(Не)Стоит водить дружбу с Королем Гоблинов

Удивительно, но Реддл редко бывал в кабинете миссис Коул. Возможно потому, что за руку его ни разу не поймали. Хотя она и так винила Тома во всех смертных и не только грехах. Реддла позабавило то, как дура-Коул его расхваливала. Видно, чтобы Беллами не сорвался с крючка и забрал уже, по её мнению, антихриста. А может на эти оды её побуждало мрачное лицо Беллами. Но она же не знала, что такое лицо у него в большинстве случаев. Может он сейчас детскую немецкую песенку напевает? А может орет внутри: «Дура! Отдай документы и мы пойдём!»? А «антихрист» сидел с максимально ангельским лицом. Чтобы дура-Коул с крючка не сорвались. Реддла удивило то, что миссис Коул была высокого мнения о Беллами, наверно из-за его выправки. Видно думала, что «служивый» сделает из Реддла человека, ну или покажет, где раки зимуют. Всего через пол часа разговоров в свидетельство о рождении была вложена справка об изменении фамилии: к «Реддл» через дефис добавили «Райнер». А также выдана папка с документами. Они вышли из приюта и синхронно выдохнули. — Она паршивая актриса, — закурил Беллами, пока они шли к церкви. Как и говорил Том, он не обернулся. — Ты что в библиотеке искал? — поинтересовался Беллами. Когда они только прибыли в приют, Том настойчиво просил сходить в библиотеку, там хотя бы были хорошие воспоминания. Миссис Коул решила: Реддл что-то спрятал или напакостит, поэтому они пошли туда втроем. Пока Том обходил стеллажи, брал книги, открывал, усмехался и убирал обратно, миссис Коул обрабатывала, как она считала, Беллами, но подглядывала за Томом. Но это не помогло, уже на улице он украдкой показал Беллами книгу у себя за пазухой. — Сувенир увел? — Это не мне, — криво улыбнулся ему Реддл. Отец Кристиан удивился, увидев Тома. А когда он все рассказал, то обернулся к Беллами, сжал его плечи и радостно произнёс: — Беллами, вы святой человек. — Как говорится, бог рассудит, отец Кристиан, — криво усмехнулся Райнер. Немного поболтав о том, как проходит лето и восстановление церкви, они оставили отцу Кристиану коробку тыквенных кексов и мешок конфет. Все этикетки они трансформировали, сделав вид, что все это состряпала кухарка дома Долоховых. Да и магических сюрпризов там не было. Беллами пообещал, что следующим летом обязательно привезет Тома, хотя бы на пару часов. Отец Кристиан причитал, что не стоит так рисковать. Но, заглянув в глаза Тома, понял, его не переубедить. Перед уходом Том попросил отца Кристиана всегда носить его крест, особенно когда ему грозит опасность. — Том, не волнуйся… — добродушно начал священник, но Реддл его перебил: — Вы не поняли, отец Кристиан. Я молился за вас, сжимая ваш крест. Я редко это делаю, может мои молитвы чего-то стоят? Священник улыбнулся и склонил голову. Казалось, что в его глазах набираются слезы. Том был уверен, его молитвы дорого стоят. Потому что это не просто слова, обращенные к тому, кого ты никого не видел. *** Прилетело четыре совы. Том долго вертел в руках конверт. Они забрали документы вчера, но на конверте уже двойная фамилия. Понятно почему Беллами сказал, что из всей папки им только свидетельство о рождении нужно. Мадам Долохова сразу же забрала письма, сняла с детей мерки для новых мантий и сказала, что вместе с мадам Кэрри они сами за всем съездят. За детьми один день будет присматривать Беллами. Который после объявления решения, был мрачно-грустным. А когда он прямо сказал, что двум дамам не пристало носить столько книг, они синхронно хихикнули, словно маленькие девочки, и напомнили, что волшебницы, а Беллами будет неплохо провести денек с сыном. — Бухать пошли, — проворчал Беллами, смотря как карета с двумя лошадьми скрылась в тумане. — А что им дома мешает? — удивился Джарет, они вчетвером так же вышли проводить своих мадам. — Дома они выпивают, — закатил глаза Беллами. — Так, Конни просила посмотреть котел в подвале. Я туда, где искать меня, знаете. Территорию не покидать… а что это я? — он взмахнул палочкой, разошлась изумрудная волна, на пару секунд загорелись фонари на пиках витиеватого украшения ворот. — Чары сниму, когда закончу. Не убейтесь и не пропустите обед. Если кто-то убьется, сразу за мной. Пропустите обед, за вами приду я. Уяснили? — Да! — хором ответили они. — Как ты колдуешь без слов? — сразу же в один голос спросили Джарет и Том. — Такое называют невербальной магией. Не знаю, когда у вас такому учат. Если коротко: вам нужно думать заклинание, а не говорить. — Но в Хогвартсе нас научат? — спросил Антонин. — Нашел, что спросить, — фыркнул Беллами. — Я там не учился. Всё, я к котлу. А вы отдыхайте. И, думаю вам напоминать не нужно, никакой магии? Четверо утвердительно кивнули. Когда Беллами скрылся в доме, они переглянулись и Джарет предложил: — Давайте полазим по конюшне. — Да, давайте, — тут же согласился Том, но это потому что очень хотелось курить. В котельную Беллами сигареты с собой не брал, значит оставил где обычно. Поэтому, зайдя в конюшню, Том сразу же направился к столу рядом с пустым стойлом. — Воруешь у папочки сигареты? — повис на его плече Джарет. — Я не ворую, а просто беру их у моего отца, — было так странно говорить это слово. — И… — глаза Тома упали на вторую закрытую пачку. Маленький клочок пергамента на ней гласил: «Что бы ты мои сигареты не пиздил». Том вернул пачку Беллами на стол и взял ту, что оставили для него. Открыл, достал одну, Джарет тут же вытащил и себе. Том вопросительно на него взглянул, но ничего не сказал. Вдвоем они закурили. Том махнул пачкой в сторону Амелии и Антонина, они отрицательно покачали головой. Они стояли кружком рядом со стойлом. — Слушайте, — начал Джарет, — я хотел бы извиниться перед вами за мою маму. Особенно перед тобой, Том. — Не стоит, Джарет, — ответил он. — Я безродный сирота, у которого ни кола, ни двора. Неудивительно. По её мнению, наша дружба идёт от того, что через тебя я хочу устроить свою жизнь, чтобы и кол, и двор были. — Но ты ведь больше не сирота, — Том уставился на него. — Мы нашли имя твоей матери. Жду ответ от банка. И у тебя теперь есть отец, да приемный, зато всем на зависть. — Но я все равно остаюсь сиротой из Лондонской подворотни, — вздохнул Реддл. — Подпись Беллами не аннулировала моё прошлое. Вообщем, забудь про отношение Элеоноры ко мне. Переварит. Особенно, когда поймёт, что я сам двери с пинка выношу. — Она все равно неприятная женщина, — покачал головой Антонин. — Не понимаю, как у неё получился такой замечательный ты, — он кивнул на Джарета, — и как твой отец её терпит. — Он до сих пор влюблен в неё, — мрачно ответил Джарет. — Хотя, конечно, когда вскрылось, что мой дед с её стороны сделал для этого брака, это все уже таким милым не кажется. Смолкли. Но молчание длилось недолго. Его нарушила Амелия: — Мы можем не спрашивать, — она коснулась плеча словно потерянного Джарета, — но если ты хочешь выговориться, то мы выслушаем. Бычок выпал из рук Джарета, он затушил его ногой и начал: — Я же говорил, что гоблины, даже такие влиятельные, сами ищут себе пару. Так вот, мой дед написал письмо от имени матери и отправил с её портретом. Она правда весьма начитанна и умна, но за гоблина замуж не хотела. И когда директор сказал, что приедет на смотрины, дед муштровал Элеонору, чтобы она точно очаровала такого состоятельного жениха. Просто у её семьи было имя, что в нашем случае не важно, но уже не было денег, что тоже не важно. После пары прогулок, директор уже был искренне очарован и позвал в жены. По сути, маму продали как красивую безделушку, директора обманули, а дед счастлив с таким подарок от зятя. — Да, я бы тоже после такого стала неприятной женщиной, — поджала губы Амелия. — Директор постоянно пропадает на работе, — продолжал Джарет. — Маме времени уделяет мало, она уже даже начала думать, что это из-за маленьких морщин, — он закатил глаза. — А я так усердно учился, да и до сих пор учусь, чтобы уметь и работать, и отдыхать. У директора нет друзей, все сплошь партнеры. Наверно, Беллами его единственный друг. — Да, — кивнул Том, — он как-то говорил, что когда у твоего отца есть время, то он проводит его с ним. — Ну не маме же на неё ныть, — рассмеялся Джарет и снова полез в пачку Тома. — Дружище, — обратился к нему Антонин, — мы всегда рядом, — и с улыбкой добавил. — Мы вчетвером, как маленькая семья. — Так, — раздалось за их спинами, — уже двое. Но у тебя работа нервная будет, — Беллами повел рукой к Джарету, а затем к Тому, — а ты… с тобой не удивительно. Амелия? Антонин? — Не хочу, — пожав плечами, ответил он. — Подожду, — махнула рукой она. — Ты молодец, — это он Антонину. — А ты, — обратился к Амелии и подошел вплотную, на его фоне она была такой крошечной, — ты знаешь что девочкам курить не стоит? — он потянулся за своими сигаретами и закурил. — Как и мальчикам, — не растерялась она. — Никому курить не стоит. И читала я эту статью, что если покурю хоть раз, ребенка зеленого рожу. Во-первых, может я никого не захочу рожать. А во-вторых, с моими генами я и так с большей вероятностью неведому зверушку рожу. И тебе тоже курить не стоит, — Амелия выхватила из его рук сигарету и демонстративно затянулась. — Думаешь, если благородных кровей, я тебе ремня не всыплю? — рассмеялся Беллами. — Моя кровь никогда не была благородной, — без каких-либо эмоций ответила она. — Последнее лет 300 уж точно. Если мериться происхождением, то у Тома оно круче всего. — Тут нужны подробности, — теперь Беллами смотрел на него. Реддл растерялся, как-то за всеми событиями этого лета, забылось… Но и Беллами ничего такого не спрашивал… — Мы нашли имя моей мамы, — смотря ему в глаза, ответил Том. — Меропа была прямым потомком Салазара Слизерина. — Слизерин… — задумался Беллами. — Это основатель Хогвартса, — словно на уроке ответил Джарет. — Его именем назван факультет, где учатся Том и Антонин. — И Том, как и дедушка Салазар — змееуст, — усмехнулась Амелия. Беллами вздернул брови, скорчил странную рожу, полез за сигаретой, и, смотря Тому в глаза, спросил: — Ты это до Рождественского ужина берег? — Нет, ждал когда к слову придётся, — спокойно ответил Том. — Мне не нравится представляться не собой, а далекими предками. Я часто это слышу от своих сокурсников. Так и подмывает спросить: А ты-то кто? — Резонно, — Беллами осмотрелся. — Если планировали шуршать по конюшне, в том углу всё аккуратно сложите, — кивнул головой, — и бычки в мусорку выкиньте. — А ты куда? — спросил Том. — К ебанному котлу! Они рассмеялись. Ребята сходили на обед, а после обошли конюшню, заглядывая везде, куда могли дотянуться. Иногда звучали возгласы: «Посмотрите!»; «Ого!»; и всё в таком духе. Собрали окурки и отнесли их в жестяную бочку, которая стояла у входа и выполняла роль мусорки. Новые сразу туда относили. Так плавно они докочевали до угла, о котором говорил Беллами. Они старательно выполняли наказ, пока на глаза Джарета не попались деревянные ножи. — Покрасуемся? — на ушко предложил он Тому. Реддл мог бы язвительно спросить, чем это Джарет собирался хвастаться? Ещё месяца не прошло с их полуночных тренировок. Но Том сдержался, потому что Джарет прекрасный ученик. В ответ на предложение друга Том усмехнулся, а по его глазам прокатилась багровая волна, которая тут же спала. Они схватили ножи и, под пристальным вниманием Антонина и Амелии, побежали в центр конюшни. Встали друг напротив друга. — Давай! — приказал Том. Нет, они не кинулись сразу. Они медленно шли по кругу. Подпрыгивали. Отпрыгивали. Пытались нанести удар. Уйти от него. Их спарринг шел не больше пяти минут, когда мужской голос с насмешкой протянул: — Дженни, а чего руку без ножа не используешь? — спросил весь в саже Беллами. — Том, хитрец, не учил? Они замерли. — Учил, — пожал плечами Джарет, — но я слишком сосредоточен на ноже. Учусь. — Дженни значит учишь, а меня? — недовольно спросил Антонин. — Не зови меня так! — аж подпрыгнул Джарет. Четверо рассмеялись. Не от прозвища мрачного кучера. А из-за его реакции. Этот прыжок. По волосам словно молнии бегают. Глаза горят. Рожи ещё корчит. Том думал, что Беллами пришёл покурить. Но он, после взмаха палочки, чтобы убрать сажу, всё ещё посмеиваясь, направился быстрым шагом не к столу, а прямо к нему. — Смотри, — усмехнулся Беллами Джарету, и занёс руку над рукой Тома. Схватил его запястье. Том дёрнулся в сторону. Завернул за его спину. Ударил по ней ровной рукой. Беллами качнулся вперед. Реддл вывернул запястье и сделал на шаг назад. Беллами выпрямился, размял спину, обернулся и криво улыбнулся: — Вот что такое гордость не за себя, — его улыбка стала хитрой. — Но ты забыл о тех, кто не боится. Беллами резко схватил запястье с «ножом». Развернул. Дернул к себе. Крепко обхватив его грудь рукой, прижал. Вывернул запястье так, что теперь у горла Тома был его «нож». Глаза Тома полыхнули багрянцем. Он схватил руку у горла. Ударил локтем в живот. Одновременно с тем, отодвигая вторую руку от своего горла. Они встали друг против друга. — Мы так долго можем, — тяжело дышал Том. — Не хочу тебя калечить. — Я же говорил, что мне это, как дракону копьё, — так же тяжело дышал Беллами. — Но всё равно, не хочу, — фыркнул Том и выпрямился. — А то сдашь меня обратно в приют. — А вот эта шутка, — выпрямился Беллами, — мне не нравится, — он подошёл к Тому, охватил его за плечи и прижал к себе. Это объятье ни разу не походило на их спарринги. Оно было таким теплым. — Вы может тоже хотите попробовать? — Беллами осмотрел собравшихся всё ещё держа Тома рядом. Джарет и Антонин активно закивали. — Не будешь говорить, что я девочка и мне чего-то нельзя? — надулась Амелия. — Не такой, как ты, уж точно, — хрипло рассмеялся Беллами, и отпустил Тома, чтобы наколдовать ещё «ножей». Спарринг один на один с Беллами — это одно. Но вот когда партнеров стало больше — это другое. Они менялись по приказу Беллами, который наблюдал за ними сидя на стуле. В этих перерывах, он подходил и показывал удары, разбирал ошибки последнего спарринга, давал советы. Но советы он мог кричать и во время боя. А ещё он осаживал Амелию. Оказалось, что она не только исцелять умеет. Откуда у неё вообще такие навыки? Она двигалась легко, и мальчишек не щадила. Может сказался её рост и вес? Но ответа на вопрос: «Что за мелкий демон?», так и не было. Беллами решил разобраться лично. — Мальчишки, передохните, — Беллами скинул свою куртку и закатал рукава рубашки. Он взял «нож» у проходящего мимо Антонина. Трое мальчишек устало повалились на стулья. — Я не буду судить по полу, — покачал головой Беллами, встав перед Амелией. — Но ты нагло пользуешься тем, что девочка. — Я пользуюсь отсутствием роста и веса, — вздернула подбородок она, — и тем, чему ты научил. Не моя вина, что они не могут вжарить посильнее. — Вжаривать, когда время придёт, тебе в койке будут. Возможно, — он обвел «ножом» три тела на стульях, — кто-то из этих, но тут время рассудит. Так что покажи мне, на что способна, девчонка. Том заметил это только со стороны. Она изменилась. Её взгляд стал стальным. Её движения были быстрыми, а сама она — проворной. Она легко переворачиваясь через руки Беллами, плавно обходила. Проходила под. Райнер тоже не нежничал. Такой же быстрый, если не быстрее. Но его опыт легко объяснить. Уходя от ножа, Амелия прокатилась по земле между его расставленных ног, прямо на мальчишек. — А было бы на ней платье, было бы интересней, — слабо усмехнулся Гринготтс. — Джарет! — рявкнул Беллами, ища Амелию взглядом. Она словно паучок забралась по стенке стойла и прыгнула прямо на Беллами, занеся «нож». А он, внезапно, откинул свой. Нырнул под Амелию и в полете схватил её за талию. Так они и застыли. Словно в танцевальном па. Он медленно поставил её на ноги. Они стоят друг напротив друга. Тяжело дышали. — Это было весело. Спасибо, Амелия, — Беллами выхватил «нож» из её руки, схватив за «лезвие». Том не сомневается, он может такое и с настоящим ножом провернуть. — Но… Откуда такие навыки? Амелия взглянула в сторону. Замялась. Но всё же тихо ответила: — Гены, наверно, — пожала плечами. — Моя семья сплошь бравые воины, моя ветвь уж точно. — Никогда не слышал о таком Дюма. Амелия осмотрелась, нервно вздохнула и добавила: — Раньше наша фамилия была Ришелье. — А этих я знаю, — кивнул Беллами и сел на пол перед Амелией, скрестив ноги. — Правда не так хорошо. Я только о Гримме Ришелье слышал. — Он брат моей бабушки, — Амелия так же села напротив него, — которая и дала нам фамилию Дюма. По легенде, потребовалось 15 волшебников, чтобы убить Гримма. — Матёрый был… волк, — он протянул руку, в которую прилетели сигареты и спички. Том жадно вслушивался в каждое слово. — Не то слово, — всё так же скованно отвечала Амелия, умыкнула у Беллами сигарету. Он проследил за её ручкой, но ничего не сказал. — Говорят… — закурила, — когда он умер, Смерть сделал ему одолжение, и Гримм ушёл за занавес, только после того, как отомстил своим убийцам. — Да, мне рассказывали, — кивнул Беллами и закурил, — что именно с него началась легенда о гриме. — И о Bête du Gévaudan, — тут же добавила Амелия. — Интересные у тебя родственники, мадемуазель. Амелия поджала губы и пожала плечами. Она смотрела в сторону и медленно курила. Молчание нарушил Джарет: — А почему сравнение именно с волком? — Это герб моей семьи, — скованно ответила Амелия. — В некоторых культурах, — добавил Беллами, — волк — проводник в мир мертвых. Том увидел эти обеспокоенные голубые глаза. Как будто Беллами сказал что-то не то, что-то лишнее. Поэтому она спешно добавила: — Но чаще этот герб связывают с тем, что оборотни были нашими частыми противниками. Ведь именно из-за них семья пришла на территорию современной Франции из Рима. Где французский король и даровал им фамилию Ришелье. Беллами осмотрел Амелию. Понял, что ответы она из себя выжимает. И какой бы интересной не была её история, стоит остановиться. Том был ему благодарен. А-то сломает то, что Реддл уже скрупулезно выстраивает не первый год. — Что ж. Это была большая честь, биться с бравой Ришелье, — Беллами склонил голову к ней, взял её ручку в свою и коснулся губами котяшек. Амелия кокетливо улыбнулась и нежно промурлыкала в ответ: — Для меня это так же честь, биться с тобой, бравый воин Беллами, — вывернула ручку и пожала его руку в ответ. Рукопожатие распалось, Беллами поманил её к себе, что-то шепнул. Но мальчишки так и не расслышали. Амелия печально улыбнулась его словам. — Что ты ей сказал?! — рьяно спросил Джарет. Беллами и Амелия переглянулись. Он усмехнулся: — А это наш секретик, — и вновь посмотрел на неё. — Да, малышка? С подленькой ухмылкой она активно закивала. Лишь в конце 40-х я узнал, что он ей сказал. И я с ним полностью согласен. *** Чемоданы собраны. В письмах всех заверили, что отправление с платформы 9¾ пройдёт, как обычно, ровно в 11:00. Но родителей попросили не задерживаться, и уходить, как только ученик будет устроен в купе. — Что детям в такой момент говорят? — занеся часть вещей в купе, спросил Беллами, взглянув на Тома. Он задумался. Вспомнил, что говорят Амелии и Антонину: — Просят писать письма и не бедокурить. — Насчет последнего, я в тебе не сомневаюсь. Вы же с Дженни за три года так ни разу не попались. — Может мы сидим тихо на жопах? Беллами выразительно посмотрел на Реддла. «Мда. Нашёл, кому пиздеть», — подумал он и ответил: — Мы осторожны. — Вот и продолжай в том же духе. Посылочки буду отправлять, но в письмах я плох. — Это не обязательно. И посылки тоже. — Ну не траву же в пергаменте ты крутить будешь? В ответ Реддл рассмеялся. Когда Мадам Долохова, мадам Кэрри и Беллами покидали купе, на прощанье он сжал плечо Тома: — Напиши, когда у вас поход в Хогсмид будет. — Хорошо, — кивнул Том. Поездка прошла тихо. Болтали ни о чем. Правда двери купе иногда сдвигали. Это заходили страждущие поздороваться. Чаще всего с Джаретом. Когда приехала тележка, Том уже сам купил себе тыквенные кексы. Всё, Джарет его сломал, они теперь ему нравятся. Ну а ещё, у Тома были на них деньги. Накануне отъезда, Беллами подарил ему кошелек. Он не планировал их тратить. Но ведь можно хоть чуть-чуть себя побаловать, да и как-то отплатить Джарету за его щедрость? Том всё ещё не привык. Беллами не просто его опекун, он теперь ему отец. Это так странно. Но… с другой стороны, а на что жаловаться? Можно сказать, что он хорошо устроился. Амелия снова тискала фестралов, перед их отправлением в каретах. Том, Джарет и Антонин её прям оттаскивали. Ничего нового. А вот в дверях Большого зала, Реддла окликнули: — Том, можно тебя на минуту! Вчетвером они обернулись. К ним бодро семенил кругленький профессор Слизнорт, усы которого за лето стали ещё больше и гуще. — Из-за того, как растут его усы, он всё больше и больше походит на моржа, — хмыкнул Джарет. Антонин и Амелия тоже прыснули в кулачок, а вот Том старался держать лицо. Хотя счел это замечание остроумным. — Конечно, профессор, — ответил Реддл, когда Слизнорт был рядом. — Я займу тебе место, — шепнул Антонини, Том коротко кивнул. Слизнорт подхватил Тома под локоть и быстро повел подальше от дверей. Когда они остановились, он поманил Тома к себе, Реддл уже был выше, и быстро начал: — В августе мне прислали письмо, — заинтересованно начал Слизнорт, — о том, что ваша стипендия отменена, а во всех документах у вас двойная фамилия. — Меня усыновил волшебник, — всё ещё странно это говорить. — Райнер? — переспросил Слизнорт. — Беллами Райнер, все верно, сэр, — кивнул Том и всматривался в напряженное лицо профессора, который теребил усы и силился вспомнить эту фамилию. Том выдохнул и прервал его мучения, но только потому, что хотел есть. — Вы не знакомы с ним. Он родом из Германии, учился в Дурмстранге. Он работает на… — он чуть не сказал Джарета, но вовремя прикусил язык. Слизнорт и не заметил заминку, по тому что Том быстро нашелся, — мадам Долохову. — Но почему только сейчас? — кажется, возмутился Слизнорт. — Вы давно дружите с мистером Долоховым. — Думаю ночь под бомбами в подвале маггловской церкви сблизила нас, — Том специально делал разговор неуютным, чтобы уже закончить его. Сработало! Слизнорт, прихватив Тома под локоть, направился в Большой зал. — Ох, мой мальчик! Вы не сильно напугались? — Напугался я тогда, когда меня собирались отчислить. — Варварство! Мы всем нашим составом бились за вас! — Премного благодарен, — чуть склонил голову Том без какой-либо благодарности внутри. — Ещё и для этого Беллами меня усыновил. В случае отчисления с моими оценками и его покровительством, я бы легко поступил в Дурмстранг. — Ох… — Слизнорт явно был не рад даже напоминаю, что мог лишится лучшего студента своего факультете, — но я рад, что министерство все приняло к сведению и не усомнилась в ваших действиях. — Там и слепой бы понял, что мы поступили верно, — машинально ответил Том. Внутри что-то дернулось, он ответил словами Беллами, просто ситуация другая. — Я очень вами горжусь, Том. Тому не была нужна его гордость, но улыбку из себя он выжал. — Мама тут рассказала, что ты попал под взгляд министерства, — за ужином обратился к Тому Розье. — Слизеринец защищающий магглов. Это что-то новенькое. — Я защищал себя, приемного отца, — это Том уточнил намеренно, и в этот раз произнести это было очень легко и даже приятно, — и священника. Остальные это сопутствующая добродетель. — Священника?! — Приемного отца?! — Священник всегда защищал меня в приюте, — просто ответил Том, накладывая себе картошку. — А я благосклонен к тем, кто мне помогает. — Про приемного отца интереснее… — протянул Розье. — Кто он? Волшебник? Том уже привык к последнему вопросу, так что поморщился только внутри себя. — Он работает на мадам Долохову, — спокойно ответил он. — Мы с ним решили, что так нам будет проще. — А какая тут ему выгода? — жадно спросила Вальбурга Блэк, от чего получила неаристократический тычок под ребра от брата Альфарда. — Куда интереснее, — не дал ей продолжить допрос Лестрейндж, — почему Долоховы не сделали этого раньше? И почему сами Долоховы тебя не усыновили? Теперь глаза всех вовлеченных в разговор уставились на Антонина. Который пронес вилку мимо рта. Том взглянул на него. Шальную мысли Гринготтса он пресек на корню, а вот Долохов и не спрашивал. Вероятнее всего, Джарет поделился тем, что поднимать эту тему не стоит. — Помогу, — одними губами прошептал ему Том и обратился ко всем собравшимся. — Фамилия. Ввязывать в правила аристократов и становиться Лордом… Но я им стану, но там длинная история. Так что читайте и узнаете, как я пришел к этому титулу. — …тем более наследником, я никогда не планировал, — все уставились на него и он пояснил, про себя думая, какими же тупыми они бывают. — Я старше Антонина, так подставлять друга не охота. С Беллами мне проще, да и у нас много общего. На этом предлагаю закончить, потому что рассказать мне больше нечего. — Но ты так не сказал: волшебник он или нет, — не унимался Розье. — Он работает у мадам Долоховой, — холодно ответил Том. — Это может сделать маггл? — Ну он может быть как твой дружок Джонс. — Этого я не спрашивал, — отрезал Том. Все тут же захлопнули свои рты. Голос Реддла был очень говорящим, а может он слишком агрессивно ткнул вилкой в печеную картошку. — Почему ты так и не сказал о статусе крови своего приемного отца? — уже в спальне Розье поднял эту тему снова. — Я сказал, что не знаю, — Том раздраженно откинул одеяло. — Если он маггл, то у тебя… — не унимался Розье, и Реддл сорвался: — Четвертый год, Розье, а ты все не заткнешься! — медленно шел к нему Том. — Я не знаю, кто мои родители! — это был прекрасный шанс прихвастнуть своим родством с основателем их факультета, но он пошел другим путем. — Я не знаю, какая во мне кровь, — хотя он точно знал, что его мама была ведьмой. — Я знаю лишь то, что моя кровь настолько пропитана магией, что у той министерской крысы глаза на лоб полезли, когда он понял, что это я уложил всех магглов спать. Я не предложил ему посидеть с нами, лично послушать Люфтваффе, почувствовать, как дрожит все вокруг, а стоило бы! Так что не смей меня спрашивать о чистоте крови моего отца. Он прекрасный волшебник и человек, я бы многое отдал, чтобы он был мне родным, — Том лишь потом подивится своей искренности, — тогда бы я не знал приюта и ещё целую кучу всякого дерьма! Весь этот пламенный монолог глаза Тома горели красным. Он смолк, а трое его соседей притихли. Эту липнущую, неприятную тишину нарушил Альфард: — Сколько они спали? — 3,5 часа, — самодовольно ответил Том и вернулся к своей кровати. Судя по волнению за спиной, Розье хотел что-то сказать, но его устало перебил Блэк: — Кэйл, хватит. Ты просто спишь с нами в комнате. И никто тут не обязан тебе отвечать, и тем более оправдываться. Том взглянул на него и пожелал: — Добрых снов, Альфард. Снова этот сон. Снова вагонка. Снова рельсы ведущие глубоко под землю. Гора золота и Антонин у её подножья. Но в этот раз на горе сидел не дракон, а Амелия, укутанная в красную накидку и платье. В её руках была черная коса, искрящееся рубинами. Том взглянул на красный плащ, который ему вновь оставил Джарет. Осмотрелся. Старика нигде не было. — В этот раз решил без своих загадок, — хмыкнул Том и впервые накинул на плечи плащ. Он перемахнул через борт тележки и пошёл к горе. На ходу позвал: — Амелия! — Ты кого-то ищешь? — весело спросила она. — Да. Тут всегда есть старик, который изъясняется похлеще твоего дядюшки. Она воткнула косу в гору, как флаг, и скатилась по горе, словно по детской горке. Хотя золотые монеты отлетали в сторону. — Наверно без топора убивает, — расправляя платье, поведала она, — вот и не пришел. «Мгновенной смертью, наверно», — подумал Том и подошел к Амелии. — Это сон, юноша, — напомнил знакомый голос в голове. — Это и правда сон, — прошептал Том. — Что? — удивленно переспросила Амелия. Но Реддл не ответил. Он взял её ручку в свою и приложил к груди. Боковым зрением он заметил, как Антонин и Джарет жадно на них смотрят. Чтобы последнего и Беллами черти покусали! Потому что Реддл уверен, без их намеков и заискиваний, он бы так не поступил. Том наклонился к Амелии и коснулся её губ своими. И сразу же прилетела звонкая пощечина. — Ты чего? — заглянул в её глаза Том. — Не так, — смущенно ответила Амелия, прикладывая свободную ручку к губам. — Рискну предположить, что не я. — Нет-нет, — тут же запричитала Амелия и начала жаться к Тому всем телом. — Ты, — она закинула руки на его шею. Улыбнулась. — Определённо, ты! И не раз! — Не понравилось? — Всё понравилось! Но не надо так резко. Надо, чтобы было правильно. — Слово девушки, тем более такой, закон, юноша. Том поднял взгляд на старика, который появился за спиной Амелии. И почему то захотелось прижать её ближе. Что он и сделал. И завести её за спину, в желании защитить. Старик щелкнул пальцами. После того сна Том проснулся озадаченным. Он поцеловал Амелию. Вашу ж мать! Он её поцеловал! А она дал ему леща, сказала, что ей всё понравилось, хочет ещё, но делать все надо правильно. Родители, Гриндевальд, Дамблдор — все отошло на второй план. Чего он, блядь, не знает о поцелуях?! Надо расспросить Джарета, но так чтобы он не понял, о чем был сон Тома Реддла. И… она сказала, что её семья пострадала из-за волшебников. Их дом и лес рядом сожгли. Она может залечить раны своими руками. Та черная дымка, когда она пела. Долоховы связаны с ней, у её семьи есть «кредо», которое даже сейчас соблюдают. Ей некомфортно с историей магии. Она уходит от разговоров о Ней, пусть не всегда успешно. Она разозлилась, когда её сравнили с драконом, но в его сне она была именно им. Она ловко орудовала ножом. 15 волшебников убивали Гримма Ришелье. Гензель Ришелье умер непобежденным. Уточнение про 300 лет… — Она плакала из-за того, что Я был в опасности… — прошептал Том Реддл и невольно коснулся своих губ. Мать вашу! Да что за «такая» девушка Амелия Дюма?!