Великая сила искусства

      Самолёт в Сан-Франциско отправлялся вечером. Тэхён проводил Намджуна и Астрид буквально до посадки, воспользовавшись служебным удостоверением, и оставался в аэропорту, пока самолёт не взлетел. Возвращаться в опустевший номер не хотелось, но пришлось. Тэхён даже задумался, когда он в последний раз был один? Без Чимина, без Астрид, без Чонгука? Без возможности снова увидеть любого из них через несколько минут. Он позвонил Соджуну, уточнил для него время прилёта и рассказал о той помощи, что им оказала Астрид. Выпил вина в тишине номера, сидя на подоконнике и глядя на вечерний город. И, наконец, набрал номер Чонгука, сверившись с часами. В это время тот точно был свободен. Трубку сняла одна из девушек, но скоро раздался родной голос. — Привет, Тэхён, как вы там? — Не без результатов, но ни утки, ни пропавшего пока не нашли, — признался агент и кратко рассказал о событиях последних дней. — А ты? Что у тебя нового? — Закончил один заказ и взялся за следующий. И, кажется, присмотрел отличное место для нашей свадьбы. Неизвестно, когда вы вернётесь, да? Я соскучился… — Я тоже, — выдохнул Тэхён. — Пока неизвестно. Но я напрягу всю свою голову, чтобы решить эту загадку побыстрее. А что за место? Нет, не рассказывай, хочу увидеть, когда вернусь. — О, да, ничего тебе не расскажу, будет у тебя ещё один повод вернуться побыстрее, — заулыбался Чонгук. — А потом завяжу тебе глаза и отведу туда. Но не переживай, летать мы в этот раз не будем. — Главное, чтобы не плавали, — тихо сказал Тэхён. — Очень хочу домой… Здесь жарко, шумно и одиноко. — Одиноко? — переспросил Чонгук, напрягшись. — А где Чимин? — С Юнги. Тот прилетел в Лос-Анджелес и решил остаться на неделю. Так странно себя чувствую, оставшись в номере один, — Тэхён сам не ожидал, что получится так жалобно. И тут же постарался улыбнуться. — Они в этом же отеле, так что утром, надеюсь, мы вернёмся к работе. — Если я сейчас выйду, то буду у тебя часа через четыре, — внезапно сказал Чонгук. Нет, внезапно это не было, скорее — ожидаемо. Чонгук больше прочих умел срываться с места и ездил гораздо быстрее, чем тот же Чимин. — Сейчас вечер воскресенья, а у тебя новый заказ, — напомнил Тэхён, хоть внутри всё полыхнуло от этих слов. — И я не хочу, чтобы ты быстро ехал в темноте, Чонгук, у тебя зрение не очень. Я рехнусь за эти четыре часа, зная, что ты за рулём. — Не рехнёшься, — фыркнул тот. — Диктуй адрес, я уже одеваюсь. — Чонгук, умоляю, только осторожно, — голос Тэхёна совсем упал. Отговаривать было бесполезно. Тэхён знал, каким бывает голос этого человека, когда он что-то решил. Увидеться хотелось страшно, до боли, и сердце трепетало разом и в беспокойстве, и в предвкушении. — Лучше ты приедешь через шесть часов, но живым. Я дождусь. — Можешь пока поспать, потому что потом у тебя не получится, — горячо пообещал Чонгук и отключился. Дороги были пустыми; красная Тойота рычала от восторга. Когда ещё её так погоняют по ночной трассе, выжимая всё, на что она способна. Всё, ради чего она создавалась, — высокая скорость и манёвренность. Для того, чтобы долететь до Лос-Анджелеса, Чонгуку действительно потребовалось четыре часа. Ещё минут двадцать на то, чтобы найти тот самый отель, припарковаться и подняться на нужный этаж. С момента их разговора прошло пять часов, включая сборы — Чонгук привёз не только себя, но и кольца, которые наконец доделал. Тэхён встретил его в пижаме, ему всё же удалось немного подремать, несмотря на беспокойство. Он заключил Чонгука в объятья сразу с порога, сонный, податливый и взлохмаченный; прильнул всем телом, сразу подставляя шею, даже раньше, чем поцеловал сам. Жадный укус не заставлял ждать, зубы сомкнулись на тонкой коже, Чонгук втянул её вместе с запахом, обхватил Тэхёна и приподнял над полом. Зачем ему вообще зрение? Он нёс своего парня, не отрываясь от шеи, не глядя, туда, откуда Тэхён только что встал — в постель. Спустя несколько поцелуев, пару ярких укусов, одну пижаму и футболку Чонгука Тэхён притормозил. Прижал за плечи к кровати, сжал бёдра коленями и заявил, откидывая волосы с лица: — Мне надо тебе кое-что рассказать, прежде чем мы продолжим. Чонгук было потянулся, перехватывая его руки, словно скорость, развитую на дороге, так быстро сбавить не мог. Словно Тэхён перестанет чувствовать себя одиноко, лишь только слившись с ним — горячим и жадным Чонгуком, способным прилететь хоть на край света ради того, чтобы побыть вместе. Чтобы никому не было одиноко. — Рассказывай, — всё-таки попросил он, замечая выражение лица Тэхёна. Судя по всему, что-то очень важное ему предстояло услышать. Тот глубоко вздохнул, как перед прыжком в океан, на который так любил смотреть, но с давних пор боялся. — Мы с Чимином, — он ещё раз вздохнул. Как назвать то, что между ними происходило, не сведя это к чистой физиологии? — Мы были близки. — Вы и раньше были близки, — начал Чонгук с непониманием, но потом его лицо медленно изменилось, да и взгляд тоже — стал острее и тяжелее одновременно. — Когда? Тэхён дернул плечом, внимательно глядя на него. — Господи, тебе дата нужна? В среду. — До того или после того, как ты звонил мне? — Чонгук отпустил его руки и высказал. — Дай мне встать. — До, мы говорили в четверг, — голос Тэхёна упал. Он отпустил Чонгука и сел рядом на кровати, тревожно блестя глазами. — Прости? Чонгук приподнялся и сам сел, опираясь спиной на стену. — Тебе было хорошо с ним? — вопрос не подразумевал волнение о том, понравилось Тэхёну или нет. Скорее это была замена всего, что Чонгук мог бы высказать, не сдерживаясь. А он сдерживался. Сдерживался изо всех сил, что было заметно по его лицу, напряжённой челюсти и мышцам: те отчётливее проступили от напряжения во всём теле. — Прости, — ещё раз повторил Тэхён. — Прости, пожалуйста. Это всё как-то… Мы этого не планировали. Он потянулся к Чонгуку, касаясь его руки. — Я задал тебе вопрос, Ким Тэхён, — чёрная бездна глаз пожирала его сейчас целиком. — Да, — чётко ответил агент. — Но это не меняет того, что я тебя люблю. — А может, вы поженитесь вместо нас? — сквозь маску сдержанности прорывалась глубинная злость. — Или что, Чимин предпочёл остаться с Юнги, а ты сразу вспомнил обо мне? — То, как Чимин любит своего Юнги, видел даже ты, — мягко сказал Тэхён. — А я о тебе не забываю ни на день. Чонгук, пожалуйста… — Что-то я сомневаюсь, что ты думал обо мне, пока вы были близки, — тот рыкнул куда-то в сторону, а потом вернул ему свой колючий взгляд. — А если бы он не любил Юнги, а любил тебя? Мне не было бы места, да? — Он и так меня любит, а я — его, — Тэхён даже не моргал, как в тот день, когда просил у Хандзо продемонстрировать меч. — Но это совсем другое чувство. Я говорил тебе, я не влюблён в Чимина. — Но ты был с ним и решил мне об этом прямо рассказать, — Чонгук снова смотрел в сторону. — Тебе что-то во мне не нравится? Чего-то не хватает? — Как я мог не рассказать тебе, если это случилось? — изумился Тэхён. — Как я мог скрывать это от тебя? Ты так откровенен со мной, как бы я мог? Он глубоко вздохнул. — Мне всё в тебе нравится. Я жду нашей свадьбы. Я безумно тебя люблю, Чонгук… — Но Чимин такой родной и такой сладкий, да? — тот всё ещё не смотрел в его сторону — так было легче. — И я далеко не во всём с тобой откровенен. Есть вещи, о которых я предпочитаю молчать. Это далеко не то же самое, но… Он глубоко вздохнул, откидывая голову назад, едва не ударившись затылком, и прикрыл глаза. — Надо же, какая ирония, — проговорил вот так, не меняя позы. — Всегда хотел быть во всём первым, а с самым главным человеком в своей жизни остаюсь вторым. — Мне надо было молчать? — тихо спросил Тэхён. — Я не разделяю ваши места в своём сердце, Чонгук! Вы оба там, я люблю вас по-разному. Он сжал одеяло под своей рукой и попросил, кусая губы: — Пожалуйста, посмотри на меня? — Когда я на тебя смотрю сейчас, меня начинает разъедать какая-то ядовитая кислота, прямо в сердце, — проговорил Чонгук, но всё-таки открыл глаза. — Я не хочу, чтобы ты спал с ним. Я готов быть вторым, пятым, десятым, но близость — только со мной, с моим участием. Хочешь Чимина — со мной, пожалуйста. — Я обещаю, — выдохнул Тэхён. — Любая близость — только между нами двумя. Только между нами. — Есть что-нибудь выпить? — проговорил Чонгук без эмоций в голосе. — И я… привёз тебе кольцо, оно в кармане. Можешь достать. Но надевать на тебя его сейчас я не буду. — Есть вино, есть виски, — Тэхён встал с постели. — Что тебе принести? Сердце болезненно сжималось. — Что-нибудь покрепче, — Чонгук сам вытащил коробочку из кармана и открыв её, посмотрел на украшения. Ох, не так он себе представлял этот вечер, пока мчался сюда. Тэхён принёс ему виски и бокал, сам налил и протянул, сев на край кровати. Бросил быстрый взгляд на коробку. — Я посмотрю, когда придёт время, — мягко сказал и спросил, когда Чонгук сделал первый глоток: — Теперь мне можно тебя обнять? — Иди сюда. Чонгук резко закрыл коробку и убрал её обратно в карман, после чего откинул руку в сторону, глотнул виски, не чувствуя вкуса. Впервые не почувствовав вкуса рядом с Тэхёном. Тот нырнул под эту руку, прижимаясь, напряжённый и притихший, придавленный виной. Но обвил руками крепко, не колеблясь. — Укройся, чтобы не замёрзнуть, — Чонгук пил, кивнув в сторону одеяла. — Мне не бывает холодно рядом с тобой, — возразил Тэхён. — Или ты хочешь, чтобы я оделся? — Нет, я не хочу, чтобы ты замёрз, — Чонгук был тёплым, да почти горячим, но голос отдавал прохладой. Тэхён вздохнул, набросил одеяло сразу на них обоих и прижался щекой к груди. Он не обманывал Чонгука, когда говорил ему о верности. Никогда в его жизни не было такой ситуации: верность для него была естественна и необременительна. Но в среду между ним и Чимином всё казалось таким естественным, а сейчас было так тоскливо от боли, что его признание причинило любимому человеку. — Я не буду тебя ни в чём обвинять, — Чонгук нарушил звенящую тишину, допив виски. — Но утром я уеду. — Из-за работы или потому, что не хочешь меня сейчас видеть? — глухо спросил Тэхён, забирая у него бокал и не предлагая ещё. — Нужно куда-то деть всю эту злость, — высказал Чонгук, притягивая его обратно очень резко. — Я понимал, во что я ввязываюсь, но не думал, что это так… меня разозлит. — Но эта злость направлена на меня, — Тэхён снова обнял его. — Мне с ней и справляться. Я виноват перед тобой, Чонгук. Если ты злишься, ты можешь выплеснуть эту злость на меня. — Я тебя покалечу, а потом захочу себя убить из-за этого, — тот снова откинул голову назад, слегка сполз вниз. — Не хочу срываться на тебе. Ты, конечно, меня удивил и обидел, разозлил и огорчил… Но ты нужен мне целым. Невредимым. И живым. От этого «ты нужен мне» в сердце Тэхёна потеплело. — Ты не представляешь, как я счастлив, что ещё нужен тебе после произошедшего, — прошептал он. — Мне так жаль, что я причинил тебе боль, любимый. — Я не из тех, кто легко сдаётся, Тэхён, — Чонгук прижал его крепче. — И я терпелив. А ещё доверчив к тебе. Не верить твоим словам не могу. И не вини себя, это не та боль, которая не пройдёт. Я повторюсь — я знал, во что ввязываюсь. Видел твоё отношение к Чимину и самого Чимина. Знал, что такое могло произойти между вами. Только не думал, что это будет как раз перед нашей свадьбой. Хотя после, наверное, было бы ещё хуже. И мы никогда не клялись с тобой в верности друг другу, нам просто было хорошо вместе, мы полюбили друг друга… Но ты волен делать что хочешь, правда, я оставляю за тобой это право. Хочу попросить не делать так больше, потому что я… Надеюсь, что утром это чувство пройдёт. Но пока я чувствую себя мёртвым. Как раньше, как до тебя. — Я надеюсь, что она пройдёт, — Тэхён обнял его лицо ладонями, — эта боль. Но не могу не винить себя, потому что сейчас она тебя мучает. Я не думал, что между нами такое произойдёт, Чонгук. Я не думал, что мы с Чимином… Этого не повторится. — Ты же не перестанешь его любить, — сказал он, глядя в глаза. — И я об этом не прошу. Видимо, так должно было случиться с нами. Для чего-то это нужно… Во взгляде Тэхёна отразилась боль при мысли о том, как пережитый опыт отозвался во всех причастных лицах. В тот момент это не казалось ошибкой, но все последствия были такими разрушительными! — Ты ещё долго будешь просто держать меня вот так? — проговорил Чонгук, не шевелясь. Тэхён опустил ресницы, обнял его за плечи и поцеловал под челюстью. И в губы — беззвучно, одним поцелуем умоляя о прощении. — Я достоин только этого? — Чонгук приподнял бровь, разглядывая его внимательнее. — Одного лёгкого поцелуя достаточно? Тэхён забавно нахмурился и легонько толкнул его ладонью в плечо. — Я не твоя машина, чтобы так быстро разгоняться, — запротестовал он. — Я только набираю скорость. — О, а может, мне её самому придать? — усмехнулся Чонгук как-то странно и перекинул Тэхёна на спину одной рукой, распластав под собой, потому что тут же навис сверху. — Или мне стоит изображать из себя кого-то другого, чтобы ты хотел нормально меня поцеловать? — Я плохо тебя целую? — в глазах Тэхёна полыхнули искры, но голос был мягким, почти шутливым. — Мне поработать над интенсивностью? Или длительностью? — И над тем, и над другим, — кивнул Чонгук. — Уверен, с Чимином у тебя таких проблем не было. Глаза его тоже полыхнули, как будто сам себя Чонгук этим злил. Тэхён дёрнулся под ним, как от пощёчины. — Здесь только ты и я. Пожалуйста, давай в нашей постели будем только мы вдвоём? — О, вы посмотрите, как он запел! — оскалился над ним Чонгук. — И что же он такого с тобой сделал, что ты больше не хочешь меня целовать глубоко, интенсивно и долго? М-м? Что он с тобой делал, чего не делал я, Ким Тэхён? — Господи, — бессильно выдохнул тот и сжал руками чужие плечи, прежде чем поцеловать, как требовалось — глубоко, интенсивно и долго. Стиснул руками и коленями, прижимая жениха к себе, приникая к нему сам. Чонгук зарычал в этом поцелуе и не позволил ему быть слишком долгим — не таким, чтобы устать от него. Дёрнул Тэхёна за волосы, открывая себе доступ к его шее. Жадно провёл языком по коже, от ключиц, по кадыку и до подбородка — и за него уже укусил, весьма ощутимо, отчего Тэхён едва слышно зашипел, но больше не возразил ни единым звуком. Чонгук приподнялся и стянул резинку со своих волос. — Сними с меня брюки, — потребовал. Тэхён сначала потянулся к шелковистым прядям, оглаживая их кончики, приласкал пальцами. А потом разжал собственные колени, чтобы скользнуть всем телом к ремню на талии Чонгука и снять с него брюки вместе с бельем. Тот откинул их в сторону, сняв окончательно, для этого пришлось встать. Обратно на кровать он присел рядом с Тэхёном и откинул всю копну волос на одно плечо. — Это приглашение, — и подставил ему шею. Тэхёна не нужно было уговаривать. Он оказался на коленях Чонгука, едва тот договорил, но кусать не торопился. Зарылся лицом в волосы, пропуская их через пальцы, и только после этого опустился губами на шею. Он касался с нечастой бережной нежностью, лаская кожу рваными выдохами, прежде чем поцеловал с жалящей точностью. Придерживая его одной рукой очень крепко, Чонгук вцепился в его затылок пальцами другой руки, жёстко сжимая. — Сильнее, Тэхён! — требовал, сжимая зубы. Тот впился в нежную кожу так, что у Чонгука точно на несколько дней должны были остаться следы, и с нажимом провёл по плечам руками. Царапины, в конце концов, будут смотреться не хуже. Чонгук зашипел, роняя их обоих на кровать, вытянул ноги и прижал бедрами так сильно, что у самого в глазах потемнело. — Я тебя люблю, Тэхён. Слышишь меня? Я люблю тебя больше всего на свете. И я всё ещё злюсь, но люблю. Не могу причинить тебе боли, выразив эту злость на тебе. Но… Хочешь взять меня сейчас? — Можешь, — мотнул головой Тэхён. — Если мы сейчас о злости, то можешь. Потому что если я тебя возьму, места злости не будет. — Ты осознаёшь, что это не будет похоже на всё, что у нас было раньше? — Чонгук поднял его лицо к своему. — Ты понимаешь, что тебе действительно будет больно? — Ничего, — спокойно ответил Тэхён. Переживёт как-нибудь. Но причинять боль Чонгуку он точно не собирался. Достаточно. А той нежностью, что сейчас дрожала на кончиках его пальцев, этот ураган чувств не успокоить. — Мне нужен какой-то знак, — Чонгук поднял их обоих с кровати, держа своего парня за талию, — когда ты не сможешь терпеть и я должен буду остановиться. — На твоё усмотрение, мне в голову ничего не приходит. — Укусишь меня за руку, если сможешь, — брякнул Чонгук первое попавшееся, хотя не был уверен, что Тэхён действительно сможет это в любой момент. Он резко развернул его спиной к себе, крепко удержал поперёк груди и скользнул второй рукой вверх по телу, совсем не ласково, даже грубо, сжал его шею пальцами и зашипел над ухом: — А ещё будет просто прекрасно, если я увижу слёзы на твоём лице, моя маленькая дрянь. Тэхён судорожно вдохнул, закашлявшись, и выдавил: — Мне начинать рыдать прямо сейчас или ты постараешься сам? — Я постараюсь, — заверил Чонгук и лишил его кислорода другим способом — заткнув ему рот ладонью. Жёстко и крепко, пока другой рукой нырнул вниз и не глядя ухватил всё его достоинство, не менее жестко сжимая. Тэхён коротко взвыл, дёрнулся было в руках, но только постарался откинуть голову на плечо Чонгука. — Так что он с тобой делал, а? — шипел тот над ухом, держа так же крепко. — Небось, сосал, как последняя шлюха? Тебе нравилось, да? Вспомни, как ты при этом сладко стонал и дёргался — сейчас ты так стонать не будешь. Ты будешь у меня рыдать и скулить, а потом не вспомнишь, что тебя вообще касался кто-то ещё, кроме меня. Ты мой, твою мать, Ким Тэхён, ты весь мой, я тебе сейчас это очень наглядно продемонстрирую! Он подтолкнул его обратно к кровати, заставляя встать на четвереньки. Пальцы сжали бёдра, но лишь на миг, чтобы по этим бёдрам прилетело с обеих рук сразу, жёсткими ударами ладоней. Тэхён ахнул от боли, закусил губу и как можно ровнее сказал, бросая яростный взгляд через плечо: — Адресуй свои претензии мне. Что за эпитеты по отношению к моему другу? — Рот закрой, — зарычал Чонгук и треснул его ещё раз. — Ты его уже достаточно сегодня открыл, выбесил меня, а теперь захлопни его нахер и терпи. Он удерживался за бедро левой рукой, чтобы правой с размаху приложить ещё сильнее прямо по ягодице. — Эпитеты ему, блядь, не нравятся! — сквозь зубы, глядя на красные отметины, чтобы ярче разгорелись, ещё резче, ещё сильнее треснул. Это можно было вытерпеть. Тэхён только крепче прикусывал губу, мимолётно про себя порадовавшись, что Чонгук выбрал кровать, а не пол — хоть колени уцелеют. Зря он, конечно, радовался, да и недолго, потому что Чонгук скоро стащил его с той кровати прямо за волосы, как котёнка — за загривок. — На колени, — зашипел, заставляя его почти упасть ниц. — На меня смотри. А теперь рот можешь открыть и сказать, чей ты. Давай, я жду. Тэхён вскрикнул, больше от неожиданности. Но выпрямился, как-то очень естественно расправил плечи. Так знающий себе цену придворный мог бы стоять перед императором, почтительно, но не униженно. — Я твой, сердце моё. Я весь твой, — бархатно сказал он. Оплеуха была скорее унизительной, чем болезненной, всё-таки Чонгук смягчил этот удар. Но шипел он, как змея, и голову Тэхёна держал сильно, чтобы не отпрянул. — А какого хера ты решил, что можешь быть с ним? Что — гормоны в башку ударили? Нет, блядь, не отвечай, только посмей сейчас мне ответить. Повтори, что ты мой, Ким Тэхён. Повтори ещё раз. Тэхён скользнул языком по пересохшим губам и повторил послушно: — Я твой, Чонгук. Твой. — В рот, целиком, показывай, — Чонгук подтянул его голову к своему члену и толкнулся в него резко, без ожидания действий со стороны Тэхёна, скалясь сверху. — И только попробуй выпустить зубы, я разобью твою прекрасную голову о стол. Тэхён чуть не закашлялся. На миг в глазах мелькнула паника, но он вовремя вспомнил, как дышать. Принять член Чонгука сразу целиком было трудно и тогда, когда он был куда более расслаблен и в более удобной позе, чем сейчас, но Тэхён постарался пропустить его как можно глубже и потянулся к Чонгуку руками, чтобы помочь себе. — Руки, — тот дёрнул его за волосы, удерживая. — За спину. Или мне тебе их связать? Нахер мне твои руки сейчас. И смотри на меня. Вверх смотри. Я пожалею, только если увижу твои слёзы. Обожаю, когда красивые мальчики плачут. Никогда тот его таким не видел и не слышал — и вряд ли это повторится, конечно, но сейчас Чонгук только так мог выплеснуть всё, что чувствовал. Он не позволял Тэхёну двигать головой — держал её крепко и даже так умудрился приложить его по щеке свободной рукой, когда вытаскивал член изо рта. Удар — и снова врывался обратно, не сдерживая рычания. Наверное, Тэхён был бы рад заплакать, но в его глазах были не слёзы, а шок. От неудобной позы болела шея, казалось, ещё немного — и в ней что-то хрустнет. Болела челюсть. Болело горло, обжигая при каждом движении. Но слёз не было. Да и мальчиком он себя давно не считал. Чонгук не сдерживал себя, заставлял Тэхёна давиться собой, рычал на него и ругался, почти бессвязно, уже не отдавая себе отчёта в словах. Но потом оторвал и дёрнул наверх, обхватил, вжимая в себя обеими руками. Он сам думал, что будет жёстче, что действительно доведёт Тэхёна до слёз, но в какой-то момент что-то перемкнуло — Чонгук остановился сам без всяких знаков и просьб со стороны любимого. Слёзы потекли по щекам в тот момент, когда Тэхён вцепился руками в его плечи, удерживая равновесие, едва держась на ногах. Он крупно вздрагивал и прятал лицо в шее Чонгука, в его волосах. — Прости, прости… — сорванно шептал он. — Тише, — Чонгук подхватил его на руки, возвращаясь в постель — как будто только там мог быть с ним нежным. Мог быть собой. Мог выражать другие чувства, а злость оставил за пределами кровати. Удержал на руках, усевшись, провёл по голове ладонью, а по лицу — губами, собирая эти слёзы, как драгоценности. — Всё, всё, я больше не сержусь, только не плачь… Тэхён закивал, хватая воздух, словно любое слово Чонгука воспринимал сейчас как приказ и торопился выполнить его. А потом зашипел сквозь слёзы: — Какие «красивые мальчики»? «Обожаешь», значит? Тебя что-то не устраивало в моём исполнении всё это время? — Чёрт, мне стоило заткнуть рот самому себе, — выдохнул Чонгук, уткнувшись в него лбом. — Нет, конечно. Я обожаю тебя и всё, что ты делаешь. Я вообще не понимаю, что я нёс. Просто выключился. Прости, пожалуйста… Тэхён заткнул ему рот сейчас. Жадно, словно так требовал подтверждения, что никаких «красивых мальчиков» нет на горизонте. А после шепнул прямо в губы: — Если ты не привёз ничего с собой, то слюна — единственное, на что мы можем рассчитывать. Так что поторопись. — Как это — не привёз? Я же знал, куда я еду, — проговорил Чонгук. Пересадил Тэхёна на кровать и потянулся к своей одежде, не сразу даже сообразив, куда положил брюки. Вытащил из кармана не только маленькую бутылку с маслом, но и ту самую коробочку. Нет, нельзя оставлять её там. — Пожалуйста, выходи за меня? — попросил Чонгук и встал на колени перед кроватью. — Я уже согласился, — с каким-то смущением проворчал Тэхён. На прекрасные кольца он бросил разве что беглый взгляд, всматриваясь в лицо Чонгука, читая в нём что-то понятное, верно, только ему. Или им обоим. И протянул ему руку. — Я клянусь любить тебя до конца своих дней, Ким Тэхён. Я буду беречь тебя, буду верен тебе, буду с тобой всегда, — Чонгук взял эту руку в свою и поцеловал его пальцы, прежде чем надел на безымянный кольцо, сел обратно и вручил ему свою руку. — Я очень люблю тебя… — Я очень люблю тебя, — откликнулся эхом Тэхён. — И буду любить до последнего дня. Всегда, Чон Чонгук. Я всегда буду твоим. Его руки едва не дрожали, когда он надевал кольцо на палец Чонгука, прекрасное кольцо, создаваемое у Тэхёна на глазах. Он поцеловал ладонь Чонгука, прижав пальцы к своей щеке. — Моё прошлое предложение всё ещё в силе, — тот заулыбался широко и влюблённо, так светло и как-то по-детски, неприкрыто ни за какими масками. — Я про взять меня. Или тебе так не очень нравится? — Мне очень нравится, — уверил Тэхён. — Мне с тобой нравится всё, Чонгук. Потянул его к себе, оглаживая ладонями всё тело. Теперь он мог быть нежным, теперь это чувство между ними было уместно. Нежным, но страстным, исступлённым, жадным до каждого вздоха, каждого стона, каждого дюйма тела Чонгука. Теперь это было возможно: трогать ладонями и губами, ласкать всем телом, благоговейно брать, сгорая и выкрикивая его имя в огне экстаза. Чонгук оставлял в каждом выдохе всё, что ещё могло задержаться в нём, сжимал Тэхёна крепко и сильно в любом положении. Он любил его в любом своём проявлении, но сейчас — с растрёпанными по всем подушкам волосами, с кольцом на безымянном пальце, с мокрыми от пота висками и обессиленной улыбкой — он был живым и настоящим, он снова стал им благодаря Тэхёну. И для него — стал. Хаттори Хандзо умел хранить обиды, долго хранить, умел мстить и уничтожать во время мести. У Чона Чонгука не было на это никакого желания и необходимости. Желание быть счастливым и живым с Тэхёном перекрывало всё остальное. Чон Чонгук готов был сотворить Тэхёну по десятку таких колец на каждый палец, да хоть многоярусную корону на голову. Готов срываться в любой момент, когда Тэхён попросит. Готов прощать. Злиться, но прощать. И действительно хотел любить Тэхёна всю свою жизнь, не помня ничего дурного, что между ними могло произойти. — Тебе больше не одиноко? — спросил он, поглаживая по спине. — Ты со мной, — счастливо улыбался Тэхён в его волосы. — Как же мне быть одиноким, когда ты рядом? Когда ты пришёл и принес мне целый мир? — Можно я тогда тоже кое-в-чём признаюсь? — Чонгук не хотел портить такой счастливый момент, но честность Тэхёна требовала ответа. — Давай, — ласково мурлыкнул тот, но насторожился и поднял голову. — Говори. — Какое-то время я встречался с Хосоком. Но у нас нихрена не вышло, — фыркнул Чонгук. — Поэтому на свадьбу его не пригласим. Выдохнув, Тэхён снова устроил голову у него на груди. — И как это было? — Довольно странно, потому что мне от него нужен был только секс, да и ему, наверное, тоже. Правда, когда он пытался залезть мне в душу, я его просто вышвырнул наружу. А он, наверное, обиделся и попытался распускать обо мне какие-то слухи. Ну и… Вот. Чонгук ткнулся носом в любимую макушку. — Это было пару лет назад. А когда в прошлом году он прислал мне приглашение в галерею, я решил, что это издевательство, но пришёл. И ведь не зря, ведь увидел там тебя. Тэхён издал бессвязный звук, а потом чётко спросил: — Кого ещё на свадьбу не пригласим? Ты говори-говори, я же должен знать о твоих бывших парнях. — Сокджина пригласим, у меня с ним отличные отношения, — смешливо проговорил Чонгук. — Господи, нет, я с ним не спал, только пару раз целовался. — Что?! — вот тут Тэхён взвился, дёрнулся в его руках, заглянул в глаза. — Ты?! Лучше замолчи, Чон Чонгук, иначе на нашей свадьбе будем только мы двое! — Тебя не поймёшь, — Чонгук смеялся, крепче его удерживая. — То говори, то молчи, а я уже собрался называть все имена, но тебе, конечно, большинство будут незнакомы. У меня было немало парней, Тэхён. Я никогда не был приличным молодым человеком. Пусть я никого из них не любил, но куда без секса-то в моём возрасте? — Просто трудно конкурировать с Сокджином, — проворчал Тэхён. — Он такой… идеальный? Красивый, элегантный, полный достоинства и талантов. Меня ничуть не задевает мысль о Чоне Хосоке, но мысль о том, что ты целовался с Сокджином — и не раз, а пару! — ужасно беспокоит. — Тебе не о чем беспокоиться, родной, — Чонгук подтянул его повыше, чтобы поцеловать в плечо. — Влюбился я только в тебя. Кольцо сделал только тебе. Только с тобой я нашёл своё счастье и только с тобой хочу быть. Мне не нужен кто-то идеальный, мне нужен ты. — Господи, — взвыл Тэхён, вспомнив вечер, когда Сокджин к ним заходил после своего возвращения. — Ты буквально всего меня ощупывал на глазах человека, с которым пару раз целовался? Чон Чонгук, что он должен был подумать?! — А ты что, решил, что мы никогда об этом не говорили? Просто поцеловались и всё? Мы решили, что нам нужно остаться друзьями, зачем такому идеальному Сокджину вообще такой ненормальный, как я? — Чонгук снова смеялся. — Мы не были в отношениях, Тэхён. И на его глазах мне вообще не стыдно было тебя ощупывать. Ни на чьих глазах мне не стыдно этого делать — я люблю тебя и не стесняюсь этого. — Список гостей нуждается в серьёзном пересмотре, — пробурчал тот. — В очень серьёзном. Я должен внимательно это обдумать. — Юнги обязательно пригласим, — Чонгук сдержал смешок. — Родственная душа всё-таки. — Да? — переспросил Тэхён. — У меня не возникало ощущения, что вы так близки. Помимо рабочих дел. — И у тебя не появилось вопроса, не было ли у нас чего-нибудь? — Чонгук очень старался не хихикать. — Не было, конечно, но было время, когда мне хотелось. Правда хрен к нему подберёшься, учитывая, что он приезжал раз в тысячелетие. — Ха, ты просто не нашёл подхода! — засмеялся Тэхён. — Надо было вручить ему кольцо, заставить звонить и писать километры писем. — Ну, я же не Чимин, — легко отозвался Чонгук. — А с Юнги мы как-то говорили о вас с Чимином. И я в шутку предложил стать его родственной душой, раз уж вы так близки. Но сблизиться с Юнги — это непросто. Без отчаянной влюблённости этого бы точно не получилось, хоть ты тысячу колец ему вручи. — Ладно, раз он твоя родственная душа — придётся приглашать, — смирился Тэхён. — Ты так сильно ревнуешь Чимина к нему? — спросил Чонгук тише и серьёзнее. — Я не ревную. Но Чимин из-за него испытал уже столько боли, что мне трудно его не винить. Я не вмешиваюсь, это их дело, но… Я беспокоюсь за Чимина. Беспокоюсь, что эти отношения для него разрушительны. Отношения, в которых он причиняет себе боль, мне трудно одобрить. Чимину не нужно моё одобрение, но, чёрт возьми, Юнги его совсем не бережёт! Он перевел дух и легонько хлопнул себя по губам. — Всё, молчу. — А может, ему это нравится? — задумчиво спросил Чонгук. — Ну, знаешь, так бывает… — Мне тоже нравится, когда ты меня кусаешь, но даже наша самая серьёзная размолвка закончилась только моим покрасневшим задом и поскрипывающей шеей, а не медицинской перевязкой, — заворчал Тэхён. — Как бы ему не нравилось, должны быть пределы. — Не понял про перевязку, — признался Чонгук, хлопая глазами. — Кстати, тебе не слишком больно? — Хочешь размять мне шею? — заулыбался Тэхён, подставляя её под тёплые пальцы, но говорил серьёзно. — К нему приехал Юнги, у них состоялся разговор о нашем с ним поведении, после чего Чимин пропал на сутки, а сегодня утром пришёл белый и с повязкой на руке. Говорит, что сам. Чонгук разминал любимую шею с тем же задумчивым видом. — Ты ему не веришь? Юнги вряд ли мог бы с ним что-то такое сделать. — Да если бы я думал, что это Юнги, я бы точно его в номере запер, — Тэхён благодарно заурчал под его руками. — У меня, скорее, вопрос, как он это допустил? — Может, не успел, может, не ожидал, кто ж их знает, — Чонгук не прекращал своего нехитрого занятия, пальцы у него были сильные и ловкие. — У меня другой вопрос: как он его потом отпустил? Тэхён, поверь, он готов убить за него. — Я надеюсь, это фигуральное выражение? Или мне стоит тревожиться? — А может, хватит уже тревожиться? И вообще — это не моё дело. — Очень даже твоё, — Тэхён возмущённо обернулся, сдерживая смех. — Если он меня сживёт со свету, это тут же станет твоим делом. Он зафырчал, но тут же посерьёзнел и подкатился ближе, обнимая. — Кстати, у меня к тебе просьба. Понимаю, что перестраховываюсь, но на всякий случай. Мы в семье привыкли доверять интуиции друг друга. Можешь отправить кого-нибудь присмотреть за Астрид ближайшую неделю? Она занервничала из-за того дела, что мы расследуем. Я уверен, что дома с ней всё будет хорошо, но… на всякий случай. — Конечно, могу, — кивнул Чонгук. — А что у вас с этим делом? Ты по телефону как-то очень кратко рассказал. — О, сейчас будут подробности, — пообещал Тэхён и спросил. — Кстати, ты не хочешь поесть? Может, заказать чего-нибудь перекусить в номер? — Хочу. Четыре часа ночи — самое время перекусить! — Мы что-нибудь лёгкое. Тэхён взял в руки телефон, сделал внеурочный заказ. — Так вот, слушай… — Знаю я одну женщину по фамилии Шан, — высказался Чонгук после его рассказа и лёгкого перекуса. — Девочки очень любят её салон. — Салон? Кто она такая? Ты её видел? — глаза агента заблестели. — Видел, конечно, мы знакомы. Я со многими влиятельными людьми в Сан-Франциско знаком, и не только с мужчинами, — хмыкнул Чонгук. — Лора Шан, она китаянка, но уже не первый год живет в Америке и хорошо, кстати, устроилась. — Дашь адресок салона? — Тэхён уже мысленно строил план. — Позвоню Намджуну утром, пусть проверит её. Вдруг она нам и нужна. А как её китайское имя, не знаешь? — Шан Вэньцзе, — подсказал Чонгук. — Адрес я, конечно, дам, но… Но лучше к ней напролом не идти, она… Ну что-то типа меня, только в женском китайском варианте? — как-то неуверенно предположил он, но ближе аналогии не нашлось. — Можно девочек заслать к ней для начала. Пусть они выясняют у работниц последние сплетни о хозяйке. Если это и правда она, то должна была как-то отреагировать на послание. Хотя… Я бы не среагировал, просто из вредности. Терпеть не могу загадки, придуманные не мной. — Эх, надеялся я справиться своими силами, — вздохнул Тэхён. — Направь, пожалуйста. Любая информация пригодится. У них загадки, а тут человека похитили. Кошка тоскует. Он выглядел расстроенным. Не тем, что опять просил Чонгука о помощи, а тем, что кошка страдала без хозяина. Чонгук притянул его ближе к себе. — В таком случае, медлить нельзя, — ласково сказал он. — Не переживай, родной, мы вместе с этим справимся. Огромный пирог трудно быстро съесть в одиночку… — Ты правда уедешь утром? — тихо спросил Тэхён в тёплое плечо. — Уже уедешь? Он обнимал и жался к Чонгуку всем телом, льнул к нему, вбирая последние крохи оставшейся ночи. До утра оставалось всего ничего, в окнах уже светлело. — Нет, задержусь немного, — отозвался тот. — Я уже не злюсь, в этом нет нужды. — Хорошо, — Тэхён удовлетворённо, благодарно выдохнул. — Поспим час-два или у тебя другие планы? — Поспим, завтра тебе ещё работать…