Великая сила искусства

      Хаттори Хандзо знали не только в отделении Нью-Йоркского бюро, сказать вернее — здесь, в Сан-Франциско, его знали гораздо лучше. Хотя он очень старался не выделяться: спрятал волосы под капюшон куртки-ветровки, неожиданно бутылочно-зелёной, надел очки и даже джинсы. Он стоял у входа в здание бюро, дожидаясь там Тэхёна, сообщив охраннику, что пришёл к нему. Но и охранник, узнав, с ним вежливо поздоровался. И некоторые старшие сотрудники, закончившие работу и покидающие отделение. — Тьфу ты! — ругнулся он себе под нос. — Вот ведь глаз-алмаз у этих федералов. Тэхён поспешно спустился, как только ему доложили. Улыбнулся охраннику: — Это ко мне! — и махнул Хаттори. — Пойдём. Сразу в морг или выпьешь кофе? — Можем начать и с кофе, — ответил тот, подойдя. Снял капюшон с головы, чёрт с ним, всё равно он здесь уже засветился. — У тебя отдельный кабинет? — уточнил он по пути к лестнице. — Да, — Тэхён кивнул, провёл его к нужному кабинету и закрыл за ними дверь. — Садись. Сейчас сварю. Когда они только познакомились, Тэхён счёл, что такой человек, как Хаттори Хандзо, пьёт только зеленый чай, но нет — он пил кофе у него на кухне, да и сейчас… Конечно, Чонгуку очень хотелось его поцеловать за закрытой дверью, но это была его территория — Тэхёна, а понятие территории Хандзо чтил, как никакое другое. Так что он сел и сообщил, пока Тэхён занимался приготовлением напитка: — Я пока не нашёл их следов, но подозреваю, что они неместные. Либо заезжие «гастролеры», либо парочка сбежавших мигрантов, решивших, что здесь можно нажиться и обустроиться. Конечно, есть ещё вариант, что они просто чьи-то прихвостни, но тогда это точно кто-то из наших их послал на дело. Ведь даже самый последний идиот японского происхождения не станет воровать для американца. Гордость — слишком большой и тяжёлый камень в любом японском саду. Его просто так не выкинешь. — Мы сняли отпечатки пальцев и послали запрос в центральное бюро, — Тэхён поставил перед ним исходящую паром чашку с ароматным напитком. — Ждём результатов. Ну и нужно поговорить с Кимом Сокджином, я читал полицейские протоколы, но у меня остались к нему вопросы. Думал, сегодня успеть, но один дракон охраняет его как принцессу в замке, — он хохотнул. Хандзо благодарно кивнул, взял чашку и легонько подул на неё; чернота его глаз была глубже, чем в этом напитке, особенно, когда он смотрел на Тэхёна. — Твой напарник, хочу я заметить, кстати, — внезапно вспомнил он, — та ещё бестия. — Чимин? — изумился тот. — Милый, вежливый, очаровательный молодой человек. — Одно другому не мешает, — Хандзо сделал глоток. — Но я его, конечно, понимаю. Наверное, он волнуется за тебя, мол, с кем ты только связался? — Волнуется, — не стал скрывать Тэхён. — Я же тоже за него волнуюсь. Кстати, расскажешь, как давно ты знаком с Мином Юнги? Хаттори слегка прищурился. — Какое это имеет значение? — Личный интерес, — Тэхён пожал плечами. — Это секрет? — Нет, — Хаттори сделал ещё глоток и поставил чашку на стол. — Но меня немного удивляет, что ты задаёшь мне личные вопросы у себя в кабинете, хотя даже не поцеловал, когда появилась такая возможность. Тэхён заулыбался, но не двинулся с места — так и стоял, опираясь бедром на противоположную часть стола. — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — Конечно, хочу, иначе бы я об этом не говорил, — Чонгук откинул голову. — Особенно когда ты так улыбаешься. — Я тебя обязательно поцелую попозже, — тот понизил голос. — Сейчас в здании слишком много людей, а мои коллеги редко стучат. Пожалей мою репутацию. Если ты закончил, можем идти? — Интересно, а кто будет волноваться за меня, мол, с кем я связался? — фыркнул Чонгук и поднялся из-за стола. — Идём. — А с кем ты связался? Разве я плохая для тебя компания? Чонгук приблизился к Тэхёну, обхватив его пальцы своими, но это было единственное, где он его коснулся. — Наоборот — очень хорошая, — и расплылся в широкой улыбке, замерев вот так на пару секунд. — Если бы ты знал, как я за тебя волнуюсь, — со вздохом признался Тэхён, выделив голосом «как», и прижал на миг их сплетенные пальцы к своей щеке. — Пойдём. Он высвободил руку и первым вышел. Наверное, ни один поцелуй не произвёл бы на Чонгука такого же эффекта, как слова, которые он услышал. Он глубоко вздохнул, но не стал спорить, мол, не надо волноваться, я буду осторожен и всё такое прочее. Он просто принял их, поверил им, он не отбивался от чужого волнения о себе. Когда они оказались в помещении морга, Чонгук вытащил перчатки и надел их. Судя по его движениям: чётким, уверенным, без единой эмоции на лице, он не впервые контактировал с трупами. Он вертел этого мёртвого японца, как хотел, осматривая. Иногда приходилось склоняться очень близко — зрение всё-таки было не очень. Тэхён не мешал, наблюдал со стороны с интересом. Он сам не был большим специалистом в человеческих трупах, предпочитал доверять выводам экспертов. — Что скажешь? — спросил он, наконец, когда Чонгук закончил. — На что стоило обратить внимание? — На татуировки, — ожидаемо ответил тот, ведь больше прочего рассматривал именно их. — Возможно, у меня будет информация о нём раньше, чем вы получите отчёт по отпечаткам. Вот это, — он указал пальцем на небольшую чёрную рыбку, пристроившуюся на плече покойного. — Вот это я знаю. Знаю, в какой банде их били каждому участнику. Только её нет уже лет десять как. Правда, главарь всё ещё жив. Он хороший мужик, я думаю, мы договоримся. Хочешь… Поедем вместе? Раз уж мы работаем сообща. — Давай, — кивнул Тэхён. — Я только позвоню Чимину, и можем ехать. Стоило если уж не позвать с собой напарника, то хоть сообщить, куда он сам собрался. — Ты отдыхай, не жди меня, вдруг я задержусь, — мягко проговорил он в телефонную трубку. — Только будь осторожен, ладно? — нахмурился Чимин, и это было прекрасно слышно. — Конечно, — пообещал Тэхён. — Буду. Он положил трубку, надел легкое пальто и наконец обнял Чонгука, прижал к себе. — Ты такой непривычный сейчас, но всё равно очень красивый, — сказал, трогая губами кожу за ухом. — Кажется, тебе всё идёт, во что не наряди. — Не хотел слишком выделяться, но не получилось, да? — Чонгук вцепился в него в ответ, прикрыл глаза на пару секунд. — Может, волосы подстричь? — Не надо, — как-то жалобно прозвучало. — Мне очень нравится. Всё получилось, просто ты сам по себе красивый. Уверен, приди ты в кимоно, о тебе бы знал весь квартал. — В кимоно я хожу только в своём квартале. Ну, иногда надеваю «в люди», когда есть настроение, — свободной рукой Чонгук погладил волосы Тэхёна. — А мне так нравится твоя причёска… В ней столько свободы… Тэхён подставился под ласкающую руку, прижмурился от удовольствия и строго сказал: — Поехали. Ты на машине? — Нет, на лошади, — забавно фыркнул Чонгук. — Конечно, на машине. Позволишь себя отвезти? — Я тебе даже носить меня позволил, — Тэхён ласково ему улыбнулся. Может, на Чонгука на улице обращали внимание из–за его ярко-красной "Тойоты 2000"? Двухдверный спорткар, конечно, был как спелый фрукт среди камней — сложно не заметить. Усадив в него Тэхёна, Чонгук не разменивался на мелочи: он ездил с ветерком, даже когда никуда не торопился, выжимал из своей машины всё и иногда, конечно, плевал на правила, несмотря на то, кого везёт. Ему удалось всё-таки выпросить одну фотографию подстреленного преступника, потому что сейчас, вечером, он вряд ли бы успел где-то проявить плёнку и распечатать те снимки, которые сделал в морге. Они могли бы отложить эту поездку на завтра, но… Сегодня Чонгуку снова не хотелось расставаться с Тэхёном. Раз уж он внезапно получил такой шанс, то решил выжать из него максимум, таков уж был не только стиль его вождения. — Я знаю многих, кто отошёл от всяких грязных дел и полностью поменял свою жизнь. Но человек, к которому мы сейчас едем, — особенный случай. Он учился на врача, потом что-то в его жизни пошло не так, может, решил, что там не сильно заработает… Сейчас у него своя детская больница. Очень хорошая, кстати. Надеюсь, он нас примет и сможет что-нибудь сказать. Но даже если не вспомнит ничего, просто познакомишься с хорошим человеком и врачом. Я бы не стал отвозить тебя к тем отморозкам, с которыми лучше не встречаться вовсе. — Ты помнишь, что я агент бюро? — посмеиваясь, спросил Тэхён. — Встречи со всякими отморозками — часть моей работы. Хотя, конечно, по большей части, обычно попадается публика довольно приличная, — справедливости ради заметил он. — А ты давно работаешь? — Чонгук мельком взглянул на него. — Странно, что мы раньше с тобой не пересекались. Я бы тебя не пропустил. — С шестьдесят пятого. Я бы тебя тоже заметил, не сомневайся. Как так получилось, что мы никогда не встречались? — Может, кто-то нас берёг? — хохотнул Чонгук. — Если бы я встретил тебя в шестьдесят пятом, даже не знаю, где бы я был сейчас. Ты слишком… Хорошо на меня влияешь. С тобой я становлюсь другим — очень легко, но неизбежно становлюсь им, даже не удержаться. — Я тогда не был таким красавчиком, — Тэхён фыркнул. — Мог бы и не произвести на тебя впечатления. Наверное, просто всё происходит в своё время. — Сомневаюсь, что тогда у тебя не было таких красивых глаз, — хмыкнул Чонгук и свернул с оживлённой трассы к тихому району. — Кстати, — заглушив машину недалеко от дома человека, к которому они приехали, Чонгук заметил: — Я тебе не ответил, хотя ты так меня и не поцеловал… Но я не помню, как давно мы познакомились с Мин Юнги. Далеко не все свои знакомства я вообще готов обсуждать, особенно когда меня об этом просят. Если ты хочешь спросить ещё что-то о нём, спроси меня сейчас? Я не обещаю дать тебе всех ответов, но я постараюсь. Да, Тэхён действительно очень сильно на него влиял. Тэхён притих, пронзительно глядя. — У меня очень много вопросов, но я боюсь получить ответы, — тихо сказал он. — Ещё больше боюсь, что ты снова уйдешь от ответа или… исказишь его. Я боюсь, что это встанет между нами. Я хочу выяснить всё об этом деле, но в нём то и дело мелькает твоя тень, и… Мне тяжело. Я не хочу тебя подозревать. Чонгук смотрел ему в глаза, не отрываясь. — В чём подозревать? В его смерти? Я не убивал его, Тэхён, — это было чистейшей правдой. — Это большое облегчение для меня, — искренне выдохнул тот. — В том, что ты был его сообщником при краже алмаза. В том, что ты вёл нас по неверным следам… Не говори сейчас ничего, — он поднял руку. — Ты его не убивал, это главное. Остальное, если оно есть, я как-нибудь переживу. Чонгук потянул его за руку, ухватившись за неё. — Поцелуй меня сейчас же, — потребовал. Это требование было из тех, что выполнять приятно, и Тэхён целовал — потому что желал этого сам больше всего на свете. С Чонгуком он и сам не знал полутонов, отдавал себя всего и жадно брал сам, наслаждаясь каждым их поцелуем как первым — или последним.