Великая сила искусства

      Выбраться из-под стражи Джей Паку до суда (да и после него) точно уже не светило, как и его подельникам. После обыска на той вилле нашли довольно внушительные запасы колумбийского кокаина, а это значило плюс десять-пятнадцать лет к сроку, вплоть до пожизненного, в зависимости от того, что ещё обнаружится в ходе следствия и допросов. Адвокаты могли биться лбом о стену: статей, улик и доказательств было столько, что всё это не переварить. Дело грозило быть долгим и громким, а в ограблении музея в Сарасоте банда всё-таки созналась на второй день пребывания за решёткой. Точнее — один из них, сдавший и место хранения остальных картин в ходе допроса. Пак Чэ Сан передал агентам из Сан-Франциско всю информацию, обещал держать их в курсе и отпустил наконец домой. Вылет был ближе к вечеру, Чимин уже позвонил Юнги, чтобы порадовать новостями — завтра утром он будет нежно целовать его. Тэхён позвонил Чонгуку, Сокджин — Намджуну, Хосок — своей Чжи Ын. Их ждали в Сан-Франциско, они сами стремились поскорее туда вернуться, чтобы встретиться снова большой компанией на Рождество и смеяться, вот как сейчас, пока выходили из отеля. — Пак Чимин! — раздался неожиданно резкий, но знакомый голос Саймона. Кто же виноват, что на той яхте Чимин больше всего общался с ним. Этот парень запомнил именно его — и именно за ним он пришёл, за его жизнью, вскинув руки с оружием прямо посреди тротуара. Он несколько дней караулил Чимина здесь, а тому и в голову не пришло, что далеко не всех с той яхты взяли в ресторане (да и кто мог знать, что этот кроткий с виду парень окажется таким мстительным?). — Саймон, — побледнел агент, едва только обернувшись на голос. Но не успел больше ничего сказать — выстрел раздался раньше слов. Возможно, эта третья пуля в жизни Пак Чимина была бы смертельной: летела прямо в голову. Только поймал её Чон Хосок, буквально прыгнув под неё, загораживая агента, словно всю жизнь этому в тайне учился, тренировался и вот наконец — пригодилось. Пуля застряла где-то в плече, Чимин был сбит с ног и с толку, подхватывая раненого Хосока на лету. И зарычал, опадая с ним на землю: — Тэхён! Словно перепугавшись криков и вида чужой крови, Саймон выронил оружие и рванул наутёк. Во внутреннем кармане пиджака Тэхёна был пистолет, и стрелял он отлично, но устроить стрельбу сейчас — значит задержаться в Тампе ещё на какое-то неопределённое время. Впрочем, и так непонятно было, насколько им придётся задержаться. И было ещё одно, почему Тэхён не потянулся за оружием. Окажись оно в его руках сейчас, он бы стрелял на поражение, презрев и расследование, и здравый смысл. Не смог бы сдержать себя, когда в ушах звучал крик Чимина. Он всё же был профессионалом и не мог позволить себе эту слабость — топить свой страх в чужой крови. Поэтому он просто догнал паренька, пусть и бежал так быстро, как никогда в жизни, кажется. Не прошли напрасно долгие ежедневные игры с Горо. Догнал, сбил с ног, прижал к асфальту и связал бедняге руки собственным шейным платком. — Права тебе полиция зачитает, — он резко вздёрнул его на ноги, с трудом удерживаясь, чтобы не придушить щенка на месте. — Пойдём. А вернувшись, толкнул Саймона к охране отеля, и бросился к Чимину. — Эй, Хосок, смотри на меня, — просил тот, удерживая раненого в руках. — Скорая сейчас приедет, всё будет хорошо, слышишь? Смотри, на меня, дыши, это больно, я знаю, просто дыши… — Это просто ох… ре… неть, как больно, — шипел тот и тут же сжимал зубы, еле держась, чтобы не отключиться от шока. Его новая яркая рубашка, которую он купил буквально вчера в местном магазине, была безнадёжно испорчена, плечо — раздроблено, а дыхание было хриплым и тяжёлым. — Я знаю, просто держись, я знаю, — повторял Чимин, не отпуская его из рук. Сокджин стоял рядом на коленях и с белым, но почти спокойным лицом пытался остановить кровь, ласково увещевая: — Ну всё, всё, от этого не умирают… Неизвестно, имел ли он какое-то отношение к несуществующей миссии Красного Креста в Лаосе в молодости, но руки его двигались очень профессионально и бережно. — Доктор, — Хосок поднял к нему взгляд, расфокусированный, нечёткий, но даже сейчас смеющийся — может, от шока. — Я смогу играть на пианино? — Господи, — Чимина затрясло. Никогда он не думал, что будет переживать за Чона Хосока, но жизнь любила удивлять его и заставлять делать то, что ещё вчера казалось невозможным. Чимин прекрасно понимал, что если бы не длинные ноги этого человека — он бы сейчас валялся с пробитым черепом на этом асфальте. Сейчас он был обязан ему жизнью. Не Тэхёну, не Сокджину, а Хосоку. Кто бы мог подумать! — И зачем ты только… Прыгнул? — всхлипнул он, склоняясь ниже. — Можно сказать, что… Мы в расчёте? — слабо заулыбался Хосок. — Господи, дурак! — Чимин запрокинул голову и крепко зажмурился. — Будешь рыдать, отправлю прочь, — предупредил Сокджин. — Хосок, я не хирург, у него спросишь. А потом шёл рядом с доктором приехавшей скорой и объяснял, что было сделано и на какие лекарства у Хосока может быть аллергия. — Я поеду с ним в больницу, — сказал он Тэхёну. — Хорошо, — закивал тот, крепче прижимая к себе Чимина. — Позвонишь оттуда? — Обязательно. И Сокджин сел в машину, баюкая ладонь целой руки друга в своих. Сейчас, когда рядом были врачи, можно было просто ласково его успокаивать. — Надо позвонить домой, — проговорил Чимин, провожая машину взглядом. Конечно, сначала надо было проговорить всё с приехавшими полицейскими, посмотреть ещё раз в глаза Саймона, которого увозили в участок, потом вернуться в отель и забронировать тот же самый номер, из которого они недавно выехали… Нужно было вымыть руки, переодеться, чтобы не пахнуть чужой кровью. Выпить воды, выдохнуть, упасть на диван. А вот потом уже снять трубку, набрать номер и сказать: — Дорогой, любимый… Мы приедем немного позже. Наш самолёт уже улетел без нас, — самое главное — причину, озвучить не так-то уж просто. Чимин несколько раз слотнул. — В нас стреляли. Все целы, кроме… Хосока. Но жить он будет, пуля плечо раздробила… Прости, пожалуйста. — Ты в порядке? — выдохнул Юнги. — Чимин! За что ты извиняешься? Я приеду к тебе? — У тебя же полно работы, — запротестовал тот, но как-то вяло. — Да, дорогой, я очень хочу, чтобы ты приехал. Очень-очень хочу. Сокджин запретил мне плакать, я пока держусь. Знаю, что всё должно быть хорошо, но мне так не по себе, как будто моя жизнь только чудом не оборвалась сегодня. А ведь так оно и было: она могла закончиться, если бы не Чон Хосок. — Он меня спас, Юнги, — добавил Чимин более хрипло. — Я уже не отношусь к нему так же, как раньше, но… Это меня так поразило! И я чувствую себя виноватым. Я не успел среагировать. А он словил пулю из-за меня. — Моя благодарность ему безмерна, — произнес Юнги тихо после недолгого молчания. — Я бы выразил её бриллиантами, но он так странно на них реагирует… Шутка была неуклюжей, но что угодно подошло бы, если бы смогло хоть немного отвлечь Чимина. — Тэхён с тобой, милый? Побудь с ним, я прилечу первым рейсом. Всё будет хорошо. Юнги попрощался и отключился, чтобы тут же позвонить Чонгуку. — Можно я к вам Фокси завезу на несколько дней? — без предисловий спросил он. — Мне нужно в Тампу. — Что случилось? — тот моментально растерял свою расслабленность и улыбку. — В Чимина стреляли, Хосок ранен. Они, судя по всему, там задержатся, — Юнги говорил какими-то рублеными фразами. — Мне нужно приехать. — Приноси пса, девочки за ним присмотрят, — отозвался Чонгук. — Я пока закажу нам билеты. Если не будет на ближайшее время — придётся снова частный рейс поднимать. Наверное, это было ему и самому приятно — мчаться через всю страну к Тэхёну, чтобы обнять его после потрясения, хоть и не просили. Но Чонгук не собирался отсиживаться дома и просто ждать. С Тэхёном он никогда не мог бездействовать. А Тэхён, сидя у дивана, держал Чимина за руку и докладывал о произошедшем Намджуну. — Так что нам придётся задержаться, — закончил он рассказ очень спокойным голосом, хотя руки его тряслись. — Я понял, — вздохнул шеф. — Держите меня в курсе. И передайте Сокджину, чтобы он позвонил, как только сможет. Позаботиться о Чимине Намджун не просил, он уже очень хорошо знал, что Тэхёна об этом просить не нужно. Сам Чимин привалился к плечу напарника, как только тот закончил разговаривать, и только ему признался сейчас, очень тихо: — Вся жизнь перед глазами пронеслась. Чуть сердце не остановилось. Тэхён обнял его, всего пряча в своих руках. — Мне самому до сих пор страшно… А если бы Хосок не успел? Я тебя подвёл, Чиминни, обещал защищать, а не смог… Но всё уже кончилось, всё будет хорошо. Он гладил Чимина по волосам и плечам, нашёптывал какие-то бессвязные глупости, чтобы тот расслабился. Хосоку заново собирали плечо, операция была долгой и серьёзной, но ему повезло, что подключичная артерия не была задета — был шанс ещё научиться играть на пианино. После той операции его оставили в больнице, а Сокджина — отпустили. Когда самолет из Сан-Франциско приземлился в Тампе, всё уже было в порядке, даже Чимина слегка отпустило. Однако, едва увидев Юнги на пороге их номера, он кинулся к нему и тут же обхватил очень крепко, а потом задрожал в его руках, словно несколько лет его не видел. Мог бы не увидеть вообще. — Всё, всё, я с тобой, — зашептал Юнги, сначала обняв его, а потом подхватил на руки и унёс в первую же попавшуюся спальню, чтобы усадить себе на колени и крепко-крепко стиснуть в объятиях. — Ну как вы тут? — Чонгук прошёл в номер следом, отыскал Тэхёна взглядом и сразу прошагал к нему, едва разувшись. — Как ты? — повторил свой вопрос уже для него лично и привлёк его к себе в свои тёплые, надёжные объятия. — Нормально, — Тэхён прижался к нему на мгновение, чувствуя, как от одного присутствия Чонгука холодный липкий страх отступает. — Всё нормально, Хосок пострадал больше всех нас. Сокджин вернулся только недавно, отчитался о новостях и сидел с чашкой в руках, согревая об неё ладони. От ужина он отказался, что лучше любых слов говорило о его состоянии. — Каковы прогнозы? Когда его можно будет навестить? — спросил Чонгук, медленно, но нагло затягивая Тэхёна на свои колени, а потом резко обернулся на дверь, в которую снова постучали. — Мы кого-то ещё ждём? — Никого, — расширил глаза Тэхён, а Сокджин поднялся, чтобы открыть, отвечая на вопросы Чонгука по пути к двери. Идти ему было в два раза дольше, чем тому же Тэхёну, но не поднимать же того для такой малости. Намджуна никто не ждал, но он всё-таки приехал. — Детей оставил с Соджуном и Астрид, — сразу сказал он Сокджину, как только тот открыл дверь. — Ты в порядке? — Уже да, — выдохнул Сокджин, впечатываясь в него всем телом. — Зачем ты приехал, у тебя хватает дел в Сан-Франциско, — тихо ворчал он, но всем собой говорил другое, прижимался крепко и благодарно засиял глазами. — Он с утра ничего не ел, — сразу «сдал» его Тэхён и обеспокоенно перевёл взгляд на Чонгука. — Кстати, ты ужинал? — В самолёте, — кивнул тот. — Но уже проголодался. — Вот поэтому я и приехал, — Намджун оставил на губах Сокджина поцелуй ещё в дверях. А потом проводил его к столу и сел рядом, не отпуская его руку. — У меня хватает дел в Сан-Франциско, но в Тампе застряли мои агенты и мой любимый человек, у которого случилась беда, — пояснил он ласково. — Так что все дела пришлось отложить. Тэхён, заказывай ужин на всех. А где Чимин? Как он? — С Юнги, — тут же ответил Чонгук, мотнув головой в сторону спальни. — Вы давно прилетели? — уточнил Намджун. — Да вот буквально только что, — Чонгук слегка расслабил руки, чтобы Тэхён мог взять телефон, и попросил заказать ему ананасовый сок к ужину. — Ты тоже на 2027 летел? — Ну да, только такси тут долго ловил, — усмехнулся Намджун. — И в аэропорт чуть не опоздал, пока детей отвозил. — А я-то думал, чего мы так долго взлететь не могли, большого начальника ждали! — хохотнул Чонгук. — Помоги мне… рубашку выбрать? — Сокджин потянул Намджуна в сторону спальни. Все его вещи так и лежали в небольшом чемодане, упакованном с утра, но интересовали его меньше всего. А вот обнять Намджуна покрепче было очень нужно. — Я испугался за Хосока, — пожаловался он. — Это так страшно, когда дорогой тебе человек истекает кровью. В объятиях Намджуна можно было успокоить весь мир, но достались они только Сокджину, как и в первый день их знакомства — надёжные и крепкие. — Что врачи говорят? — негромко спросил он, не уточняя, что испугался сам — и сразу за всех. — Плечо собирали по частям, но есть надежда, что оно даже подвижности не потеряет. В целом, хорошие прогнозы, — отчитался Сокджин и действительно потянул с себя испачканную кровью рубашку, которую даже не удосужился поменять, вернувшись. — Мне очень нужны твои руки прямо сейчас. Нужно их чувствовать. Намджун снова потянулся к нему. — Вот одна, вот вторая, обе — для тебя, — и привлёк к себе, стремительно, крепко. — Я не буду говорить, что переживал с самого начала. Что мне это сразу не понравилось. Ты меня сразу предупреждал, что это будет нервная работа. Я просто скажу, что мне жаль, что меня не было рядом в тот момент, когда тебе было страшно. Но теперь я здесь, а ещё я тебя силой накормлю, если ты будешь отказываться. Но говорил ласково, тепло, он так только с детьми разговаривал, да и то — не так нежно, наверное. — Я не буду отказываться, — пообещал тот. — Я обязательно поем. Я очень рад, что ты здесь, Намджун, но не переживай, ладно? Хосоку пришлось труднее всех. Он сейчас в больнице, а я — с тобой. Когда я с тобой, всё хорошо. — Мне бы ещё с Чимином поговорить, — вздохнул Намджун. — Но я его у Юнги точно не буду отбирать сейчас. Пусть отдохнёт, успокоится. Он ведь не первый день знал натуру своего давнего друга — и прекрасно понимал, как тот может себя накрутить тем, что виноват в чужой беде. — Мне даже немного жаль этого идиота, — признал Чимин, лёжа рядом с Юнги и успокаиваясь от его близости. — Я про Саймона… Никто не подумал, что нужно было его искать. Хотя я передавал в местное бюро имена и фамилии всех, с кем мы тогда были на яхте, но потом вообще про него забыл. Он такой неприметный что ли, самый тихий из всей компании. И хотя я больше всех с ним общался, я сам про него напрочь забыл. Интересно, а почему Джей Пак всё-таки праздновал день рождения сейчас, а не в апреле? Он зажмурился и ткнулся носом в грудь Юнги. — Дорогой, может, мне… Подумать о другой работе? — Не буду давать никаких советов по этому поводу, — твёрдо сказал Юнги. — Это можешь решить только ты, я поддержу любое твоё решение. Сейчас тебе надо успокоиться. Ты и сам прекрасно знаешь все плюсы и минусы твоей работы, но не опирайся только на эмоции, делая выбор. Он подтянул Чимина повыше, чтобы провести губами по его шее, а затем неторопливо сжать зубы на его плече, с удовольствием чувствуя дрожь, которая не имела ничего общего с волнениями этого дня. Чимин проглотил его правоту вместе с остатками собственных мыслей, которые не успел собрать и озвучить. И выдохнул только просяще: — Сильнее, дорогой… Юнги сжал зубы крепче, а потом зализал место укуса, чтобы оставить ещё один рядом и шепнуть ласково: — Так легче? Лучше? — Гораздо, — Чимин практически простонал это, расплывшись в улыбке следом. — Люблю эти ощущения. Люблю тебя очень… Спасибо, что ты приехал. — Тебе было плохо, разве я мог бы остаться дома? — Юнги нежно, но чувствительно куснул второе плечо. Наверное, за время, проведённое с Чимином, он вошёл во вкус; его укусы не были короткими болевыми вспышками, нет, это начиналось всегда нежно, постепенно усиливая давление, — и это возвращало Чимина в колею, именно в таком сочетании. — Ты ел сегодня? Выйдем к ужину или принести тебе чего-нибудь в постель? — Выйдем, — решил Чимин. — Я, кажется, слышал голос Намджуна. Поужинаем вместе. В конце концов, он же не был болен или слаб, чтобы оставаться в постели. А потрясение улеглось, как и шок. Остались только сомнения о работе и некоторые мысли, но их и правда стоило отложить на будущее, когда они вернутся домой. В больницу к Хосоку они тоже приехали все вместе, уже на следующий день. Очнувшись после операции, тот выглядел бледно, но всё равно улыбался и даже шутил. — Вот это делегация!.. — Это чтобы ты быстрее поправлялся, — ласково ворчал Сокджин. — Установим возле тебя посменное дежурство. — Будем чистить тебе мандарины, — тут же пообещал Тэхён. — Портрет напишу, — строго кивнул Юнги. — Пока ты бледный и спокойный. — А я гитару где-нибудь найду, — пообещал Чонгук. — Говорят, моё пение излечивает даже души. Но ты ещё попросишь меня перестать. — Боже! — Хосок слабо рассмеялся, но тут же притих, когда Чимин подошёл к его койке поближе, взял его здоровую, не перевязанную руку в свои и медленно опустился прямо на пол, прижимаясь лбом к тыльной стороне ладони, отчего Хосок лишь прошептал. — Чимин… — Спасибо, — ответил тот, далеко не сразу подняв голову. — Я очень благодарен тебе за то, что ты сделал. Мне даже стыдно, что я не всегда к тебе хорошо относился. Но я умею признавать свою неправоту и ошибки. Я был не прав… Прости, пожалуйста? — Ой, хватит, — зафырчал Хосок, часто моргая. — Я вообще даже не осознал этот момент. И вообще, очень интересная выдалась поездка, столько новых впечатлений! Никогда в больнице не лежал! — Он вообще непробиваемый? — уточнил Намджун вполголоса у Сокджина. Тот слабо улыбнулся и замахал на всех рукой. — Всё, засвидетельствовали почтение пострадавшему и идите все отсюда! Идите! А когда он выставил всех из палаты, сел рядом с кроватью, так же бережно взяв здоровую руку Хосока, и ласково спросил: — Ну, как ты? — Нормально, поправлюсь, — ответил тот с той же улыбкой. Ну уж очень забавные у всех были лица, когда строгий Сокджин их выгонял. — Такие интересные сны под наркозом видел! А ты-то как? — Конечно, поправишься, я тебе об этом сразу говорил, — Сокджин тем временем ловко приподнял его и усадил без опоры на пострадавшее плечо. — Со мной все в порядке, я понервничал, конечно, но вечером приехал Намджун. Что у тебя там за интересные сны? И как-то незаметно за рассказами успел Хосока и накормить, и причесать, и переодеть. Всё то время, что тот провёл в реабилитации, к нему действительно приходили с посменным дежурством все шестеро — то вместе, то по парам, то по одному. Чонгуку пришлось нарушить собственную традицию — и петь трезвым, правда, негромко, чтобы не слишком нарушать больничную тишину. Чимин не только отпустил супруга к Хосоку, но и сам ходил к нему один. Нужно было поговорить по душам, оставить во Флориде остатки недопонимания. Выразить свою благодарность наедине. Всю свою жизнь Чон Хосок не жаловался на недостаток внимания к своей персоне, но только лёжа на больничной койке с пересобранным плечевым суставом понимал, что оно может стать для него таким ценным. Да, какая мелочь, всего-то пуля, попавшая в плечо, всего один прыжок — но он чувствовал себя не просто героем, а важной, необходимой деталью какой-то большой красивой картины. Не был её центром, но и не нуждался в этом. А когда они наконец вернулись в Сан-Франциско, с нетерпением ждал рождественских праздников, чтобы снова собраться с друзьями в тёплой компании, смеяться с ними и не возвращаться даже мысленно в тот день, когда было нестерпимо больно.