Горячие сердца

      Развернутый милой черноволосой девушкой фарс мог бы продолжаться еще долго, если бы Антон не всполошился. Он быстро оттолкнул ее, неуклюже натянул штаны и, выпалив ничтожное, ничего не значащее извинение, рванул из комнаты в прихожую. Ошарашенная Полина не успела даже ничего сказать. Опомнилась она только в тот момент, когда входная дверь громко хлопнула. В момент осознания по горящим девичьим щекам прошли и тут же упали две кристально чистые слезинки.       Разрываемый на части, Антон выпал из душного дома на освежающий мороз. Отходя, он обернулся и посмотрел на Полинин дом: он расплывался, таял, искажался в ужасающих формах, то приближаясь, то отдаляясь. Когда территория злосчастного дома была позади, Антон вдруг заметил впереди до боли знакомый силуэт. Рома.       Он стоял в свете фонаря, напоминая восковую фигуру — ни движений, ни эмоций. Но стоило Антону приблизиться, как на лице парня вспыхнула гримаса такой боли и обиды, какую могло родить только самое низкое и подлое предательство. — Ты был у нее?! — дрожащий голос Ромы выпалил не вопрос, но обвинение. — Был у моей Полины? Ответ бы здесь только помешал, нарушил монолог мстящего неудачника — преданного и брошенного почти всеми.       Тянувшаяся после слов Ромы минута походила на вечность, но вот под хороводом снежинок сверкнуло долгожданное лезвие судейского инструмента. Сегодняшним вечером, красивая и грациозная бабочка с неприсущей ей суровостью расскажет Антону о цене предательства; ласково уложит на снег, укутает красным шелком, споет погребальную песнь.       Когда Рома сделал первый нетвердый шаг, время вокруг Антона на мгновение как будто застыло и чудный женский голос эхом раздался в голове: «Тоша! Бей эйс!». Бить эйс. Что это вообще значит, "бить эйс"?       Антон не совсем понимал смысл бьющих в голове слов. Но пока его разум отставал, тело, под влиянием какой-то неведомой силы, просто действовало. Такая ловкость, с которой Антон увернулся от летящей в него бабочки, человеку в принципе не свойственна. За богоподобным уворотом последовал быстрый и мощный удар в лицо неудавшегося ромео. Сила влетевшего в Рому кулака была настолько невообразимой, что буквально раскрошила череп, завершив историю хулигана на такой печальной ноте. Он упал на снег. Глядя на Рому, Антон невольно, внутри осознавая весь ужас своего поступка, расплылся в улыбке. Прекрасный труп под зимним ночным небом в свете тусклого фонаря.       Момент великого триумфа, перемешенного с ужасом, кончился быстро. Разлившаяся золотыми нитями по мышцам и жилам сила улетучилась, оставляя чудовищную слабость и звон в ушах. Антон упал на колени, согнулся и обхватил голову дрожащими руками. Тело, словно пронзаемое тысячью ржавых лезвий, грохнулось в снег. Изо рта побежали алые ручейки. Глаза начали закрываться. Цена победы была уплачена сторицей. Сердце замедляло свои такты. И жизнь, запечатленная в алых неровных линиях крови медленно подбиралась к своему концу. Концу безрадостному, в сущности горькому и бессмысленному. Прожитая Антоном жизнь, последними днями - перенасыщенная и веселая, представляла собой лишенный всякого смысла набор событий, горячих чувств и светлых воспоминаний. Как дорогие украшения, все эти составные кусочки его жизни были аккуратно сложены в старенькую дореволюционную шкатулку. И похоронены вместе с ним. Передать богатство пережитого ему было уже некому, а воспользоваться им сам он не мог. Мир полюбил Антона, но он все еще не доверял ему. И поэтому он умер. Все.