(Не)Стоит водить дружбу с Королем Гоблинов

Они вернулись из Литтл-Хэнглтон поздним вечером, никому не сказав. Втроем сидели в конюшне, пили виски, ели закуски и бутерброды, которые унесли из дома Реддлов, а ещё Конни принесла им ужин, когда в доме он давным-давно закончился. Том очень хотел напиться до беспамятства, чтобы упасть в стог сена и уснуть. Беллами и Джарет ничего не говорили о его родственниках, назвать их «семьей» ни у кого язык не поворачивался. Но в особняк придётся вернуться, в Париж они уедут только завтра. — Скажи, а это невежливо попросить тебя показать меч? — через затуманенную голову прошел голос Джарета. — О святые, — тихо посмеялся Беллами, — я надеюсь, это не эвфемизм. И да, это невежливо, в любом случае. — А вам сразу меч выдают? — Джарет умеет говорить тихо, когда это нужно. — Нет. Вначале ты поступаешь на службу в должность жандарма. Но в отделе знают, куда ты метишь. Так что учишься, тренируешься, потом экзамены, и только после успешной сдачи тебе присваивают звание, выдают форму и торжественно вручают меч, — вздохнул. — Я не хотел говорить вам об этом так. Но получилось так как получилось. Темных Рыцарей любят романтизировать. Смелые, сильные, умные, чаще всего — не женаты. Только все забывают, что мы темные колдуны, по макушку в крови и холосты мы не без причины. — Спасибо, что поделился, — судя по звуку они чокнулись стаканами. После паузы, Том почувствовал, что его берут на руки, как ребенка. — Сынок, ты уже засыпаешь, — прозвучал хриплый голос Беллами. — Оставь меня здесь, — слабо протянул Том. — Нет, я отнесу тебя в комнату. — Не надо… не надо нести меня, я уже не маленький. — Не маленький, — подтвердил Беллами, — но ты пьян в стельку. — Я никогда не напивался, — признался Том. — Всё бывает в первый раз, потом станешь крепче, — Беллами закинул его не плечо, как мешок. Именно мешком Том себя и ощущал. Реддл-Райнер проснулся с жуткой головной болью, сухостью во рту и полным непониманием, что было после того, как Беллами закинул его на плечо. Том медленно повернул голову. На тумбочке лежала его волшебная палочка, видно это уже устоявшаяся привычка. Но помимо палочки на тумбочке было что-то новенькое: большой графин воды. Том тяжело поднялся, взял графин и приложился к нему, проигнорировав стакан рядом. Медленно опустив графин и поморщившись из-за тонкой полосы света между полотен штор, Том вновь взглянул на тумбочку. Беллами оставил его свидетельство о рождении и бумажку, которую надо показать перед перемещением через портал в другую страну, а еще зелье в маленьком флаконе и записку: «Это зелье против похмелья. Выпей сразу, как прочтёшь.» Том взглянул на часы. Завтрак он пропустил. Опрокинул в себя зелье. Поморщился. Зелье от похмелья на вкус как само похмелье. Том прихватил полотенце и медленно побрел в ванну. Стоя под струями воды, он вспомнил, почему так напился. Прорычал и уперся согнутыми руками в кафельную стену ванной комнаты. Но потом он вспомнил кое-что другое… Амелия права: она, Джарет, Долохов, Беллами — вот его семья. А другую, пусть и титулованную со всех сторон, ему не надо. И плевать, что у него с ними общая кровь. Том вернулся в комнату, расположил полотенце на единственном стуле и принялся укладывать вещи в дорожную сумку. Не так уж много ему надо с собой взять. Том надел брюки, когда в дверь настойчиво постучали, точнее поскреблись. Том закатал рукава накинутой наспех рубашки и распахнул дверь, как был. Джарет осмотрел его с ног до головы и задумчиво прошептал: — Оказывается мне не только девочки нравятся. — Вот давай без этого, — вздохнул Том. — Зачем пришел? — Мы в другую страну едем, — вышел из транса Джарет. — Забрал у Беллами своё свидетельство и разрешение? — Да-да, он всё отдал. — Вещи собираешь? — Нет, просто разбросал. Посиди где-нибудь и не мешай. Джарет решил, что «где-нибудь» — это комната Тома, поэтому без стеснения зашел и повалился на ещё не заправленную кровать. — Напомни, сколько мы там пробудем? — Том коротко взглянул на Джарета и вернулся к сбору сумки. — Неделю, — вздохнул Джарет, осматриваясь по сторонам. — Дольше смысла нет, потому что маггловская война всё ещё идёт. Том кивнул и про себя перечислял: всё ли взял. Может ещё одну пару трусов положить? — 31 декабря 1926… — протянул Джарет, а Том резко выпрямился. — Так ты всего на неделю меня старше. Реддл обернулся и уставился на Джарета, который пристально рассматривал его свидетельство о рождении. Чертыхнулся про себя в первый раз. Надо было убрать документы сразу! — При себе руки держать не научили? — прорычал Том и, быстро пройдя к нему, выхватил документы. — Девчонок я же не лапаю без разрешения, — обольстительно улыбнулся ему Джарет, а потом до него дошло. Он сел. — Постой… ты назвал эту дату в доме Реддлов, получается это… — Да, — перебив его, Том чертыхнулся про себя второй раз, вчера он назвал это число не думая. — Обычно после родов они живут… — Я знаю. — Слабое утешение, — поднялся Джарет, намереваясь обнять Тома, но тот отступил на шаг, — но она не страдала. — Она страдала всю жизнь, — фаталистично произнёс Том и прошел к сумке, сунул документы в маленький внутренний кармана, устало прикрыл глаза… — Пойдем, покурим. Уже на террасе за домом, Том взглянул на Джарета: — Ты же понимаешь, что я не хочу об этом говорить? — Понимаю, — кивнул он, и провел пальцем по губам, имитируя замок. — А ты понимаешь, что твой семнадцатый день рождение мы должны отметить? — Я никогда этого не делал. Зачем сейчас начинать? — Начинать — никогда не поздно. Том закатил глаза. У меня случился фуршет по перемещениям не с помощью самого себя. Во-первых, в министерство мы попали через каминную сеть. Такой камин в доме Долоховых был в маленькой гостиной, в которой мы никогда не бывали. После инструктажа от Беллами и моей четкой фразы: «Министерство магии», меня охватило и закрутило зеленое пламя. Не так неприятно, как во время трансгрессии, но пепел с себя стряхнуть пришлось. Министерство магии напомнило мне музеи, в которые изредка водили приютских детей. Много убранства, высокая статуя по центру фонтана: мужчина чародей, к которому жмется волшебница, а рядом с ними кентавр, гоблин и домовой эльф. Слишком тяжеловесно. Том опустил взгляд на табличку: «Фонтан волшебного братства», и неприкрыто фыркнул. — Ты чего, дружище? — Джарет прижался к нему плечом. — Думаю, в какой вселенной гоблин будет ТАК смотреть на волшебника. — Там, где они нашу историю не переписывают. — Решили на тему истории покумекать? — спросил за их спинами Беллами. — Не важно, — он взглянул на наручные часы. — Нам пора, портал скоро активируется. Вот и второе перемещение. Я передал справку и свидетельство министерскому работнику. В первую он поставил печать и вернул всё мне. Я ждал, что портал это артефакт, но нет. Это было дырявое ведро. Министерский работник скомандовал, чтобы 17 человек встали вокруг ведра. Напомнил, что когда портал начнет светится, надо будет сразу же ухватиться за него. Ровно в 12 пополудни, портал унёс нас уже в другую комнату. Нам вновь поставили печати в справку и поприветствовали во Франции. Перемещение через портал, оказалось весьма интересной практикой, главное успеть встать на ноги. На Беллами министерская работница очень долго и пристально смотрела. Он тяжело вздохнул и положил на стол ещё одну тонкую книжку в черном переплете, с двумя перекрещенными мечами на титуле. — В чем была проблема? — поинтересовался Том, когда они вышли из комнатки сразу в холл. — В том, что я — немец, — фыркнул Беллами. — Магглы так отличились, что теперь и на волшебников косо смотрят. — А что это была за книжка? — всё с тем же интересом спросил Том. — Моё удостоверение Тёмного Рыцаря. Даже в отставке они продолжают выступать гарантом моей личности. Они направились к выходу. Французское министерство оказалось легче в оформление, чем британское. Было уютней. — Надо же! — прокатилось по холлу, втроем они обернулись. К ним бодрой походкой шла Ирен Дориан. Несмотря на уверенность шага, лицо у не было замученное. — Какие люди и без охраны! — но она и правда была им рада. — Здравствуйте, — хором ответили Том и Джарет. — Я тебе какая-то шутка? — проворчал Райнер. — Ох, Беллами… — рассмеялась она, а после серьезно спросила. — Всё ещё не хочешь работать у нас? Ты скрасишь мои будни. — У тебя работы нет, Ирен? — уже весело поинтересовался он. — Да и мне нравится моя работа. Её теплый взгляд прошелся по Тому, она улыбнулась: — Люба рассказала мне. Может поужинаем? Все вместе. Я сообщу, как время появится. Знаю отличный ресторан рядом с квартирой Джарета. — Откуда? — поразился он. — Я знаю всё про наших именитых гостей, — очень странно произнесла мадам Дориан, как будто не рада, — даже если они путешествуют в общем портале. Маггловскую улицу мы пересекли быстро. Дошли до статуи балерины, которая подмигнула нам, и зашли в потайной проход, прямо в мраморной тумбе, на которой она сидела. Волшебная часть города оказалась не одной улицей, как в Лондоне. Это был квартал. И да, центральная улица была отведена под магазины. Мы прошли мимо одного пустующего двухэтажного здания напротив цветочной лавки и булочной. Тогда я ещё не знал, что прохожу мимо своего будущего дома. Джарет весело трещал, что через две улицы очень интересный район, где есть много разных варьете, а между ними — публичные дома. Он сразу же предложил варьете. Думалось мне, что после всех приключений и путешествий сил на публичные дома у него не было… Ага. Меня не волновало, что первое, что второе, но маггловская часть города сейчас была закрыта и выходы туда лишь по большой необходимости. Так что культурным наследием, пусть и маггловскими, буду любоваться позже. К моему любопытству на волшебной части Монмартра, именно в этом районе находился волшебный квартал, было два музея: История инквизиции и История волшебников Франции. Но вечером первого дня мы всё же пошли в варьете. Два часа за дальним столиком (вот что бывает если брать билеты день в день, да и то если повезёт) в компании Беллами и Джарета я смотрел как девушки, чаще всего вейлы, и пара молодых парней, все в стразах и перьях танцевали и раздевались. Я был наслышан, что красота вейлы может затуманить взор. Но мне в тот день взор немного туманил виски. Джарет и Беллами тоже не велись: гоблин и выдержка. В целом, было интересно. Выйдя из варьете, Джарет сразу же направился к заведению напротив с яркой вывеской: «La Pomme Rouge», красное яблоко. И развернувшись, к подошедшим Тому и Беллами, с лицом словно наступило Рождество, предложил: — Давайте зайдем. — Давай завтра, — вздохнул Беллами. — Но… — договорить Джарету не дал Том, который подхватил его под локоть и потащил к квартире. — Мы идем спать, — отрезал Том. — Но… — Никаких «но». До дома они дошли молча. На следующий день, посетив музей инквизиции и узнав больше ухищрений волшебников, для спасения (особенно на плахе), они зашли в кондитерскую. Так Том встретился с эклерами и таким довольным Беллами, что это даже пугало. Ближе к вечеру после ванны и ужина они отправились в Красное Яблоко. Как оказалось, это лучший публичный дом Парижа. Выбирать Джарет умел. Они расположились за круглым столом с полукруглым диваном, где официант поставил бутылку виски и закуски. К ним подходили девушки, предлагали свое общество, Беллами и Том отвечали простым «Нет», а вот Джарет говорил: «Чуть позже». Он словно кого-то высматривал. И ведь высмотрел. Джарет быстро подошел к миниатюрной женщине с длинными рыжими волосами и кивнул в сторону Тома… «О Господи, Джарет, скажи, что нет…», — думал про себя Том. Но было «да». — Джарет, зачем ты это сделал? — зло прошипел Том, когда друг опустился рядом. — Чтобы ты отдохнул, — расслабленно ответил он. — И что ты мне предлагаешь? — Не будь дятлом, она не дерево. Рыжая женщина подошла к их столу, но не одна. — Вишенка, — представилась она, протягивая руку Тому и кокетливо улыбаясь. — Рад встрече, — процедил он, испепеляюще глядя на Джарета. Её подружки устроились рядом с Джаретом и Беллами, а она, повалившись на стол, демонстрируя своё декольте, предложила: — Может пойдем в мою комнату? Том кивнул. Решил, что при её подружках лучше не говорить, что эта Вишенка ему никак. Как и все женщины в этом месте. Они поднялись на второй этаж. Она открыла дверь и пропустила Реддла-Райнера вперед. Он осмотрел комнату в красных цветах с тяжелыми шторами и темной мебелью. Дверь за спиной хлопнула. Стук каблучков. Она остановилась прямо перед ним. — И чего же ты хочешь? — томно спросила Вишенка, прижимаясь к Тому, а он, отодвинув её от себя, коротко ответил: — Не тебя. — Ух ты, — она округлила глаза. — Как интересно. Твой друг перепутал? — Мой друг завтра получит по голове, — он осматривал комнату, ища, куда бы присесть, — потому что происходящие не то, что мне нужно. — Он шепнул, что у тебя дома произошла какая-то драма и тебе нужно отвлечься. — Отвлечься мне нужно, — кивнул Том, прошел и опустился в кресло. — Но явно не так. — Ты девственник? — прямо спросила Вишенка, и последовал такой же ответ: — Да. — Может дело в этом? — она присела на пузатый подлокотник кресла. — Легкий мандраж. Я могу… — Нет, — коротко оборвал её Реддл. Переглянулись. Выдохнул. — Дело не в мандраже. Дело не в тебе. Дело в том, что так он отвлекается от семейных драм. И он не подумал, что мы с ним все-таки разные люди. Вишенка кивнула. Взмахнула палочкой. От окна прибежало точно такое же кресло и остановилось напротив. — Виски будешь? — поднявшись, спросила она. — Да. Вишенка направилась к комоду, из которого достала бутылку и два тяжелых бокала. — И что ты делаешь, когда клиент не хочет? — спросил Том, когда Вишенка шла обратно. — Во-первых, такие сюда не ходят, — рассмеялась она. — Во-вторых… Есть же причина, почему ты не хочешь. И я уверена, у этой причины есть имя, — она пристально посмотрела на Тома. — Может тебе не интересен секс, — легко пожала плечами она, — но я думаю дело в парне или девушке. Ставлю бокал вина, что это девушка. — А может это парень, — он принял стакан из её рук. — Тогда ты бы переспал мой мной, чтобы отбросить все сомнения, — она опустилась в кресло напротив, сделала глоток. — Это очень мило, что ты хочешь разделить первую ночь с ней. Но так же это очень глупо, если она неопытна. — Ну коль у нас проплачено время, — он откинулся на спинку кресла, — может дашь советы, чтобы первая ночь не стала катастрофой? — Интересно… мы исходим из того, что у девушки нет опыта? — Да. — Ну смотри, тут важно быть деликатным. Нужны поцелуи, не только губ, но и тела. Нужно чтобы она воспылала желанием. Ты поймёшь, что она возбудилась, если прикоснешься к её лону. Оно будет очень влажным. — Лону? — переспросил Том. — Половые губы, влагалище. — В первый раз ты сказала поэтично, но так понятней. — Хорошо. Но я бы все равно рекомендовала использовать лубрикант. Потому что войти в первый раз бывает непросто. На секунду тебе придется приложить силу, ну а после двигаться медленно. С большой вероятностью ты быстро кончишь, а вот на то чтобы и она достигла оргазма, уйдет время. И я сейчас не про одну ночь. — Хорошо, — кивнул Том и приложился к бокалу. — Если ты все сделаешь правильно, ей все равно будет дискомфортно, но боли, как и крови не будет. — Я слышал иное. — Это заблуждение построенное на том, что в первую ночь никто не думает о деликатности, — смолкла, словно вспомнила что-то, но тут же продолжила. — Я не рекомендую приступать ко второму разу в течение нескольких дней. Чтобы её организм пришел в норму. А потом постепенно из раза в раз можно наращивать темп. Искать какой вам больше нравится… — Вишенка задумалась, а затем с хитрой улыбкой спросила. — Скажи, вот если бы она сейчас была в этой комнате, чего бы ты хотел с ней сделать? И я сейчас не о первой ночи. — Хочу, — с наслаждением выдохнул Том, — чтобы она была в моей власти. — А сам бы ты хотел оказать в её власти? Картинка быстро сложилось в голове: он со связанными руками, на коленях перед Амелией… — От этой мысли приятное чувство в груди и штанах, — расплылся в коварной улыбке Том. — Хорошо. Но вам стоит это обсудить, вдруг ей такое не понравится, — она извлекла из-за пояса маленький флакон и кинула его Тому. — Что это? — Лубрикант, — ответила Вишенка. — Рекомендую использовать его всегда, чтобы не травмировать. — Не знал, что у вас тут есть сувениры, — усмехнулся Том и спрятал флакончик в карман брюк. — Так ночь оплачена, — пожала плечами Вишенка, — а этот пузырек мне не понадобится. Можем ещё поболтать и выпить. Том рассматривал Вишенку и тихо заметил: — Это интересно. — Ты о чем? — удивилась она. — Вы с ней похожи. Рост, цвет волос… — Но дело ведь не в этом. Тебя манит что-то другое. Вишенка никому ничего не расскажет. Это не в их правилах. Том тяжело вздохнул и исповедался: — Я знаю её с детства. А последние пару лет она стала словно наваждение. Я целую её во снах. Не могу отвести взгляд, когда она играет на пианино, когда вяжет… — Том вновь тяжело вздохнул. — Иногда я хочу сломать все преграды на моем пути к ней, но есть то, что мне никак не сломать. — Да? — удивилась Вишенка. — Да, — подтвердил Том. — Мы оба сироты. Но есть разница. Она оказалась под опекой родственников-волшебников. Она из благородной семьи. А я… я вырос в маггловском приюте. Да, у меня появился приемный отец, прекрасный человек, но он не отменил того, что я сирота из подворотни. Чувствуешь, где разница? — Она есть только для тебя, — чуть подумав, ответила Вишенка. — Ты ищешь повод не быть с ней. Думаешь, что ей не пара по рождению? Но ты не создаешь впечатления человека, которого это действительно волнует. — Я думаю, что нам с ней лучше и дальше быть друзьями. — А что будет, когда у неё появится кавалер? — Я его прокляну, и его больше не будет в нашей жизни. — Кардинально, — поджала губы Вишенка и качнула головой в сторону. — Но все же, ты сказал, что «лучше и дальше быть друзьями», только я так и не поняла, кому от этого лучше? — Ты знаешь историю о Джеке Потрошителе? — грубо спросил Том. — Знаю. — Я — британец, — красноречиво намекнул он. Она искренне рассмеялась, и, утирая слезу, смазывая угол макияжа, весело произнесла: — Мне нравится твое чувство юмора, — а потом серьезно спросила. — Ты когда-нибудь мастурбировал на неё? — Нет. — А вставал на неё? — О, да, — невесело рассмеялся Том. — Тогда попробуй. — Зачем? — Ты сказал, что целуешь её во снах. Может пора представить это самому? Вот прямо сейчас. Утолишь своё желание. Член перестанет давить на мозг и ты трезво всё оценишь. Может это просто желание. А может что-то больше. В любом случае, ты получишь удовольствие. — Мне прямо при тебе начать? — с вызовом спросил Том. — Лучше наедине, — улыбнулась Вишенка. Реддл-Райнер не хотел говорить, что мастурбировать на Амелию — это неправильно… по отношению к ней. Но ведь она не узнает. А может, узнав, сочтет это сексуальным? — Что мне еще нужно знать? — спроси Том, ставя пустой бокал на пол. — Ласки клитора в большинстве процентов случаев доставят ей массу удовольствия. И даже, при отсутствии опыта, подарят оргазм. Вероятно, она и сама это уже делает. Может, — с вызовом добавляя, — думая о тебе. — Знать не знаю, где искать клитор. — Так он рядом со входом. Если ты не против, могу показать. — Покажи, — легко пожал плечами Том. Вишенка отставила бокал, чуть приподнялась, стянула трусы, вновь села, закинула ноги на подлокотники и задрала юбку. — Это клитор, — сообщила она, указывая на маленький бугорок между ног. — А это вход в лоно. Том подался вперед, чтобы лучше рассмотреть. Через две минуты она фыркнула: — Мне так пристально и без желания во влагалище даже целитель не смотрит. Это замечание Том никак не прокомментировал. Лишь кивнул и сказал: — Мне надо покурить. — Можно в коридоре у окна, — ответила Вишенка, опуская юбку. — В моей комнате не курят. Том снова кивнул и ушел. Он курил, устроившись на скамейке у высокой урны. Откинулся на стенку. Думал об Амелии. Так легко было представить, как она жмется к нему. Как он сжимает её в ответ, шепчет на ушко, что хочет её выпороть. Не только из своего желания, но и за это слово «друг». Он больше, чем друг, пусть даже лучший. Как она смеет этого не понимать? Видеть? Том вспомнил свой первый рождественский сон. Когда в поцелуе он прижал Амелию к кровати своим телом. Вспомнил, как она двигала бедрами и терлась о его член. Он выбросил недокуренную сигарету и молнией влетел в комнату. — А что?.. — Я понял, о чем ты говорила. Дверь туалета хлопнула. — Советы нужны? — Не маленький уже. Том никогда не занимался сексом, даже не мог предположить, что будет чувствовать, но… Он легко представил, как Амелия встала перед ним на четвереньки. Сбросил штаны и взял член в руку. Юбка голубого платья обтягивала её ягодицы. Том с силой шлепнул её, а она простонала и просила ещё. Он не посмел ей отказать. Фантазия продолжилась. Оказалось, что на первый раз этого было достаточно. Представив, как шлепает её одной рукой, а другой мастурбирует, он тихо простонал и кончил. Убравшись, Том вышел из туалета со странным чувством: смесь наслаждения и стыда. Мастурбация всё ещё больше запутала. Хотя приятно ему точно было. Поблагодарил за разговор и виски. Откланялся и ушел. Беллами он нашел всё за тем же столом. Подружек Вишенки, как и Джарета, там уже не было. Том налил себе виски и плюхнулся на диван рядом с Райнером. — Как всё прошло? — взглянул на него Беллами. — Неплохо поболтали, — Том сделал глоток. — И только? Реддл пожал плечами и осмотрелся: — А где Джарет? — Идёт, куда его член ведёт. — Тяжелая у тебя работа. — Ты главное не тяжелый, и на том спасибо, — усмехнулся Беллами. — Либо он через пол часа спустится и мы пойдем домой. Либо вычислим его комнату, заберём и домой, — а затем спросил, взглянув на Тома. — О чем хоть говорили? — Как себя вести, чтобы первый секс не стал катастрофой, и что мне надо подрачивать на Амелию, — последнее Том произнес недовольно. — Ну если тебе надо в самом себе разобраться, то этот способ может… — Не начинай! — резко перебил Том, его глаза полыхнули красным. — Что. Тебе. Известно? Обо мне? Об отношениях? Напоминаю, ты не был женат. Беллами устало прикрыл глаза. Закурил. Выдохнув дым, подтвердил: — Не был, — а потом с болью продолжил. — Но это не значит, что я не любил, — выдохнул. — Том, я вырос без родителей. Был проблемным ребенком. Никого не напоминает? — Реддл смутился, а Райнер всё продолжал. — Как-то раз я был любовником у обрученной девушки. Но это роман с известным финалом. А в 1910, я познакомился с другой девушкой, она была моей соседкой. Как и ты, я не понимал, что происходит внутри меня. Я был уверен, что все кончится плохо. Значит и начинать не стоит. Но в 1911 она пригласила меня на чай. Это было самым решительным, что она могла сделать. Она все намеки посылала, а я в них не мастер. Но по итогу у нас ничего не получилось. Но, опять таки, начать все же стоило. Шанс был, просто не сложилось. Том удивленно моргнул. И, сжав запястье Беллами, виновато произнёс: — Прости… — Не извиняйся. Да, мне с тобой легко, но ты сейчас в том нежном возрасте, когда все вокруг пидарасы, а ты — Д’артаньян. Радует, что пол годика подождать и эта спесь сгинет. Поэтому я кое-что ещё скажу… об Амелии, а ты пообещаешь мне подумать. Идет? — Да. — Может она, как и ты, тоже пытается понять, что творится внутри неё? Твое счастье, что Амелия прямолинейна. Как поймет, прямо скажет. — С чего ты решил, что она обо мне думает? — с болью спросил Том и отпил из бокала. — С того, — с блеском в глазах взглянул на него Беллами, — что когда ты на неё не смотришь, она смотрит на тебя, — тепло заметил он, всматривается в лицо Тома. — Это что, улыбка? Реддл-Райнер спрятал лицо в ладонях, оттуда и фыркнул: — Мог бы не акцентировать, отец. Тишина. Том отнял руки от лица и закурил. Взглянул на Беллами. — Ты чего? — обеспокоенно спросил Том. — Я думал, — уставился перед собой Беллами, — ты тогда это сказал, чтобы той гниде нос утереть. — Но я правда так думаю, — сразу же ответил Том. Он только и успел вскинуть руку с сигаретой, потому что его кости затрещали в медвежьих объятиях Райнера. — Лучший публичный дом в мире! — вскинув голову, прокричал Беллами. — Вы ни с кем не ушли, мсье, — рассмеялась нарядная девушка за соседним столиком. Беллами ослабил хватку и обернулся к ней: — Мой приемный сын только что всерьез назвал меня отцом. Мадемуазель, это лучшее, что тут могло со мной случится. — Может, лучшее — это я, — рассмеялась она, а Беллами строго ответил: — Не порти момент.