Великая сила искусства

      Отделение бюро в Лос-Анджелесе было одним из самых крупных из региональных, но своих специалистов по искусству у них не было, поэтому они обратились к коллегам в Сан-Франциско сразу же, как только в Музее искусств обнаружилась пропажа. Две пропажи — яшмовая утка-мандаринка и руководитель отдела Востока. Ким Намджун был только рад отправить своих агентов на срочное дело, Джеймс Томас Фэллон тоже дал добро. Ко всему прочему в тот же день поступил звонок из Вашингтона. В национальную галерею внезапно вернули «Кружевницу». Её оригинал, разумеется, целый, невредимый. Семья почившего сенатора не хотела огласки, обнаружив картину в его кабинете. Руководство бюро и музея пошло им навстречу, не было скандальных заголовков и никаких пресс-релизов. Но дело пришло к какой-то финальной точке. Дело о «Кружевницах», конечно. В нём остались тёмные пятна, словно в тумане скрылись его подробности, а действующие лица: художники и продавцы — растворились в тени. Никто, кроме Джавитса, уже никто не смог бы ответить, как к нему попала эта картина, как долго она у него находилась и с кем ещё было связано это дело. Супруга сенатора носила траур, но это не помешало ей вернуть украденную картину на место. Агентам бюро всё-таки удалось с ней поговорить — она ничего не знала, по крайней мере, очень убедительно утверждала это. И давить на неё не стали только благодаря тому, что женщина была убита горем. Пролить свет на эту историю мог только сенатор, но общаться с мёртвыми ещё никому всерьёз не удавалось. А он действительно был мёртв. Совершенно точно. Возраст и хронические заболевания — весьма веские причины для смерти. Чимин не знал, радоваться им или нет. И размышлял об этом всю дорогу до Лос-Анджелеса, выбрав служебный автомобиль в качестве транспорта, действительно испытывая какую-то свежую неприязнь к аэропортам и самолётам, хотя всегда страшно их любил. Тэхёна он посадил за руль по пути туда, а обратно они могли поменяться. Правда, неизвестно, сколько времени у них могло занять это дело и с чем ещё им придётся столкнуться. — Вот знаешь, я сейчас приведу максимально странное сравнение, не удивляйся, но как будто у нас случился секс без оргазма, — фыркнул Чимин, уже давно не смущаясь подобных тем. Сравнение было внезапным, но очень подходящим. — Не то чтобы я знал, что это такое, но, наверное, очень похожее чувство. Вроде бы и приятно, но ощущение напряжения никуда не делось. К тому же, у нас ещё куча других картин. И что нам теперь с ними делать? Ждать, пока они развалятся или всё-таки пытаться их спасти? — Ну, даже если считать «Кружевницу» закрытой, остальные-то картины никуда не делись. Испанцы с нас не слезут, это точно, — Тэхён любил ездить по федеральной трассе, можно было развить приличную скорость. — Придётся и картины спасать, и искать дальше. Может, к нашему возвращению итальянцы что-нибудь ответят по своему Караваджо? — Будем надеяться, — поддержал Чимин. — А что там пропало-то? В Лос-Анджелесе? Утка? — Да, какая-то мандаринка яшмовая, то ли поздней Юань, то ли ранней Мин. Ничего об этом не знаю и даже думать не буду, пока не познакомлюсь с документами на месте. Ты сообщение на автоответчик оставил? Вряд ли мы за пару дней обернёмся. — Конечно, оставил, — фыркнул напарник. — И я очень надеюсь, что здесь не замешан Мин Юнги… — С чего бы ему быть? — Тэхён на мгновение отвёл взгляд от дороги. — Нет, это даже не смешно — ну не сравнить эту утку с Хоупом! — Да, ты прав, не сравнить, — почему-то сразу же надулся Чимин. — Нет-нет, я вовсе не мечтаю о том, чтобы он мне тоже что-нибудь такое подарил и тем более — украл для меня! — Чиминни, он тебе такой портрет подарил, что его, господи прости, можно в журналах для взрослых печатать. Как он мог громче сказать о том, как ты ему нравишься? — Громче ли? Не думаю, что нужно громче, Тэхён-а. Хосоку он, кстати, тоже портрет подарил. Очень красивый. Но мой лучше! — Чимин же закатил глаза от самого себя. — И когда я стал таким?.. Как я таким стал, а? — Просто невыносим, — Тэхён поцокал языком. — Ужасен и невыносим! Лучше, хуже… Кольцо он тебе вручил, а не Чону Хосоку. И звонит он вечерами тебе. Вот и прекрати ревновать. Мало ли что у него до тебя было. Оно же было до тебя. — А может, Хосоку он тоже звонит, просто я об этом не знаю? — Чимин буквально силой заставил себя остановиться. — Всё-всё, я молчу. Давай сменим тему? — Давай. Может, в Лос-Анджелесе в театр сходим? Давно никуда не выбирались… Тэхён вздохнул с облегчением. Чимину, накручивающему себя виток за витком, хотелось отвесить ласковый подзатыльник и встряхнуть хорошенько, чтобы не выдумывал. Вот как оно получается: такой умница, а как дело доходит до этого Мина Юнги — весь разум отказывает. — Давай сначала поработаем хорошенько, а то меньше чем через полгода нас выкинут нахрен с нашей любимой работы, — фыркнул тот «умница». — Но в театр тоже можно, если появится возможность. — Ну, если будет вечер свободный, спектакли ведь все по вечерам, — резонно заметил Тэхён. — Ладно, нам по прямой, можешь закрыть глаза и подремать часик, а потом я буду сворачивать за кофе и бейглами. В отделении Лос-Анджелеса их уже ждали. Материалов по делу было немного. Собственно, пропаж было две: яшмовая статуэтка и руководитель музейного отдела. Была и находка: на месте, где раньше в витрине лежала утка, находился лист бумаги с непонятным текстом. — Это вроде иероглифы, но я ни одного не понимаю, — признался Тэхён. — А у вас есть кто-то читающий? К сожалению, единственный читающий по-китайски оказался тем самым пропавшим. Чимин ещё на входе огляделся и с сожалением отметил, что и здесь не было ни одной камеры. Обошёл витрину и взглянул на иероглифы, тем более ничего не понял, если даже Тэхён не смог. — Как это случилось? Куда смотрели ваши охранники? — обратился он к представителям музея. — Вечером всё было в порядке, — Бернард Ашер, заместитель директора, имел бледный вид, то и дело вытирал пот со лба. — Господин Юй, начальник этого подразделения, часто задерживался после конца рабочего дня, разбирал рукописи. А утром он не пришёл на работу, мы не смогли до него дозвониться… И уже к вечеру обнаружили пропажу статуэтки. — Мы возьмём это с собой, — Чимин указал на послание. — И нам нужен адрес пропавшего господина. А как давно он здесь работал? Какие у него были отношения с остальными сотрудниками и с вами? Конечно, Чимин сразу начал подозревать, что тот господин просто сбежал сам, прихватив дорогую реликвию на память. И послание оставил вместо заявления об увольнении. Чего только не выкидывали люди, особенно в сфере искусств. — Конечно-конечно, — закивал Ашер. — Юй Ди работал у нас уже семь лет, очень хороший сотрудник. Приветливый со всеми, дружелюбный, всегда был готов проконсультировать. Он всем очень нравился, у него не было недоброжелателей. — Вы знаете что-то о его родных, семье? — уточнил Чимин, привычно всё записывая в блокнот. — О друзьях? — Семьи, насколько мне известно, у него нет, а о друзьях мне ничего не известно. Но вы можете поспрашивать сотрудников, я уверен, они расскажут больше, — предложил Ашер. Чтобы собрать информацию о Юй Ди и вместить в себя три чашки чая, большую плюшку и горсть шоколадных конфет, Тэхёну потребовалось чуть больше часа. Дамы из соседних отделов рассказали ему всё, вплоть до адреса магазина, где уважаемый коллега покупает галстуки. Выходило, что Юй Ди было тридцать восемь лет, о своей семье не рассказывал, не был женат, с невестой расстался больше трёх лет назад и новых отношений не заводил. Нежно любил свою кошку — две фотографии этой самой кошки в кабинете подтверждали это. Иногда играл на рояле на разного рода благотворительных мероприятиях, устраиваемых в музее, отменно готовил и время от времени угощал коллег. Был вежлив, старомодно галантен и обходителен, а ещё способен провести экскурсию на английском, французском и китайском. Общим выводом всех присутствующих женщин от двадцати до шестидесяти был «с ним случилось что-то ужасное!». Хотя ничего ужасного пока не просматривалось: в день, когда Юй Ди в последний раз появлялся на работе, к нему заходил молодой человек, с которым они вместе выпили чаю в кабинете. По словам охраны, вышли они довольно поздно, тоже вместе. — В общем, по словам коллег, он просто идеален, — говорил Тэхён Чимину, когда они сели в машину. В идеальных людей агент не верил, его работа быстро лишила его наивности, но вот кошка… — Нужно обязательно наведаться к этому господину домой, хотя полиция там уже была. Посмотрим, что там и как. — Значит, поехали, — кивнул Чимин. — Пока я придерживаюсь версии, что он сам сбежал и возможно уже пересёк несколько границ с этой мандаринкой. Будет у нас ещё одно долгое и мучительное дело без оргазма. — Тебе просто пора в Вайоминг, — хохотнул Тэхён. — Или где там твой ненаглядный супруг живёт? Квартира у Юй Ди была небольшой, но очень аккуратной. Много книг, расставленных по алфавиту, столовые приборы в отдельных ячейках в кухонном шкафу, собранные комплектами запонки и галстучные зажимы. Тэхён открыл гардеробную, пробежал пальцами по белоснежным рубашкам. Перевернул подушку на кровати. Открыл холодильник и заглянул в кастрюльку, понюхал сыр, пощупал пучок салата и достал кусок охлаждённого мяса. Нож, которым Тэхён резал это мясо на мелкие кубики, был идеально острым. — Ты знаешь, он не планировал никуда уезжать, — задумчиво сказал он Чимину. — Он должен был вечером вернуться домой. — Мне тоже так кажется, — отозвался тот, изучая предметы на столе. — А где кошка? У него же была кошка? — Если она не выскочила, когда сюда приходила полиция, то где-то рядом, спряталась. На полу шерсть, видишь? Человек, который покупает своей кошке говядину высшего сорта, не бросит её одну. И человек, который так упорядочен в своем быту, не бросит кастрюлю с едой портиться в холодильнике. Он бы навёл порядок, прежде чем уезжать. Тэхён высыпал мясо в широкое блюдце, стоящее отдельно, и потянул Чимина на диван. — Давай посидим тихо, может быть, она выберется. — Значит, его заставили уехать? — прошептал тот, усаживаясь. — Парень, с которым господин Юй пил чай? — Может быть, и так. Тэхён поймал напарника за руку, когда из-под кровати на запах осторожно, прижимая уши, выбралась кошка. Обычная крупная кошка, в меру пушистая. Она прокралась мимо агентов и с удивительным достоинством для несколько дней как голодного существа принялась поглощать мясо. А закончив с ним, подошла к дивану и обтерлась об ногу Тэхёна. Тот подхватил её на руки, смирную и благодарную, и, почёсывая пушистую шею, продолжил: — Я поспрашивал, но этого парня, что приходил в музей, мало кто запомнил. Вроде, молодой, вероятно, тоже китайского происхождения. Кто-то упоминал, что говорили они на китайском. — И что нам теперь делать? — всё так же тихо спросил Чимин, глядя на кошку в руках напарника, но не трогая её. — Пристраивать кошку и искать, — Тэхён пожал плечами. — Слушай, нужно посмотреть почтовый ящик, мало ли… — Может, кто-то из музея согласится её взять, нельзя оставлять животное, — проговорил Чимин, хмурясь. — Кажется, ты ей понравился… — Я вообще нравлюсь женщинам и детям, — ухмылялся Тэхён. — Надо её пристроить его коллегам, и правда. Хорошая кошка. Сходишь за почтой или подержишь? Я боюсь, она снова спрячется — ловить потом будем по всей квартире. — Схожу, вы сидите пока, — Чимин осторожно встал и почти на цыпочках прошёл к почтовому ящику за дверью квартиры. Вернулся с парочкой газет и положил на стол, рассматривая. — Надо попытаться расшифровать послание из музея, наверное, Намджун чем-то поможет? — Надеюсь, если он специалист по древней письменности, — Тэхён аккуратно снял пиджак и положил кошку на плечо. Она сердито вонзила в него когти, но, повозившись, улеглась смирно, всё так же тихо ему мурлыча. — А ты что притих? Не бойся, я её контролирую, она уже не убежит, если с рук не спускать. Из газет выпал конверт с широкой размашистой надписью «для полиции». Тэхён, не задумываясь, ловко вскрыл его, прищёлкнул языком и передал выпавший лист Чимину. — Ты смотри! Они хотят публикации своего оставленного в музее сообщения. — О, тогда нам точно нужно срочно его расшифровать! — Чимин сел обратно, вчитываясь в новое послание уже на понятном им обоим английском языке. — И я не боюсь, но… Я очень мало контактировал с животными, особенно — с кошками. Не знаю, как себя с ними вести. Он достал из кармана то самое, из музея, и снова пробежал по нему взглядом, сравнивая листы и цвет чернил. — Ты думаешь, это какая-то древняя письменность? — Можно опубликовать фотографию, — предложил Тэхён. — Пока мы доберёмся до Намджуна, пока он это переведёт… Сколько времени мы потеряем на этом? Они пишут, что это должно быть в пятничных вечерних газетах, времени у нас не так уж и много. Мне кажется, это какой-то очень старый стиль, не иньская письменность, конечно, но что-то древнее. — Мы не можем опубликовать, не зная, что там, — покачал головой Чимин. — Это приведёт нас к неизвестным последствиям. Но времени и правда мало. Может, позвонить Намджуну? — Давай, — согласился напарник. — В целом, если удастся его выманить сюда, он уже к вечеру может прилететь. Или завтра. Ладно, здесь нам, наверное, уже ничего не нужно. Пойдём? В машине Тэхён снова сел за руль — просто потому что лучше знал Лос-Анджелес — и вручил кошку другу. — Просто держи её и поглаживай. Окна я, на всякий случай, закрою. — Мы оба нервничаем, — сказал Чимин, чувствуя, как подрагивает не только он сам, но и бедное животное, которое вынесли из дома по неизвестным для неё причинам. — Пожалуйста, только не царапай меня? Мне, конечно, нравится, когда мне делают больно, но это не тот случай, — тихо произнёс он, глядя в кошачьи перепуганные глаза. — Да-а, — протянул Тэхён, заводя машину. — Случай у вас, и правда… Чиминни, это просто кошка. Они тебя царапали раньше? — Когда я был ребёнком. И собака укусила как-то раз. У меня с животными как-то не складывается тесный контакт. Мне нравится за ними наблюдать, но издалека. Может, это как с людьми и близостью, я не знаю… Мы же едем в музей, а потом в отель, да? Давай уже быстрее, я действительно нервничаю! — Я тебя потом поглажу и поцелую, если захочешь, — пообещал Тэхён. — Расслабь руку. Она хорошая девочка. Да, сначала в музей… Он бодро вырулил на широкий проспект и присвистнул. — Откуда столько машин? Я постараюсь побыстрее, не беспокойся. Кошка и впрямь была хорошей, из рук Чимина не рвалась, просто дрожала у него на коленках всю дорогу. К прибытию на место сам Чимин уже перестал вздрагивать, понимая, что это всего лишь домашнее животное, которое боится и волнуется сильнее, чем он сам. — Мне бы тоже не понравилось, если бы меня так вынесли из дома, но это для твоего же блага, — успокаивал её Чимин, будто кошка понимала человеческую речь.