Великая сила искусства

— Горо, уйди, — фырчал Тэхён, устанавливая большую ёлку в центре гостиной коттеджа в Вайоминге — вот как он им полюбился сразу, так и приезжали каждый год. — Чонгук, помоги мне! Убери этого… Фокси, брысь! Он смеялся, отгоняя собак от ели и игрушек, которые уже стояли рядом в коробке. Но игрушки будут позже — это детская забава, для Эрин и Ханбина, которые с родителями должны были приехать с минуты на минуту. — Марш на улицу! — скомандовал Тэхён собакам, выгоняя обоих во двор, к Юнги. Тот задумчиво ходил вокруг огромного снежного шара без куртки, но в больших меховых рукавицах: лепил снеговика и называл это художественной инсталляцией. Чонгук выглянул из кухни и хохотнул: — Ну вот, ты сам справился. Ещё с чем-то помочь? — он вовсю готовил, выгнал всех из кухни, в последнее время вообще страшно пристрастился к этому занятию. Должно же быть у человека хобби? Вот и Чонгук нашёл его в готовке, постоянно придумывал какие-то новые рецепты. Если Тэхён с Чимином решат открыть ресторан, кандидатура шеф-повара у них точно есть. А этот коттедж им и правда полюбился, до такой степени, что Чонгук его просто выкупил на втором году празднования здесь Рождества. Приезжали они сюда не только зимой, иногда — только вдвоём, иногда — с Чимином и Юнги. Но именно на Рождество собирались здесь все вместе, с собаками, детьми и всеми, кто им дорог. — И чего он там лепит? — улыбнулся Чонгук, выглянув в окно. — А Чимин до сих пор в ванной? Что он там делает уже второй час? — Отмывается после предыдущего художественного опыта Юнги, я думаю, — засмеялся Тэхён. — Утром я насчитал на нём шесть разных цветов. Знаешь, когда Юнги на нём стихи писал, было как-то… поспокойней. Дверь распахнулась, впуская внутрь морозный хрусткий воздух, собак и Юнги. — Он его под флаг что ли раскрасил? — Чонгук оторвался от созерцания снеговика и обернулся к Тэхёну. — Нет, там повсюду бабочки, яркие, — увлечённо жестикулировал тот, показывая, где и какого размера бабочек он нашёл на Чимине. — Заберите этих бандитов, они едят моего снеговика! — возмутился Юнги и назидательно сказал для Чонгука: — Я не использую тело любимого как холст для своей гражданской позиции. Тот хохотнул и закатил глаза. — Бабочки — это очень по-рождественски, ага! Ох уж эти творческие люди… Но тут же рванул на кухню, даже не договорив мысль, у него там ещё дел было невпроворот. — Мы закончили, — оповестила Кокоми, спустившись со второго этажа, и хитро хихикнула. — Юнги, лучше сядь. — Я тоже? — опасливо уточнил Тэхён. А Юнги послушно сел прямо на пол, скрестив ноги. — А ты ёлку уже поставил? — уточнила девушка даже как-то строго. С годами она и этому научилась, может, даже у Чимина, чем у старшей сестры. — Почти поставил, — спохватился Тэхён. — Посмотрите, ровно? Или верхушка немного косит? — Да, влево, — тут же ответил Юнги. — Ну, не упадёт и ладно, — решил Тэхён. — Сейчас Сокджин приедет, всё равно выровняет. Чимин наконец спустился с лестницы, и всё внимание досталось ему, а не ёлке. Чёрт с ним, с красивым джемпером — очень праздничным, молочно-белого цвета с золотистым люрексом в окантовке. Два часа Чимин провёл в ванной не отмывая краску, как предположил Тэхён, а нанося её — на волосы. И Кокоми ему в этом очень помогла. Так что сейчас его голова светилась как солнце — пшенично-жёлтая, очень красивый цвет. — Ну скажите, что это просто суперзвезда? — засияла довольная результатом девушка. — Дорогой? — Чимин с осторожной улыбкой подошёл ближе к Юнги. — Как тебе? — Хорошо, что я сижу, — мягко откликнулся тот, пожирая супруга глазами. — Тебе невероятно идёт. — Просто ангел, — замурчал Тэхён. — Какой ты красивый, Чиминни. — Что? Где? — Чонгук снова высунулся из кухни и тут же присвистнул. — Ничего себе, вы вызвали к нам дух Мэрилин? — и засмеялся в голос. — Я его убью когда-нибудь, — зафырчал Чимин, опускаясь на пол рядом с супругом. — Прости, Тэхён-а, но… Он такой дурак иногда! Юнги, потрогай, они такие мягкие, — попросил, подставляя голову. — Дурак он только иногда, а лучший мужчина на свете — всё остальное время, — хохотнул Тэхён. Юнги скинул свои рукавицы, заворожённо прикоснулся к светлым прядям, пропустил их через пальцы, едва не мурлыча. — И правда, мягкие, — выдохнул он. — Очень мягкие. Очень нежные. Как ты… — Всю жизнь мечтал стать блондином, а решился на это только на тридцать восьмом году жизни, — ласково рассмеялся Чимин, подставляясь под любимую руку. — Пойду я пока сама приведу себя в порядок, заодно посмотрю, как там Лиза, — сказала Кокоми и с чувством выполненного долга удалилась наверх. Она и сама осветлялась уже который год подряд, но её оттенок был иным, чем у Чимина, немного уходящим в розовый. От чего Чимин сразу отказался. Он, конечно, смелый человек, но всё-таки по-прежнему агент федерального бюро — коллеги не оценят его с розоватым отливом в волосах. — Давай, хороший мой, неси, — Чонгук на кухне вручил Горо ведёрко с мандаринами, указывая на гостиную, и крикнул: — Тэхён, иди сюда, пожалуйста! — Иду, — тот появился на пороге тут же. Юнги вдохновенно сообщал Чимину, что со светлыми волосами тот ещё сексуальнее, а Чимин требовал свой рождественский поцелуй прямо под ёлкой. — Попробуй, — Чонгук протянул Тэхёну небольшую кружку с горячим пуншем (по своему секретному рецепту, который только улучшался с каждым годом). — Только не обожгись. — М-м-м, твои руки поцелованы богами, — сладко вздохнул тот, отпив немного. — Очень вкусно, дорогой мой! — Это ты ещё индейку не пробовал, — засиял улыбкой Чонгук, стремительно поцеловал мужа в губы и кивнул на кувшин с пуншем. — Можешь относить на стол. Я пока поставлю вторую порцию. Гостей-то много. Их и правда было много, как и во все года до этого, но сегодня — ещё больше. У Кокоми появилась девушка, которой она тоже помогала с причёской, пока остальные гости собирались внизу. Чон Хосок приехал со своей женой Чжи Ын и их маленькой дочерью Хви Ин. Девочка родилась в конце февраля прошлого года и уже встала на ножки. Чимин обнимал гостей, встречая их, а потом тут же отобрал малышку в свои руки и показывал ей ёлку, пока гости складывали под дерево коробки с подарками. — Очень вкусно пахнет, — заулыбался Хосок, проходя в кухню. Обнял Чонгука очень тепло, получил свой бокал с пуншем и вернулся в гостиную, где тоже сел на пол и потрепал обоих подбежавших к нему собак по очереди. — Какой красивый цвет волос, Чимин! — отметила Чжи Ын наконец. — Спасибо, мне тоже очень нравится, — отозвался тот, не отпуская девочку и показывая ей самые красивые верхние веточки ёлки. — Как добрались? — Нормально, даже не плакали в полёте. — Она вообще у нас очень спокойная, — гордо заметила мать Хви Ин. — Да, не то что я, — засмеялся Хосок. Намджун с семейством летели с ними тем же рейсом, конечно, ехали буквально следом, но подарков у них было больше, поэтому они задержались почти на десять минут, пока грузились в такси. Чимин вручил девочку Тэхёну и снова пошёл открывать двери, хотя пока их можно было вообще не закрывать. — Ого, — Намджун тоже был впечатлён этим солнцем в волосах Чимина. — Погоди, я сейчас ещё какие-нибудь слова найду! — Ой, да ладно, — тот сразу же обнял его, смеясь. — Люблю, когда ты не можешь подобрать слов. И Сокджина, конечно, обнял. И Ханбина, который вытягивался вверх с каждым днём своей жизни. Оглянуться не успеют, как он уже перерастёт Чимина. И Эрин, прекрасную принцессу, что уже ходила в школу и росла настоящей красавицей, гордостью своих родителей. Объятия достались всем и ото всех. — Соджун с семьёй за нами ехали, — оповестил Намджун, раскладывая подарки под той же ёлкой. Кокоми с Лизой наконец спустились и помогали Чонгуку накрывать на стол. Индейка была огромная (спасибо Юнги!), но тут же пришлось ставить в духовку вторую порцию. — Дайте-ка я ёлку поправлю, — Сокджин потянулся к дереву. — Теперь вправо косит, — меланхолично заметил Юнги, проходя мимо с блюдом из кухни к праздничному столу. Из машины Соджуна вышли четверо: он с Сарой и Астрид с молодым парнем. Девушка повисла на шее Тэхёна, поцеловала в щёку Чимина и представила: — Знакомьтесь, это Стефан, мы встречаемся. — Сам с ним познакомился чуть ли не в аэропорту, — шепнул Соджун, обнимая Тэхёна. — Смелый мальчик, — фыркнул тот. — Сара, дорогая, прекрасно выглядишь. — Я всегда так выгляжу, — она весело улыбнулась и тоже поцеловала его, а потом и Чимина, что-то шепнув ему на ухо. — Очень рад со всеми познакомиться, — вежливо поклонился Стефан, снял с Астрид пальто и повесил на вешалку, а пройдя в гостиную, молча поправил несчастную ель. — Ты смотри, ровно, — удивился Юнги. — Кто таков? — Стефан, парень Астрид, — отрекомендовался тот. — Так, Стефан, парень Астрид, если сможешь водрузить на дерево навершие и при этом оставить его ровным, получишь один голос в твою защиту на этом празднике. Парень улыбнулся и украсил ель изящной стеклянной макушкой. — Потом пойдём снеговика лепить, — строго предупредил Юнги. — Наконец-то человек с руками и нормальным глазомером. — Сначала поедим! — Чонгук снова выглянул из кухни, оглядел толпу и подумал невольно, не стоит ли ему уже сейчас задуматься о третьих порциях пунша и индейки? — Ой, какой подарочек нашла, — засмеялась Эрин, извлекая спящую на подарках Кэцин. Кошка сначала позволила себя погладить, потом заворчала и тут же оказалась на руках любимого хозяина. — Что, моя девочка? — Тэхён почесал мягкую щёчку. — Кстати, всем привет от Юй Ди, он звонил вчера, поздравлял с праздником. То, как изящно Намджун при поддержке Джеймса Фэллона смог вытащить Юй Ди из тюрьмы с формулировкой «для выполнения особых заданий и консультирования сотрудников», стало едва ли не главной причиной, по которой Тэхён остался в бюро. Его внутреннее чувство справедливости было удовлетворено, и хоть Юй Ди пока не разрешалось покидать границы штата, он был волен жить в обычной квартире, работать, наслаждаться жизнью. Он даже начал встречаться с какой-то девушкой. А вот кошка осталась в Маленькой Осаке, хоть и приходила к бывшему хозяину на колени помурлыкать, когда тот заходил её проведать. — Заеду к нему с подарком, — заулыбался Юнги, вытаскивая из коробки стеклянные ёлочные бусы. Он питал к эксперту особую симпатию с того дня, как выложил перед Юй Ди папку рисунков, а тот через четверть часа безошибочно рассортировал их на оригиналы авторства Кастильоне и копии самого Юнги. — Эксперта более высокого уровня в искусстве тихоокеанской Азии я еще не видел, — уважительно сказал Юнги и с тех пор обращался с Юй Ди едва ли не с церемонной почтительностью. — О, от госпожи Шан тоже всем привет и поздравления! — крикнул Чонгук из кухни. Ещё бы, они же в том же году стали деловыми партнёрами, только теперь Лора больше занималась не импортом, а экспортом, и гораздо более прозрачным, чем раньше. Эта женщина умела вести бизнес, с ней было очень приятно работать. Ханбин с Эрин помогали Юнги украшать ёлку, Астрид к ним быстро присоединилась вместе со своим парнем, а маленькая Хви Ин первой в этом доме вкусно поужинала — молоком матери в их комнате, а потом была уложена в кроватку, поспать. Над ней Хосок сразу же повесил обожаемый дочкой мобиль с искрящимися звёздами и планетами — самое необычное творение Хаттори Хандзо, то есть Чона Чонгука, ведь не так давно он наконец решился и сделал ребрендинг, теперь все его украшения продавались под логотипом «JJ». — Наш любимый пунш, — Сара принесла из кухни два бокала и протянула один из них Соджуну. — О, божественно, как всегда. Как я об этом мечтала! Чонгук позвал к себе Астрид и отдал ей ещё две порции. А потом и Сокджину тоже, который ради такого отвлёкся от сервировки стола и складывания салфеток каким-то особым образом, который они видели во Франции. — Садитесь уже за стол, пожалуйста, — попросил шеф-повар, вынося вторую порцию индейки. Ёлка получилась потрясающей, Чонгук чуть не засмотрелся. Псы вились под его ногами, пришлось их отгонять, чтобы вся ароматная дичь не упала на пол и не досталась питомцам. — Горо, Фокси, место! Я же вас только что кормил. Тэхён, Чимин, оторвитесь вы уже от своего портрета, а? — усмехнулся Чонгук, наконец сняв фартук. Оглядел стол очень внимательно. Вроде всё принесли — тот ломился от угощений. — А? — Чимин обернулся и заулыбался широко. — Невозможно от него оторваться, мы такие красивые! На стене в большой столовой и правда висел их портрет — авторства Юнги, конечно, подаренный им в прошлом году. На нём агенты бюро с очень серьёзными лицами смотрели в одну сторону, а позади них в лёгком тумане угадывался и Капитолий, и «Золотые ворота» сразу. Чимин обожал смотреть на эту картину, но у них ещё целые выходные впереди, поэтому сейчас он потянул родственную душу к столу. За их плечами было ещё множество раскрытых дел, сложных и запутанных, напряжённых и не очень, но, к счастью, их драгоценные супруги больше не были замешаны ни в одном из них, только в виде поддержки при их раскрытии. Чон Чонгук всё ещё числился в рядах осведомителей бюро, а Мин Юнги помогал с реставрацией, экспертизой и поиском ответов на самые сложные вопросы. Чимин сел рядом с ним и в который раз за свою жизнь поцеловал его прекрасные руки. — Юнги, дорогой, — обратился к нему Хосок с другой части стола прямо за праздничным ужином. — Так когда мы откроем уже твою выставку? — Да-да, — поддержал Намджун этот вопрос, прожевав невероятно вкусный кусок мяса. — А то Ханбин тебя таки опередит. — Да мне и выставлять нечего, — начал было Юнги, но засмеялся и махнул рукой. — И никакой концепции всё ещё нет. Ладно, дожали. К марту, хорошо? Чимин, ты поможешь? Он с нежностью посмотрел сначала на супруга, а потом на мальчика, что сидел по другую руку. Тот успешно занимался в художественной школе, но лучшим его учителем всё же стал Юнги, не жалевший ни времени, ни терпения на их своеобразные уроки, так непохожие на школьные. — Конечно, вдохновлять и подпинывать — всё, что хочешь, — заулыбался Чимин. Все существующие работы своего супруга он знал лучше самого Юнги, завёл под них каталог, делал фото, уточнял даты и бережно хранил эти данные для потомков. — Но я вовсе не против того, чтобы ты меня опередил, — шепнул Юнги Ханбину, ласково потрепав мальчишечью макушку, отчего тот засмущался. — Чонгук, перенесём отпуск на апрель? — тут же уточнил Тэхён. — Нельзя такое пропустить. — Легко, — кивнул тот. Когда работаешь сам на себя — это не проблема. — И тоже могу помочь, особенно в части подпинывания. — Смотри, ты мне при свидетелях это обещал! — шутливо пригрозил Хосок своим указательным пальцем и, засмеявшись, поднял бокал. — А давайте выпьем… За искусство? — Раз обещал, сделаю, — кивнул Юнги. — Вы все столько сделали для меня и этой грядущей выставки, я не могу не оправдать ваших ожиданий. И поднял свой бокал, поддерживая тост. — За его великую силу, — поддержал и Намджун, и остальные. — Кстати, Чонгук, твоя индейка — это точно искусство! — И пунш, — подхватил Чимин. — И имбирное печенье, — донеслось со стороны Кокоми с Лизой. — И сырные палочки! — добавил Ханбин, с удовольствием хрустя ими. — Говорите уже сразу — всё, что ты приготовил, — рассмеялся Чонгук. — Кто там у нас следующий на восхваление? Уступаю место! — О, давайте ещё раз похвалим новую причёску Чимина, — предложил Намджун. — Настоящий американец! Они ещё много смеялись, фотографировались, обменивались подарками, нежными объятиями и тёплыми пожеланиями. Обсуждали последние новости в городе и стране, подводили итоги уходящего года и строили планы на следующий. Играли с детьми и собаками, лепили снеговиков, пели песни у камина и загадывали желания, глядя на небо, полное ярких звёзд. Намджун показывал дочери разные созвездия и про каждое рассказывал интересную историю, возможно, даже выдуманную только что. Он называл Эрин маленькой звёздочкой, тепло улыбаясь и одной рукой прижимая к себе Сокджина, который держал девочку, а другой — Ханбина, загадавшего в ту ночь провести выставку вместе со своим любимым учителем. Кокоми валяла свою девушку в снегу и кидалась в старшую сестру снежками. Особенно это нравилось собакам, они бегали вокруг со звонким лаем. Чонгук грел Тэхёна в своих объятиях и шептал ему на ухо, что он у него тут самая главная звёздочка и ночью он вернёт её на небо (и забористый пунш тут вовсе не причём). На его шею в тот праздник Чонгук повесил бриллиантовое ожерелье космической красоты — самое тяжёлое и дорогое из всех, что он ему когда-нибудь дарил. А Чимин с Юнги ещё долго смотрели на луну, держась за руки, переплетая пальцы. Сегодня она была особенно прекрасна. — Волшебная ночь, да, дорогой? — мурлыкнул он, когда они остались одни. — Какое хорошее слово — «волшебная», — Юнги снова то и дело касался губами его светлых волос. — И ночь волшебная, и ты. — В следующем году, где-нибудь летом, после всех наших планов на выставку хочу отправиться с тобой во Францию, — признался Чимин, обняв супруга крепче. — Раз хочешь, значит, поедем, — согласился Юнги и хитро прищурился. — Только там придется за тобой хорошо присматривать, чтобы ты не увлёкся какой-нибудь блондинкой-актрисой. — О, дорогой, ну мне уже не двадцать лет, чтобы увлекаться актрисами, — хохотнул Чимин, зарываясь в его волосы пальцами. — И на свете нет таких блондинок, которые смогут увлечь меня после тебя. Но ты всё равно присматривай, конечно. Люблю твоё внимание. — Ты можешь рассчитывать на всё моё внимание, — пообещал Юнги. — Возьми отпуск побольше. Поедем во Францию, сходим в оперу в Вене, в Швейцарию заглянем поесть шоколада… Хочешь, милый? — О, грандиозное путешествие по Европе! Конечно, хочу! Я же там не был, всегда лишь мечтал. Несмотря на то, что так много всего сбылось, мечты Чимина не заканчивались. Сбывшиеся — давали почву под ногами, расцветали вокруг, окружали счастьем и любовью, но новые появлялись и появлялись. Устроить дорогому супругу настоящую выставку, достойную его таланта. Поехать с ним в Европу, чтобы увидеть своими глазами её великолепие. Может быть, однажды и в ту же Корею, в тот же Пусан, посетить те места, где Юнги жил один и читал его письма. Может быть, там же встретиться с госпожой Мей? Чимин про неё всё ещё помнил и хотел бы познакомиться поближе. Глаза его тоже стали очень хитрыми, а губы подарили супругу ласковый поцелуй и солнечную улыбку. — Значит, сразу после выставки и поедем, — шептал Юнги прямо в поцелуй. — Буду много-много тебя рисовать в Европе. Он снова пропустил мягкие волосы сквозь пальцы, любуясь их тёплым цветом. — А потом устроим тебе выставку только с моими портретами, — заявил Чимин и снова поцеловал, укладывая между их губ ещё одну мечту, очень яркую и волшебную. Как и вся эта рождественская ночь. Как и весь Мин Юнги не только в Рождество, конечно. Чимину вообще очень нравилось Рождество, ещё с детства. Но даже тогда он не был так счастлив, как сейчас, со своими любимыми людьми, с самым любимым супругом. Больше ничего не мешало этому счастью, за спиной осталось многое, но впереди была ещё целая очень интересная жизнь. В их понимании, любви и единении тоже была особая сила, способная всё преодолеть. А сегодняшний тост Намджуна ещё долго звучал в душе Чимина праздничными колокольчиками. Эта непоколебимо внушительная сила связывала их и отзывалась в каждом из них. Великая сила искусства. Великая сила судьбы.