Великая сила искусства

      Журналисты и издательства обожали пресс-релизы от федерального бюро. За право выпустить самый громкий заголовок, разместить статью на первых же страницах изданий, взять дополнительные интервью у пресс-службы и руководства отделения они буквально дрались не на жизнь, а на смерть. У здания вашингтонского бюро сегодня было так шумно, будто там находилась какая-нибудь национальная звезда, а не копии пропавшей «Кружевницы». Агентам пришлось заходить через чёрный ход, чтобы не попасть под вспышки фотокамер. У них ещё были дела помимо того, что стоило пообщаться с экспертами и выяснить, что им удалось обнаружить за вчерашний вечер. В чём причина растрескивания краски? Почему оно так стремительно прогрессирует? Словно какая-то болезнь, не иначе. Смертельная болезнь, заразившая безусловно изумительные копии Веласкеса. Кабинет Чимина, к счастью, никто не успел занять, поэтому сегодня агенты с комфортом расположились там. Помимо того, что было написано в утренних газетах о копиях, попавших в бюро, стоило потревожить всех известных коллекционеров и владельцев аукционных домов округа Колумбия, да и нескольких соседних штатов. Список был большой. С некоторыми людьми, представленных в нём, уже приходилось работать ранее. Чимин решил не созваниваться с каждым, выделил лишь десяток фамилий у себя в списке, а остальным планировал отправить срочную телеграмму о просьбе связаться с ним, если они имели дело с неким Агустом Ди. О том, что это не случайный прохиндей, говорило и его запоминающееся имя, и связь с Фоксом-старшим. При жизни тот был достаточно осторожным человеком и не стал бы связываться с кем-попало, отдавая за полотно такие деньги. Винить его было не в чем, но стоило лишь вздохнуть над его могилой — он же знал, что картина украденная, а всё равно её приобрёл. А в статье упоминалось о том, что известный коллекционер приобрёл копию как подлинник, даже не усомнившись в ней. И только когда он скончался после внезапной болезни, его родственники обратились за помощью в бюро. «Кружевница» буквально распадалась на глазах, что испугало наследников коллекционера, но также и разозлило — их покойного отца обманули! Так что пресс-релиз бюро был телеграммой самому Агусту, его имя звучало в статье несколько раз. Обвинений никто не предъявлял, но его настоятельно просили обратиться в бюро для выяснения обстоятельств и обещали защиту его интересов. Ведь копии в бюро оказалось уже две — и второй владелец тоже был крайне зол на этого человека по фамилии Ди. Это был самый изящный, но рискованный блеф Пака Чимина. Хорошо, что руководство его всё же одобрило. Мюзиклы в Кеннеди-центре бывали не так уж и часто, но Юнги повезло. К вечеру билеты на «Бриолин» были у него в кармане, а сам он читал газеты и ждал Чимина в баре отеля, сообщив о месте встречи на автоответчик. Кольцо лежало в кармане чёрного костюма, в бокале позвякивали льдинки, где-то рядом умиротворяюще звучало фортепиано, но Юнги нервничал. Конечно же, не из-за новостей в газетах. Впрочем, нервничать перед свадьбой — это же нормально? Юнги даже думать боялся в этих категориях о себе и Чимине, но для него это тоже давно перестало быть шуткой. С того дня, как он вернул прошлое кольцо? Или когда он прочёл письмо Чимина, полное слёз и сокрушительной боли? Всё это стало слишком серьёзно для них обоих, и Юнги должен был Чимину кольцо, хоть и не представлял, куда их обоих это заведёт. День тянулся бесконечно долго, потому что не было никаких происшествий. Хотя, может, и хорошо, что не было — Чимин успел приехать домой, переодеться и даже принять душ, а потом ещё раз переодеться. Выбор у него тут был не богат, он же не знал, что в этой поездке ему светит настоящее свидание с Юнги. Но костюмы, в которых агент Пак привык работать, были вполне хороши и для свиданий. Поцеловав Тэхёна и пожелав ему нескучного вечера, Чимин поймал такси и скоро был на месте. Интересно, его сердце всегда будет так сладко ныть перед каждой встречей, а стоит ему увидеть Мина Юнги — начнёт трепыхаться в груди от радости? — Я знал, что мне не стоит сегодня одеваться слишком просто, — сказал он, просто присаживаясь рядом с ним в баре, и нежно улыбнулся. Почему-то Чимин в те мгновения подумал, что любимых мало кому удаётся осознанно выбрать. Друзья — совсем другое дело, можно выбрать, с кем дружить, перебирая людей, с которыми сталкивает жизнь на работе, учёбе или даже среди соседей. С любовью совсем не так. Чимин никогда не был так влюблен, как сейчас, но прекрасно помнил все классические (и не очень) истории любви. Одна случайная встреча могла перевернуть всю жизнь, и, как бы сильно люди не сопротивлялись, любовь их не спрашивала, готовы ли они к этому или нет. Она притягивала людей друг к другу снова и снова, она заставляла их стремиться навстречу, несмотря ни на что; она не всегда приносила счастье, далеко не всегда. Иногда это было очень больно. Но сейчас, сегодня вечером, Чимин снова был счастлив, потому что мог увидеть Мина Юнги и улыбнуться ему. — Ты всегда прекрасно выглядишь, — тот задержал на нём взгляд, отвечая на улыбку. Удивительно, как она его меняла. — Очень рад тебя видеть. Он кивнул бармену, и перед Чимином поставили пузатый бокал с виски. Юнги отсалютовал ему своим. — Я достал билеты на «Бриолин», — сообщил он, не сводя взгляда. — Ты любишь мюзиклы? Или мне срочно выменять их на балет? — Люблю, — мурлыкнул Чимин, сделав глоток. Виски приятно обожгло горло. — Балет я тоже люблю, хотя и редко на него удаётся попасть. И я тоже очень рад тебя видеть, Юнги. Под таким пристальным взглядом, в сопровождении нежных звуков фортепьяно, в приглушённом приятном свете бара Чимин и сам занервничал, но это было очень приятное волнение, заставляющее его кокетливо убирать волосы за ухо — Тэхён очень настаивал, чтобы Чимин не делал слишком строгую причёску — это же свидание, а не официальный приём! Юнги как-то писал ему, что не очень уверен в себе, так и сам Чимин тоже не был. Он мог делать вид, он мог быть уверен в работе, потому что столько лет занимался ей, но если отбросить странное неудачное прошлое, то это свидание было для Чимина первым. И он очень не хотел как-то его испортить, заставлять Юнги чувствовать себя как-то неудобно. Можно ли будет взять его за руку в темноте зрительного зала? Или оставить это право ему? Будет ли уместно просить прогуляться после или даже разрешить ему увести себя в номер отеля, чтобы поцеловаться там? Или это тоже стоит оставить на Юнги? Сможет ли тот с этим справиться и решиться? Целоваться Чимину очень хотелось, может, поэтому он так часто облизывал губы, пока пил виски и посматривал на своего возлюбленного. Тот сдвинул в сторону сложенную газету, на верхней странице которой было напечатано обращение бюро, и хмыкнул. — Успел почитать новости. У вас здесь всё так интересно. Просто вторая «Джоконда»… Юнги протянул руку и коснулся запястья Чимина кончиками пальцев, легонько погладил, словно обещая большее, когда они останутся вдвоём. Сегодня на нём снова были те же запонки, что и при первой встрече — хитрые лисьи мордочки. Поймав тёплую волну от этого прикосновения, Чимин узнал их с первого взгляда. — О, кстати, — оторваться от рук в пользу газеты было сложно, но агент всё-таки заметил заголовок. — Я хотел проконсультироваться с тобой, как с художником по этому вопросу. Раньше они не разговаривали о работе Чимина, и не то чтобы тот сильно стремился сейчас говорить о деле, но раз уж Юнги начал… — Я никогда не видел такого стремительного и странного разрушения красочного слоя, — признался он, слегка посерьёзнев. Интересно, супруг уже знает о его профессии? Догадался или как-то нашёл информацию? — О, я должен был понять, что этим занимаешься ты, — тот улыбнулся. — А я-то всё гадал, что за необходимость вызвала тебя в Вашингтон. И как продвигаются поиски твоего Шадрона? — Это случайно получилось, — словно оправдывался Чимин. — Долгая история, хотя казалось, что всё разрешится быстро и мы уже завтра вернёмся в Сан-Франциско. Значит, всё-таки знает. С одной стороны — легче, но с другой… Сердце Чимина вновь взволнованно трепыхнулось. — Какого Шадрона? — не понял он. Юнги засмеялся. — Наверное, это мифический персонаж. Ив Шадрон. Никто его в глаза не видел, но была версия, что он написал для Вальфьерно шесть копий «Джоконды», которые потом были вывезены и проданы в Штатах. Никто не знает, существовал ли этот человек на самом деле и существовали ли эти копии. Он глубоко вздохнул и попросил: — Я с удовольствием поговорю с тобой о картинах и красках — о чём угодно, но чуть-чуть позже, хорошо? Сначала я должен сделать это, потому что с каждой минутой промедления начинаю волноваться всё больше. Юнги достал из кармана и поставил перед Чимином маленькую бирюзовую коробочку. — Посмотри, пожалуйста, и скажи, тебе нравится? Увидев кольцо, Чимин забыл обо всех картинах и красках, о работе, о виски, о мюзикле — обо всём, кроме кольца и мужчине, который его подарил. Оно было такое красивое! Чимин, ранее равнодушный к украшениям, едва не потерял дар речи. — О, Юнги! — он отодвинул свой бокал, достал кольцо обеими руками, хотя пальцы дрогнули перед этим совершенством. — Мне безумно нравится! — и поднял глаза, которые затопило нежностью. — Надень, пожалуйста, — очень трогательно прошептал и протянул руку. Юнги нежно сжал его пальцы и, не смущаясь, легонько поцеловал, прежде чем надеть кольцо на безымянный. Он смотрел на Чимина и восхищённо, и благодарно, и счастливо. — Мне будет очень приятно, если ты будешь его носить, — шепнул он, сжимая ладонь в своих пальцах. — А ты своё будешь носить на цепочке? — муркнул Чимин, любуясь и кольцом, и руками. — Чёрт, оно правда очень-очень мне нравится! Спасибо, мой дорогой, — последнее он хотел бы шептать на ухо. — Ты можешь надеть мне его на руку сейчас, если хочешь, но потом будет на цепочке, — подтвердил Юнги. — Ох, я рад, я волновался. Честное слово, я не ограбил ювелирный магазин, — лукаво заулыбался он, вспоминая их разговор. — Хочу! — хихикнув, Чимин подскочил, чтобы пересесть поближе. Виски, наверное, в голову ударило, но когда Юнги достал своё кольцо, Чимин перехватил его левую руку и сжал губами безымянный палец. Даже прикусил слегка, будто след от его бесстыдных действий — лучшее украшение, которое нельзя повесить на шею. Юнги сладко вздрогнул, прикрыл глаза и шепнул: — Кажется, я должен тебе поцелуй. — Сейчас? — Чимин очень старался, чтобы это звучало вопросительно, это было сложно, когда он всё-таки надел кольцо на палец и переплёл их со своими под столом. — Мы можем подняться к тебе в номер… И прикрыл свой горящий взгляд ресницами. — Если мы поедем ко мне, мы не попадем в театр, — Юнги продолжал гладить его руку, словно не мог заставить себя отпустить. — А я надеялся устроить тебе более интересное свидание… Вдруг ты решишь, что мне от тебя нужны только поцелуи? — подразнил он ласково. — Твоя правда, — фыркнул Чимин, покосившись на него, как та ещё лисичка. — Ну ладно, пойдём посмотрим, как другие целуются. Они, конечно, доехали до театра. Заняли очень удобные места в зале. А там Юнги взял Чимина за руку, снова переплёл пальцы и смотрел на него в темноте все два действия, лишь изредка бросая взгляд на сцену. Смотрел, как Чимин смеётся, как закусывает пухлую губу в напряжённый момент, как наслаждается музыкой. На последней сцене Чимин ненадолго привалился к супругу, устроив голову на его плече, не заботясь о том, что подумают люди в зале. Наверное, и не увидят, увлечённые мюзиклом. Но Чимину стало очень важно посидеть вот так. Юнги издал тихий удовлетворённый вздох и обнял его за плечи, привлекая к себе ближе. Когда они вышли из зала, Чимин мурлыкал себе под нос мотивчик запавшей в душу композиции. Большинство слов он не запомнил, но мелодию — очень даже. И самые главные слова: «You're the one that i want», конечно. Лучших и не придумаешь для этого вечера. — Спасибо, — с чувством сказал Юнги, когда они вышли в тёплый летний вечер. — Мне очень понравилось. — Мне тоже, — Чимин покрутил кольцо на пальце, словно задумался о чём-то. — Это тебе спасибо, ты же меня пригласил. Правда, теперь мне самому хочется петь и танцевать, — он поднял глаза и улыбнулся. Юнги замер на месте, глядя на эту сияющую улыбку, зачарованно погладил её краешек. — Это оружие массового поражения, — заворчал. — Почему законодательство штата разрешает тебе расточать свои улыбки и сбивать с пути случайных незнакомцев? Пойдём пешком, мы не поймаем здесь такси. И правда, после конца спектакля многие ловили такси — выстроилась целая очередь желающих. Юнги взял Чимина за руку и повёл в сторону, противоположную отелю. — Может, что-нибудь перекусим? — предложил тот, прекрасно зная этот город, но не понимая, куда они идут. — Я проголодался, а ты? — Хочешь чего-то особенного? — поинтересовался Юнги. — Мы идём в один небольшой бар. Но если ты хочешь какой-то конкретной кухни, можем сначала поужинать. — В баре, наверное, есть закуски, я думаю, мне этого хватит, — Чимин вновь прижался к его плечу. — А там можно танцевать? Ужасно танцевать хочется! Он и шёл, пританцовывая, потому что в голове всё ещё звучала приставучая песня из мюзикла. — Вот поэтому мы туда и идём, — ласково объяснил Юнги, чувствуя, как внутри разливается тепло. Никогда такого не было, чтобы кого-то хотелось баловать, кормить, танцевать, кружить в своих руках и ловить, обессилевшего от танцев и смеха. — Там отличные бургеры. И музыка. А ещё там они смогут танцевать вдвоём, и никто не посмотрит на них неодобрительно. — Ого, — Чимин на мгновение застыл при входе, разглядев и тот бар, и публику в нём. — Ты часто бываешь в Вашингтоне, раз знаешь такие места? Почему я здесь никогда раньше не был? Я же здесь вырос! Но он быстро сориентировался и потянул супруга за руку к свободному столику, наверное, единственному в тот вечер. Повезло. — Они не то чтобы сильно себя афишируют, — Юнги махнул рукой, подзывая официанта. — Меня сюда привели однажды, место мне понравилось. Здесь не часто бывают случайные люди. Улыбчивый паренёк развернул перед гостями меню. — Да у них даже вывески нет! — сделав заказ, Чимину пришлось сесть к Юнги поближе, чтобы тот его слышал сквозь музыку. Он попросил бургер и пиво, конечно. К каждому блюду — свой напиток. И какие бургеры без пива, в конце концов. — Но здесь очень весело, — огляделся и даже не заметил, как уже отстукивал ногой ритм под столом. — Мне тоже нравится, — согласился Юнги. — По вторникам и субботам здесь играют только джаз, а в остальные дни можно попросить что угодно. Он встал и протянул Чимину руку: тот не досидел бы до заказанной еды, уже чуть не приплясывал на месте. — Окажешь мне честь? — С удовольствием! — агент тут же подскочил, но больше никуда не рвался, позволил увести себя на танцпол. — Значит, я могу заказать свою любимую песню? — Конечно, — Юнги держал его в руках очень бережно, хоть танец и был быстрым. Кружил, ловил в объятья и снова кружил, любуясь пластичностью Чимина. Он и сам очень неплохо двигался, даже не ожидал от себя такого, но, верно, близость Чимина его окрыляла. Когда стало жарковато, Чимин свободно стянул с себя пиджак и передал официанту, чтобы отнёс его к их столику. А потом отошёл к музыкантам и зашептался с ними, чтобы скоро вернуться к Юнги и обнять его за шею. Этот танец предполагал большую близость, потому что песня была медленной, атмосферной и тягучей. Звучала только музыка, но Чимин прекрасно знал слова, и, прижимаясь всем собой, мурлыкал над ухом о том, как прекрасен этот мир, как прекрасны зелёные деревья и красные розы. Как прекрасны белые облака в голубом небе, как божественен блеск дней и темнота ночи. И цвета радуги в небе, и лица людей вокруг. Их первый в тот день поцелуй был прямо на танцполе. Слишком короткий, но отчаянно необходимый. — Ты прекрасен, Чимин, — шепнул ему прямо в губы Юнги. — Ты самое прекрасное, что случалось в моей жизни. Пожалуйста, останься со мной подольше… — Брак один раз — и на всю жизнь, — напомнил тот, сияя своей убийственной улыбкой и плавно двигаясь под звуки любимой мелодии. — Он настоящий для меня, — добавил он на тот случай, если ещё не понятно. — Всегда был и будет. Ты — мой супруг, и мне плевать, что это неофициально, без документов. В моём сердце всё по-настоящему. Когда им подали ужин и пиво, Юнги вернулся к начатому в самом начале вечера разговору о картинах только для того, чтобы не смотреть на губы Чимина, чтобы заглушить звуком собственного голоса звучавшее внутри «на всю жизнь». — Что конкретно происходит с твоей картиной? Ты говорил о разрушении красочного слоя? Это именно краска? Проблема может быть в самом холсте, в качестве и составе грунта, в красках, в лаке. Что именно у вас произошло? — Да какая-то мистика, — Чимин закатил глаза, откусив ещё кусок вкуснейшего бургера. И прожевав, добавил: — Картины умирают на глазах. Краска идёт трещинами и тускнеет, такое ощущение, что ещё через пару дней она вообще исчезнет и у нас останутся лишь пустые холсты. Я никогда такого не видел. И даже не представляю, как их можно спасти. Да, это не оригинал, мы его ещё ищем, но эти копии… Они так прекрасны! Пока мы не занимаемся поиском художника, нам бы хоть что-то о продавце найти… Но я бы поклонился перед его талантом, если бы мы нашли того, кто это нарисовал. — Значит, дело точно не в холсте, — задумчиво протянул Юнги, запивая слова пивом. — Идёт трещинами или чешуйками? Она просто трескается или отслаивается? Лаковое покрытие в каком состоянии? Может быть, всё это закрепить каким-то консервирующим составом? — У нас эксперты просто в панике, — Чимин помотал головой. — Краска и трескается и отваливается под лаком! Если бы не лак, она, наверное, уже бы отвалилась. М-м, — он вдруг помолчал недолго, глядя задумчиво. — Может, ты посмотришь на них? — В полночь Золушка побежит в аэропорт, теряя туфельки, — предупредил Юнги. Было очень любопытно взглянуть, но провести вечер с Чимином в танцах или поцелуях тоже хотелось ужасно. — Я посмотрю, если ты хочешь, — согласился он, сдержав вздох. Хотелось всего и сразу, а так не бывает. — Ты улетаешь в полночь? — замер Чимин. — Почему так рано? Я хотел погулять с тобой до утра… — Рейс в три часа, — грустно сказал Юнги. Не меньше часа ему было нужно на дорогу в аэропорт. — У меня встреча завтра утром, её сложно отменить. Прости, мне надо было сказать сразу, что времени мало? Чимин словно взвешивал сейчас все «за» и «против». Можно было бы попросить Юнги приехать в следующий раз через пару дней, но вдруг эти «Кружевницы» уже развалятся к тому моменту окончательно? А вдруг Юнги действительно что-нибудь увидит, что не удалось увидеть экспертам? Он же такой умный… — Допивай и поехали, — внезапно решил Чимин и залпом выпил пиво, после того, как закончил со своим бургером.