Великая сила искусства

      Когда Чимин открыл глаза, за окном темнело, но никого рядом не было. Сам Чимин был укрыт краем покрывала, его пиджак аккуратно висел на спинке стула, туфли ровно стояли у кровати. Рядом лежала записка, написанная округлыми буквами. «Чимин, я не хотел тебя будить и, говоря откровенно, боюсь прощаний. Мне нужно возвращаться к своим делам. Не обещаю звонить тебе часто, но позвоню обязательно. Спасибо тебе за всё. За выставку и то, что сегодня было. Это был самый сладкий день в моей жизни. Я забрал твой платок, он пахнет тобой, он прикасался к тебе. У меня есть только несколько твоих писем, а мне этого мало, чертовски мало, чтобы чувствовать тебя. Целую тебя ещё раз, М.Ю.» Домой Чимин ехал как пьяный. Он бы пошёл пешком, вечер выдался таким тёплым и красивым, что он бы просто шёл по улице, держа пиджак в руках, расстегнув рубашку и что-то мурлыкая себе под нос. Улыбался бы прохожим, желал им прекрасной ночи, а потом, может быть, даже танцевал где-то на перекрёстке, потому что действительно был опьянен случившимся накануне. И не протрезвел, проснувшись. Не отрезвило даже то, что Юнги ушёл, не разбудив. Чимин ожидал чего-то подобного, засыпая. Он хотел бы, чтобы они проснулись вместе, что-нибудь перекусили, ещё полежали и поговорили, но… Он не обиделся за то, что этого не случилось. Так могло произойти, будь они с Юнги нормальными людьми, в нормальных отношениях, но Чимин уже несколько раз уяснил, что ничего нормального не будет. Будут взлёты и падения, случайные и не очень встречи, будут минуты, когда Чимин переполнится чувством собственной важности для Юнги — а будут и те, в которые тот снова уходит. Чимин бы пошёл пешком, но прямо перед выходом из номера ему в голову стукнуло выторговать себе у руководства отеля «Белых уток» Кёстера. Он точно был пьян: таких необдуманных трат в его жизни никогда ещё не было. Так что он приехал домой поздно, с картиной и всё ещё не протрезвевший, ни разу. — Тебе привезли посылку из книжной лавки, — Тэхён валялся на диване, закинув ноги на спинку. — О, ты ещё что-то принёс? Что это? — Утки, — коротко ответил Чимин, поставил запакованную картину к стене — попозже найдёт ей место в своей спальне — пока не заинтересовался книгами, а подошёл к Тэхёну, сел на пол и прижался щекой к его бедру. — Красивые белые утки. Семь штук… — высказал, едва не трескаясь от улыбки. Тэхён гибко изогнулся, оставив ноги на месте, а верхней частью тела почти обвиваясь вокруг. — Что за утки? У тебя уже есть одна утка, Чиминни, тебе нужно больше? — Я забрал их из отеля, как свидетельниц, — хохотнул тот, прижимаясь. — Не дай бог расскажут кому-то, что было в той постели… И мечтательно закатил глаза. — Какой отель? Какая постель? — Тэхён скатился с дивана кубарем и сел рядом, обнимая за плечи. — Я ничего не понимаю! И жажду подробностей! Чимин потёр кожу над ключицами, ещё хранящую след чужих зубов, да даже ощущение сохранилось, будучи таким сильным. Рубашку он так и не застёгивал, может, поэтому в отеле ему удалось выбить скидку на картину? — Какой-то отель, — таким тоном ему бы со сцены стихи декламировать, романтические, конечно. И фривольные. — Какая-то постель… Мужчина, которого я встретил на выставке… И как мы только там оказались? Ума не прило-о-жу-у… — он взглянул на друга и хихикнул. — Он стоял передо мной на коленях, сидел у моих ног, как я мог ему отказать? — Чимин! — взревел Тэхён раненым бизоном, разворачивая его за плечи и глядя в глаза. — Что за мужчина? Что он… Вы… Ты? Что произошло?! — Ничего такого, — он хлопнул ресницами. — Я всего лишь снял пиджак и обувь, а он, кроме кед, вообще ничего не снимал. А жа-а-ль! Он снова хихикнул и потянулся к носу друга губами, поцеловал игриво, а потом сжалился наконец: — Я был с Юнги, Тэхён-а… Он пришёл на выставку. Мы так долго целовались… Так много сказали друг другу! — и вцепился в его плечи. — Я так счастлив! Как я счастлив сейчас, о, небеса! — Ах же ты… — Тэхён ткнулся губами в его волосы. — Значит, твой хитроумный план сработал. Он пришёл. Он уселся поудобнее, затягивая друга к себе на бедро. — Ну что, нужен ты ему? Был я прав? И заулыбался, потому что не верил, что такой счастливый Чимин был бы возможен, если бы этого важного не прозвучало так или иначе. — Был, — признал тот, обнимая за шею. — А если бы он не пришёл, я бы договорился с остальными организаторами и повёз бы эту выставку по всей стране, пока не задолбал бы ей всё интересующееся живописью общество! Он как-то хищно оскалился. — Хорошо, что мне не пришлось этого делать. Тэхён аккуратно отогнул воротник его рубашки, приоткрывая ключицы, и восхищённо присвистнул. — Ого! И как, тебе больно? — он засмеялся, вспоминая вопрос Чимина в аналогичной ситуации, хоть следы и не выглядели такими устрашающими как то, что сам Тэхён увидел в зеркале после. — Было… Очень приятно, — Чимин прикрыл глаза ресницами. — Очень-очень приятно, Тэхён-а… — Я так за тебя рад, мой хороший, — тот обнял покрепче, сияя глазами. — Так рад видеть тебя таким. Чимин помолчал, прижимаясь к нему и просто улыбаясь, а потом мурлыкнул: — Спасибо. Мне самому радостно от того, как я сейчас себя чувствую. Как будто всё вывернулось наизнанку, но просияло. Как будто мгла надо мной сжалилась и выпустила к солнцу… А что за посылка из книжной лавки? Я не помню, чтобы я что-то заказывал… Ты не открывал? — Нет, она на твоё имя, я не трогал, — Тэхён кивнул на сверток, лежащий на столе. Чтобы дотянуться до него, пришлось привстать. — О! — воскликнул Чимин удивлённо, как разглядел обложку, освободив её от упаковочной бумаги. — Это от него! Мы говорили об этой книге… Он находит её смешной. Когда он только успел? — замурчал, медленно и трепетно листая страницы. — О, Чиминни, — Тэхён глядел умилённо. — Мало нам было уток! Теперь ещё и книга! Кстати, — погладил его по шее, — а где мой платок? Ты же не забыл его в отеле на радости, нет? — Ой, — Чимин оторвался от чтения. — Юнги его забрал. Не знал, что платок твой, я не успел сказать… А забрал, потому что он пахнет мной и касался меня. Уткнулся носом и улыбкой в раскрытые страницы, словно прятался за ними от возможного возмущения друга. — Я куплю тебе такой же новый! — Да ладно, — махнул рукой Тэхён. — Чем не пожертвуешь ради твоего счастья. Потому что, кажется, Чимина факт лишения платка очень даже радовал. — А у нас есть что-нибудь поесть? Я, кажется, с утра ничего не ел… Чимин закрыл пока книгу, почитает ещё, когда ляжет в свою постель, поставив напротив неё своих уток. — И чем ты занимался весь день? О, мне надо ещё позвонить Сокджину! Он же, наверное, меня потерял сегодня. — Пойдём, накормлю тебя, — Тэхён потянул его наверх и поднялся сам. — У меня сегодня ничего интересного, а Чонгук занят ближайшие дни. — Я думаю, что мне точно пора возвращаться к работе, — Чимин потянулся посреди кухни. — И вообще, сейчас надо бы переодеться, но я так не хочу… Я ведь тоже им пахну, Тэхён! Я пропах Юнги насквозь… — Очень приятное ощущение, да? — мягко спросил тот, накладывая им обоим ужин. — Я, когда возвращаюсь от Чонгука, тяну до последнего, прежде чем снять рубашку и расстаться с его запахом. Он снова приобнял Чимина за плечи и с чувством сказал: — Я очень, очень за тебя рад! Тот благодарно поцеловал его в губы, очень быстро, а потом подразнил: — Да, а я думал ты просто неряха! — и хихикая, убежал к себе, чтобы из комнаты набрать Сокджина, пока не стало слишком поздно. — Давай скорее, еда уже в тарелке, скоро остынет! — крикнул ему вслед Тэхён. Ну вот что ты будешь делать с этой родственной душой? Чимин сказал Сокджину, что получил достаточное удовлетворение от общения с посетителями выставки, вернётся туда лишь к закрытию, чтобы забрать книгу отзывов и экспонаты. С остальным справятся работники зала. Даже по телефону было «видно», как он при этом сиял: из трубки сочился свет. Передал привет Намджуну и обещал на днях к ним заехать, привезти чего-нибудь вкусного из дома, попросил поцеловать Ханбина, ещё раз поблагодарил Сокджина за то, что он так помог ему с этим. Чимин весь сиял, мурчал и сиял. Потом наконец переоделся, потому что просто не привык ужинать в официальной одежде, сел напротив Тэхёна и смолотил всё, не глядя, даже уже слегка остывшее. — Я помою посуду, — пообещал. — Налить тебе чего-нибудь? Вино будешь? — Налей, — согласился Тэхён. — Оставь, я помою, почитаешь свою книжку на ночь. Мне всё равно ужасно нечем заняться. — Хочешь, я почитаю тебе вслух? В твоей постели? Вместе посмеёмся, — легко предложил Чимин. — И посуду тоже вместе помоем, быстрее получится. — Давай! — тут же решил Тэхён, добавив с нежностью. — Любимые парни — это прекрасно, но как же хорошо, когда есть родственная душа. И засмеялся задорно, вручая посудное полотенце. Хихикая со своей родственной душой под одеялом, Чимин хотел бы верить в то, что пока он читает эту пьесу и смеётся над ней, Мин Юнги всё-таки решил посмотреть тот фильм, о котором они говорили, и хотя бы улыбается.