Горячие сердца

      Домой он шел помятый, но счастливый и довольный. Приятная боль сводила с ума, но холодные сибирские ветра и легкий морозец охлаждали разгоряченный сегодняшними сексуальными приключениями разум. Ему было интересно, как Лилия Павловна, будучи взрослой и уважаемой в школе женщиной решилась пойти на такое. В сущности, конечно, мотивы классной руководительницы и ее дочери были совсем не важны. Антон привык и начал воспринимать подобные события как должное, как нечто естественно.       Идя по хрустящему снегу и медленно проплывая по волнам свои мыслей, Антон вдруг услышал до боли знакомый свист, за которым послышался хриплый крик: — Эй, Тоха! Ди сюда, на! — голосок явно принадлежал Бяше.       Антон повернулся на голос и увидел стоящих возле забора заброшенного дома Ромку и Бяшу. Ребята пускали изо рта облака сигаретного дыма и что-то очень живо обсуждали. Он подошел, встречая товарищей сухим приветствием. — Слушай, Тох, помощь твоя нужна, — начал Ромка, оперевшись о забор дома. — Понимаешь, тут такая ситуация… — Да Ромыч втюрился, на! — воскликнул Бяша, растягивая губы в уродливой ухмылке. В ответ Рома только смерил друга презрительным взглядом, из-за чего тот мгновенно затих. — В общем… — Рома мялся. — Мне Полина нравится. Было заметно, как по щекам хулигана пробежал румянец от одной единственной мысли о первой скрипке школы. — Ну, — Антон поправил сползшие на кончик носа очки. — Чем помочь-то? — Вот это дело, Тоха! — радостно воскликнул Рома и несильно хлопнул Антона по плечу. — Дело в общем такое…              Следующие минут двадцать Рома ярко, во всех подробностях и с небольшими запинками описывал свой план по завоеванию сердца Полины. Его влюбленность сквозила буквально от каждого жеста, каждой эмоции и каждого слова. Легко можно было понять, что любовь эта — сугубо искренняя и чистая, на первый взгляд совсем не присущая такому человеку как Рома. Сложно было поверить, что он вообще способен на такую искренность и увлеченность. В конце своего длительного монолога, от которого Бяша уже начал засыпать, Рома запыхавшись спросил: — Ну так как, Тох? Поможешь? Антон утвердительно кивнул. Внутри разгорался интерес к предложенному Ромкой мероприятию. Простой как три копейки план предполагал, что Рома сыграет роль рыцаря на белом коне, а Антон — злоумышленника, который желает навредить беззащитной девушке. — Мужик, Тоха! — Рома опять хлопнул Антона по плечу. — Ну, мы тогда погнали. Завтра после школы.       Дорога домой прошла в интересных фантазиях о том, как грядущая подлость будет проходить и к чему в итоге может привести. Если Полина обо всем догадается — а она наверняка догадается — можно будет тушить свет и навсегда забыть о нормальных, хотя бы просто дружеских, отношениях с ней. Таким образом перед Антоном стоял тяжелый выбор, загоняющий его в рамки двух вполне конкретных сторон: он мог обрушить и без того хлипкую дружбу с Ромой и Бяшей, а мог укрепить эти отношения и стать до конца своим. В сущности же Антон уже четко знал, каким путем хочет пойти и какой результат для него важнее всего.       Дома все было тихо, размеренно и спокойно. Отец к этому моменту еще не вернулся из командировки, Оля занималась своими делами, а мама готовила ужин. Пара легких поцелуев от Карины добавили этому вечеру красок и сильнее разогнали кровь. Но сейчас Антону нужна была пустая постель и окутывающая спокойствием тишина. Он упал на кровать мягкой тряпичной куклой, потерявшей всякую волю к жизни. По его венам и мышцам золотыми искрами проходило странное, болезненное удовольствие, сменившее наросшее в школе напряжение. День подошел к концу, а вечер наконец-то дал возможность перевести дух.       Из вязкости полусна ему казалось, что за окном что-то скребет, сдавленно кричит и клокочет. Вырывая сознания из жуткого сонного морока, Антон подошел к окну и медленно раздвинул шторы. Ничего, кроме тусклого фонарного света и расплывающейся снежной белизны. Он отошел надеть очки и вскоре снова вернулся к окну, посмотреть, не упустил ли он что-то. В одно мгновение его зрачки расширились, а сердце забилось с невероятной силой. Там, внизу, под светом фонаря и луны, кто-то уводил Олю в сторону бескрайнего таежного леса.       Никогда еще Антону не приходилось реагировать так быстро. Он спустился по скрипучей лестнице, в торопях натягивая штаны и свитер. Быстро схватив с вешалки куртку, с трудом засунув босые ноги в сапоги, — он выпал из теплых сонных внутренностей дома на скользкое крыльцо.       Холодный поток ветра пробежал по лицу, резанул глаза и обжег щеки. Песня леса и ветра как будто не разгоняла тишину, а сливалась с ней, придавая окружающему миру куда большую загадочность и таинственность, чем присуща ему на самом деле. Не долго думая, Антон рванул в ту сторону, где с незнакомцем проходила Оля. Ничего. Ничего, кроме покосившегося забора, тусклого фонарного света, блестящего снега и пробирающего до самых костей сибирского холода.       Что-то нырнула в его сторону из чащи леса. Он заметил это только краем глаза, а когда обернулся — оно исчезло. Биение сердце и пульсация крови в висках — все, с чем он остался на едине. Ни Оли, ни таинственной фигуры. Опустив глаза, Антон понял, что даже следов на снегу не осталось.       В одно мгновение нечто тяжелое сбило его с ног, повалило на снег. В следующую секунду Антон ошарашенными глазами всматривался в нависшую над его лицом лисью морду. Это была Алиса. Память, ошарашенная внезапным нападением сумела удивительно быстро воспроизвести в голове Антона образ из детства.       Танцующий огонек со звонким голосом исчез из его жизни так же быстро как появился. Он помнил, как гнался за ней по зимнему лесу, как чувствовал запах мандарин и дыма фейерверков. И эти воспоминания грели его душу теплыми прикосновениями. И вот она, виновница всех его тогдашних теплых чувств, сейчас прямо перед ним, стоит только протянуть руку и… — Тоша, — послышался как будто из глубины вселенной очаровывающий голосок. — Ты чего, Тошик? — Она посмеивалась своим голоском, дразнила его. — Смотришь, как будто приведение увидел! После этих слов Алиса отпрянула, уже сама плюхнулась на снег и звонко захохотала, прикладывая руку к острой лисьей мордочке. Антон хотел было что-то сделать. Он попытался привстать, вытянуть руку и дотянуться до нее, но вдруг в глазах потемнело и мир вокруг начал расплываться вместе с фигурой хитрой плутовки. Сон закончился.

***

      Из сна вырвал материнский голос, раскатом грома ударивший по голове: — Антон! Подойти к телефону. Сонный и разбитый, он сперва взглянул на часы и, удостоверившись, что еще только вечер, спустился. — Только про маму не забывай, — сказала Карина, прикрывая нижнюю часть телефонной трубки и протягивая ее сыну. — Алло, — еле выдавил из себя Антон. — Антон, привет, это Полина, — послышался слегка скрипучий, но все еще прекрасный девичий голос. — Можем мы… поговорить. Он тяжело выдрал из себя приветливое «конечно», оперся о тумбу, на которой стоял телефон и принялся слушать. Ее слова, закованные в серебристую оправу чудного голоса пели ему песни о проблемах ангела. Слушая ее, Антон подкосившимися пальцами пытался выводить на листе бумаги мягкие девичьи черты. Выходило плохо. Гораздо лучше получась под симфонию ее отдаленного голоса представлять себе густую черноту мягких волос и запах ежевики. Полина говорила много, нежно и слегка нервно. Все ее слова текли через трубку старого телефона, вливались в уши, а от туда — в мозг, точа черепную кость. В конце концов она она резанула его словами, которые он мечтал услышать: — Антон, может погуляем завтра после школы?       Прозвучало согласие и они попрощались. Про авантюру Ромы Антон ничего не рассказал, потому как и сам про нее не помнил. Окрыленный чудесными словами, он отправился в свою комнату, ждать прекрасного дня. Поднимаясь по лестнице Антон заметил стоящую на пути Олю. Она преграждала путь на второй этаж, стоя в темном проходе, скрестив руки на груди и надув милые розовые губки. Взгляд ее больших выразительных глаз мог сейчас означать только подозрение. — Кто звонил? — спросила Оля, не дожидаясь, пока Антон подойдет ближе. Он остановился и, впившись рукой в скрипучее перило, полоснул Олю взглядом, полным укора. Попытка обойтись без слов с треском провалилась. Полный решимости и железобетонной воли взгляд Оли был сильнее любых попыток Антона донести до нее мысль, что это не то, что должно ее волновать. — Одна девочка из школы. — ответил Антон, не видя смысла вертеть хвостом. — Понятно, — слегка брезгливым тоном бросила Оля и освободила путь. Антон выдохнул, отпустил перила и медленно побрел в сторону своей комнаты. Бревном плюхнувшись на кровать, он забылся долгим болезненным сном.

***

      Украдкой на него смотрели два танцующих огонька. Потом начала виднеться вытянутая лисья морда, за ней — укутанное в теплую шубу туловище, ноги в черных сапогах и руки, затянутые чернотой перчаток. Этот образ отзывался в нем теплым чувством, плавил кости и раздирал сухожилия. Девочка в маске лисы вызывала ощущение безопасности и самой страшной угрозы одновременно. Антону хотелось бросить все и убежать, забыть эти черты, взгляд и запах. А еще ему хотелось прикоснуться к ней, обнять, уткнуться носом в теплую, овеянную ароматом нового года шубу.       Во сне она была яркой звездой и тусклым наваждением. Она высекала свое имя на подкорке его мозга, она тихо шептала едва различимое за ревом таежного ветра «А-л-и-с-а». Она была буйным морем самых разных чувств и тихим потом вкрадчивых эмоциональных всплесков. Она залечивала самые грубые и глубокие шрамы, она разрывала его на части. Она. Она. Она. Была всем и ничем одновременно. Чужеродное создание, вмешавшееся в жизнь ничтожного смертного и ангел, сошедший с небес, чтобы спасти его. Нити ее существа сплетались и пересекались в мозгу, формируя запутанный клубок противоречий, в котором нельзя было понять — враг она или друг.       Самая огромная загадка его жизни появилась, когда ему было двенадцать лет. И теперь, находясь между сном и явью, он вспомнил, что именно в момент ее исчезновения началась совсем другая, более счастливая жизнь. Травля в школе прекратилась, родители померились, в семье начали появляться деньги. Но счастье, наполнявшее дом медленно перетекало в нечто совершенно непонятное, страшное и прекрасное одновременно. Жаркие прикосновения матери и ощущение нежности Олиных губ были напрямую с этим связаны. Во сне он пытался понять, что происходит в его жизни. Во сне он пытался найти выход их лабиринта неправильных событий и изменившихся людей.

***

      Пестрые сны разгоняются черно-белой метелью обыденности. Пробуждение и повседневные утренние дела всегда выполнялись машинно, без раздумий. Путь в школу тоже проходил по сценарию, отлитому в граните его жизни. Замелькали огоньки, показались другие ученики. Ромы и Бяши не было видно. Уроки проходили в чистейшем смирении, слова учителей долетали до полусонного мозга ничтожными обрывками и не составляли ценности. Но были в этом обыденном дне и особенные черты, за которые глаза Антона могли зацепиться. Взгляд Полины падал на него всего пару раз, но в этой сладко-вязкой сирене он был готов тонуть весь остаток своей жизни.       Иногда, пробегая через весь класс, минуя все вокруг и желая ужалить его в бледную шею, до Антона добирался взгляд Кати. В нем чувствовался звонкий металлический отзвук, вскипающая где-то на границе бурных девичьих чувств ярость и ненависть, неуклюже спаянная с теплотой и нежность. От взгляда Кати Антона слегка коробило.       На уроках Лилии Павловны взгляды двух молодых девушек загонялись в самые темные уголки существа. Их место занимал суровый, испепеляющий и разрывающий на куски взгляд одного единственного хищного зверя. Классная руководительница держалась спокойно и холодно, но проникающий через толщу линз взгляд представлялся своеобразной дверью, через которую на Антона готовится выскочить страшный, голодный до юной плоти зверь. Иногда она едва заметно закусывала губы, качала бедрами и вздрагивала уголками губ. Тогда ее уроки начали превращаться в терзающую душу пытку.              Сегодня Антон ускользнул с последнего урока пораньше, вместе с Ромкой и Бяшей. Согласно плану двух товарищей, им было нужно провести некоторую подготовку перед тем, как Полина выйдет из школы. Однако Антон увернулся и от них под дурацким предлогом. Он планировал встретить Полину раньше и выполнить данное вчера обещание о прогулке. Оставляя свой номер в ее тетради с анкетой он даже и подумать не мог, что она правда позвонит. Но вот благодаря детской забаве он стал на шаг ближе к Ней.       Омрачать свою жизнь предательством не стоит. Но когда соблазн столь велик, бывает тяжело устоять и сделка с внутренним демоном оказывается подписанной почти сама собой. Антону было жаль расстраивать Рому, но это маленькое чувство жалости к уже, скорее всего, бывшему товарищу, было всего только глухим перезвоном где-то в глубине души. На поверхности же разливались и бурлили чувства куда более яркие и осязаемые. Прогулка с Полиной хотя и не рисковала перерасти во что-то большее, все же дарила куда больше светлых чувств, чем помощь Ромке.       Прозвенел последний звонок. Антон встретился с Полиной и окольными путями вынырнул за территорию школы, сжимая в своей руке нежную и аккуратную руку главной скрипки школы. В наступающих сумерках лицо Полины производило на Антона странное впечатление. Мысленно сравнивая его с лицом матери, Кати и Оли, он начал видеть в них отличия. Все они мгновенно перестали сливаться в бесформенное нечто с ярлыком «красивая женщина». Теперь каждое важное для него женское лицо было чем-то абсолютно уникальным и непознаваемым с первого раза. Сейчас уголки губ Полины слегка подрагивали в чудесной улыбке, мягкой и спокойной. У Кати ухмылка обычно жестокая и твердая, у Оли — игривая, а у Карины — почти всегда читается возбуждение и желание на губах. Черты Полининого лица отличались от мягкости Оли, острости Кати и харизмы Карины. Ее лицо в обрамлении черноты пахучих волос было похоже на что-то не земное прекрасное. Если бы звенящее и пульсирующее золотистым отблеском божество красоты и любви спустилось на Землю, то приняло бы именно обличие Полины.       Ноги необычайно твердо стояли на земле, руки были готовы в любой момент подхватить эту черноволосую девушку и унести куда-то далеко и надолго. И губы. Ее губы виделись Антону продолжением его собственных, они должны были сплетаться в единой обжигающем танце. Холодный сибирский ветер регулировал температуру тела, не давая двоим юным сердца слишком забываться в вязком омуте мимолетных чувств и видений. Но естественное, почти первобытное возбуждение клокотало в крови Антона, подстегивая мысли течь в грешное русло сексуальных фантазий. Он усиленно гнал их из головы, стараясь воспринимать эту встречу как сугубо дружескую.       Искаженный, казалось бы, взгляд, должен прятать от смотрящего истину. Но случается так, что именно излом восприятия помогает через туман известной нормальности рассмотреть нечто такое, что было когда-то умело спрятано. После всех событий и встреч, Антон начал иначе воспринимать женщин. Раньше многие из них казались ему чистыми и невинными созданиями, а некоторые — суровыми и твердыми. Сейчас же он убежден, что за любыми словами и мыслями прекрасного пола вполне может скрываться похоть и иссушающая жажда. Он не знал, было ли это в Полине, но был готов сделать ставку. Но был ли готов проиграть?

***

      Аромат ее волос проходил через ноздри и ударял в самые слабые места мозга, медленно отравляя мысли Антона еще больше. Полина говорила, улыбалась и смеялась. Рассказывала она о многих вещах: о своем дедушке, одноклассницах, музыке, любимых предметах. И в итоге он услышал ее самую сокровенную мечту, — покинуть поселок и увидеть Москву. Она много спрашивала о столице и Антон, в меру своих сил и сохранившихся воспоминаний, рассказывал ей все.       Путь до Полининого дома проходил в пустых разговорах о неважных вещах. А уже на пороге сердце Антона от чего-то сжалось и загорелось, будто его обдали горячей смолой. Мимолетное, но очень противное чувство, быстро отступило, оставив Антона с чудовищным непониманием и остаточной болью в глазах. — Антон, — Полина положила руку ему на плечо. — Все хорошо? — Нормально, — выдавил он.       Они вошли в дом. В прихожей Антон наконец-то скинул куртку и тяжелые сапоги. Дедушки Полины сегодня не было дома, так что этот вечер был полностью в их распоряжении. Полина проводила Антона в свою комнату, по-хозяйски усадила в удобное кресло, а сама расположилась на кровати. Сейчас она все еще была в школьной форме и белых колготках, которые удивительно хорошо вычерчивали линии ее очаровательных ног.       Увлеченная болтовня притупила внимание Антона, из-за чего ловко крадущаяся за креслом кошка легко оставалась незамеченной. Агрессия и злоба этого хищного зверя были направлены на неизвестно откуда взявшегося в ее владениях чужака со странным запахом. Она присела, потом ловко вскочила на перила кресла и, немного выждав, нанесла сокрушительный удар. От неожиданности Антон выругался и машинально спихнул кошку обратно на пол. Критический удар был нанесен в области паха и чужак, еще раз громко выругавшись, зажал руку между ног и тихо зашипел. Миссия была выполнена, неизвестный был хорошо проучен.       И хотя атака кошки прошла успешно, ее когти ничего не задели, лишь слегка цепанули ткань брюк. Но несмотря на это, кошка была тут же изгнана из комнаты Полиной, а пострадавшему планировалась оказать срочную помощь. — Антон! — Воскликнула Полина. — Ты как? — Ничего страшного, — отойдя от неожиданной атаки сказал Антон. — Даже не поцарапала. — Дай я посмотрю, — она подошла ближе, готовясь к осмотру. — Да ничего такого, правда. Совсем не задела… Антон хотел было продолжить, но громкий голос Полины не дал ему закончить мысль. — А ну снимай штаны! — Громогласно заявила она. — Это тебе не шутки, Антон. Он послушно проследовал к кровати, спустил штаны, улегся и приготовился к осмотру. Полина, подойдя к кровати, некоторое время смотрела на пах Антона, что-то усердно изучая. Судя по всему, внимание ее было приковано к стоящему и выпирающему члену. Щеки Антона покрылись багрянцем и он, не желая продолжение такого чудовищного позора, сказал: — Видишь, совсем ничего. Полина только недовольно хмыкнула и забралась на кровать, усаживаясь прямо в ногах Антона так, чтобы осмотр поврежденной зоны был максимально удобным и точным. Она медленно спустила его трусы и ее взгляд поразил внушительных размеров член. В глазах блеснуло едва заметное любопытство. Антону хотелось остановить ее, прекратить все это, выбежать из проклятого дома и никогда больше сюда не возвращаться. Но эта мысль была мимолетным отголоском его давнишних переживаний. Когда-то он может быть действительно прервал бы подобное развратное действо, но сейчас был готов с интересном наблюдать за происходящим.              Она пригнулась так, что лицо ее оказалось преступно близко к паху Антона. Он чувствовал ее учащенное дыхание и слышал биение сердца. Холодными пальцами она медленно ощупывала его, от головки до яичек, тщательно надавливая на каждую точку сначала одной рукой, потом — двумя. Это было больше похоже на массаж, чем на простую мастурбацию. Ее руки удивительно умело находили все слабые точки Антона и надавливали на них с нужной силой. Его член пульсировал, а внутри разливалось желание. — Антон, — серьезным тоном начала Полина, — это же ужасно…