***
Уснуть ночью не получается, сколько Макс не пытается, только ворочается с боку на бок в номере и все кажется жутко неудобным, то матрас, то одеяло, то подушка. А еще он бесконечно вспоминал… вспоминал… вспоминал…. Вот Сергей обнимает его после выигранного матча, больше похлопывая по плечам на самом деле, чем обнимает, это Макс был до одури тактильным, дай только повод, но все же... и выглядит таким счастливым. Вот они в очередной раз спорят по поводу звеньев и на лбу у Макеева собираются маленькие, некрасивые морщинки, которые Стрельцову хочется разгладить, чтобы не видеть их больше никогда. А вот он ругается с Локтевым, чувствуя себя явно бессмертным, при этом вызывая у Макса восхищение напополам с ужасом. Все это сбивает непослушный разум с толку, заставляя сердце из груди буквально выпрыгивать, чего он не чувствовал уже довольно давно. И становится пугающе страшно… просто до паники и до нехватки кислорода в легких. Макс не был геем, Максу вообще никогда не нравились мужчины, он можно сказать даже презирал таких, а сейчас все летело по одному месту, и ведь не за один же день накрыло. Как теперь смотреть Макееву в глаза и вообще жить дальше, Стрельцов не понимает. Только отключается наконец – то, не видя никаких снов.***
С этого момента находиться с Сергеем в одном помещении становится сложно как физически, так и морально. А еще он наконец – то перестает вздыхать по своей бывшей, возвращаясь в рабочее русло, а это значило, что где – то на горизонте уже маячила его будущая потенциальная девушка, что совершенно Максу не нравилось. Последний раз от безответных чувств он страдал в классе седьмом. По красавице и отличнице Яне Алехиной сходили с ума все мальчишки, включая параллель, но она не отвечала взаимностью никому из них и вечно гуляла под ручку со здоровым восьмиклассником. С Макеевым они смогут быть вместе разве, что только в параллельной вселенной, потому что Сереге вряд ли нравятся мужики. Максу вот тоже они не нравятся, только один конкретный и это дико сложно пытаться не выдать себя, постоянно контролируя, не переходя все границы. Правда дотрагиваться до себя Сергей никогда ему не запрещал, даже во времена войны и соперничества друг к другу. И если раньше Макс делал это все на автомате, положить руку на плечо, придвинуться чуть ближе, то сейчас он просто наслаждался, зная, что ему за это ничего не будет, ведь по-дружески же.***
Так пролетает еще один месяц, невыносимый и тягучий для Макса, несмотря на то, что они выигрывают матч за матчем. Последняя игра с Канадцами перед перерывом получается особенно удачной, 7 – 1 – на экране заставляют сходить с ума от радости, а Сергей на эмоциях, кажется мог позволить делать с собой все что угодно. После пламенной речи и поздравлений команды в раздевалке, они воруют из ящика две бутылки шампанского, удаляясь к Макееву в номер, к счастью всем вокруг нет до этого никакого дела. Здесь после шумного стадиона и орущих хоккеистов, непривычно тихо, так тихо, что режет уши. А еще собранная, кожаная сумка с вещами на кровати заставляет Стрельцова немного расстроиться, но он конечно же не подает виду. Они не увидятся как минимум месяц, и кто знает, кого Сергей в этом отпуске мог встретить. Сумка летит на пол к окну, чтобы они могли спокойно сесть, но перед этим Сергей стягивает с шеи надоевший галстук, кидая его на тумбочку, а после ослабляет пуговицу на рубашке, сбрасывая пиджак и его беззащитное горло настолько притягательно, что Максу хочется отвернуться, он же ведь не железный, сколько это могло продолжаться? Он с легкостью откупоривает пробку на бутылке с тихим чпоком, которая к их большому облегчению не улетает под потолок, сшибая люстру, вряд ли бы администрация отеля это оценила. - Ты извини, Макс, бокалов у меня нет, могу разлить по стаканам, - предлагает ему Сергей, выглядя таким умиротворенным и спокойным, в отличии от Стрельцова, у которого кажется скоро давление скаканет под двести, из – за этой вынужденной близости. - Тащи сюда свои стаканы, - соглашается с ним Макс, махнув рукой. Двух бутылок на двух взрослых, здоровых мужиков, хватает буквально на пару раз, они даже не пьянеют особо, только в голове начинает шуметь. Лишь бы не натворить сейчас никаких глупостей. - Уже придумал, куда поедешь в отпуске? – не может удержаться Макс, представляя себе красоток в крохотных бикини, вьющихся возле Сергея где - нибудь на пляже, строя ему глазки. Макеев на этот вопрос как ни странно только пожимает плечами. - Для начала хотел съездить к матери в Челябинск, а там может быть и останусь, чтобы помочь ей на даче, давно не виделись, - эта новость опьяняет и окрыляет Стрельцова похлеще алкоголя, но расслабляться все равно не стоило, - А ты наверняка рванешь на море? Максу порой казалось, что Сергей, знал, его лучшего самого себя и это несмотря на то, что они даже не были лучшими друзьями. - Как ты угадал? – он смеется, перекатывая опустевший стакан в руке, - Буду заниматься тюленьим отдыхом в Греции. Заслужил я его или нет? - Заслужил, как никто другой, - улыбается Сергей, сжимая его плечо ладонью и лучше бы он этого не делал, потому что Макс не в силах сейчас себя контролировать, находясь на грани, а выпитое шампанское только подстегивает и раскрепощает его еще больше. Он ставит стакан прямо на пол и подается вперед, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство Макеева, слегка прихватывая его рукой за шею, ощущая чужое дыхание и участившийся пульс, зрачки у Сергея просто бешеные. А у Макса сердце готово из груди выпрыгнуть куда – то прямо в окно. - Прости меня, - и не дав ему произнести в ответ ни слова, наконец – то прикасается к его губам, чуть шершавым и обветренным, но в тоже время, таким потрясающим и теплым. Чувствовать колючие усы на своем лице крайне непривычно. Максу кажется, что Макеев сейчас разорется, толкнет его об стенку или даст по морде, но он не делает ни первого, ни второго, ни третьего и даже не отстраняется, поэтому Стрельцов наглеет, начиная углублять поцелуй, раздвигая языком губы, проникая в рот. Крышу окончательно сносит после того, как Сергей начинает отвечать ему и это так хорошо, что Максу кажется будто бы он умер и попал в рай. Но к сожалению сказка не могла длиться вечно. - Макс, что мы делаем? Это неправильно! – Макеев буквально отшатывается от него, отодвигаясь едва ли не на самый край, а на лбу у него вновь собираются некрасивые складки. Стрельцов его совершенно не понимает, не хотел бы всего этого, оттолкнул сразу, но кажется их только – только наладившиеся дружеские отношения, прямо сейчас рухнули куда – то в пропасть. Он ничуть не удивится, если Серега положит на стол заявление об увольнении. - А отвечать мне было правильно? – недовольно выплёвывает Макс, которому от всей это ситуации настолько тошно, хоть на стену лезь, а еще пару секунд назад, он готов был растечься лужей, прямо посреди номера. - Макс, тебе лучше уйти, я жутко устал, а завтра утром очень рано вставать, - оставляет без вопроса его ответ Макеев, отворачиваясь к окну. Стрельцов послушно приподнимается с места и не говоря больше ни слова, выходит за дверь. Если бы он только знал, что его ждет, то никогда бы в жизни не вернулся в Россию, а теперь уже ничего не исправить.***
Без Сереги на расстоянии, даже находясь в другой стране легче Максу не становится. В итоге, в попытках забыться он снимает в баре какую – то симпатичную гречанку на ночь и секс выходит отличным, но удовольствия не приносит. А может быть ему самому уволиться? Незаменимых людей не бывает, найдут нового тренера, даже лучше, который не будет лезть к Макееву с поцелуями, зная в какой стране они жили. Стрельцов валяется в номере весь вечер, разглядывая потолок, пытаясь не давать мрачным мыслям его добивать, думая пойти куда – нибудь и напиться. Именно в этот момент телефон на тумбочке начинает вибрировать, оповещая о новом звонке. Сердце делает десять кульбитов вперед и назад, когда он видит высветившееся имя Сергея на экране и не верит своим глазам. Официальная работа у них начиналась еще не скоро, а больше ничего такого произойти и не могло, но тут же отвечает. - Я слушаю тебя, Серега! Что – то случилось? - Слушай! Как же я тебя ненавижу Стрельцов, если бы ты только знал! – орет в трубку Макеев и судя по голосу он невероятно пьян, - Я же больше ни о чем думать все эти дни не могу, кроме того поцелуя распроклятого, а я вообще – то не гей, что ты со мной сделал? А ты между прочим тоже не гей, уж я-то знаю, - он икает и продолжает дальше, но уже тише и жалобней, - Что мне, нам делать, Макс? - Сереж, давай ты пойдешь сейчас и проспишься, а я вернусь в Россию дней через пять, встретимся и поговорим. Хорошо? - Хорошо, - внезапно покорно соглашается он на другом конце, протяжно вздыхая, - Но я тебя все равно ненавижу, - и отключается! Макс кидает телефон обратно на тумбочку, улыбаясь как идиот. И увольняться уже не хочется и мир вдруг начинает пестреть яркими красками, а жизнь кажется прекрасной.