Агата
Гроза планировала обрушиться на город с самого начала дня. О ней настоятельно предупреждали в краткой сводке погоды, какой обычно заканчиваются утренние новости; её пришествие предсказывали нависшие над небоскрёбами тучи; её дух пропитал шумные улицы Нью-Йорка. Переполнившие тротуары прохожие то и дело опасливо оглядывались в сторону облаков, пытаясь подгадать тот самый момент, когда будет не поздно удачно спастись в одном из десятков ресторанов или, на худой конец, забежать в какой-нибудь сувенирный бутик, на витрине которого обязательно красуется безразмерная футболка с ярко-красной надписью «Янкиз вперед!». Хватаю ладонью спутавшуюся прядь волос, чувствуя щекой прохладу пальцев, и увожу за ухо. Неконтролируемо моргаю, опасаясь, что из-за сильного порыва ветра, пришедшего со стороны Гудзона, локон того и гляди зарядит в глаз. Всеми способами заявляющий о собственном окончании сентябрь вполне красноречиво давал понять, что дни тёплого сезона почти сочтены. Поддавшись сиюминутному желанию, надавливаю стопой на деревянный вымосток, простирающийся над мелководьем, и с отдалённым, почти детским волнением слышу, как слабо скрипят под ботинком дряхлые доски. В памяти, затравленной болью, откликается родной и близкий голос… « — Тяни… осторожно, вот так, не сбавляй силы… без резких движений. Спину сводит от количества приложенных усилий, но водная гладь по-прежнему спокойна, и лишь тонкая леска тщетно пытается разрезать непроглядный омут, словно нож, которым делят пирог на День благодарения. — Я не могу! — от отчаяния к горлу подступает дрожь. — Ты можешь, — спокоен, как и всегда. — Не могу! — собираю остатки сил, чтобы как следует топнуть по пирсу ногой. — Помоги мне, она же уйдет! Но отец больше не отвечает и уж тем более не собирается меня подстраховать. Не заметно, чтобы он мало-мальски потянулся в сторону сачка, которым можно подхватить добычу, если та хоть на минуту покажется из-под воды. — Не получается! — сдавлено хриплю. Чёртова рыбина наверняка весит больше меня, иначе нет никакого объяснения, почему она категорически не даётся для ловли. Упираюсь стопами в деревянный настил и, подпалённая злостью к вредной и настырной недоделанной ухе, тяну запястья ближе к груди, пытаясь тем самым свети руки в локтях. — Ты сможешь, Чиф. Задыхаюсь и крепко зажмуриваю веки, надеясь, что именно это прибавит необходимых сил. Понемногу отступаю назад и почти чувствую, как леска начинает поддаваться, однако в самый последний момент напряжение резко пропадает, и не остается ничего другого, кроме как, широко распахнув глаза, эпично шлепнутся на деревянный настил. Уже в последнюю секунду в зоне видимости мелькает серый хвост, тут же исчезнувший в жадном на живность озере, а после до носа долетают мелкие крупинки брызг. — Гадство! — Ненавистная удочка отлетает куда-то далеко, а я с трудом удерживаю подступающие детские слезы. Негодование пробирается к самому нутру и не только от того, что идиотская рыбина посмела ускользнуть, а ещё и потому что, в то время как отец мог попросту поддержать меня и тем самым помочь, он… снисходительно наблюдал за полной неудачей. — Ну же, леди, — вероятно, заметив, что моргаю я всё чаще и чаще, он опустился рядом и спокойно обхватил рукой за плечи, прижимая к отсыревшей на свежей мороси ярко-красной куртке, — не дело хлюпать клювом из-за одной-единственной рыбёшки. Шмыгаю и утираю потёкший нос ледяной ладонью. — Я могла её поймать! Немного оставалось! Теперь уже… — глотаю слова, понимая, что вот-вот разойдусь не то истерикой, не то ругательствами. Неизвестно, что хуже. — Оставить, Чиф! — я не видела его лица, но знала, что отец сдерживает улыбку. Гордую. Как и всегда. — Это не единственная рыба в озере. Мы поймаем другую. — Ты поймаешь! Некоторое время отец молчит. Растянувшаяся над водной гладью пауза смешивается с отдаленным тихим переливом от поднимающейся на ветру ряби, из-за чего кажется, будто за охраняющей небольшое озеро лесной глушью больше совершенно ничего нет. А здесь только мы: два утомлённых путника, ищущие спасения под сенью лысеющих от холода деревьев. — Когда я первый раз взял в руки удочку, — голос родителя прорезался в тишине мягким спокойствием, — мне «повезло» сразу столкнуться с осетром. Фунтов сорок, если не ошибаюсь. И ты знаешь, что случилось? Качаю головой и обнимаю колени. Угрюмый настрой прошёл ещё не до конца, но послушать мне тоже стало интересно. Как, собственно, и всегда. — Он утащил меня под воду. Вместе с удочкой, снастями и новенькой рыбацкой шляпой, которую когда-то подарил отец. Но это не самое страшное — постыднее было зацепиться шортами за пирс и угодить под воду в чём мать родила. Несдержанно хрюкаю, отчего отец явно расслабляется и продолжает наставление: — Так что запомни, Чиф — если итог усердия заключается в том, что ты останешься без штанов, то к чёрту такое усердие. А в озере и другая рыба водится...» — Не хотела бы я оказаться на её месте, это уж точно. Голос Эшли отвлекает, заставляя воспоминания рассыпаться, а затем исчезнуть в воздухе мелкими частицами. — Серьезно?! — Сэмюэль не то пользуется возможностью, чтобы вступить в диалог, не то действительно уже по привычке выдает возрастное ворчание. — Опять твой чёрный юмор? Сейчас?! Оглядываюсь, наблюдая, как посреди толпы полицейских и других коллег-криминалистов Эшли сердито хмурит брови и привычно тянется к хвосту на голове, но останавливается на полпути, вероятно, вспомнив, что надела светлые медицинские перчатки. — Так, бабуся, — грубо осаживает она, даже не стараясь подобрать слова, — сейчас понедельник, девять утра, и меня вырвали сюда, не дав допить хотя бы первую чашку кофе, в то время как моя утренняя норма начинается с трёх! Возражения остались или мне тебя рядом с ней уложить? Едва удерживаю неуместный смешок, до того забавно наблюдать, как Эш показывает характер. К слову, не впервые на моей памяти. Странно, что сам Макото до сих пор не научился понимать её настроение. Подхожу ближе, пока Сэм окончательно не сконфузился, наверняка пытаясь подобрать новые аргументы или оправдания, словом, что угодно, чтобы сменить гнев криминалиста на относительную милость. Опускаюсь на колено, игнорируя факт, что доски наверняка грязные, и на идеально-вычищенных черных брюках может остаться видимое пятно. Осматриваю тело жертвы, не без отягощённой иронии подмечая, что и сама не испытываю больших эмоций, нежели привычный рабочий интерес. Иногда кто-то говорит, что мёртвый человек какое-то время выглядит так, будто дышит. Это неправда. Пускай глаза девушки оставались широко раскрыты, словно в последний раз желая взглянуть на темнеющее в грозовых тучах небо, а волосы красиво рассыпаны по дощатому пирсу и даже рот слегка приоткрыт, словно она вот-вот назовёт имя того, кто стал причиной её гибели, абсолютно никакой романтики здесь не осталось. Кожа девушки успела побледнеть и теперь выглядела почти прозрачной, в особенности от того, что тело полностью окоченело. Предполагаемый когда-то румянец давно покинул щёки, пальцы рук слегка изогнулись, словно жертва болела артритом, а тонкие губы приобрели пугающе-синий оттенок, и если бы они не были приоткрыты, могло бы показаться, что вместо них на лице убитой красуется грязно-серая узкая лента пластыря. — Это не она, да? — голос Макото звучит над самой головой, которой я сразу качаю. Сэмюэль позвонил утром, ещё до того как я зашла в ванную комнату, чтобы почистить зубы. «— На пирсе нашли тело, — без лишнего вступления ошарашил он. С самого пробуждения в голову как будто воткнули тонкий острый шип, поэтому слова офицера полиции доходили с опозданием. — Какое тело, какой пирс? — я облокотилась о стену в ванной комнате, надеясь, что ноги удержат, и не придётся по этой же стене сползать вниз. Обычно это бывает вечером, но сегодня могу поклясться, что я и проснуться не успела, а уже устала. — На западной семьдесят девятой улице, — судя по голосу, он вообще не понял, что вопрос был скорее риторическим. Поначалу мне вполне справедливо хотелось послать его к чертям собачьим, но после до скованной болью головы наконец-то дошло, что причина, по которой Макото решил вырвать меня ни с того ни с сего с самого утра, могла быть только одна: если когда-то я уже интересовалась этим делом. — Девушка с листовок? — решаю уточнить, но в то же время озадачиваюсь. С чего бы Сэм решил сообщить об этом, если изначально не хотел, чтобы моя ассистентка лезла в дело? Разве что испугался праведного прокурорского гнева в случае молчания. — Пока не знаем, — честно признался, — но слишком сходится, так что готовимся к этому. — Ладно, поняла, — протерев глаза, некоторое время пялюсь на измученное по ту сторону зеркала лицо, — я заеду» Еще раз внимательно осматриваю вьющиеся русые волосы и точёную линию скул. Сомнений нет. Конечно это не она, ты же не слепой, Сэм! — Пропавшая была блондинкой, — решаю ответить Макото, — а эта русая. — И что? — почти спиной вижу, как он резко возводит ладони. — Вы, девушки, постоянно что-то выдумываете со своими волосами, откуда мне знать, какого срока давности было фото? Кладу ладонь на бедро, борясь с странноватым желанием прикоснуться к мертвому телу. Не из праздного любопытства, нет… Смерть явно овладела девушкой много часов назад, из-за чего лицо её исказилось и напоминало маску, но между тем оставалось знакомым. Слишком знакомым. Пускай здесь и сейчас на ней слегка потёртые старенькие джинсы с тонким бежевым свитером, а не привычная для глаз униформа с закрепленным на груди бейджиком, где приятным для глаз шрифтом красовалась гравировка имени — что-то латинское, на «В» — памяти не составило труда сопоставить картинку в голове. — И всё-таки это не она, — подчёркиваю вновь. Затем поворачиваюсь к криминалистам: — что скажешь, Эш? Заразившись моим настроением, Янг в момент успокаивается. От недавнего желания ругаться с офицером Макото явно не осталось и следа. Она опустилась рядом и вполне законно провела защищёнными перчатками ладонями по плечу жертвы: — Тело привезли после убийства, — мрачно заключила, отвечая на не озвученный вопрос, — бедняжка сопротивлялась до последнего, это очевидно, но я не вижу следов борьбы на самом пирсе. — Только поэтому? — по наитию интересуюсь, стараясь захватить детали с первой же секунды. Сейчас я на семьдесят процентов уверена, что когда найдут подозреваемого, возьмусь за это дело, так что лучше уточнить сразу. — Нет, не только, смотри... Эшли аккуратно берет в ладонь онемевшие изогнутые пальцы и поворачивает руку девушки так, чтобы остальные, наконец, увидели то, что сама она, должно быть, заметила сразу. И пусть я более чем уверена, что являюсь человеком сдержанным и много чего повидавшим, но к горлу подкатил ощутимый комок: там, где у девушки должны были находиться ногти, виднелись лишь сине-белые свежие следы от вырванных с корнями ногтевых пластин. — Наш парень явно смыслит в криминалистике либо в медицине, — добавляет Эшли, — могу поклясться, что это не просто так. Кто-то хотел избавиться от попавших под ногти следов ДНК, а значит, что наша девочка царапалась, как тигрица. И ещё, опять же, не могу пока говорить точно, но, возможно, ДНК преступника уже есть в базе. — Парень? — цепляюсь за другую фразу, и Эшли смущённо кусает нижнюю губу. — Ну… я предполагаю, — замявшись, бросает она. — Её задушили крепкой тонкой верёвкой или проводом, вот след, но… Притащить тело сюда, да ещё и незаметно… Думаю, это был парень. — Ладно, — пока соглашаюсь. — Сэм, есть какая-то информация на этот счёт? Свидетели, прохожие, камеры? — Харрис. Не совсем понимаю, что он хочет этим сказать, пока не оборачиваюсь и не поднимаю взгляд выше, наблюдая, как недовольно офицер сводит скулы. — Ты нас за дилетантов держишь? — укоризненно интересуется. — Без тебя бы не додумались? Что дальше? Попросишь поднять информацию по недавно отсидевшим убийцам и насильникам? Сглатываю. Совсем забыла, насколько трепетно Макото относится к своей должности, учитывая, что пока я с блеском получала одно повышение за другим, он лишь два года назад удостоился чести курировать собственного стажёра. После этого Сэм немного успокоился, но периодами задетое эго всё ещё давало о себе знать. С другой стороны, и я не девочка, чтобы вот так со мной разговаривать. — Найдите шляпу, — коротко резюмирую и возвращаюсь к телу, затылком чувствуя сразу несколько удивлённых взглядов не только от Сэма и Эш, но и других сотрудников. — Шляпу? — переспрашивает с толикой прежнего гнева и недоверия одновременно. — Шляпу, шляпу, — повторяю. На то, чтобы злиться, сил уже не осталось. — Фетровую такую, орехового цвета. — Агата, давай без загадок, — потребовал Сэмюэль, — какая, к чертям, ещё шляпа? Выдыхаю и поднимаюсь на ноги. Количество работы, которую требуется сегодня выполнить, настоятельно напоминает о своём существовании, а я и так потратила слишком много времени на поездку в западную часть города. — Ты не понял, кто это? — отвечаю, стараясь не допускать в тоне лишней предвзятости, но в итоге разочаровываюсь, когда вижу осоловелый взгляд офицера и не менее озадаченный от Эшли рядом. — Девушка, работающая в кофейне неподалёку от Сентр-стрит, — уточняю: — ну рядом с нашими офисами, ну же. На ней всегда была такая идиотская фетровая шляпа, не помнишь? — Слушай, я не особенно хожу по этим заведениям, — Макото озадачено почесал переносицу. — Ну вот заодно и проверите, — обобщаю в одном офицере весь отдел, — она наверняка носила её, не снимая, так что там, где найдете головной убор с частичками волос жертвы, где-то рядом и наш герой-насильник. — Неа, — тут уже и Янг врывается в диалог, — он не насильник. Разворачиваюсь обратно. Криминалист сосредоточено сложила ладони в замок и хрустнула суставами, кивая на жертву. — Я не судмедэксперт, но следов сексуального мотива не вижу напрочь, хоть убей, — категорично заявила, — одежда цела, видимых синяков не наблюдается. А еще… Эшли замялась, очевидно размышляя, стоит ли говорить о выводах, которые созрели в её голове, пока мы с Макото пререкались. — Что? Что ещё? Неуверенно облизнув губы и опустив плечи, Янг поддалась на обозначенное с моей стороны нетерпение и поделилась: — У нее прядь волос отрезана, — заключила она, — как будто недавно: срез свежий. Пока рано говорить, что это имеет отношение делу, но… — Я поняла. Отхожу на несколько шагов, запуская пальцы в идеально собранную причёску. Пахнущий пресной водой ветер пытается обхватить меня и успокоить, но тяжёлый набат из мыслей бьёт по самому затылку, из-за чего о спокойствии не может быть и речи. Нет, нет, нет. Не сейчас. Не с приближающейся зимой. — Сэм, — закрываю глаза, чтобы сосредоточиться, — могу попросить тебя об услуге? — Проверить связь между этим делом и пропажей той девушки? — без лишних слов схватывает он. Какой-то плюс от такого количества времени, проведённого вместе за архивами с документацией, определённо есть. — Если тебе несложно. В этот раз Макото спорить не стал. Если теория Эшли права, то тут не только бывалый офицер догадается, но и зелёный стажёр, впервые вышедший на дело, смекнёт. Убийство без подтекста, случайная жертва, у которой, вероятнее всего, не было врагов, и оставленный на память «сувенир» в виде пряди волос…. В городе появился серийник. Новые жертвы — лишь вопрос времени. И как же, мать его, вовремя. Аккурат ближе к сезонам дождей, слякоти и снега, когда обнаружить свежие улики сложнее всего. Умный, сукин сын, ничего не скажешь. Забывшись в потоке размышлений, не обращаю внимания, оставила я что-то похожее на прощальную речь или нет, когда двинулась в сторону выхода с пирса. Возможно, что и нет, потому что почти на спуске с деревянного настила меня догоняет обеспокоенный клич Эшли Янг. — Агата, погоди, Агата! Позволяю себя остановить и с три секунды выжидаю, пока девушка восстановит дыхание. Печёнкой чую, что знаю, о чём она решила поговорить, хоть и не вижу в этой теме ничего особенно интересного. — Слушай, Агата, — продышавшись, Эшли напоследок кашлянула и дёрнула молнию рабочего комбинизона, — насчёт того, что произошло в выходные…. — Эш, — резко останавливаю, — не надо. Не переживай. — Но я сама позвала тебя, а потом... — Всё в порядке, — ещё раз настаиваю, — мы с Рэйч отлично провели время. — Скажешь тоже, — она звучно хмыкнула, скосив взгляд, — Рэйч — это же Рэйч, а ты… — поймала намёк в сведённых бровях и запнулась, — ну… то есть… я ничего не хочу сказать. В общем… — Эш, ничего страшного не произошло. Я рада, что ты пригласила меня. Почему-то вместе с последней фразой в голове всплыла ядовитая ухмылка адвокатишки. «В аквариумной рыбке и то радости больше», — язвит он всё в той же воображаемой картине. — И да, у тебя прекрасный брат, — отмахиваюсь от вымышленной реплики, но в итоге ей же и проигрываю. Ну и пусть. Последнее словно вернуло Янг обратно к жизни. Её глаза счастливо блеснули, а на щеках запрыгали знакомые игривые ямочки. Не спроста, ой не спроста. Кажется, вас только что вновь уделали, прокурор Харрис. Подтверждая опасения, Эшли тут же достает из кармана комбинезона какую-то бумажку. Вырванный лист или типа того. — Кстати, о Стиве, — губы девушки расходятся в улыбке, — он просил передать тебе его номер, что скажешь? С превеликим трудом держусь, чтобы не закатить глаза. Почему-то на проведённом вечере старший брат Эшли показался мне более благоразумным молодым человеком, чтобы опускаться до подобных махинаций, которые присущи разве что его же другу — адвокатишке. Но что-то предпринимать теперь поздно: если сейчас откажу, Эш того и гляди решит, что все предыдущие высказывания были просто формальной любезностью, а даже если это и так, обижать криминалиста в мои планы не входило. Забираю бумажку из её ладоней и выдержанно прощаюсь, ссылаясь на вполне правдивую головную боль и кучу дел впереди. Эш не обращает внимания. Довольная удавшейся выходкой, она отдаляется, чтобы вернуться к группе криминалистов и закончить сбор улик. На автомате пихаю телефонный номер в карман брюк и сразу выкидываю инцидент из головы. В конце концов, я могу при случае его «потерять» или забыть, или… Что-нибудь придумаю. С другой стороны, это прекрасный шанс узнать побольше о слабостях этого адвокатишки. Не совсем, правда, мои методы, но… Посмотрим. И потом, я же не под пытками буду заставлять его выдавать мне информацию, верно? Так что это будут проблемы их взаимоотношений, но никак не мои. И вообще, кто я такая, отказываться от добычи, которая сама просится в руки?***
— Знаешь, я тут поняла, что сюжеты от Кристи совсем не для меня. Точнее, они может и были бы такими, но сколько экранизаций ни посмотри, преступник всегда находится в группе общих подозреваемых. И убийца, конечно же, ведёт себя как ни в чем не бывало. Уверена, если бы что-то такое произошло в реальной жизни, хватило бы одного параллельного допроса, чтобы… Эм, Агата, ты в курсе, что люди ходят на обед, чтобы обедать, а не ковырять вилкой салат? Рэйчел размешала лёд в стаканчике с лимонадом и потянулась, чтобы сделать глоток, но в последний момент передумала и вновь уставилась на меня цепким проницательным взглядом. Игнорирую её усердие и сосредотачиваюсь на рыжеволосой сотруднице с пирсингом за кассой: опущенная от усталости спина, злость в глазах и натянутая улыбка при пожелании клиентам хорошего дня. Вышла на чужую смену, не так ли? — Ага, наверное, — на автомате отвечаю ассистентке, позабыв вопрос. Отвожу внимание от сотрудницы и устало провожу ладонями по лицу. — Рэйч, почему я не мужчина? Помощница подняла брови и едва не поперхнулась куском лосося из сандвича. Закашлявшись, схватила со стола салфетку. Я не уверена, но, возможно, это первый и последний раз, когда мы пошли на обед вместе. Второго такого потрясения во время разговора Линд не перенесёт. — Будь я мужчиной, могла бы втереться в доверие к этой девушке и узнать, что думает их руководство о пропаже сменщицы, — поясняю, до того как услышу вопрос. — Вон, этому адвокату ничего не мешало целый день здесь флиртовать напропалую. — С чего ты взяла, что кто-то флиртовал? — Линд взяла стакан и сделала щедрый глоток, запивая першение в горле. — Может, он не мог определиться с видом кофе? — Ага, да, — иронично соглашаюсь, — как часто ты поглаживаешь баристу по руке, когда не можешь определиться с заказом? — Чую, что сейчас она обязательно что-то скажет насчёт моей реплики, и добавляю, прежде чем это произойдет: — я всего лишь хочу узнать, кто последний мог что-то слышать об убитой девушке, неужели это преступление? — Ну…. Вообще-то да, — помощница подняла уголки губ, с хитрецой намекая о неразглашении конфиденциальной информации в рамках расследования. — Об этом я и говорю, — скриплю вилкой по тарелке, — будь я мужчиной, могла бы сделать это в сто раз деликатнее. Пофлиртовала бы на худой конец. Рэйчел мягко кашлянула и демонстративно прижала несколько раз салфетку к губам. — Напоминаю, что у нас разрешена свобода выбора, и пофлиртовать ты всё еще можешь. Отмахиваюсь. — Не так первоклассно, как этот…. И вообще, если не заметила, у меня на лбу написано «в отношения не вступаю». Линд прищурилась и изобразила из пальцев воображаемые очки. Хмыкнула: — В упор не вижу. Пропускаю сказанное мимо ушей. Откладываю вилку и облокачиваюсь о спинку кресла, пытаясь сложить жалкие крохи пазла в единую картину. Официально я не могу и не должна быть уверена в том, что пропавшая фотограф Линдси и убитая бариста в ореховой фетровой шляпе хоть как-то связаны, но интуиция буквально кричит, что это так. Слишком много совпадений, слишком короткий срок, слишком тесный круг, слишком… Слишком много слишком. Но зацепок нет. В субботу Рэйчел и Эшли ходили на культурное просвещение в виде той самой выставки, на которой Линдси должна была представлять свои работы. Понятия не имею, рассказала ли Рэйч подруге истинные мотивы этого путешествия, но надеюсь, что нет. С другой стороны… Да какая теперь разница? В любом случае, ничего более-менее интересного узнать не удалось, за исключением, пожалуй, того, что стенды, на которых должны были находиться работы Линдси, оставались пустыми. Разговорить других участников, как Рэйч ни старалась — а уж в её способности я верю более чем вполне — не удалось. Но, опять же, как заверила меня сама ассистентка, не похоже, чтобы среди них нашлись враги пропавшей. Если кто-то из участников её и знал, то отзывался как о человеке, у которого врагов не бывает. Провожу пальцем по экрану мобильника, чтобы проверить, который час. Цифры неутешительно намекают, что до конца рабочего дня времени всё меньше и меньше, а работы как было навалом, так и осталось. Не успел экран погаснуть, как на него обратила внимание Рэйчел, второй раз за обед едва не подавившись. — Ты эту фотку на обои поставила? Приходя в сознание от шока, помощница теперь совсем в открытую пялилась на телефон, где, в свою очередь, красовалось изображение со спящим адвокатишкой. Хмыкаю, зная, что фото невозможно трактовать неправильно по одной-единственной причине: сам Нильсен крепко утянут в белую смирительную рубашку, а на лбу аккуратно выведено помадой «Особо опасен». — Успокаивает, — поднимаюсь из-за стола, намекая Линд, что нам пора. Спорить она не стала, однако по глазам вижу, что умудрилась сделать какие-то странные не озвученные выводы, что меня совершенно не трогает. Её выводы — её проблемы. В относительно положительном смысле. Конечно, устраивать подобные проделки совершенно не в моём стиле, однако… Почему-то сокрушительная победа в деле Уолтера Голдмана не только не взбодрила меня, но и тяжким камнем потащила дальше, в ненавистный омут разочарования и ощущения, что что-то не так. Ожидаемое удовлетворение, которое я должна была получить, глядя на озадаченного адвокатишку, не наступило, а лицо его оказалось не настолько растерянным, как в моем предвкушении. И хоть я до последнего отнекиваюсь сама для себя, но причина этого чувства более чем ясна: погнавшись за победой, я, как в тот самом рассказе отца, позволила цели овладеть мной полностью, позволила утащить за собой в воду и стянуть последнее, в чём стояла на пристани. Я позволила себе напрочь забыть, ради чего работаю. — Если ты успела опять уйти в себя, советую вернуться как можно скорее, — врывается в раздумья степенный голос Рэйчел. Следую совету, позволяя зрению собраться воедино и показать впереди наполненный людьми переход, над которым «всевидящим оком» нависает зелёный экран светофора, отсчитывающий положенные для перехода сто секунд. Вспомни заразу… Прямо на нас невозмутимо движется знакомый частный адвокат. — Уходим правее и не смотрим на него, — тихо подстраиваю Линд, надеясь, что мужчина попросту нас не заметит и пройдет мимо. Поначалу, мне кажется, что идея оказалась более чем гениальной, потому что лицо адвокатишки полностью растворилось в потоке остальных прохожих, но ненадолго. Стоило дойти до середины перехода, как внезапно чья-то ладонь цепко схватила под локоть, заставляя остановиться. Да чтоб тебя! — Не так быстро, госпожа прокурор. Выдыхаю и переминаюсь, чтобы сохранить опору. Открыто заглядываю в светлые глаза, наполненные какой-то непривычной для адвоката серьёзностью и… Неловкостью? Или показалось? — И тебе добрый день, — строю доброжелательную улыбку, — как прошёл остаток выходных? — А то не догадываешься? — холод в голосе ничуть не пугает меня. Наоборот, дарит особенное чувство окрыления, которого не хватало раньше. — Не подскажешь, чья была идея… Ты поняла, о чем я. Продолжаю следить за отсчётом времени на светофоре, к счастью, сокращающим наш диалог до минимума. — Не представляю, о чём ты, — пожимаю плечами, чувствуя напряжение в чужих пальцах, — и ещё ты делаешь мне больно. Будь добр, прекрати. — Не ври, ты можешь запросто вырваться, — пальцы напрягаются сильнее, но в остальном он прав. Разумеется, никакой боли я не чувствую. — Вопрос повторить? Слышу, как рядом завозилась Линд, которая, как мне прекрасно известно, готова сменить милость на гнев и сорваться на кого угодно буквально по щелчку пальцев. — Почему у меня интересуешься? — стараюсь говорить так, чтобы Рэйч поняла, что мне ничего не угрожает и я вполне спокойно могу завершить диалог в любое время. — Спроси у своих друзей. — Им и в голову ничего подобное не приходило за десяток лет, так что не увиливай. Какого хрена я проснулся в этой штуке? — Считаешь, что я умнее? Мне лестно, — вновь смотрю на светофор. Он спешно отщёлкивает чуть больше тридцати секунд. Не жду очередной колкости и решаю поощрить упорство адвоката: — Это тебя надо спросить, зачем пьешь, если не умеешь? Не я, знаешь ли, начала посреди ночи буянить и требовать всех и вся состязаться с тобой в армреслинге. Чем нашли, тем и успокоили. В глазах напротив мелькнул вполне осязаемый лёд. Сомнение. Вера. — Врёшь. Пользуюсь предложением поступившим ранее и с удовольствием вырываюсь из расслабленных от озадаченности пальцев. — Ну так спроси у Эшли, если не веришь, — слегка наклоняю голову, — ну, или если совести хватит. Светофор предупредительно замигал, информируя, что на переход остались последние десять секунд. Не прощаясь, ухожу в скорый шаг, надеясь, что адвокатишка не сунется следом, чтобы продолжить наш диалог. Как назло, то ли от этого шага, то ли от того, что я нарушила собственные правила, сердце ускорилось вместе с мигающей зелёной лампой. Незаметно успокаиваю дыхание и оглядываюсь уже после перехода: адвокат следом не пошёл. Теперь он стоял на другой стороне дороги и внимательно смотрел за нашими с Линд действиями. — Зачем ты так сказала? — без упрёка, скорее с чистым интересом поинтересовалась Рэйчел. — Это ведь неправда. Позволяю вполне искренней улыбке нарисоваться на губах. — Он-то этого не знает. Да, я действительно это сделала. Я с чистейшей совестью соврала. Адвокатишка вырубился, сразу после того как вернулся с балкона, а брат Эшли лишь оттащил его в другую комнату. Больше ничего. О том, что Эшли хранила смирительную рубашку — лишь Бог ведает, для каких целей — прозналось случайно. Стивен искал в комоде сигареты, а нашёл это. Как призналась сама хозяйка квартиры, рубашку будто бы нашли среди вещдоков, которым она не являлась. Янг не придумала ничего лучше, чем приватизировать вещицу прямиком из отделения к себе домой — как она выразилась: «один хрен, бесплатно!». Идея применить рубашку по назначению возникла в голове чуть попозже, когда Стивен, так и не найдя сигарет, захотел дойти до магазина. Но это уже совсем другая история, поскольку, покинув пределы квартиры, брат с сестрой пропали на добрые пару часов и, как позже поведала дозвонившаяся до них Рэйчел, умудрились застрять в каком-то не лицензированном подпольном казино. Словом, именно за этот инцидент позднее криминалист и извинялась. Ирония. Ну, зато если адвокатишка начнёт их расспрашивать, то точно ничего не узнает. Поправляю ткань плаща и, больше ничего не говоря, продолжаю дорогу к офису. Пускай загадка помучает его ещё недельки две-три, а потом, если будет хорошо себя вести, так уж и быть, возможно, покаюсь. — Что в итоге с персоналом кофейни? — напоминает Рэйчел недавний диалог. — Проверить их? — Нет, — качаю головой, — они сразу поймут, что тут дело нечисто: в этом районе все сотрудники полиции и прокуратуры как на ладони. Не думаю, что кто-то из работников причастен, но если и так, то мы окажем ему услугу, врываясь в расследование с такой прямотой. Нужен кто-то другой… Кто-то, кого они не знают. — Я думаю, ты слишком осторожничаешь, — пожимает ассистентка плечами, — да и потом, если бы у нас был иной выход…. Запускаю ладони в карманы брюк и нащупываю бумажку, которую утром получила от Эшли. Сминаю кусок листа в пальцах, чувствуя подушечками плотный потеплевший материал. — Возможно, выход есть…. Рэйчел красноречиво молчит и выжидающе поглядывает, но я не отвечаю. Не думаю, что она бы одобрила затею. Однако иногда… Иногда из двух зол лучше выбрать то, что выйдет продуктивнее. — Ты иди, — останавливаюсь посреди дороги, — хочу чуть-чуть подумать в одиночестве. Линд послушно кивает, привыкшая к тому, что подобное желание у меня в впрямь иногда возникает. Дожидаюсь, когда она совсем пропадет из виду, и только после этого достаю из широкого кармана плаща мобильный. Переписываю содержимое листка в телефонную книжку и сразу нажимаю «создать сообщение»: «Привет, Эшли сказала, что ты просил передать номер?»