибрирует пол, покачиваются красные занавески от легкого ветерка. И солнце яркое сквозь них бросает блики по чистому паркету. Шумят заросли бамбука, и колокольчик на веранде звенит изредка. Красные шелка скользят по полу. Медленные шаги, ладонь на чужом локте. Голову невесты покрывала красная вуаль, скрывала лицо и путь. Оставалось довериться Химеко, что вела её на улицу знакомой давно дорогой. Интересно, как бы отреагировали бы Рейнджеры, будь живы сейчас? Наверняка бы всё Лофу заполонили, в порту устроили коллапс. Ведь братство было их нерушимым, и коль один идет, пойдут за ним все. Новое братство встречает её улыбками и сдерживаемыми слезами. Ну разве что Март рыдает раньше времени, успевшая тоже приодеться по случаю праздника в хрустальное платье. Даже Дань Хен, переступив через себя, вновь надел венценосную корону из рогов. И взгляд его магический говорил — да, я способен помочь переплести ваши судьбы. Да будет так. Всё равно давно уже не оторваться им друг от друга. Комета вновь и вновь… Цикл за циклом. Бессмертие становится неисчислимыми годами жизни. На коже появляются новые шрамы, да только тепло его рук ощущается как в первый. Химеко её передает точно в знакомые, которым доверяла без остатка. В кронах бамбука подвязанные красные ленты развиваются на ветерке. Этот самый ветерок колышет вуаль, призывая снять. Рейвен едва ли вслушивается в слова Дань Хена. Что-то на заумном, о Лани и космосе. О вечностях и перерождениях. Да разве это важно сейчас, когда вуаль осторожно приподнимают? И вновь их взгляды встречаются, словно в первый. Солнышко теплое светит, ослепляет, звездами падает ей в глаза. Он улыбался. Чуть склонился, заглядывая под вуаль, постепенно снимая ту до конца. Звенят бусы в волосах, заколки золотом блестят, а Цзин Юань в парадной форме. Золотые доспехи поверх красного мундира. Плащ длинный за спиной, расшитый золотом, словно крыло драконье покачивался от движений. Тысячи лет прошли, а он всё так же молод и прекрасен. И пускай так останется навеки вечные, в душе и теле. В нежности загрубевших от меча руках. В бархате подаренной им же помады. Судьба-злодейка, имела гордость и строптивый характер. Задабривать её надо много. Яркими цветами, богатым золотом, смехом и плачем. Тремя поклонами. Вместе они опускаются на колени. Ладонь на ладонь перед собою. Длинные рукава ниспадают на землю. Шелка кровавыми реками льется за ними. Взгляд видьядхары спокоен, непоколебим, вечен как Эон постоянства. Ему венчавшиеся отпускают первый поклон. Небу и земле. Поднимаются вместе, спины равны. Шуршит платье невесты, когда оборачивается к собравшимся. Яньцин, молодой сокол Лофу, стоял в первых рядах, чуть хмурый, весь напряженный. Ведь самые близкие ему люди встают на колени перед ним и склоняют головы. Упираются лбами в сложенные ладони. Второй поклон — родным. И пускай не по крови, но по сердцу. Фу Сюань с горькой улыбкой опускает ладошку на плечо Лейтенанта, когда тот, повторяя жест, кланяется им в ответ. Вновь поднимаются. Оборачиваются друг к другу. Перед друг-другом они на колени не встают, но смотря в глаза, с улыбками, рвущимися наружу, склоняются в поясном поклоне. Третий поклон — друг другу. Затем Дань Хен протягивает им две пиалы. Каждый берет в руку, вино до краев. Держат рядом, всё так же взволнованно не разрывая зрительного контакта. И красная лента перевязывает из руки. Они совсем близко, шагают к друг другу, испивая сладкое вино из связанных рук. — Ну а теперь… — слышится от Дань Хена на периферии. Едва успевает Рейвен сделать последний глоток, опустить чашу, как Цзин Юань впивается в её губы. Последние капли они разделают на двоих. Ох, как заревела Март в этот момент. Как бы не успокаивали её друзья, она всё плакала и плакала, не выдерживая такой картины. А вино сладкое отдает горечью. Вновь в черные волосы вплетают некогда расколотую серебреную шпильку. Она инородно, звездой полярной сверкает в обилии золота. Синяя кисточка на красном шелке. Банкет получился шумным. Вкусная еда, выпивка, тосты. Все чарки вина разливают перед собою в память о погибших в их маленькой войне с Разрушением. Поют песни, пытаются веселиться, криками отгоняя невзгоды. — Стойте! Я вас не сфоткала! — орет Март во всю глотку, — Всем по местам! Келус! Где штатив?! Март делает три снимка. Один оставляет себе, обещая сделать с него цифровую копию и уже всем гостям разослать. Вторую отдает Генералу, как ответный подарок Звездного Экспресса Лофу Сяньчжоу. А третий вручает Рейвен. — Не забывай нас, ладно? Кто знает, что их ждет впереди. Правда ли Звездный экспресс в скором времени столкнется с Нануком? Победит ли вселенная Разрушение? А быть может ещё тысяча лет пройдет незаметно, стирая упоминания о нынешнем экипаже поезда. Никто не знает, что ждет их завтра. Рейвен пьет и поёт песни, желая продлить эту ночь до конца. До рассвета не думать. Каждую минуту разделить со своими друзьями. И мужем. Лишь Цзин Юань ускользает на закате. Ненадолго, в укромный уголок сада, скрываясь в зарослях бамбука. — Не присоединишься? — с улыбкой сладкой, как вино испитое. А Блейд стоял неподвижной фигурой, слившийся с окружением. Лишь смотрел глазами, познавшие смерть, безумие и настоящую тоску. С покоем. И пониманием. — Ты не четвертый из пяти, Цзин Юань, но почему-то судьба с тобой обходится куда более… жестоко, по сравнению с нами. Цзин Юань, откинувший от себя титул Генерала на сегодняшний вечер, вздыхает закат полной грудью. — Друг мой, у меня сегодня свадьба. Раздели со мной вино как в старые добрые. Помянем друзей, помечтаем о хорошем. Однако Блейд мотает головой и всё так же спокойно произносит: — Я должен её забрать. Таков уговор. Иначе утром ты её не отпустишь. Вновь. Так яростно гонимые мысли прорывают плотину. Цзин Юань сжимает зубы до скрипа, лишь бы крика отчаянного не испустить. И смотрит в небо. А оно плывет. Размывается акварелью. — Дай мне время до рассвета. Прошу тебя. — Больней ведь будет, — то, что не осмеливался сказать ему Дань Хен, озвучил в лоб Блейд. А он знает, да только это всё, что у них осталось. Когда Цзин Юань вновь опускает взгляд на бренный мир, перед ним уже не будет образа своего старого друга. Блейд исчез, растворился призраком среди стройных стволов бамбука. И всё размывается акварелью, сном. Вот бы в нем подольше побыть… Он улыбку натянет покрепче, прочистит горло, звонко посмеется над своей несчастной судьбой. Не всё так плохо! Рейвен жива, поцеловала его в ответ, со шпилькой в волосах, значащая слишком многое. Цзин Юань улыбается, когда обнимает свою жену со спины. Когда носом утыкается в шею. Химеко смущенно подталкивает гостей к выходу, Март вспыхнула от такой картины, а Фу Сюань только закатила глаза. На причале, провожая экипаж, Цзин Юань обещает, что придет завтра проводить ещё раз новых друзей. Фу Сюань нагадывает успех в будущих начинаниях, а Яньцин зарубается с Дань Хеном в следующую встречу потренироваться в бою. — До свидания, друзья! — активно машет Рейвен им вдогонку, — Ну а теперь пора убираться. Вот за это не люблю хлопушки! Из всех щелей конфетти вычищать. Невеста по пути обратно в дом уже собралась вытаскивать из прически золотые заколки, да только получает шлепок от Фу Сюань. — Сидите уже, молодожены, мы с Яньцином всё уберем. И вообще, всё твоё убранство твой новоиспеченный муженёк должен снять. Так что к нему обращайся. Ночь спустилась на Лофу. Звезды рассыпались по небу. Теплый свет горит в их доме. И руку она берет его в свою. — Пойдем, — с улыбкой тихой. Mood: Green Apelsin — Если Запоздало Цзин Юань понимает, что натянутая улыбка почти полностью сползла. Ночь опустилась, всё ближе рассвет. Новый день, который должен он начать без нее. Нет! Он не хочешь ей отпускать! Не может Цзин Юань начать очередной цикл в одной лишь слепой надежде дождаться её обратно! Отдавать ее рабу судьбы?! Да черт ему, он весь флот Сяньчжоу на уничтожение Охотников за Стеллароном отправит. Он перерыщет всю вселенную, все галактики на своем пути, найдет Элио и сам выплатит её долг. Теперь они — одно целое, он её, она его, и всё что принадлежит — теперь общее. Ее долг — его долг. Так почему Рейвен вновь и вновь должна исчезать из его рук?! Почему?! Дань Хен, так яростно бегущий от прошлого, всё никак не мог от него отделаться. А Цзин Юань, хватавшийся за это «прошлое», коим считал настоящим, всё никак догнать не мог! — Не пущу. Нет в этом ни справедливости, ни честности, лишь вечная погоня. Как Лань несется через звезды за Яоши, так Цзин Юань, словно пес на цепи, скованный обязательствами и обещаниями, порывается погнаться. Но вынужден лишь ждать. И надеяться. Закрылась давно дверь в их спальню. Лишь из окон распахнутых ночная свежесть. Как мороз кусает щеки. Это слезы сохнут. — Не пущу. Нет. Ни за что. Я не могу… Пожалуйста… Просто пожалуйста, не уходи… — У нас ещё целая ночь, милый. Я не умираю, я всегда возвращаюсь. Просто надо будет немного подождать. Я ведь тебе буду писать, хочешь, сувениры по почте отправлять буду? А ему ничего из этого не нужно, лишь её живое сердце в ладонях. Когда умирал Буран, Рейвен рыдала за них двоих. Цзин Юань держался стойко. В этот раз они поменялись ролями. Девушка трепетно поглаживала серебреные волосы, тихо говоря о светлом будущем. Никогда, даже в детстве, так Цзин Юань не рыдал, как сегодня ночью. Он оплакивал трагедию восставшего Древа амброзии, погибших солдат, несправедливую судьбу его народа, страдания Заоблачного квинтета и, конечно, скорую разлуку. Он душил крики в складках красного платья, в одеяле, в собственных кулаках. Фу Сюань с горечью похлопала застывшего Лейтенанта по спине. Заставила вернуться в реальность. Сердце обливалось у Яньцина кровью, слыша задушенные всхлипы за дверью. — Пойдем, — едва слышно шепнула Провидица, зная больше, чем следовало. — Нет… Не пущу… Возможно Цзин Юань сердцем что-то чувствует. Возможно обнадеживаться глупо, но выбор сделан. Сокрушаться нужно было раньше. Рейвен виновата в его слезах. От того свои не проливала, лишь продолжая целовать его мокрые щеки и губы. — Всё будет хорошо, — судьбу заклинала. Замученный терзаниями Цзин Юань засыпает прямо так, в парадной форме, согнувшись три погибели, на её коленях. А просыпается уже один. Рейвен вещи свои не забирала. Кофе её будет всё так же стоять на нижней полке, чтобы могла дотянуться. В шкафу вещи, в ванной гели для душа. Лишь самой Рейвен уже не было в этом доме. Холодный ветер обдувал ей на причале, гудел космолет своими двигателями. Серебряный корпус так напоминал ей её родной «Ворон». — Вообще-то обидно. Я ждала, что ты меня позовешь на свадьбу! С тебя ужин! И желательно в стиле Лофу. Я так и не успела вникнуть в их культуру, — причитала Кафка, поднимающаяся на борт. Взгляд черный устремлен на горизонт. На рассвете одна единственная звезда ярко горела на искусственном небе Лофу. Путеводная. Блейд останавливается на помосте, обернувшись в пол оборота на нового члена команды. Взгляд его был спокоен, но внимателен, тело в напряжении готовилось ловить. — Пойдем, — лишь произнес ходящий труп, — Ты ещё вернешься к нему. Рейвен не собиралась бежать. Звезда путеводная загадочно мигала у самого горизонта. — Блейд, как думаешь, я найду своё место среди Охотников? — Если Элио позвал тебя, значит твоё место именно среди нас. Верить или нет, уже каждому самому решать. Рейвен в последний раз взглянула на небо Лофу и вспорхнула на звездолет. От кого: «Сорока» «У меня всё хорошо. Блейд за мной присматривает. Удивительно просто. Но он сказал, что это приказ Элио, так что это не из-за большой щедрости. Мы отправляемся в соседнюю галактику, на базу Охотников за Стеллароном. Больше ничего не разрешили рассказать. Прости. И появись пожалуйста перед Яньцином. Он очень переживает за тебя. Он обещал присмотреть за тобой уже по моей просьбе. Я люблю тебя. Только не плачь больше, ладно? Очень сильно люблю и уже очень сильно скучаю. Твоя Рейвен. (официально)»Об экран смартфона разбиваются слёзы.