Великая сила искусства

      Пока Чимина везли в больницу, Тэхён держал его за руку, но перед порогом операционной его остановили и оставили за дверью. Он метался как тигр, от стены к стене, не находя себе места, прислушивался к любому звуку, что может донестись из-за закрытых дверей. Не умывался, не переодевался, вообще ничего не замечал, пока его родственная душа лежала на операционном столе. — Тэхён! — Чонгук чёрным вихрем пролетел по больничному коридору и моментально заключил его в объятия, как только достиг. Прижал к груди и просто держал вот так: крепко, сильно, надёжно. Тэхён по инерции ещё дёрнулся; был бы у него хвост, как положено тигру, по ногам бы ударил, но потихоньку Тэхён обмяк. Вжался лицом в плечо Чонгука, сам обхватил руками. — Отпусти, я грязный и в порохе, — глухо сказал он несколько минут спустя, поднимая на Чонгука лицо с мокрыми светлыми дорожками. — Да хоть в дерьме, Тэхён! — рыкнул тот, но слегка ослабил хватку, чтобы лучше его видеть. — Мне сообщили, что случилось, — добавил он тише. — Могу я ещё чем-то помочь? Стирать с лица Тэхёна слёзы хотелось губами, но, в конце концов, они были не дома у одного из них. — Воды принеси, — попросил агент, снова возвращаясь взглядом к двери, за которой происходило страшное. Заставить его отойти от неё сейчас не смогла бы никакая сила. — Дай мне пару минут, — послушно кивнул Чонгук и разжал руки. Пак Чимин лежал на операционном столе с развороченной грудной клеткой; у него было сломано несколько рёбер, а после многочасовой операции он долго не приходил в себя. Всё это время Чонгук не отходил от Тэхёна и той двери, приносил ему воду и еду, даже сам что-то съел. Когда операция завершилась, к Чимину всё ещё не пускали, нужно было подождать как минимум до утра. — Поезжайте домой, — посоветовал доктор с уставшим лицом. — Он очнётся только завтра. Операция прошла успешно, организм молодой, сильный. С ним всё будет хорошо. — Я останусь, — пробормотал Тэхён, компактно усаживаясь на полу в коридоре. — Я побуду рядом. — Дай мне пару минут, — повторился Чонгук. Отвёл доктора в сторону и пошептался с ним, а потом попросил сделать звонок. Каким-то образом ему удалось договориться с руководством больницы, чтобы Тэхёну выделили койку в реабилитационной палате, где лежал сейчас его напарник. Для себя Чонгук не просил: ему ещё стоило доехать до отделения, чтобы убедиться в том, что никому из банды не удалось ускользнуть. Чимин не впервые открывал глаза в больничных стенах, но впервые было так тяжело это сделать. Мрак отступил, но свет ранил больнее. Едва он приоткрыл ресницы, как глаза тут же заслезились. Сознание, затуманенное лекарствами, казалось чужим, да и тело в бинтах — тоже. Рядом раздался сдавленный возглас, а потом нежная рука погладила его по щеке. — Как ты, милый? — мягко и тихо спросил Тэхён. — Как будто… в меня стреляли, — прошелестел Чимин, еле двигая губами. Рука Тэхёна — это первое, что показалось ему приятным после пробуждения. — Юморист, — проворчал Тэхён, и слёзы снова побежали по его щекам. Кажется, он с детства столько не плакал, как в последние сутки. — Пить хочешь? — но сам уже подносил стакан с водой. Вода тоже показалась приятной, правда, глотать было трудновато, а поднять голову вообще невозможно. — Всё закончилось? — не мог не спросить Чимин даже в таком состоянии. Медленно, очень медленно приоткрыл глаза, разглядел Тэхёна и вздохнул. — Ты плачешь? — Да, Чиминни, всё закончилось, — тот мотнул головой в досаде, но проклятые слёзы не желали униматься. — Всё хорошо. Ты отлично справился. Ты молодец. И почти неслышно попросил: — Прости. — За что? — непонимающе спросил Чимин. — За то, что тот тип успел тебя достать. В этом не было вины Тэхёна, но разве ему от этого знания было легче? Разве он чувствовал себя менее виноватым? — И за слёзы. — Уверен, ты лично пристрелил его, — выдохнул Чимин — не помнил этого, но был уверен. — Не плачь, Тэхён-а… И не извиняйся, если плачешь. Пришлось приложить усилия, чтобы дотянуться до его руки. — Я решил, что не умру без тебя. Плечи Тэхёна дернулись в сдерживаемом то ли спазме рыдания, то ли нервного смеха. — Это радует. Потому что я планирую жить долго. Он погладил маленькую, но такую сильную ладонь, ласково, как котёнка или младенца. — Не напрягайся, Чиминни. Тебе нужно много сил, чтобы выздоравливать. Я позову врача, я обещал, когда ты очнёшься. — Хорошо, — тот снова прикрыл ресницы. — Тэхён, привези мне мои украшения? — вдруг попросил. — Я оставил их дома, на столе, в шкатулке… — Привезу, — пообещал Тэхён. — Сейчас доктор тебя посмотрит, я с ним поговорю и съезжу домой. Оглянуться не успеешь, как вернусь. После визита врача Чимин решил поспать, на всё остальное пока сил не хватало. А Тэхён, оказавшись дома, получил несколько сообщений на автоответчике. Первое было от Намджуна, он говорил, что они прилетели и заселились, всё у них в порядке. И просил перезвонить. А за ним прозвучало сообщение от Чона Хосока. Он просто просил перезвонить — и Тэхён быстро набрал его номер. — Господин Ким, — начал Хосок, как только тот представился. — Вы же в порядке? Господин Пак в порядке? Я… до сих пор не нахожу себе места. Находиться рядом с ангаром долго ему не дали: увезли в отделение, там успокоили, расспросили обо всём, запротоколировали и отпустили домой. Но Хосок видел, сколько там было вооружённых людей, он видел Чимина, в конце концов, который его так выручил. Можно сказать — шкуру его спас. — Вы выпейте успокоительного и побольше отдыхайте, — посоветовал Тэхён. У него сейчас не было добрых слов сочувствия для Чона, но он старался быть хотя бы вежливым. — Конечно, вы испытали изрядный стресс от всего этого. И я не ожидал такой опрометчивости в решениях от человека с вашим опытом и умом, — не удержался он. — Я в порядке, а господин Пак в больнице. Ему сделали операцию, но всё будет хорошо. — В больнице? — как-то подбито переспросил Хосок. — Мне так… жаль, — и было слышно, что он совершенно искренен. — Позвоните мне, пожалуйста, как только можно будет его навестить? Я должен отблагодарить его и принести свои извинения… И ещё, господин Ким, вы не могли бы не посвящать пока в это Кима Сокджина? Если он узнает, что случилось, он бросит весь свой отпуск и прилетит обратно… Пусть он отдохнёт спокойно, хорошо? Тэхён едва удержал на языке крепкое слово. Они там вообще охренели в своей галерее? Натворили дел, заварили кашу, а теперь один отдыхает, второй просит его не беспокоить, а Чимин с развороченной грудью лежит на больничной койке! Тэхёну импонировал Сокджин не из-за его драгоценной красоты, конечно, а из-за мягкости и внутренней сердечности, что он чувствовал за отстранённой воздушностью. Но сейчас единственным иммунитетом от того, чтобы агент потребовал немедленного возвращения Сокджина в Сан-Франциско, был Ким Намджун. Только ради человека, который был близким другом Чимину и стал другом ему, Тэхён был готов сдержаться. — Я сообщу, когда врачи разрешат визиты, — сухо сказал он, наконец. — И, возможно, как только я вернусь к делу, мне потребуется задать вам несколько уточняющих вопросов. Он ещё не видел протоколов, но предполагал, что в тот момент они могли быть несколько формальными и упускать что-то важное. К тому же, нужно было еще послушать, что скажет Ямада. — Я всегда к вашим услугам, вы знаете, где меня найти, — Хосок снова вздохнул в трубку. — Передайте, пожалуйста, вашему коллеге, чтобы он скорее поправлялся. Остальное я скажу ему сам, когда появится такая возможность. Спасибо, что перезвонили. В Италии был вечер. Тэхён посчитал, что ещё не слишком поздно для звонка, и набрал номер, который оставил Намджун. Трубку снял ребёнок. И потому что ближе всех сидел, и потому что очень любил с важным видом снимать трубку, даже в чужом доме. — Алло? — Бинни? — обрадовался Тэхён. Светлее стало на сердце от звука детского голоса. — Привет, дорогой. Как вы долетели? — Привет, Тэхён! — обрадовался и мальчик. — Хорошо, было очень весело лететь над океаном! Он такой огромный, просто бесконечный! А ещё тут так тепло и очень красиво. — Надеюсь, ты всё нарисуешь и покажешь мне потом, как вернёшься, — Тэхён заулыбался. — Позови папу, пожалуйста? — Я нарисую, — пообещал Ханбин и добавил, перед тем как передать трубку папе. — И напишу стихи! — Это что-то новенькое, — улыбнулся тот, перенимая телефон. — Привет, Тэхён, — сказал он, усаживаясь в кресло, и притянул сына на свои колени. — Я хотел сказать, что у нас всё прекрасно, мы в таком живописном месте, что я сам готов писать стихи. А у вас как дела? Не Тэхёну, который за Чимина переживал так, что чуть с ума не сошёл, который слизывал кровь с раны на боку Чонгука, внутренне обмирая от запоздалого страха за его жизнь, было упрекать Намджуна в защите своего близкого. Поэтому он постарался подбирать слова осторожно. — Ты увёз Сокджина даже раньше, чем я успел официально задать ему вопросы, — мягко пожурил он. — Ладно, сейчас нам есть, кому их задавать. Надеюсь, опасность миновала, мы взяли того человека, что стоял за ограблением, — он замер на секунду и всё же сказал. — Чимин в больнице. Тихо, не напугай сына. — Каковы прогнозы? — спросил Намджун после долгого молчания. От первой новости он улыбнулся шире, а от второй — просто онемел на какое-то время. — Нам стоит вернуться? — спросил уже тише. — Восстанавливаться будет долго, но жизнь вне опасности, — выдохнул Тэхён. — Чон Хосок очень просил не портить Сокджину отпуск. Так что сам решай, будешь ли ты ему рассказывать. — А причем тут Сокджин? — Намджун осторожно пересадил сына на свободную часть кресла, а сам поднялся. — Бинни, дорогой мой, сходи на кухню, помоги Сокджину ещё что-нибудь доесть, — дважды просить не пришлось. Ребёнок с самых юных лет знал, что иногда у папы случаются очень важные телефонные разговоры, которым он не должен мешать. — Так причём тут Сокджин, Тэхён? — чуть громче спросил Намджун. — Расскажи, что там у вас случилось? Тэхён заговорил свободнее, когда понял, что Намджун один. — С Чоном Хосоком связались похитители, предложили привезти выкуп за похищенную в галерее картину. А когда он приехал, затолкали в ангар и потребовали, чтобы приехал Сокджин. Мы провели операцию, Чона вытащили, главари задержаны, но Чимин пострадал. — Вот чуяло моё сердце! — Намджун не сел — упал в кресло и прижал руку ко лбу. — Вы здесь особо не поможете, мы пока будем разбираться с этими японцами. Не думаю, что Чимин обрадуется, если вы из-за этого не отдохнёте. Так что пока сидите там, — посоветовал Тэхён. — Ну и надо быть уверенными, что больше никого, жаждущего крови твоего ненаглядного, не осталось. Он помолчал недолго и спросил: — Намджун, ты мне можешь объяснить, почему он стрелять начал? Из протокола вообще ни черта не понятно. Один, против четверых, с риском устроить пальбу с невинными жертвами. Зачем, Намджун? В этом не было никакого особого смысла? Вряд ли бы они стали стрелять по девушкам. Японцы восприняли смерть этого парня как кровную обиду. — Я не смогу ответить тебе прямо, Тэхён-а, но, скажем так, вот если бы ты боялся мышей, ты бы пришиб грызуна, выбежавшего на тебя из-под стола? — отозвался Намджун, снова помолчав. — Образно, — оценил тот со вздохом. — Окей, в общих чертах мне понятно. У него такая избыточная реакция на грабителей как таковых или это связано с национальностью? — Там слишком много звёзд сошлось, — снова уклончиво, но вполне понятно ответил Намджун. — Ладно, пусть отдыхает. Убийство так легко не забывается, нормальному человеку обычно трудно это осознать после. Постараюсь обойтись вообще без него, но ничего не обещаю, Намджун, ты же понимаешь. — Я всё прекрасно понимаю, Тэхён. Ты же тоже понимаешь, почему мы уехали на какое-то время. Но мы обязательно вернемся и всё обсудим. Обещай мне, что позаботишься о Чимине. Что обнимешь его от меня. — Даже цветов могу от тебя купить, — слабо улыбнулся Тэхён. — Я от него лишний раз не отойду. Всё будет хорошо, Намджун. Я позабочусь, а ты береги своих. — Он не любит цветы, — Намджун тоже слегка устало улыбнулся. — Лучше купи ему какого-нибудь мяса. Спасибо, Тэхён-а. — Как же не любит? — изумился тот вслух, уже попрощавшись и положив трубку. — Он с таким интересом смотрел на кактус в цветочном магазине! Затем привёл себя в порядок, забрал обещанные украшения и уже в дверях столкнулся с запоздавшим почтальоном. Схватил всю принесённую стопку, бросил рядом на сиденье в машине, быстро листая, пока стоял на перекрёстках. Новость уже была в утренних газетах. А ещё там было письмо из Пусана. Тэхён улыбнулся — оно пришло как нельзя кстати. Хорошо бы там были приятные новости, чтобы подбодрить Чимина. Намджун в тот вечер так Сокджину ничего толком и не сказал. Вечер был восхитительный — их первый вечер в Италии, закат на море, настоящая паста — вместе с тарелкой чуть не съели! — вино, прекрасный фильм перед сном… Как он мог испортить такой вечер суровой реальностью?