Великая сила искусства

      Тэхён опасался, что ему будет тяжело уезжать из Вашингтона, отпускать Чимина и снова расставаться на неопределенный срок. Вместо этого они все вместе ждали вылета в Сан-Франциско, и Чимин сидел рядом на диванчике, пока Тэхён убеждал Намджуна: — Дома куда проще обеспечить привычный режим для Ханбина, чем в отеле. У меня две спальни, вы отлично разместитесь. Если ты будешь занят, все будут рады присмотреть за мальчиком, в моей семье любят детей. Он машинально притянул поближе друга, притихшего после долгой регистрации на рейс, позволяя устроить голову на своём плече, и переплёл с ним пальцы. — То есть не только меня он заставляет жить с собой, — пробормотал тот с тихой улыбкой. — Всё понятно! — Ну, конечно, ты прав, Тэхён, — не мог не согласиться Намджун. — Но я должен буду поблагодарить. Если не деньгами, то продуктами? Помощью по дому? Я не смогу просто так поселиться у вас с ребёнком на всю неделю. Он не решился бы ехать на один день, они бы ничего не успели посмотреть, больше времени потратили на дорогу, чем на Сан-Франциско. Поэтому Намджун последовал примеру Чимина и тоже взял небольшой отпуск за свой счёт. — Научишь меня готовить это вкусное блюдо? — попросил Тэхён. — С удовольствием приму твой фирменный рецепт в качестве благодарности. Только не удивляйся, когда при следующем приезде в Сан-Франциско тебя этим накормят в ресторане моего брата. Он обязательно введёт это в меню, как только попробует. — О, без проблем, но этого будет мало. От продуктов точно не отказывайтесь, мы с Бинни страшно любим ходить по магазинам и выбирать всё самое свежее, а в магазинах вашего города мы ещё не были и точно туда пойдём. Намджун в свою очередь приобнял сына, который всё оглядывался по сторонам с любопытством и смиренно ждал посадки в самолёт. А ещё Намджуну нравилось видеть Чимина таким расслабленным в чужих руках, не возмущённым от них, не сторонящимся, а спокойным и счастливым. Он улыбнулся, взглянув на двух друзей, и попытался передать Тэхёну все свои впечатления лишь взглядом — благодарным и довольным. На следующий день после того, как познакомились с семьёй Тэхёна (Намджун тоже считал, что Соджун и Астрид — его семья, пусть не по крови, но по воле судьбы), заселились в дом к тому же Соджуну по его настоянию и отдохнули, они направились в галерею. Для Чимина с Тэхёном это не было официальным визитом по делу, для Намджуна с Ханбином — тем более, просто прогулка в интересное место. Намджун любил искусство в любых его проявлениях, а маленький мальчик не находил его для себя скучным, потому что был сыном своего отца. И вёл себя очень достойно, как взрослый: не бегал, не рвался куда-нибудь не туда, его даже за руку приходилось держать не слишком часто, только при переходе через дорогу разве что. Чимин приоткрыл двери, пропуская ребёнка вперёд, прошёлся по лестнице и вдруг вспомнил, что именно здесь и купил те кольца. Он об этом не забывал, просто сейчас вспомнил всё до мелочей — и то, как выбирал их, и Сокджина, держащего его за руку… Интересно, вспомнит ли тот его? И если вспомнит, спросит ли о судьбе второго кольца? А если спросит, что ответить? Намджун же не знал о «супружестве» с Юнги, ему Чимин так и не смог рассказать, хотя не боялся осуждения. Может, просто ждал подходящего момента? Но точно не такого, какой мог бы произойти. — Мистер Ким, — Хосок нарисовался буквально на пороге главного зала, здороваясь с Тэхёном. — Как приятно снова вас видеть. И ваш коллега с вами? — он засиял улыбкой в сторону Чимина. Но и ещё двух гостей мимо не пропустил. — Здравствуйте, джентльмены, — чинно произнёс. — Я Чон Хосок, владелец этой галереи, прошу вас, проходите. Ханбин поздоровался и состроил непередаваемую мордочку, потому что его впервые назвали «джентльменом». Не зря папа его так тщательно с утра одевал и причёсывал. — До меня дошли слухи о вашем невероятном портрете, — светским тоном произнёс Чимин. — Он же ещё представлен публике, на него можно взглянуть? — Признаться, я столько рассказывал коллегам… — улыбнулся Тэхён. — Я польщён, — Хосок прижал руку к груди, не прекращая улыбаться, и даже слегка поклонился. Он проводил гостей в голубой зал, по пути рассказывая, что у них ещё нового, но Чимин уже ничего не слышал, когда издалека увидел тот портрет, а потом стремительно приблизился и прикрыл рот ладонью на мгновение. — Господин Чон, вы позировали художнику в таком же виде? — резко развернулся на каблуках. Хосок едва не вздрогнул от такого вопроса. Удержал улыбку. — Ну да, разве в этом есть что-то неприличное? — Неприличного достаточно, — сощурился Чимин. — Хоть детям не показывай, — хорошо, что Ханбин не слишком заинтересовался этим полотном или Намджун его вовремя увёл в другую сторону зала. — Меня интересует, что на вашей шее делает похищенный из Смитсоновского института бриллиант Хоупа? — Мистер Пак, — Хосок изменился в лице и тоне. — Это что, допрос? — Ну что вы, господин Чон, — вмешался Тэхён, глядя с привычным вежливым дружелюбием. — Какой же допрос? Разве мы вас арестовали? Разве предъявили обвинение? Разве мы говорим в федеральной тюрьме? Пока это просто беседа, но чем больше наших вопросов будет снято в ходе этой беседы, тем… — он замолчал, позволив Хосоку самому додумать окончание фразы. — Совершенно верно, мой коллега прав, это просто беседа, — но у Чимина был такой взгляд, которым стену прошибать можно. Хосок и представить не мог, что этот миловидный агент может быть таким пугающим. — Это копия, она изготовлена в мастерской Хаттори Хандзо, я получил её в подарок, это всё, что я могу сказать вам, господа, в ходе этой беседы, — Хосок отвёл взгляд на мужчину с ребёнком. Намджун присел на корточки рядом с сыном и что-то негромко ему рассказывал. — Подождите, — опомнился Хосок, слегка успокоившись. — Бриллиант Хоупа? Он похищен? — Да, вам не послышалось, — почти фыркнул Чимин. — Могу я взглянуть на эту копию? Конечно, нужно было ехать к этому Хандзо, но лучше в рабочем порядке, а не просто так — с дружеским визитом, тем более что Чимин его вообще не знал. — Хосок, у меня… — в зал вошел ещё один человек, тот самый, что помогал Чимину подобрать кольцо. — О, у нас гости? Мистер Ким, мистер Пак… — Сокджин нежно улыбнулся обоим, а заодно и мужчине с ребёнком. — Зачем вам на неё смотреть? — продолжил Хосок, вернувшись взглядом к Чимину. — Или вы меня в чём-то подозреваете? — А почему вы отказываетесь показывать? — прищурился Чимин. — Вот это, — он махнул на картину, — не стесняетесь, а настоящее украшение скрываете? Сокджину показалось, что перед его глазами темнеет. Вот именно этого он и боялся, когда Хосок повесил свой портрет на самом видном месте. — Мой коллега, — голос Сокджина слегка дрогнул, но он заставил себя улыбаться ровно и светло, — относится к этому украшению слишком ревниво. Но, разумеется, мы не откажем в просьбе федеральному бюро. Прошу вас, пройдёмте в ювелирный отдел, там вы сможете посмотреть. Хосок, — он мягко опустил ладонь на плечо своего друга и делового партнёра, — позволь агентам выполнить свою работу. Хосок решительно ничего не понимал, куда они идут все вместе (Намджун с Ханбином тоже пошли посмотреть на украшение, от которого столько шума). Не понимал, на что они будут там смотреть, потому что его бриллиант, ну, точнее его копия, хранился дома, в сейфе, под замком. Он не носил его на шее, потому что тот был слишком тяжёлым, да и потому, что нужно было бы ходить полураздетым среди бела дня, а этого Хосок точно не мог себе позволить. Чимин переглянулся с Тэхёном по пути несколько раз, но не растерял своего боевого настроя, а у ювелирного прилавка он снова обратился к владельцу галереи: — Это просто просьба, мы здесь не как агенты, а как посетители. Ваше украшение на картине выглядит как настоящее. Смею предположить, что это просто мастерство художника. Его же вы тоже ревниво скрываете? Намджун молчал, лишь внимательно наблюдая за всем происходящим. Даже когда он не смотрел на кого-то конкретно, он всё равно наблюдал, словно у него глаза были на затылке. Работа такая. Даже лингвистов для работы в бюро обучают в академии всем нюансам. — Это искусная копия, — повторил Сокджин, доставая из одного из шкафов чёрную плоскую коробку с монограммой Хаттори Хандзо. Раскрыл её над витриной, демонстрируя колье. — Вы можете сами в этом убедиться. Хосок не успел ничего ответить Чимину, потому что потерял дар речи. И меньше всего на свете он сейчас хотел говорить с агентами, когда у него появилось столько вопросов к Юнги. Ну никак не могло произойти случайности, чтобы Сокджин оказался у него дома и забрал колье для своей лавки. Получается, что Юнги тоже подарил ему копию. Зачем? Может быть, он тоже рисовал его в ней? Танцующим? У Хосока закружилась голова, он схватился за край прилавка, тряхнув ей, словно выгонял оттуда ещё одну мысль, куда серьёзней предыдущих, не позволяя ей развиться, пока не получит ответ. — Если у вас ко мне больше нет вопросов, я прошу меня извинить, — еле выговорил он, оттолкнулся от прилавка (и чуть его не свернул), а потом вышел из помещения широким тяжёлым шагом. Чимин оторвался от разглядывания колье и проводил его взглядом. — Позвольте стакан воды, — попросил Тэхён, заворожённо глядя. Получил от Сокджина искомое, поднял украшение и опустил его в воду, внимательно глядя, как преломляется свет, проходя сквозь камни. — Очень искусная копия, — наконец сказал Намджун и поднял ребёнка на руки, чтобы ему тоже было видно. — Бывают же мастера… — Никогда не видел ничего подобного, — признал Тэхён. — Это подделка, но плотность стекла настолько приближена к бриллиантам… Может быть, дело в каких-то включениях? Очень интересно… Он поднял голову. — Господин Ким, — очень вежливо произнёс, глядя в ясные глаза Сокджина, — бюро придётся изъять это украшение на какое-то время. Для изучения химического состава. Я надеюсь, к нашему следующему визиту с ордером оно будет здесь? — Если пожелаете, я сам привезу его к вам, — почти ласково ответил тот. — Вы же видите, как ваш интерес нервирует господина Чона. — Видим, — подтвердил Чимин, поддев пальцами чёрную визитку внутри футляра. — Позволите? — махнул ей Сокджину и тут же убрал в карман. — Тэхён, поехали, у нас есть ещё один визит. Намджун, вы пока погуляйте, ладно? — Мы погуляем, — кивнул тот, всё ещё держа Ханбина на руках. Тот почему-то улыбался Сокджину сильнее, чем остальным. И смотрел на него внимательнее, чем на какие-то там камни или стёкла. — Ты даже картину не рассмотрел толком, — ворчал Тэхён, когда они спускались с Чимином по лестнице. — А мне было интересно твоё мнение. — Я рассмотрел, — поспорил тот. — Мне иногда достаточно лишь взгляда, чтобы увидеть всё что нужно. Безусловно, это очень красивая работа, но автор спешил её закончить, а ещё концентрировался лишь на Чоне, это слишком заметно, он прописан лучше всего, тщательней, уверенней. Сколько же у него поклонников? Один бриллианты дарит, пусть и копии, другой портреты пишет! Вот это жизнь, Тэхён-а, не то, что у нас! Чимин не понимал, что его так взбудоражило, возможно то, что в его вашингтонском деле появился неожиданный поворот? — Не скажи, — заспорил Тэхён, — эта концентрация оправдана, некоторая условность фона работает на достижение выразительного эффекта… Они спорили большую часть дороги, пока Тэхён, затормозив у одного из перекрёстков, не признался внезапно: — Я видел этого Хаттори на той вечеринке. Он… тяжёлый человек. — Ой, брось, ты агент федерального бюро, испугался какого-то японца? — ласково усмехнулся Чимин. — У него такие глаза, до нутра пробирают, — Тэхён не отреагировал на подначку. — Если уйдем оттуда живыми и при своих костях, мне нужно будет выпить. — Мой напарник — алкоголик, как с этим жить? — рассмеялся Чимин и потянулся к нему, чтобы чмокнуть куда-то в скулу. Очень быстро оказавшись дома (гнал, как будто за ним черти увязались), Хосок рванул к сейфу, не разуваясь. Что он только не делал с этим бриллиантом… И опускал его в воду, и смотрел на него через лупу, и капал на него маслом, и пытался читать через него буквы на газетной странице… Он царапал им стёкла, он дышал на него, сжимал в руках, а потом внезапно зашвырнул на диван, когда понял, что ничего не работает. Всё это время он носил на шее никакие не стекляшки (а ведь мог сразу догадаться, хотя бы по весу!). Юнги — чтоб его черти догнали и сожрали! — сошёл с ума, раз подарил ему это, повесил ему на шею этот груз, с которым теперь только на дно, куда же ещё. — Зачем? Зачем ты это сделал?! — причитал Хосок, обхватив своё лицо руками. Его трясло ещё очень долго, а великая драгоценность просто валялась в складках дивана, как детская игрушка.