Великая сила искусства

      Неделя без Чимина длилась бесконечно долго, но уже вечером в пятницу Тэхён сел в самолёт до Вашингтона: увидеть друга хотя бы на выходные. Оформить перевод не удалось, в деле с наркотиками возникли неучтённые детали, и Тэхён застрял в Сан-Франциско. Даже созваниваться было сложно из-за разницы во времени и большой занятости обоих. В пять утра в субботу он, наконец, оказался в Вашингтоне, взял такси до дома Чимина, чтобы буквально с порога начать целовать тёплые сонные губы, а потом уснуть рядом ещё часа на четыре. — Кажется, я даже не поздоровался, — зафырчал Тэхён, когда они окончательно проснулись. — Чимин, ты опять похудел, ты здесь плохо ешь без меня? Куда ты дел мои любимые мягкие щёки? — Нормально я ем, иногда даже дважды в день, — Чимин засмеялся ему в плечо. — Мне не нравится, когда у меня слишком большие щёки, я на ребёнка похож… Он был ужасно рад тому, что Тэхён хотя бы приехал в гости. У него были грандиозные планы на эти выходные, но пока можно было ещё немножко так полежать. — Они разве большие? Они мягкие, — разулыбался Тэхён. — Дважды в день это мало, надо хорошо есть. Ты же агент, у тебя должно быть много сил. Он потёрся щекой о волосы Чимина, сладко жмурясь. — Я хочу позавтракать, посмотреть твой дом и погулять вместе, но обниматься хочу ещё больше, — признался он. — А ещё познакомиться с Намджуном, — промурчал Чимин. — И познакомиться с Намджуном, — согласился Тэхён. — Должен я знать своего главного конкурента. Он засмеялся, но это было шуткой лишь отчасти. — Но это можно вечером, поедем к нему ужинать, — решил Чимин. — Как у тебя на работе дела? Я совсем закопался в это дело с бриллиантом. Оказалось, что сперва подключили отдел, который занимается терактами и уж потом обнаружили подделку… Там была серия взрывов, отключённые камеры, потом всю охрану нахрен уволили, представляешь? — Расскажешь подробнее? У меня ничего интересного. Вообще рассказать нечего, кроме вечеринки у Чон Хосока. Ты его помнишь? Мы были в его галерее в твой первый день в Сан-Франциско. Он прислал приглашение, показывал новые картины. В том числе собственный портрет, — взгляд Тэхёна стал задумчивым, как и всякий раз, когда он вспоминал картину. — Давай ты сперва расскажешь о расследовании, а потом я — о картинах. — Конечно, я его помню, — ответил Чимин. — И я удивлён, что у него в галерее не все стены завешаны его портретами, — это тоже было лишь отчасти шуткой. — Да что там рассказывать, все на ушах, исследуем состав взрывчатки уже который день, там какой-то немыслимый состав… И этот камень, чёрт, я даже не представляю, кому могло прийти в голову его украсть! Куда его потом девать? На чёрном рынке такое так просто не сбыть, потому что ни у кого не хватит на это денег и наглости! Это же бриллиант Хоупа, ты его видел вообще? Сейчас покажу. Чимин вывернулся из рук Тэхёна и вскочил с постели, чтобы скоро вернуться туда с фотографиями. — Я уже объездил всех знакомых ювелиров в городе. Конечно, нигде он не появлялся, — добавил Чимин, вручая папку. Тэхён проглотил горькую шутку о ещё одном химике в делах Чимина, открыл папку, полистал и ничего не выражающим голосом сказал: — Бриллиант Хоупа? Ага, видел. Неделю назад, на портрете. Глаза у него были совершенно европейские. — В галерее Чон Хосока? — на всякий случай уточнил Чимин и тоже удивлённо округлил глаза. — Как это вообще возможно? Но потом вспомнил, что взрыв и кража произошли не вчера, за это время бриллиант можно было уже десять раз прокатить по всей Америке, а то и двадцать. — На портрете Чон Хосока в его галерее, — подтвердил ошеломлённый Тэхён. — Там, знаешь, он в распахнутом халате, и колье на груди видно отчётливо. Ну и этот камень трудно с чем-то спутать… — Нам срочно нужно в Сан-Франциско! — снова подскочил Чимин. — Ну… Завтра, — тут же опомнился, потому что всё-таки встречу с Намджуном даже ради такого он отложить не мог. — Стой, — Тэхён поймал его за руку. — Это же копия, наверное? Ну, там был один из гостей, он говорил с Ким Сокджином о копии, которую он сделал… Я тогда даже не сопоставил, что это может быть… Хотя это всё равно странно. — Так в институте тоже осталась копия! Что-то я не помню нигде такого массового появления копий этого Хоупа, тем более так близко к похищению. Мы должны поехать к этому Чон Хосоку и всё у него выяснить. Завтра. Чимин выдохнул и сел обратно. — А что ещё ты хотел рассказать о картинах? Там было ещё что-нибудь необычное? — Этот портрет в целом весь необычный, — признался Тэхён. — Его писал какой-то чёртов гений, я вообще не знаю ни одного мастера в Штатах, который может работать в такой технике. Не представляю, сколько Чон Хосок заплатил за картину. Это чистый импрессионизм, понимаешь? В духе старых мастеров. Если смотреть на картину, уткнувшись носом, я бы вообще решил, что это тот же Дега. — А что, автора этого шедевра не представили публике? — прищурился Чимин. — Вот это действительно странно. — Пожелал остаться неизвестным, — Тэхён дёрнул плечом. — Я очень хочу, чтобы ты увидел эту картину, Чимин, потому что она меня с ума сводит. Я против неё весь вечер простоял. — Она что, красивее меня? — смешно буркнул Чимин. — Кстати, Тэхён-а, а у меня… красивые ноги? Это сейчас легко было разглядеть, когда он их вытянул в своих домашних шортах. — Она красивее всего, что я видел, кроме разве что шедевров ренессанса, — ляпнул Тэхён и нахмурился. — Чиминни, что значит, «кстати»? — То и значит, — тот снова их разглядывал, вытягивая ступни на какой-то балетный манер. — Я хотел у тебя это спросить, просто забыл. — Дай посмотрю, — засмеялся Тэхён, подхватывая его ногу, обнял пальцами лодыжку и запечатлел поцелуй на коленке. — Красивые. У тебя очень красивые ноги. Чимин смеялся, потому что было щекотно — и приятно такое слышать, конечно, но следующий вопрос он остановил на языке, потому что у Тэхёна могли появиться встречные. К Намджуну они прибыли вовремя, как и договорились. Тот их ждал, накрыв стол и встретив у дверей, коротко обнял Чимина и дружелюбно улыбнулся Тэхёну, протянув руку. — Ну, здравствуй. Я Ким Намджун. Чимин подхватил ребёнка на руки и запричитал, какой тот стал тяжёлый. Ханбин ухватился за его шею и почти вторил за отцом: — Здравствуйте, я Ким Ханбин! Тэхён пожал твёрдую руку Намджуна и улыбнулся Ханбину. — Здравствуйте, я Ким Тэхён. — Сплошные Кимы, ужас какой! — засмеялся Чимин и понёс мальчика на кухню. — Проходи, давай плащ, я повешу. Тапки нужны? — Намджун снова протянул руку. — Чимин, сядь и ничего не трогай, не хочу, чтобы Тэхён думал, что я тебя в своём доме эксплуатирую! Сегодня ты мой дорогой гость, а не помощник, — крикнул он. Тэхён протянул свой плащ и живо поинтересовался: — А обычно ты его эксплуатируешь? — Его попробуй поэксплуатируй, — хмыкнул Намджун, аккуратно вешая одежду в шкаф. — Просто у него всегда всё не так лежит. В ящике бардак, надо прибраться, хотя полез туда за ложками, посуду надо бы перемыть, прежде чем на стол ставить, книга не там лежит, зачем она в кресле, и так далее. Но перед вашим приходом мы, конечно, прибрались. Тэхён даже задумался. — Странно, у меня он такой бардак видел, что самому страшно вспоминать, и ни слова не сказал. Как-то однажды сказал, на самом деле, когда они вернулись глубоко за полночь после тяжелого дня и уснули, толком не раздеваясь и не включая света. Причитал наутро, сидя в постели, что на полу столько всего, что и ступить страшно. Тэхён тогда взял его в охапку и, щекоча пятки, отнёс в ванную на руках. — Так это он просто сдерживался, наверное. Первый год общения он мне тоже ничего не говорил, когда приходил ко мне. — Намджун проводил гостя на кухню, где Чимин с Ханбином уже сели за стол, и продолжил уже там: — А потом как-то раз попросил у меня ключ, пока я был в делах, под каким-то нелепым предлогом, типа что-то забыл, срочно надо забрать, приехал ко мне и устроил всему моему дому ревизию. Я как сейчас помню, прихожу домой — и не понимаю, я вообще к себе пришёл? Или случайно адрес попутал? А потом на столе нашёл записку: «Не благодари». Чимин заливисто засмеялся. — И он не благодарил, реально, он вообще со мной неделю не разговаривал! — Почему я его понимаю? — пробормотал Тэхён. — Чиминни, только не вздумай у меня такое сделать, очень тебя прошу. — Мне уже не двадцать шесть, чтоб такое проворачивать, — успокоил тот. — Намджун, давай я хоть помогу еду положить? А то ты сейчас опять навалишь целой кучей, не пойми где что? — Сиди, пожалуйста, гость сам себе положит всё, что ему нужно и как ему нужно, правда, Тэхён? — Я вот сам себе положу! — подал голос Ханбин, правда для того, чтобы дотянуться до блюда с мясом, ему пришлось встать и обойти стол. — Ну и я тогда сам, — Чимин посмотрел на Намджуна с укором, — себе положу тоже. — Я могу всем положить, у меня названный брат ресторатор, — смог вклиниться Тэхён. — Я сделаю красиво. А тебе, — он повернулся к Чимину, — я точно сам положу. Ест он, видите ли, иногда даже два раза в день! Чимин протянул ему свою тарелку, мол, давай, клади, но не удержался от комментария: — Мне вполне хватает и двух раз, может, я просто похудеть немного решил? — Да куда уж, — хмыкнул Намджун, усаживаясь со своей тарелкой. — Простите, дорогие гости, если что, но вроде всё получилось вкусно. — Очень вкусно, папа! — поддержал Ханбин, который вовсю уже жевал. Намджун дотянулся до него и коротко погладил по волосам. — Очень вкусно, — согласился Тэхён, попробовав. — Намджун, а вот эту кислинку что дает? Он прижмурился, дегустируя и раскладывая вкус на составляющие. — Ничего особенного — лимонный сок. — Он его везде добавляет, — кивнул Чимин. — Даже в суп. — Ну люблю я лимонный сок! — Намджун поднял руки. — Вкусно же! — Вкусно, — подтвердил Тэхён, с удовольствием разделываясь со своей порцией и незаметно подкладывая Чимину кусочки добавки. Ему здесь нравилось. И дом, и Намджун, который был именно таким, как Тэхён его представлял по рассказам Чимина, и всё же немножко другим, и маленький очаровательный Ханбин, который вызывал сильное желание заманить его к себе на колени, пообнимать и поиграть вместе. Астрид так быстро выросла, а Тэхён любил общаться с детьми, хоть и не задумывался о собственных. Именно Ханбин задавал Тэхёну всякие интересные ему вопросы после ужина, когда они переместились в гостиную с чаем и конфетами. Ему было интересно, как живут в другом городе, какой этот город, какие там люди, Чимин ему уже успел рассказать, но Ханбин предпочитал услышать из первых уст, присматриваясь к новому гостю и очень внимательно слушая его ответы. Когда наконец пришла пора ребёнку идти в ванную, чистить зубы и ложиться спать, он очень послушно туда отправился. Намджун не спешил помогать: мальчик взрослый уже, сам справится. И тогда Чимин, наконец, рассказал другу о том, что они с Тэхёном выяснили буквально этим утром и завтра, скорее всего, улетают обратно в Сан-Франциско. — А то вдруг этот Чон Хосок тоже решит умереть от сердечного приступа! — добавил он под конец. Намджун слушал это ещё внимательнее, чем его сын слушал Тэхёна. — Может, мне с вами поехать? — внезапно предложил он. — На эту картину просто посмотреть. — А сына ты с кем оставишь? — удивился Чимин. — С собой возьму. Он так много узнал о Сан-Франциско, что не слезет с меня, пока мы туда не поедем. Сразу несколько зайцев одним махом, — Намджун изобразил пальцами пистолет и «выстрелил» в воздух. Они засиделись в гостях и вернулись довольно поздно. Чимин, как обычно, первым исчез в душе, а когда закончил купаться, услышал телефонный звонок и, входя в комнату, — голос напарника: — К сожалению, он сейчас… — Тэхён поднял взгляд. — Нет, уже передаю. И протянул ему трубку телефона. Чимин удивлённо принял её, запахнулся в халат и присел на край кровати. — Я слушаю? — Просто безобразие! — очень возмущенно, в тон интонациям самого Чимина при прошлом разговоре, сказал Мин Юнги. — В Сан-Франциско ты так и не вернулся, в Вашингтоне до тебя не дозвониться! Где ты ходишь, Пак Чимин, выбравший меня в супруги? Он запнулся и тихо спросил без всякого выражения: — Я не вовремя? Ты не один? Агент успел задорно хихикнуть в сторону, потом посмотреть на Тэхёна, любопытно смотрящего на него, а скоро кивнул ему на дверь в ванную очень многозначительно, мол, свободно, иди. — О, это мой друг, он приехал в гости, а завтра мы возвращаемся в Сан-Франциско, — да, Тэхён должен был оценить этот невероятно сладкий тон, с которым Чимин даже с ним не разговаривал. — Не сердись, я всего лишь был в ванной. — А когда под его многозначительным взглядом друг туда всё-таки ушёл, то добавил: — Но ты можешь начинать ревновать, потому что у меня всего одна кровать. И упал на неё, прижимая трубку к уху. — Ты говорил, что верен мне, с чего бы мне ревновать? — в голосе Юнги чувствовалась улыбка. — Я правда не помешал? Я… — он помолчал, а потом со смешком выдавил, — кажется, соскучился по нашим безумным диалогам. — Ну хотя бы, потому что мой друг считает мои ноги красивыми, я уточнил, — Чимин тоже расплылся в улыбке. — Может, мне у него ещё что-нибудь уточнить? — И добавил чуть тише: — Мне так приятно, что ты снова позвонил. — Этого друга можно считать экспертом? — изобразить строгий тон, когда внутри вдруг стало тепло, Юнги удалось не сразу. — Что ты ещё хочешь у него спросить? Может быть, я сам смогу тебе ответить? — Не зна-а-ю, — Чимин длинно вздохнул, раздумывая. — Красивые ли у меня глаза? Или губы? Хотя про губы он точно говорил, что красивые. У меня красивые губы, Мин Юнги? Или ты их тоже не успел разглядеть? Он коснулся их подушечками пальцев и слегка прикусил. — У тебя красивая кожа, — мягко сказал Юнги. — Медовая, нежная, словно подсвеченная изнутри. Это я хорошо разглядел. И красивые лучистые глаза, очень тёплые. А про губы?.. — он помолчал. — Придётся нам обоим довериться мнению твоего друга. Но в следующий раз я их разгляжу обязательно, обещаю. — Я составлю список всего, что ты должен разглядеть в следующий раз. Даже не надейся, что позволю тебе пропустить хоть один пункт, — Чимин издал смешок в собственное запястье, отчего он прозвучал глухо. — А у тебя очень красивый голос. Если я закрываю глаза, то представляю, будто ты говоришь это совсем рядом, мне на ухо, мне хочется просить тебя продолжать… Продолжишь, Юнги? Не останавливайся, пожалуйста. — Уверен в твоей скрупулёзности, — тихо фыркнул тот, — буду ждать списка. Продолжать? Мне рассказать, что у тебя ещё красивое? Похвалу голосу он принял привычно, но удовольствие всё равно словно согрело на миг. — Если хочешь, — отозвался Чимин. — Если вспомнишь что-то ещё, потому что мне, кроме почерка, ничего в голову уже не приходит. Ты, наверное, удивишься, но мне кажется, что у тебя тоже красивый почерк. Я уверен в этом на все сто процентов, хотя никогда его не видел. Но я видел тебя, твои руки, твою манеру держаться, я уже ощутил на себе стройность твоих мыслей… У тебя просто не может быть плохого почерка, это невозможно. — Не пытайся комплиментами заставить меня делать работу, которую ты уже запланировал себе, — строго потребовал Юнги. — Как бы ты меня не хвалил, список всё равно составлять тебе! Но, если хочешь, я могу как-нибудь написать тебе что-то… Не отвлекай меня, я пока не знаю твоего почерка, верю тебе на слово. А вот что я разглядел и знаю, так это твои красивые руки. Такие маленькие… Конечно, тогда я ещё не был твоим супругом, но разве мог я согласиться, чтобы эти маленькие ладошки отстирывали мои рубашки? Разве для этого они созданы? — А для чего они созданы? — даже удивился Чимин, теперь рассматривая свою руку, свободную от трубки, подняв её вверх и растопырив пальцы. — И ты видел мой почерк, я писал тебе свой номер и имя. И, между прочим, очень красиво написал! Но я тебе это прощу, буду считать, что ты просто рассматривал мои руки, а не мою записку. — Спасибо, — искренне выдохнул Юнги. Он совсем не обратил внимание на почерк, помнил только его округлость. — Для чего же они созданы? Трогать то, что ты любишь? Обнимать кого-то? Я согласен даже на то, чтобы эти ладошки писали письма, но стирать — нет. — Я очень хозяйственный, — фыркнул Чимин. — Но стирать руками я бы не стал, разве что замочить. Машинку стиральную зачем придумали? Он поймал пальцами воздух, сжал их и прижал к груди, как будто мог потрогать и прижать то, что не мог на самом деле. — А скажи мне что-нибудь на японском? — внезапно попросил. Юнги задумался, не спрашивая, зачем Чимину это нужно, а затем разразился длинной фразой. На японском его голос звучал более грубо и гортанно, но всё ещё приятно. — О, господи, — почти ахнул агент и тут же прикусил собственную руку, подышав в трубку. — А что ты сказал? Переведи, пожалуйста? — Ну, что-то вроде того, что и победа, и поражение часто зависят от мимолетных обстоятельств. Но мужчине легко избежать позора — достаточно умереть, — весьма вольно перевёл Юнги. — Это из «Записей о сокрытом в листве». Тебе так нравится японский язык? — Он мне никогда не нравился, — Чимин улыбнулся, убирая руку обратно на грудь. — Пока ты на нём не заговорил. Конечно, перевод фразы он тоже оценил, даже задумался бы над ним, если бы было, чем думать сейчас. Юнги тихонько засмеялся. — Ты само очарование, Пак Чимин, назвавшийся моим супругом, — он вздохнул. — Мне кажется, или ты со мной флиртуешь? Разве это должное поведение для людей, что уже две недели в браке? Что за вольности мы себе позволяем, а? — А почему я не могу флиртовать со своим супругом? — Чимин едва не задохнулся, когда понял, что это именно флирт, не затянувшаяся шутка, не случайные безумные разговоры. Он флиртовал с Юнги, он наслаждался этим и не хотел, чтобы это вообще заканчивалось. — Тебе не нравится, дорогой? — очень нежно спросил он. — Обычно люди флиртуют друг с другом до свадьбы, после же их ждут суровые будни, в которых нет места подобным глупостям, — тот отчитывал его так ласково, что и без прямого ответа было слышно — ему нравится, он получает от этого не меньшее удовольствие. — Будем считать, что мы — необычные, — сказал Чимин с вернувшейся улыбкой. — И даже в самых суровых буднях я хочу продолжать эти глупости. А последняя фраза была такой уверенной, будто Чимин высек её на камне, раз и навсегда. Тэхён застыл на пороге комнаты с полотенцем в руках, глядя на напарника, который поднял на него взгляд и сжал трубку. — Мой друг вернулся из ванной, — сообщил он в неё и сдержал вздох. — Je dois filer, mais j'attends votre appel, — добавил тише. И не знал, поймёт ли Юнги французский, но имел в виду, что будет ждать его звонка. — Подожди, — Чимин видел все вопросы в глазах Тэхёна, но остановил их, поднимаясь с кровати. — Подожди, пожалуйста, мне нужно собраться с мыслями… Путь до кухни и обратно, чтобы налить чаю (хотя была мысль налить что-то покрепче), слегка затянулся, но Чимин всё-таки вернулся в спальню и поставил чашки на столик у кровати. — Вот теперь спрашивай, только… Я не уверен, что после моих ответов ты захочешь со мной продолжать общаться. Потому что я, кажется, сошёл с ума. — Ты точно сошёл с ума, если считаешь, что я могу не захотеть с тобой общаться, — шумно зафырчал Тэхён и притянул друга на колени. — Кто он? Он хорош? Он тебя достоин? Что между вами было? Чиминни, это значит, мне больше нельзя тебя целовать? — вдруг с ужасом спросил он самое страшное. — Он мой супруг, — выдохнул Чимин, потеревшись лбом о его плечо, усмехнулся тому, как это глупо, и поднял голову, продолжая: — Это просто шутка… Мы познакомились в аэропорту, когда я уезжал первый раз. Пообщались в курительной комнате, он там забыл свою книгу… А потом случайно встретились в Сан-Франциско. Тогда я оставил ему свой номер телефона и… второе кольцо. Не спрашивай, как так получилось, просто глупая шутка! Просто какая-то игра, но… Я в ней кажется проигрываю, Тэхён-а? Мне очень нравится с ним говорить, когда он звонит. Не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь ещё раз? Я не знаю его номера и не могу позвонить сам, я вообще толком ничего о нём не знаю, но… проигрываю, — повторился он и снова ткнулся в плечо. — А каким ты видишь выигрыш? — уточнил Тэхён, сжимая его крепче. — И что ты хочешь получить в случае победы? — Я не знаю, что получает победитель в такой игре, — Чимин помотал головой. — Но точно знаю, что проигравшему будет больно. Мне уже больно представить, что он мне может больше не позвонить. Что просто забудет, потеряет мой номер, да что угодно. Мне страшно подумать об этом! Он снова резко поднял голову. — Что происходит, я не понимаю?.. Как будто Тэхён понимал всё на свете. — Он тебе нравится? Ты им увлёкся, Чиминни? — Тэхён баюкал друга в надёжных руках. — Как его вообще зовут, это ты хотя бы знаешь? — Знаю, — выдохнул Чимин. — Мин Юнги, — сказал он с какой-то нежностью даже сейчас, когда обращался не к нему. — Это какое-то безумие, Тэхён-а… Я хотел рассказать тебе раньше, но сначала не думал, что всё вот так обернётся, а потом боялся, что ты будешь меня ругать за внезапную легкомысленность. — Ой-ой-ой, мой Чимин такой легкомысленный, познакомился с кем-то и оставил ему номер телефона, — запричитал Тэхён. — Мой Чимин совсем маленький, ему тридцать два, всякий может обидеть агента федерального бюро! Ты сам-то понимаешь, как это нелепо звучит? Ты просто общаешься по телефону с интересным тебе человеком. Тебе это нравится. Что в этом такого страшного? Кстати, твой вопрос про красивые ноги имеет отношение к вашим разговорам? — он хитро прищурился. Чимин ласково треснул по его плечу несколько раз, ещё несколько раз фыркнул на его слова, а потом устроился поудобнее, бурча в ответ: — Да, имеет, самое прямое отношение. Мы говорили о чужих ногах, а потом о моих, он спросил, красивые ли они... Мы вообще говорим о странных вещах иногда. В этом нет ничего страшного, но… — он прикусил губу и не договорил. — Но тебе нравится, ты увлекаешься, теряешь контроль и боишься этого лишиться? — мягко спросил Тэхён. — Почему ты так хорошо это понимаешь? — вздохнул Чимин, находя его руку и переплетая их пальцы. — Потому что чувствуешь меня? Потому что ты — моя родственная душа? — Ближе, чем братья-близнецы, разлучённые в детстве, — с необычной серьёзностью подтвердил Тэхён. — Мне нравится, как ты это сказал — «родственная душа». Ох, Чиминни… — он ткнулся носом в его волосы. — Я бы хотел уберечь тебя от всего на свете, но чувства и отношения — это то, от чего не уберечь. Играй, Чимин, если это игра, говори с ним, встречайся, даже влюбляйся. Это и есть жизнь. Живи и не бойся ничего. Если будет больно, ты знаешь, куда можно прийти. — Спасибо, Тэхён-а, — тепло отозвался Чимин. — Но не надейся, что отвяжешься от меня. Я буду приходить к тебе всегда, когда мне хорошо, когда грустно, когда просто спокойно. Я буду приходить к тебе, потому что ты нужен мне в любом состоянии. И никуда от тебя не денусь, даже если вдруг всерьёз женюсь, — он поцеловал Тэхёна в губы очень мягко и просветлел лицом. — Но вообще, это какой-то идеальный брак: живём далеко друг от друга, отдельно, никто никого не трогает, никакого секса даже после свадьбы, идеальный вариант для меня, да? — а под конец засмеялся. — Слова, слова, — зафырчал смущённый Тэхён. — Даже на свадьбу не позвал, отдал кольцо какому-то красавчику, — он защекотал Чимину бока, роняя на кровать. — Он красавчик? Признавайся? Мы даже не выпили в вашу честь, ну куда это годится?! — Мы и так слишком много пьём! — возмущался Чимин, смеясь при этом. — У него… красивые мужские руки, плечи и спина. Очень красивые глаза, такой мудрый взгляд. И… просто невероятный голос. Мне кажется, что он может забраться мне под кожу своим голосом, а может, даже глубже, до самых потаённых уголков. И ведь я готов ему это позволить, лишь бы он только говорил… Вытянувшись на постели, Чимин мечтательно вздохнул, но при этом притянул к себе Тэхёна очень крепко, прижал, чтобы больше не рыпался. — Он тебя возбуждает? — мягко спросил тот, угомонившись. — Его голос? Ты бы хотел секса с этим парнем после свадьбы? — Очень, — прошелестел Чимин, зажмурившись, себе-то сложно было признаться, не то что уж Тэхёну, пусть и самой родственной своей душе. — Тогда тебе стоит позвать его на свидание при следующем разговоре, — Тэхён подтянул ногой одеяло и накрыл обоих. — Уверен, ему будет трудно перед тобой устоять. — Нет-нет-нет, — запричитал Чимин. — Мы должны встретиться случайно! Я не буду его никуда звать! На самом деле, его боязнь подобной близости никуда не делась, даже регулярные объятия и поцелуи с напарником не помогли, для Чимина это было нечто другое, это же был Тэхён. Но Чимин и представить не мог, что почувствует, если Юнги захочет его просто обнять. Он не мог себе этого представить, предсказать свою реакцию. Одно дело флиртовать с телефонной трубкой и лишь в голове строить чужой образ и ощущение близости. Совсем другое — оказаться наедине и близко друг к другу. Совершенно другое, неизвестное Чимину дело.