Великая сила искусства

      В такое время в бюро почти никого и не было, но у Чимина был доступ к хранилищу в любой час, а охрана пропустила бы с ним кого угодно, под его, конечно, ответственность. Такси удалось поймать довольно скоро, но в машине, пока они ехали, Чимин притянул супруга к себе и поцеловал его сам очень горячо. Сколько ж можно терпеть! Юнги ответил сразу, нетерпеливо, перехватывая инициативу и едва слышно вздыхая от удовольствия, и почти затягивая Чимина на колени. Было что-то особо волнующее в том, как он сдерживается, глядя расфокусированно и пьяно. Ещё год назад Чимин и представить себе не мог, что однажды с ним такое случится. Они целовались и целовались, невозможно было оторваться, даже когда таксист остановился у здания — они всё ещё целовались. Водитель достался понимающий, как ни странно, и лишь негромко кашлянул. Только после этого Чимин резко отпрянул от Юнги и захлопал глазами. — Спасибо! — воскликнул агент. Из машины они практически сбежали, как грабители из банка, хорошо, что всё-таки расплатились. Ещё год назад Чимин не представлял, что однажды приедет сюда с супругом, с которым будет смеяться, держать его за руку до самого последнего момента (всё-таки охрана бы не очень это поняла, наручников-то на их запястьях не было). Что он снова будет целовать Юнги уже в хранилище, хотя не для этого вообще они туда пришли, и прижиматься так, словно их танец продолжается. Что Юнги неожиданно сильно прижмёт его к стене в этом самом хранилище едва ли не на весу и будет вылизывать и легонько прикусывать его шею. Что подхватит своими большими ладонями Чимина под ягодицы, сжимая, и впервые застонет в голос, тяжело дыша и прижимаясь лбом. — Пожалуйста… Где эта чёртова картина? — сорванно попросил Юнги, не разжимая рук. — Здесь, — Чимин мог ответить только это, потому что после сам застонал, как-то капризно от того, что супруг не укусил его сильнее. В голове повис плотный туман, сквозь него с трудом удалось вспомнить, зачем они вообще сюда пришли. Да и где они вообще? — Юнги, пожалуйста, — Чимин сжал его плечи. — Ещё немного! И запрокинул голову, вытягиваясь в его руках вверх. Тот выдохнул восхищённо и низко, хрипло потребовал: — Сними галстук, Чимин. Очень хотелось бы сделать это как-то красиво и грациозно, но агент сдёрнул его почти яростно, извернувшись как-то так, что Юнги даже не пришлось его отпускать. А потом дёрнул воротник рубашки; пуговицы проиграли этот бой и капитулировали. Прижавшись затылком к стене, Чимин тяжело дышал, понимая, что снял бы сейчас всё что угодно, если бы Юнги потребовал это. Да он бы вынес вместе с ним всё хранилище, если бы попросили. Тот склонил голову, ведя носом по коже, с упоением вдыхая. И почти рыкнул, прежде чем зубы коснулись шеи, оставляя цепь сладких и желанных отметин, цепь, что незримо связывала их воедино. — Надо было ехать в отель, — проронил горячо, прежде чем прижать зубами ключицу и выше, а потом зализать всё. — Надо, — согласился Чимин на очередном выдохе. Все звуки, что он издавал, все тихие вскрики и стоны — все соглашались с Юнги, с каждым его действием. Чимин не представлял, как они из этого выберутся, но сейчас дёрнул рубашку ещё раз, неистово и бездумно, заставляя ещё несколько пуговиц сбежать и укатиться куда-то под стол. Стол! Он был пуст сейчас, и Чимин в том же танце крутанулся вокруг Юнги, увлекая его за собой, не позволяя отстраниться, пока не запрыгнул на тот стол. Ну уж очень ему хотелось обнять этого человека ногами, как тогда, в постели. А на весу это было бы тяжело для самого Юнги. — У нас ещё есть время, — заявил Чимин, словно знал, сколько сейчас времени. Да, он забыл, какое сегодня число, месяц и год, особенно когда стягивал чужой галстук — медленно и заворожённо, не спрашивая разрешения и не собираясь останавливаться. Расстегнул рубашку более человеческим способом, чем свою. Всю расстегнул. И сделал то, что никогда не делал: провёл ладонями по груди Юнги, запустил пальцы под одежду, прижал их уже к спине и нырнул к его шее сам, так что в итоге их тела соприкоснулись почти без преград. А Чимин скользил языком по коже очень медленно, но чем дальше — тем плотнее прижимал его и почти не дышал при этом. Юнги услышал низкий стон и с некоторым опозданием понял, что издал его сам. Что это горячее, плотное томление охватывает его самого. Он притянул Чимина ближе, касаясь его кожи, разводя в сторону полы рубашки, чтобы охватить взглядом медовое совершенство; совершенство, несмотря на шрам на груди, оставшийся от ранения и операции. Чимин и на ощупь был таким — тёплым, солнечным, медовым, шёлковым. Руки скользили по этой коже, изучая её, боясь и желая оставить след. А когда Юнги прикрыл глаза — мир и вовсе стал идеальным. Мир, в котором были только их дыхание, их вздохи и их прикосновения. Кожа Юнги была такой белой, словно никогда не встречала солнца, или это специфический свет хранилища её так отбелил? Чимин заворожённо смотрел, поглаживая ладонями, чуть нажимая кончиками пальцев. Нет, его руки точно были темнее. Чимин и сам чувствовал себя художником, лаская и целуя эту кожу, а когда издал слишком сладкий вздох, то упал спиной на стол и уже еле дотягивался руками, только до живота, наблюдая из-под ресниц, как тот подрагивает под лаской. — Юнги, мы… Должны здесь остановиться? — получилось вопросительно, жалобно и нежно одновременно. Чимин, конечно, обезумел, раз лежал полуголый на столе в хранилище, обнимая ногами своего супруга, но не настолько, чтобы потом вспоминать, как их первая «брачная» ночь случилась прямо здесь. Юнги отрицательно мотнул головой, пряди волос хлестнули его по лицу, но вопрос отрезвил. — Да уж, не так я это представлял, — выдавил он хрипло и сделал несколько глубоких вдохов. Остановиться было трудно, но нужно. Они оба заслужили более пристойных условий, чем жёсткий стол в хранилище бюро. Он отступил на шаг и протянул Чимину руку, помогая сесть. — Ты такой соблазнительный, — как-то жалобно сказал Юнги, то ли извиняясь, то ли пытаясь оправдаться. Поцеловал его плечо, нежное местечко у шеи ещё раз, очень нежно. — Ты остался без пуговиц… — Скорее без мозга, — хихикнул агент, спуская ноги на пол. Обнял за шею одной рукой, а второй скользнул под рубашку на спине. — Придётся надеть пиджак на голое тело… Конечно, он дразнил, можно было просто застегнуть тот пиджак поверх рубашки, но почему-то эта мысль самому понравилась. — Юнги, отпусти, мне нужно достать эти чёртовы картины, пока ты не опоздал в аэропорт, — и ведь сам от него не отходил. Это «отпусти» было игривым. Но Юнги послушно разжал руки и отступил назад, уходя от объятий. Стянул с плеч собственную рубашку и протянул её Чимину. — Надень, замёрзнешь, — без тени улыбки попросил он. — Здесь довольно прохладно. — Но у меня же есть пиджак, — попытался сопротивляться Чимин, но от голоса Юнги и вида его обнажённых плеч быстро заткнулся и стянул тот самый пиджак с себя вместе с рубашкой. — Я не хочу, чтобы замёрз ты, — заметил, когда застегивал пуговицы. — Раньше у меня в кабинете здесь были какие-то вещи, но я их все забрал, когда переехал. Так что мне придётся тебя обнимать и здесь, и пока я буду тебя провожать в аэропорт. — Главное, при следующей встрече верни мне запонки — это мои любимые. Не волнуйся, я легко переношу холод. — Обязательно верну, а насчёт рубашки ещё подумаю. Она мне, кажется, идёт. Потом Чимин всё-таки нашёл «Кружевниц», разложил их на столе, чей холод спина до сих пор помнила. — Посмотри? Юнги надел перчатки, склонился над картинами и попросил хрипло: — Есть увеличительное стекло? Чимин протянул ему лупу и прижался сбоку на мгновение. Ну нельзя было удержаться и не поцеловать белое плечо, как скоро ещё появится такая возможность? — Всё, не мешаю, — мурлыкнул и отступил. — Потрясающе! — восхищённо выдохнул Юнги через несколько минут, выпрямляясь над столом. — Впервые вижу подобное. Ты очень хочешь их сохранить? — Хочу, — кивнул Чимин, глядя ему в глаза. — Это можно как-то остановить? — На время можно. Но тебе понадобится реставратор экстра-класса, чтобы снять лак и не повредить оставшуюся краску. И я боюсь ошибиться в пропорциях… Юнги хмурился. Утренняя встреча много для него значила, но для «Кружевниц» нужно было рассчитать фиксирующий состав безошибочно. Его не набросаешь на скорую руку на листе бумаги, любая ошибка могла безвозвратно уничтожить полотно. — Далась же тебе эта девица, — проворчал он. — У вас есть химическая лаборатория? — Есть, там сейчас тоже никого, — Чимин пытался собрать разбросанные по полу пуговицы. — А парочка реставраторов сегодня посмотрели на полотна и сказали, что не возьмутся за это. Конечно, для бюро важнее найти оригинал и вернуть в галерею, но… Почему-то эти копии для меня важны. Было бы идеально вернуть их владельцам в приличном состоянии. Они за них, в конце концов, заплатили. — Я думал, ты их хочешь у себя в кабинете повесить, — Юнги снова склонился над картинами. Он уже решился, но одно дело менять свои планы ради улыбки Чимина, а другое — ради каких-то коллекционеров. — Я не хочу, чтобы они погибали, — Чимин собрал все пуговицы и выпрямился, пересчитывая их в ладони. — А ещё я не интересуюсь женщинами, особенно если они не блондинки, — и широко улыбнулся. — Но всё равно они не должны погибнуть. — Ну что же, будем спасать, — вздохнул Юнги. — Пиши номер. Это мистер Шин, он реставратор от бога. Он сейчас живёт в Нью-Йорке, позвони ему и скажи, что от меня. Если у него есть время, он поможет тебе. А теперь мне нужно кое-что посчитать. Есть скальпель или пинцет? Чимин нашёл листок и ручку, записал номер реставратора, сложил его в карман брюк к пуговицам и порылся в ящиках, чтобы достать скальпель. — Спасибо! А что ты будешь считать? — рисковый он, конечно, был человек, протягивал преступнику практически оружие. Но он доверял Юнги, может, даже больше, чем себе. Слепо и безоговорочно, иначе бы они тут не оказались. — Состав фиксирующего раствора, — Юнги ловко отделил несколько крохотных фрагментов краски с угла полотна. — Иначе сделаем только хуже. Пойдём в лабораторию. Чимин убедился, что взял все их вещи, пиджаки и испорченную рубашку, оставил полотна на столе и провёл Юнги по небольшому коридору. Связка ключей была в другом кармане, пришлось чуть повозиться, прежде чем отыскать нужный. — Прошу, — наконец он распахнул дверь, включил в помещении свет и повесил одежду на вешалку при входе. Достал для Юнги плотный белый халат и кусок стекла, чтобы он переложил туда фрагменты. — Пока ты работаешь, я могу рассказать тебе о пропаже оригинала… Я плохо знаю, где тут что лежит, но если что-то нужно, говори, будем искать вместе. — Давай, — Юнги надел халат и снял кольцо с пальца, прежде чем натянуть более плотные перчатки. — Подержи пока у себя, не хочу случайно забыть его в кармане местного халата. Все химические лаборатории, к счастью, имели общую логику, поэтому он быстро нашёл всё, что ему нужно. — Рассказывай, — попросил он Чимина, истирая в пыль какую-то соль в ступке. — Не обращай внимания, я слушаю тебя. Но на него, такого строгого в белом халате, сосредоточенно орудующего миллиграммами веществ в своих больших руках, невозможно было не обращать внимания. Чимин надел кольцо на большой палец (только на нём оно не болталось), подтащил к столу высокий стул и уселся напротив, глядя влюблённей, чем Сэнди смотрела на Денни в недавнем мюзикле. — Я тогда ещё был стажёром, — начал он неторопливо. Но постарался обойтись без долгих аллегорий, рассказывал историю Марка Уоллеса по фактам. И про своё участие в этом деле, конечно, не забыл. Чимин не знал, почему он так честен и открыт, может, потому что действительно всерьёз считал Юнги своим супругом? — Если что, я действительно думал, что к нам попал оригинал. Невозможно же отличить! Все эксперты были в шоке и мы тоже, когда прислали вторую картину. Думал, что вернём её в галерею и поставим точку в этой истории. А вот оно как получилось… И мне совершенно непонятно, что будет дальше. — Да уж, интересная у тебя работа, — вздохнул Юнги. — Так и буду, видимо, тебя по всей стране ловить, чтобы встретиться. — Лучше ты меня, чем я тебя, — мурлыкнул Чимин с улыбкой. Юнги согласно фыркнул. Он ещё поколдовал над стеклом с образцами и пробирками некоторое время, а потом велел: — Записывай состав. Чимин послушно достал ручку и новый листок — как раз рядом на столе лежала пачка бумаги. — И свой номер продиктуй, — велел он в свою очередь очень требовательно. — Вдруг мне очень-очень нужно будет услышать тебя? — Я почти не бываю в одном месте, — качнул головой Юнги. — Постоянно где-то в разъездах. Лучше назначь мне день, когда я должен тебе звонить. — По субботам, — легко сказал Чимин и поднял взгляд. — Ты всегда звонил мне по субботам. Я бы совсем обнаглел и потребовал второй день, по средам? Да, давай дважды в неделю. В случае, если тебе не удастся меня поймать дома, здесь или в Сан-Франциско, я всегда буду стараться оставлять тебе сообщение. Лучше звонить туда, надеюсь, что слишком надолго мы здесь не застряли… — Хорошо, — очень покладисто согласился Юнги. — Среда и суббота, после семи. Если у меня что-то срывается, я буду оставлять тебе сообщение на автоответчике, чтобы ты не ждал понапрасну. А теперь записывай… Он со скрупулёзной точностью продиктовал рецепт, а потом ещё и перепроверил его, поправив пару цифр в сложных формулах. — Ну вот, если это не спасёт твоих дам, я не знаю, что ещё им может помочь, — фыркнул Юнги. Посмотрел на часы: время приближалось к двум. — А теперь мне пора в отель, забрать вещи, переодеться и найти себе новый билет на самолёт. — Я могу с этим помочь, ты же помог мне, — Чимин не планировал так просто его отпускать. — Поедем вместе, переоденешься, а потом сразу — в аэропорт. Моё удостоверение иногда творит чудеса, улетишь первым классом ближайшим рейсом по цене эконома. — Ты умеешь убеждать, — ласково засмеялся Юнги. — Хорошо, давай так и сделаем. Не хочу так быстро тебя отпускать… Он снял халат и повесил его на место, надел пиджак прямо на голый торс и протянул руку за кольцом. Чимин снова обхватил его безымянный палец губами, прежде чем сам надел на него кольцо. А затем застёгивал пуговицы на пиджаке Юнги, как самый заботливый в мире супруг.