Великая сила искусства

      Над планом агенты просидели почти до вечера, периодически отвлекаясь на то, чтобы сходить за очередным кофе или бургерами. Было решено позвонить Джейкобу Джавитсу и сообщить, что им известно о покупке краденой картины, попросить о встрече, а там вынудить его связаться с продавцом. Нужный номер телефона удалось найти в служебных справочниках бюро. Тэхён позвонил Джавитсу прямо домой, уже вечером, чтобы поговорить напрямую, минуя секретаря. — Он предложил встретиться завтра вечером, в семь, адрес я записал, — он протянул Чимину листок. — Стоит оставить оружие дома: есть подозрение, что нас с ним не пропустят, — тот сидел на полу у окна, расстегнув рубашку. Даже вечером было жарко, и если бы у Чимина было меньше совести, он бы совсем разделся. — Как думаешь, он купится? Всё-таки не один год прошёл… А мы только сейчас появились. Хотя шумиха в газетах могла стать и для нас отличным поводом проснуться. — Тем более, не стоит светить табельным оружием, — согласился Тэхён. — Кажется, он изрядно напрягся, что я позвонил ему домой, его номера точно нет в телефонной книге, и сейчас он пытается понять наши возможности. Думаю, он купится. Оно сейчас всё нам на руку: и этот газетный шум, и проблемы с картиной. — Можем сыграть на том, что у нас тоже копия, а мы думали, что оригинал, — Чимин вновь положил руку на свой живот. — Есть хочется. Давай приготовим что-нибудь? Только лёгкое, чтобы потом уснуть без проблем. Может, ещё выпьем вина? — Салат? Или сварить бульон? А у нас нет рыбы? — заволновался Тэхён. — Выходить не хочется… Собственный костюм он давно скинул и сидел в пижамных шортах. — Нужно посмотреть, что там осталось в холодильнике, — Чимин поднялся с пола. — Слушай, Тэхён-а, а когда мы вернемся в Сан-Франциско… Ты переедешь жить к Чонгуку? Он только сейчас задумался над этим вопросом, вспоминая, что не только у него теперь есть супруг. Но у них с Чонгуком был совсем другой случай, они ведь могли вместе жить, им ничего не мешало. Тэхён его обнял, опустил подбородок на плечо. — Не сразу. Не в ближайшее время. Наверное, мы будем больше времени проводить друг у друга. Но я точно не собираюсь совсем переезжать. Я не хочу оставлять тебя. — А я уже размечтался, что твоя комната может быть в моём распоряжении, — подразнил Чимин, но прижался теснее, обнимая. — Спасибо, что не бросишь меня совсем… — Моя комната и так в твоем распоряжении, — зафырчал Тэхён ласково. — Всегда, когда там нет Чонгука. Он быстро поцеловал Чимина в висок. — Иди прими душ и переоденься в лёгкое. А я приготовлю нам ужин. Ты уже весь извёлся. — А потом позвоню Намджуну, — решил Чимин, послушно кивнув. Давно они с ним не созванивались, просто поговорить по душам. Он уже успел соскучиться. И по нему, и по Ханбину, и по Сокджину, конечно. Разумеется, агенты никого не предупредили на работе о назначенной встрече: это могло создать препятствия для всей авантюры. Уехали пораньше, ещё несколько раз обсудив возможные варианты грядущего разговора. Прибыли по нужному адресу в полузаброшенное здание на окраине города на такси, чтобы не светиться на служебной машине. Джейкоб Джавитс уже ждал их внутри, рядом было несколько телохранителей. — Говорите, — велел он, едва парни вошли в пустое просторное помещение без намека на мебель. — Что вам нужно? — Человек, который продал вам «Кружевницу», — без всякого официоза и формальностей заявил Чимин, наблюдая за реакцией. — Агуст Ди, знаете такого? Сегодня пришлось даже одеться иначе, отложить костюмы и вспомнить, что в гардеробе у обычных современных парней полно футболок и кожаных курток. Хотя в куртке было ужасно жарко, конечно, но в ней Чимин не чувствовал себя слишком уязвимым из-за своей комплекции, особенно стоя напротив телохранителей, что в три раза шире их с Тэхёном вместе взятых. — Можете не отпираться, — ещё более нагло добавил он. — Мы-то всё знаем, вместе работали. Но он нас кинул. — Что именно вы делали вместе? — сенатор смотрел нечитаемым взглядом, покачиваясь с мыска туфель на каблук — и обратно. — Кто из вас несёт ответственность за то, что вместо своей картины я получил подделку? — Агуст, — легко ответил Чимин, сложив руки на груди. — Мы вместе сделали несколько копий, но вы должны были получить оригинал. Мы же не идиоты, понимаем, какие у вас в арсенале эксперты, — он по своему обычаю мельком глянул на напарника. — А потом началась вся эта шумиха с федералами… И он сбежал с той картиной, что осталась у нас. Мы думали, что это последняя копия, но, видимо, нет… Нас всех поимели. Как вы связывались с ним, сэр? Позвольте мы притащим его к вам, если вы можете на него выйти? Чимин плёл и не спотыкался, вот ни разу. Будто всю жизнь только и делал, что дурил собеседников. Один из телохранителей наклонился к сенатору и что-то тихо ему зашептал. Тот кивнул — и оба агента оказались взяты в кольцо. — Эй, давайте без глупостей, — подал голос Тэхён. — Мы просто хотим найти Агуста и поквитаться за все проблемы, которые он нам доставил… Он осёкся и болезненно зашипел, когда ему заломили руки. Другой телохранитель так же скрутил Чимина. — Я свяжусь с ним, не сомневайтесь, — пообещал Джавитс. — И если оригинал будет у меня через неделю, у вас есть шанс снова увидеть белый свет. Уведите, — он махнул рукой, словно потеряв интерес к собеседникам. — Эй, а можно поаккуратнее?! — шипел и Чимин, пока его уводили. — Я даже не сопротивляюсь! Сенатор, вы об этом пожалеете! — это уже себе под нос. Конечно, их обыскали. Удостоверений, как и оружия, агенты с собой не взяли, но водительские права всё же были при них. Так что скоро сенатору были известны их имена — и это был провал. Чимин с силой жмурился в пустом тёмном подвале, сидя к Тэхёну спиной. Руки им связали вместе и закрепили на балке между их спинами. — Это просто пиздец, — прошептал он и был абсолютно уверен, что родственная душа с ним солидарна. Юнги набрал номер Чимина ещё раз и недоуменно посмотрел на часы, снова пересчитывая разницу во времени. Никакой ошибки не было, сообщения на автоответчике тоже, но Чимин ему не отвечал. Юнги даже позвонил в Сан-Франциско, мало ли, вдруг что-то случилось и супруг вернулся туда, но и там его не было. Это было странно. И заставляло Юнги волноваться. В утренней газете в четверг на последней странице в разделе «Объявления» было то, что заставило многих читателей улыбнуться. «Отдам ящик вкуснейших калифорнийских мандаринов девушке с самым красивым голосом». Телефон, указанный в объявлении, конечно, не обслуживался. А вот настоящий телефон в Калифорнии тем утром всё-таки зазвонил. — Здравствуй, — поприветствовал мягкий мужской голос, как будто речь не будет идти о срочных делах, а о вкусных фруктах. — Скажи, тебе знакомы такие имена: Ким Тэхён и Пак Чимин? — Ким Тэхён? — удивлённо переспросил Юнги. И ещё раз, уже волнуясь: — Пак Чимин? Да. Что случилось? — О, я почему-то удивлён, — собеседник чуть улыбнулся. — Не знал, что у тебя были такие… Мне не нравится слово «подельники», но именно так их назвал один наш очень важный общий знакомый из Нью-Йорка. Они сейчас у него. И им свернут шеи, цитирую, как цыплятам, если сам знаешь что, в оригинале, не появится у нашего общего знакомого к следующему вторнику. — Ясно, — голос Юнги холодел. — Что-то ещё просили передать? — Что тебя закопают, — ровно сказал собеседник. — В любом случае. Впрочем, не думаю, что тебя это хоть как-то заденет. Что будешь делать? Помощь нужна? — Нет, спасибо, — отказался Юнги. — Я приеду в Сан-Франциско, если вдруг будут новые звонки. Остановлюсь в своем нелюбимом отеле. — В нелюбимом номере? — усмехнулся мужчина. — Я понял. Удачи. Если что, заезжай, мандарины без тебя пропадают. Юнги попрощался, повесил трубку и схватился за голову. Вот во что они ввязались? Он позвонил в вашингтонское бюро и попросил соединить его с агентами Паком Чимином или Кимом Тэхёном, но их, предсказуемо, не было на месте. — Ничего не нужно, — бесцветно отозвался Юнги на предложение оставить свои контакты, чтобы ему перезвонили — и сорвался с места. Шеридан был крохотным городком, и, хоть там и был аэропорт, он совершал только небольшие рейсы. До Сан-Франциско пришлось лететь с двумя пересадками, переплачивая повсюду, лишь бы быстрее. Но ещё до наступления темноты Юнги был у мастерской Хаттори Хандзо. — У меня не назначено, прошу господина Хаттори принять незамедлительно, — выпалил он девушке, что встретила у входа. Та его, конечно, узнала в лицо, проводила в знакомый зал с подушками на полу, но пока гость ждал хозяина, то мог заметить, что здесь всё как-то изменилось. Стало больше света, да и цвета — тоже. Даже подушки на полу были не только чёрные, но ещё и белые. И Хаттори вышел к нему в белой майке и светлых льняных брюках. — Мой близкий друг из Кореи? — оторопел он. — Вот это сюрприз! А потом заулыбался так, что Юнги мог заподозрить какой-то подлог, будто у Хандзо всю жизнь был брат-близнец, которого он тщательно от всех скрывал. — Какими судьбами? Будешь чай? — Буду, — выдохнул гость, потому что сейчас можно было сделать нормальный вдох и глоток воды. Он даже не пил с утра, только курил, очень много курил дрожащими руками, пока ждал посадку в аэропортах. Лицо у него сейчас было такое, с каким он вылетал из Сан-Франциско в последний раз: бледное и неживое. Он взял поданную чашку, опрокинул в себя одним глотком и выпалил: — Твой… парень? Ким Тэхён? — Ну да, — Чонгук сел напротив и уже открыто нахмурился. Чего на его обычно непроницаемом лице тоже редко видели. — С ним что-то случилось? — Когда ты говорил с ним в последний раз? — вопросом на вопрос ответил Юнги. — М-м, во вторник утром? — вспоминал Чонгук. — Ну да, мы говорили во вторник. Он обещал, что перезвонит, когда они разберутся со своим делом. Что случилось? — а вот этот нажим ему был очень свойственен, как и взгляд, режущий на части похуже катаны. Но у Юнги были проблемы посерьёзнее его взгляда. — Мне нужно забрать у тебя кое-что… Картину, что я оставлял несколько лет назад. Он вздохнул, сложил пальцы вместе и постарался объяснить. В конце концов, Чонгук был не меньше него заинтересован в этом деле. — Твой Ким Тэхён… — он запнулся на мгновение, — и мой Пак Чимин, — Юнги опустил эпитеты про двух инициативных идиотов, — связались с человеком, которому я когда-то продал копию картины как оригинал. С серьёзным человеком. Сказали, что они мои подельники. Сейчас они у него, и этот человек ждёт оригинал, угрожая свернуть им шеи. Чонгука передёрнуло. — Убью, — выдохнул он даже не угрожающе, а холодно, как уже случившийся факт. — Вставай, по пути расскажешь, что за человек. Я привык знать своих жертв. Юнги легко вскочил на ноги. — Джейкоб Джавитс, сенатор от штата Нью-Йорк, бывший генеральный прокурор, республиканец, — рассказывал он по пути. — Поддерживает профсоюзы и борется с коррупцией. Довольно популярен у избирателей. Связи в разных сферах. Чонгук молча слушал его, проводя в самую дальнюю комнату своего своеобразного особняка с галереями и садами. — Надеюсь, ты не собираешься передавать ему картину самостоятельно? — мрачно спросил он, открывая нужную дверь, запертую на все замки. — Мне хватило одного раза, когда моя личная жизнь напрямую зависела от чужого траура. — Попробую переслать картину и договориться, — дёрнул плечом Юнги. — У меня времени до вторника, а я ещё не представляю, как её везти. Не в машине же через всю страну. — Придётся поднимать особый рейс, — тяжело сказал Чонгук, пропуская его вперёд. — И не думай, что заберёшь картину и улетишь без меня. Нет уж, тут я даже не буду спрашивать, нужна ли тебе помощь. И потом мы с тобой ещё поговорим, отдельно, если оба будем живы. Последнее он хмыкнул, как издёвку, не удержался. — Куда лететь-то? В Нью-Йорк? — В Вашингтон, — Юнги уверенно прошёл к нужной тщательно упакованной без какой-либо маркировки картине. В полумраке помещения его глаза светились очень ярко. — Я боюсь, если дело дошло до таких аргументов, он может не собираться их отпускать. Зачем ему свидетели? Я могу позвонить от тебя? — Можешь, — Чонгук кивнул, отворачиваясь к столу, он тоже очень хорошо видел в темноте, да и просто знал каждый предмет в этой комнате и мог бы ориентироваться даже с закрытыми глазами. Коснулся ладонью чего-то мягкого и пушистого — чучело совы, наверное, мурлыкнуло бы, если бы птица была живая. — Вашингтон — это хорошо. Там проще, — сказал он почти спокойно. — Я бы на твоём месте боялся другого — что это однажды всплывёт. И ведь даже мне не стоит появляться там, иначе мы потом не отмоемся, оба. И мне снова придётся скрывать правду от Тэхёна. Вот это… просто отвратительно. — Тебе не обязательно вмешиваться, — мягко сказал Юнги, глядя на его спину. — Я постараюсь сам разрешить эту ситуацию. Я и сам в этом заинтересован, ты же понимаешь. — Дай и мне время на несколько звонков, я хотя бы добуду для тебя людей и информацию. Если он бывший прокурор и сенатор, у него очень много слабых мест, — оскалился Чонгук, зарываясь в совиные перья пальцами, слишком сильно сжимая их. Даже мёртвая птица будто запищала. — У всех сильных людей есть слабые места, нужно просто их найти. Времени мало… Он словно говорил сам с собой сейчас, времени и правда было мало, это заставляло сжимать зубы в негодовании. Чонгук привык всё решать постепенно, действовать продуманно, медленно, договариваться, узнавать, планировать. Защищать все свои слабые места. Прощупывать противника и только после тщательной подготовки — нападать. — И как так получилось, Юнги, что мы вдруг вытаскиваем двух федеральных агентов из заложников? — это был риторический вопрос, конечно. — Я должен был уже по его рассказам догадаться, что он умеет вляпываться в неприятности, — тот уже направлялся к выходу с картиной подмышкой. — Прости, мне жаль, что твой парень оказался втянут в мои дела, — это он сказал очень искренне. — Ты же знаешь, что если что — я не прощу, — отозвался Чонгук, наконец, отпустил несчастное чучело и вышел следом, закрыл за собой дверь и убрал ключи. — Я полечу в Вашингтон в любом случае. Сидеть здесь и тихонько ждать я не смогу. Это Юнги понимал. Не таким человеком был Хаттори Хандзо, чтобы ждать и прощать. Не таким человеком был Чон Чонгук, как бы мало Юнги о нём не знал. Он позвонил сенатору, когда тот был уже дома: разница во времени играла им на руку. — Это Агуст Ди, мистер Джавитс, — без предисловий начал Юнги. — Мне передали ваши требования. У меня есть встречное предложение: вы отпускаете своих заложников прямо сейчас, а я отправляю вам картину в лучшем виде. — А я предлагаю вам явиться с картиной, — почти ласково отозвался Джавитс. — Лично. И вас троих найдут в заливе через несколько месяцев. Юнги хохотнул и заговорил, чуть растягивая гласные. — Вы мне скажите, оно мне надо? Вы можете меня искать по всем штатам, господин сенатор. И не факт, что найдёте. В крайнем случае, я могу сдаться в полицию немедленно в любом городе. Разумеется, с оригиналом. Разумеется, назову имена всех своих покупателей. Что мне светит, бывший господин генеральный прокурор? При суде присяжных — лет пять максимум. А вот если во время этого дела вы грохнете двух федералов, тут вам не отмыться. Подельники, надо же! Это федералы, которые меня ловят. Джавитс помолчал. — Вам нужно время проверить? — мягко спросил Юнги, возвращаясь к столичному чёткому говору. — Я могу перезвонить вам через полчаса. Так будет удобно, сэр? — Хорошо, — сухо проронил сенатор и отключился. Телефон полетел в стену, снёс вазу и рассыпал нежные гортензии по полу. — Срочно, соедините с федеральным бюро! — закричал Джавитс своему ассистенту. После второго звонка Юнги вернул трубку на место чуть подрагивающей рукой и вытер пот с висков. — Их отпустят. Мы договорились на картину и денежную компенсацию. Ты нашёл подходящий чартер? Чонгук кивнул. Он успел сделать пару звонков за те полчаса, а всё оставшееся время сидел напротив и пил чай с отрешённым видом, но то и дело поглядывал на Юнги своими чёрными глазищами. — Я и сам на нём полечу. Проконтролирую, чтобы картину доставили по адресу, — это звучало многообещающе. Страшно многообещающе. — Где ты остановишься в Сан-Франциско? Я позвоню тебе, как только появится возможность и новости. — В отеле на Сансет-Дистрикт, — Юнги поднялся. — Номер у тебя был. Ему был нужен душ и, наверное, какая-то еда, но в крови билась неотпускающая тревога. Он никогда не боялся угроз себе. Но Чимин… Чимин — совсем другое дело. Чимин делал его уязвимым и беспомощным. С Чимином ничего не должно было случиться.