Великая сила искусства

      Чимин высадил Тэхёна у центральных ворот, а потом уехал, не дожидаясь Чонгука — такой был уговор. Тэхёну пришлось недолго постоять в одиночестве и неведении, пока вдруг не раздался за спиной знакомый голос, а на глаза не легла широкая чёрная шёлковая лента. — Не бойся, я буду держать тебя за руку… Тэхён ахнул, дёрнулся было, но остановился в движении. — Очень крепко, — попросил он. — Держи меня очень крепко, Чонгук. — Я буду, — пообещал тот и переплёл их пальцы. — Я бы отнёс тебя на руках, но люди не поймут. А их здесь ещё много, пока не совсем стемнело. Просто иди за мной. Доверяй мне. Это ненадолго. Он заговаривал Тэхёна всё время, что они шли, вёл за собой, не торопясь, но и не слишком медля, всё-таки прогулка планировалась позже. А это — лишь подготовительный этап. На руки Тэхёна Чонгук всё же взял, но ненадолго, чтобы куда-то перенести. Звуки вокруг — Тэхён мог ориентироваться с завязанными глазами только на звуки и прикосновения Чонгука — были немного странными, необычными, откуда-то сверху донеслось тепло, точнее даже — жар. Чонгук положил обе руки Тэхёна на что-то, напоминающее лозу, и забрался следом, кивнув пилоту. И только после того, как воздушный шар поднялся над землей, медленно стянул с глаз Тэхёна повязку и обнял за талию, прижавшись со спины. Шар поднимался над парком, заливом и статуей свободы. — Надеюсь, ты не боишься высоты? — Только воды, — шёпотом откликнулся Тэхён, глядя вниз. — Как красиво… Как это прекрасно, Чонгук! Ветер играл его волосами, закатное солнце гладило щеки румянцем, а глаза Тэхёна сияли ярче любых звёзд. — У нас есть вино, — улыбнулся тот, прижимая его крепче к своей груди и не мешая любоваться видом, да и сам любовался, что уж скрывать. — И целый час над Нью-Йорком… Мы можем целоваться прямо в воздухе, не обращай на него внимания, — он кивнул в сторону молчаливого пилота. — Дух захватывает, правда? Смотри, каким маленьким парк кажется сверху! Каким маленьким кажется всё! Есть только ты, я и небо… — Это совсем не то же самое, что подняться в небо на самолёте, — Тэхён восхищённо раскинул руки, словно желая поймать облака в объятья. — Совсем другие ощущения, всё другое! О, Чонгук! — он развернулся прямо в его руках и обнял порывисто и благодарно. Корзина слегка покачивалась в воздухе, но Чонгук стоял в ней крепко и надёжно. И обнимал так же. — Если бы у меня были крылья, я бы подхватил тебя и унёс на них, но могу только так поднять тебя над землёй. Показать тебе то, что ты ещё не видел. Подарить тебе этот мир с такой высоты. Почувствуй этот ветер, Тэхён… Представь, что у тебя есть крылья. И поцелуй меня уже… Тэхён целовал его как во сне — сладко, жарко, ртом и руками беззвучно повторяя — «люблю». Биение сердца Чонгука было таким громким, что его могли услышать даже редкие птицы, пролетающие мимо. Тэхён тоже его слышал. Линия горизонта медленно проглатывала заходящее солнце, синяя лента Гудзона, извиваясь, стремилась вдаль и темнела. Чонгук вновь развернул Тэхёна к себе спиной, когда дотянулся до бутылки вина у них под ногами. И даже настоящие стеклянные бокалы достал. Вручил оба Тэхёну, наполняя их, а потом прошептал: — Я пока не успел сделать ещё кое-что, на это нужно время… Я планировал спросить чуть позже, когда всё будет готово… Но это такой красивый момент! Он отошёл назад, взял своего парня за руку, забрав из неё свой бокал, и медленно опустился перед ним на колено, прямо в корзине. — Ты выйдешь за меня, Ким Тэхён? — О господи, Чонгук, это не… — он осёкся, набрал воздуха и твёрдо сказал. — Да. Конечно, да! Его «да!» взвилось в воздух, соединяя их вместе и беря небо в свидетели. Чонгук широко заулыбался и поднялся на ноги, чокнулся с его бокалом и отпил, приобняв жениха свободной рукой. — Если бы ты мне отказал, я бы сбросил тебя вниз, — конечно, это была шутка, но смеялся он очень счастливо. — Если бы я мог тебе отказать, меня бы здесь и не было, наверное, — заулыбался Тэхён. — А как бы я мог отказать, когда так сильно люблю тебя? — Я всё равно переживал, даже пришлось перестраховаться, но Чимин мне был должен за вчерашний подвиг, — усмехнулся Чонгук, крепче прижимая его к себе. — Я очень сильно люблю тебя, Тэхён. — Так вот к чему были его вопросы вчера, — изумился тот коварству родственной души. — Когда вы с ним так спелись? Он поймал руку Чонгука и прижал к своей груди, желая держать его так всю жизнь. Всё время, что им отпущено в этой жизни. — О, это просто сделка. Услуга за услугу, — хохотнул Чонгук, жмурясь и наслаждаясь этими прекрасными минутами всем собой. — Хотя, стоит отметить, какой Чимин обязательный и ответственный. Даже вусмерть пьяным он умудрился сообщить мне, что ты согласен, пока я укладывал вас спать. Хорошо, что ты не слышал и не догадался. И я правда хотел подождать, пока сделаю для тебя кольцо, я уже почти продумал какое… Но сейчас меня так накрыло, что я не удержался. Не волнуйся, как только вернусь в Сан-Франциско, я обязательно сделаю нам кольца. — Я буду ждать. Сколько угодно долго, — пообещал Тэхён. — После такого я готов ждать целую вечность, потому что главное я уже знаю. Он и сам не ожидал, что это так сильно отзовётся в сердце — то, что Чонгук сделал ему предложение. То, что они оба признали, — это слишком серьёзно, чтобы оставаться просто страстным романом. — М-м, — Чонгук отпил ещё вина. — А хочешь, я приглашу тебя к себе в мастерскую и ты посмотришь, как я работаю над кольцами? Может, тебе захочется что-то в них добавить? Хочу, чтобы оно было для тебя идеальным. — Хочу, — тут же отозвался Тэхён. И вовсе не потому, что не доверял художественному вкусу Чонгука — хотя стоило бы присмотреть, чтобы золота не было слишком много. Но Тэхён безумно любил наблюдать за людьми во время их работы, особенно когда эта работа была призванием; никогда человек не казался ему таким красивым и вдохновенным, как за любимым делом. И увидеть Чонгука в его стихии, в его царстве — это было ценное предложение, от которого он не собирался отказываться. — Знай, ты будешь первым, кто туда зашёл, — слегка дразняще произнес Чонгук и уже не слегка — поцеловал его прямо в шею, внезапно очень нежно, но укусил буквально через пару минут, когда Тэхён уже, наверное, удивился, что случилось что-то необычное. — Это очень волнующе, — прошептал тот. — Оказаться в твоей мастерской. Я буду этого ждать. Вечерний Бродвей — яркий, шумный, живое сердце Нью-Йорка — лучшее место для продолжения свидания. Рекламные вывески, что соревновались друг с другом по размеру и ослепительности, толпы прохожих, из-за которых приходилось прижиматься друг к другу всё теснее… Музыка на каждом шагу — из баров и клубов, да порой и просто от уличных музыкантов. Чонгук не планировал эту часть «программы», просто не успел бы за такой короткий срок придумать и воплотить в жизнь что-то ещё. Но в том ресторане, куда их случайно занесло, когда ноги устали от ходьбы, а глаза — от яркости улицы, всё оказалось так атмосферно и правильно, словно Чонгук и это продумал. Привёл Тэхёна именно в то место, где есть отличный свободный столик, с которого видно сцену и музыкантов, исполняющих, конечно же, джаз. Заказанные блюда оказались прекрасными не только на вид, вино — терпким, полным, с богатым букетом. Сияющие глаза Тэхёна, яркая улыбка Чонгука, неторопливые разговоры, иногда на грани фривольности — эта часть свидания тоже удалась, хоть и вышла спонтанной. А когда они снова вышли на улицу и решились пройтись пешком прямо до гостиницы, Чонгук не удержался снова. Он оставил по меркам обычного человека целое состояние в круглосуточной цветочной лавке. И ведь тоже не планировал этого делать — но они шли мимо, он засмотрелся на огромную корзину фиолетовых пионов на витрине. Нырнул в ту лавку, шепнув Тэхёну «подожди минуту», а через несколько — вышел уже с корзиной. — Сто одна штука, — сказал он, протягивая цветы. — Если что, я могу и сам понести. Она тяжёлая. И ведь если сказать кому-то, что Чон Чонгук ни разу не устраивал никому свиданий — никто не поверит. А ещё нельзя обосновать это всё лишь желанием впечатлить Тэхёна. Нет, совсем никак нельзя. Чонгук делал это для них обоих, для себя — тоже. Ему так нравилось видеть восторг в завораживающих его с первой встречи глазах… Видеть там искреннюю любовь и благодарную нежность. Ему самому так нужно было выглядеть в этих глазах героем. Романтичным героем. Чонгук никогда ничего подобного не устраивал, но сегодня вечером понял — нужно устраивать чаще. Устраивать для них обоих. И не потому что Тэхён об этом попросил — но и когда сам Чонгук этого захочет. Всю свою сознательную жизнь Чонгук делал что-то красивое на заказ. Строил свою империю на украшениях, сотрудничестве, просьбах и сделках. Ему всегда хорошо платили, он не жаловался. Да, он делал это не только ради денег, но лишь они и приносили какое-то удовольствие. Все благодарности, связи, почести — это Чонгук пропускал мимо самого себя. Только делал вид, что это для него хоть сколько-нибудь значимо. А иногда и вовсе — не пытался делать вид. Но только сегодня, когда за всё, что он делал, Тэхён платил ему улыбками, нежными словами и поцелуями, Чонгук понимал, чего он на самом деле стоит. Ким Тэхён одним своим существованием подарил ему не только радость жизни, вкус к еде и особенное удовольствие от близости. Ким Тэхён подарил ему себя, ответив согласием. И самого Чонгука он подарил Чонгуку. Не просто вытащил за шиворот из пыльного шкафа, выбив с ноги дверь. Он отмыл его, начистил его до блеска, он поставил его на ноги и оживил своим дыханием настолько, что придуманная Чонгуком личность Хаттори Хандзо осталась в том шкафу, как вышедшее из моды пальто. Можно надеть при случае, конечно, но не с Тэхёном. — Это что-то… — проворковал Тэхён, опустив лицо в свежее ароматное цветочное облако. — Ты настоящий волшебник! Я как будто в самой красивой сказке сейчас! Он выбрал из корзины один цветок, оставив остальное Чонгуку, и то и дело подносил его к лицу, пока шёл рядом, держа своего любимого за руку. Когда он предлагал свидание, то и подумать не мог, что тот устроит ему такой незабываемый вечер. Вечер, когда Тэхён будет чувствовать себя ещё более влюблённым и любимым одновременно. — Ты весь — моя прекрасная сказка, — сказал он, когда они почти дошли до гостиницы. — Невыразимо красивая сказка с глубоким смыслом. Как я благодарен тебе, что тогда, в то утро, ты пришёл. Как я счастлив, Чонгук, что ты пришёл ко мне и позволил нам узнать друг друга. Что ты показал мне себя. — Тогда мы оба и представить не могли, что это будет для нас обоих так сильно, да? — Чонгук вновь притянул его к себе, пользуясь тем, что на этой улице не было никого, кроме них двоих. — Хотя я должен был догадаться, потому что меня сразу прибило твоим взглядом. Но я сам не думал, что могу полюбить настолько… глубоко. — Я тоже… — признался Тэхён, прежде чем коротко, но жгуче поцеловал. — Я не представлял, как далеко это зайдёт. И страшно испугался, когда увидел кровь на тебе, помнишь? Тогда я понял, что готов за тебя убить. И умереть за тебя. Но хочу только жить, с тобой, вместе с тобой. — Переедешь ко мне? — заулыбался Чонгук. — Или я к тебе? Буду ездить в свой старый дом на работу, а жить — у тебя. — Чимин от меня сбежит. Не выдержит нас обоих. А у тебя в спальне мой любимый Дега… Такой сложный выбор, Чонгук! Он засмеялся нежно, не сомневаясь, что эту сложную дилемму они так или иначе разрешат наилучшим образом. — Тогда будем жить на два дома. То тут, то там. Ты же не сможешь без своего Чимина, — Чонгук произнес это очень проникновенно, в самое ухо. — Хочешь, я подарю тебе Дега? Но он останется в моей спальне… — Я на госслужбе, я не могу принимать таких подарков, — при этом Тэхён счастливо улыбался. — Никому не говори, что даришь его мне, это будет нашим секретом. — Договорились, — отозвался Чонгук и скрепил этот договор очередным укусом в шею.