Торп разгуливает по гостиной с пылесосом, пугая кота до предынфарктного состояния. Своему прощальному порыву он сам слегка удивился, но списывает все на то, что за последнюю неделю в поле зрения не оказывалось никаких других женщин. И это… странно? По воскресеньям он всегда отправляется на какую-нибудь из вечеринок Манхэттена, пьет виски и любуется длинноногими красотками, считалочкой выбирая на какой из них остановиться. А сегодня вместо этого предложил малознакомой девушке провести вечер уик-энда вместе. Странно. Ни больше ни меньше.
Он садится за ноутбук исправить текст своего выступления на конференции. Потому что можно и лучше. И он сто процентов уйдёт в сторону от написанного, когда будет вещать. Просто когда он говорит, то мысль получается лучше, чем при написании. Организаторы, может быть, взбесятся, но Ксавье давно в курсе, что перед его широкой улыбкой никто не устоит.
Больше планов на субботу у него нет. Вторая половина дня проходит под ленивый просмотр сериала о законах вселенной и поедание чипсов.
***
Аддамс лежит, уткнувшись лицом в подушку. Она уже трижды приняла душ. Нет, намек на похмелье исчез еще после водных процедур в ванной Торпа. Что ни говори, а в алкоголе Петрополус разбирается лучше, чем в законах рекламы. В голове крутится мысль, которая ее раздражает. Неужели она влюблена? Да что за бред сумасшедшего. Быть такого не может! Какой-то там Торп, пусть и притягательный до желания свести бедра вместе. Но во имя клише сериалов Синклер! Не может же она так просто влюбиться. Всего лишь неделя, как они познакомились. Неделя, как она сутками смотрит на его фото в экран монитора, неделя, как он пишет ей всякие глупости и ни намека на то, чтобы как-то ускорить развитие их отношений. Или может… Аддамс поднимается на кровати. Может быть то, что он приехал за ней и то, что пригласил на второе свидание — это что-то да значит?
– Господь, если ты существуешь, – шипит, вскинув голову. – Какая же я идиотка! Не могло же меня угораздить, ну, правда!
Она прикрывает глаза. Трет лицо раскрытой ладонью и ловит на ней запах парфюма. Просто невыносимо, как ей это нравится. Может, он пользуется каким-нибудь афродизиаком или какой там придумали запах, чтобы привлекать к себе противоположный пол? Что за новая бредовая мысль? Аддамс зажмуривается, проклиная себя около сотни раз.
Идет в ванную забросить вещи в стиралку и даже на пару секунд сомневается надо ли. Шелковая блузка, оказывается, впитала запах его квартиры, и он кажется таким… Твою мать, вот это поворот на вираже! Уэнсдей психует, резко хлопает дверцей машинки. Понимает, что не бросила капсулу порошка. Злится еще сильнее. Делает все по-человечески и вспоминает, что сегодня еще не ела.
Разбивает яйцо в чашку, собираясь готовить омлет. Чертов омлет! Теперь это навсегда станет символом дня ее поражения. Ставит чашку в раковину и проваливает обратно в кровать. Просто навязчивая идея. Надо поспать хорошенько и всё само пройдёт.
***
Ксавье разворачивает проект моста поцелуев на полу в комнате. Что-то ему не нравится в нем, пока непонятно. Ребята старались, он знает. Джо психовал больше всех и хотел истребить бюрократов заранее, предлагая выбрать опоры современного образца. Гарретт тоже вяло пытался поддакивать, но в последний момент передумал и принял сторону Валери. Кинботт откопала в сознании свои университетские знания. Вспомнила самые примитивные конструкции установки свай, и они должны бы держать мост на илистом дне озера.
Торп хмурится, грызет карандаш. Ничего в голову не идет. Будто он не видит в упор какой-то очевидной ошибки, которую нужно исправить парой штрихов до идеальной картины. Поднимается на ноги. Смотрит на проект с высоты своего великаньего роста. Ничего. С силой проводит рукой по лицу, пытаясь искоренить мысль о недоверии своим сотрудникам и решает сходить на пробежку. Это приведет мысли в порядок, да и в целом с утра он ее пропустил из-за ночной гостьи. Еще раз вспоминает свой порыв поцеловать ее перед уходом. Снова хмурится и усмехается, надевая кроссовки. Придется бежать в обычных, беговые покоятся на дне мусорки благодаря когтям Хайди.
Когда он возвращается, то гоняется еще какое-то время за пушистым засранцем в надежде дать витамины, но после безуспешной попытки устало падает на диван. Жмет кнопку смартфона на тумбочке и обнаруживает сообщение.
«Планы сдвинула. Готова принять твое приглашение».
Торп ухмыляется и с кривой улыбкой печатает свой ответ.
***
Аддамс почти полчаса сверлит немигающим взглядом экран телефона, лежа в кровати. Что за формулировка такая вообще? Может, надо было уточнить в силе ли еще его приглашение. Или что там вообще обычно пишут в согласие….
«Снова забрать или доберёшься сама?)»
Вот же засранец язвительный, думает Уэнс. Сколько раз еще он планирует напоминать ей об этом порыве. Бесит, но, если честно, не слишком. Наоборот, ей даже нравится, что он возвращается к тому вечеру. Значит, ему все же понравилась идея того, что она предложила. Просто, видимо, он такой идеальный, что не стал пользоваться ее малосоображающим состоянием.
До безумия хочется, чтобы он заехал за ней. Но Уэнс вовремя вспоминает, что информация о ее адресе может сработать против нее. Может, Торп и не станет играть в детектива и выяснять всю ее подноготную. К тому же статьи свои она подписывает псевдонимом Сандей Риверс. Производным от слова «revenge». Мрачный мстительный дух — это часть корпоративной культуры во «Флюгере».
Хочется, чтобы заехал. Но она призывает зачаток романтики прикрыть свой розовый рот и пишет:
«Сама доберусь. Пиши адрес и время»
***
Ксавье сообщает адрес любимого французского ресторана и думает, что мосту поцелуев, кажется, не хватает именно флера столицы романтики. Еще раз открывает проект. Слишком вычурно, слишком топорно. Сваи прямые, устойчивые — гребанное дно позапрошлого века. Именно оно не дает придать конструкции моста легкости. Торп злится. Сворачивает бумагу в рулон. Думает обсудить варианты для доработки с коллегами на конференции. Он отправится на нее в понедельник вместе с партнером.
Тяжело выдыхает. Прищуривается, закусив губу. Надо обдумать. Но завтра.
Ужинает пастой на скорую руку и снова ложится смотреть сериал. Через какое-то время он засыпает, внезапно сам для себя, до утра.
***
Уэнс просыпается утром с трудом. Полночи она ворочалась, как юла, испытывая новые, абсолютно неясные чувства. Они ей незнакомы. Вернее, когда-то были, но кажется так давно, что уже почти и не с ней. Отоспаться не помогло. Она все равно чувствует внутри тягу, будто влюбилась впервые, стесняется выглядеть дурой, хотя честно признается себе, что именно таковой она и является. Время встречи назначено на пять вечера. До этого часа ей надо придумать наряд. Святые и мертвые великомученики по вине светлого чувства точно смеются над ней с высоты своей преисполненности. Что надеть? На свидания она не ходит, на дегустацию и подавно. Нужно звонить женщине, которая съела на этом собаку. Кто как не она подскажет, как поступить
– Доброе утро, Рыбка, – доносится до тошноты довольный голос Синклер спустя пару гудков. – С кем ты уехала в пятницу, давай признавайся.
– Господь, если ты существуешь. – шипит в ответ Аддамс. – Пошли мне нормальных подруг, я прошу!
– Ты не отвертишься, – смеется Барби. – Это тот, с кем ты была на свидании?
Он симпатичный вообще? Почему ты его нам не показала?
– Энид, у меня мало времени, – как не на это сослаться, чтобы слинять с неудобного разговора. – Мне нужен быстрый совет, что надеть на свидание в ресторан.
– Ресторан?! – восклицает Синклер. – Вы перешли к следующей базе?
– Оставь свои тупые намеки, – злится. – Просто дай мне ответ. Дегустация вин — это считается ужином? Или что это? Твою мать, да откуда ты знаешь вообще, зачем я только звоню?!
– Все сказала? – Энид кажется даже обиженной. – Дегустация — это все равно ресторан, вас будут чем-то кормить обязательно. Поэтому нужно выбрать что-то, что не будет стеснять твоих движений. При этом не слишком праздничное и не официальное. И с намеком! Не блузка под горло.
– Ты издеваешься, я полагаю? – Аддамс не находится, что ответить. – Как из всего этого бреда мне нужно понять, что надеть?
– Помнишь мой корсет? – задумывается. – Коричневый кожаный?
– Который во всей красе демонстрирует намеки на твою грудь, которая забыла вырасти? – усмехается Уэнс.
– Можно подумать, у тебя она больше, – язвит в ответ Энид. – Он отлично будет смотреться с черными брюками, которые ты так любишь. Только прошу, надень те, что выгодно подчеркнут твои бедра.
– Фу, как мерзко звучит, – хмурится. – Женщины всегда пытаются прикинуться мясом, когда хотят соблазнить парня?
– А ты хочешь его соблазнить? – многозначительно уточняет блондинка.
– Все, не вникай, – отсекает. – Пожалуйста, отправь мне этот предмет ущербности женской сути курьером. Он нужен мне не позже трех часов дня.
Синклер обиженно бурчит в ответ что-то не связное о дружбе и взаимопомощи, но Уэнс безразлично. Она вся мыслями уже там — в ресторане. Думает, как себя вести при нем. Пытаться казаться простушкой, пожалуй, больше без надобности. Ее пьяная выходка точно дала Торпу понять, что она не благочестивая девственница. Быть собой как-то опасно. Один излишне язвительный комментарий, ненароком задевший мужское достоинство, и он просто забудет о ней. Вереница его обожательниц, согласно данным Танаки, может выстроиться в очередь вдоль Бродвея. Этот парень точно не тот, кто будет тратить время на прения с ее скверным характером.
Аддамс злится, совершенно не понимая, как поступить. Решает, что точно сведет себя с ума до вечера, если продолжит думать об этом. Отвлекается на тренировку. Приседания — самое раздражающее упражнение, которое она только знает. Но бедра не станут упругими по щелчку пальцев, поэтому она, чертыхаясь, старается проделывать тренировку хотя бы один раз в неделю. Не надо задумываться о ее эффективности. Эффект Плацебо никто не отменял.
***
Торп собирает чемодан для полета в Лос-Анджелес. Он пробудет там до четверга. Три дня конференции, Гала-ужин, знакомства. Светить лицом он умеет не только на страницах желтого глянца, но и во благо бюро, хоть Оттингер и возмущается. Но они давно работают как два пилота при съеме. Торп знакомится с поставщиками или потенциальным заказчиком. Ездит по ушам по всей строгости, рассказывая обо всех заслугах компании за последнее время. Когда видит, что наживка проглочена, привлекает в игру Юджина. Тот с присущей ему педантичностью школьной заучки начинает рассказывать цифры и неоспоримые факты, которые не могут не стать контрольным в голову для того, чтобы не предложить «Белладонне» сотрудничать.
Снимая рубашки с вешалок, он вспоминает, что сегодня его ждут в ресторане. Что надеть, долго не думает. Черный строгий стиль — то, что он выбирает, иногда уступая своему любимому повседневному.
Сборы тянутся долго. Он вообще их ненавидит. Всегда есть риск что-то забыть, например, чертов паспорт. Благо Оттингер всегда звонит, чтобы методом заботливого родителя уточнить, все ли взял Торп.
Он быстро застёгивает чемодан, ставит к выходу. Идет в душ, одевается. Волосы кажутся еще влажными, поэтому он собирает их в хвост на затылке. Трясти своей гривой над бокалами с винами и так не комильфо. Хмурит брови, смотря на себя в зеркало у дверей, и выходит. Нормально. Вечер должен быть интересным.
***
Аддамс едет в такси и грызет ноготь на большом пальце. Дурная привычка, мать всегда говорила, что так не подобает вести себя девочке. Кажется, неприязнь к канонам общества относительно мужского и женского тянется у Уэнс еще с детства. Кто бы подумал.
Ресторан встречает ненавязчивой музыкой. Девушка-хостес уточняет, заказан ли столик, и она почти с гордостью произносит фамилию Торп. Как будто она принадлежит ей самой. Воу, воу, детка, полегче! Она встряхивает головой, отводит за спину волнистые волосы. Какая-то странная тяга к кудрям нарисовалась с появлением в ее жизни этого архитектора. Медленно идет следом вглубь ресторана. Ксавье встречает ее за маленьким столиком.
– Ты отлично выглядишь, Уэнс, – он улыбается и поднимается с места.
– Если вы больше никого не ожидаете, то сомелье готов, – сообщает пучеглазая хостес. – Мистер Торп, проводить …?
– Нет, Мэри, благодарю, - ослепительно улыбается в ответ новая жертва. – Я знаю дорогу, спасибо.
Аддамс сглатывает от волнения. В животе жутко щекочет. По щекам пробегают мурашки. Ксавье облизывает губы в улыбке, дергает бровями, изучая ее с ног до головы, и кивает в сторону двери напротив.
Уэнс испуганно выдыхает, стараясь быть как можно тише, пока идет по лестнице вверх следом за Торпом.
Дегустационный зал более темный, чем основной. Барная стойка блестит, на ней очередь из бокалов.
– Мистер Торп, рад видеть вас снова, – отзывается тучный парень с белой салфеткой в руках.
– Привет, Жак, – кивает. – Если позволишь, я бы сам хотел провести дегустацию для моей спутницы. Ты неплохо меня обучил.
– Как пожелаете, – чуть склоняется парень, насколько ему позволяет огромный живот, и удаляется из помещения.
Они присаживаются на высокие барные стулья, и Ксавье начинает свой выпендреж. Он с детства знаком с винами. Отец — поклонник Франции возил его на винодельни и рассказывал всякие тонкости. Тогда он не вникал, подростковые интересы были другими. С возрастом стало понятнее, чего так все восхищаются благородным напитком, и он увлекся процессами его создания. Появилось лишнее время, и теперь он знает даже куда больше, чем Билл.
Аддамс старается слушать очень внимательно. Пижаж, ферментация, сусло — Сатана что ли придумал эти названия? Как вообще все это можно запомнить в принципе, а уж тем более последовательность всех процессов. Терруар — это вообще что-то за гранью ее понимания. Оказывается, в одно слово знатоки смогли уместить характеристики почвы, климата и особенность местности. Как такое возможно, ей просто не ясно.
– Это Кондриё, – многозначительно выдает Торп, наполняя бокал совсем немного. – Пока мой любимый букет. Текстура слегка маслянистая, ты должна почувствовать, какой это фрукт. Попробуй.
– Ты меня переоцениваешь. – Аддамс растерянно улыбается.
Выпито совсем немного, хоть и перепробовано около пяти сортов. Но градус волнения не дает танинам дурманить ее мозг как следует. Она двигает бокал ближе и отпивает. Напиток кажется кисловатым по сравнению с предыдущим, но ароматнее прочих. Есть нота фрукта, но она никак не читается более основательно.
– Нет, не знаю, – она хмурится и отставляет бокал. – Не могу понять, правда.
– Знаешь, я как-то читал, что из-за того, что мы пользуемся всеми органами чувств одновременно, то не можем в полной мере оценить результат работы каждого по отдельности, – многозначительно говорит Ксавье и прищуривается.
– К чему это ты? – она сглатывает от наваждения, наблюдая, как он медленно закусывает губу, задумавшись.
– Давай проведем эксперимент? – глаза цвета Аравийского моря смотрят на нее с озорством. – Попробуем отключить тебе один из органов.
– Каким образом? – Уэнс теряется и дергает плечами.
Ксавье берет со стола широкую салфетку и встает позади.
– Доверься мне, – шепчет в ухо, и по шее Аддамс пробегают мурашки.
Он сворачивает ткань и завязывает ей глаза. Аддамс начинает волноваться еще сильнее, чем прежде. Сердце в груди вот-вот выпрыгнет и убежит домой плакать в подушку.
Торп берет ее руку, опускает на ножку бокала.
– Пробуй снова, – голос такой глубокий и доверительный, что Уэнс не может не подчиниться. Подносит бокал к губам, делает небольшой глоток. Ощущается совсем иначе.
Ксавье наблюдает, как девушка беспрекословно выполняет его пожелания, и чувствует в солнечном сплетении какое-то странное чувство. Будто его обжигает. Весьма непонятно. Уэнс проводит языком по губам, пытаясь подобрать новый ответ по поводу фрукта, и Торп не может сдержаться. Опускается к ней и целует. Слишком она соблазнительная и обезоруживающая.
Уэнс коротко вздрагивает от неожиданного касания горячих губ. Поцелуй почти целомудренный. Не глубокий, но влажный. Она поднимает подбородок выше, тянется, лишь бы он не отрывался. Хочется вцепиться ногтями в его рубашку, усесться сверху и продолжать. К черту вино, к черту приличия, к черту расследование. К черту все.
– Попробуем еще с одним сортом или достаточно? – хриплый голос заставляет закатить глаза от наслаждения, хорошо, что повязка спасает, и жертва не видит этой позорной картины.
– Этот метод мне куда понятнее, – Аддамс решает включить напор. – Дам тебе еще один шанс блеснуть своими знаниями.
Торп ухмыляется язвительному комментарию, прекрасно видя, как по рукам девушки пробегают мурашки от его действий.
– Это был персик, – собравшись с мыслями, выдает Уэнс. – Правильно?
– Абсолютно, – дергает бровями Торп и наливает новый бокал. – Видимо, этот способ дегустации для тебя действительно подходит больше.
Гора каких-то закусок осталась нетронутой. Аддамс растекается под действиями губ новой жертвы не хуже, чем вино по стенкам бокала. Он предлагает все новые виды сортов, что-то вещает о них очень умное, мягко целует, коротко дотрагивается то до шеи, то до предплечий, то ведет пальцами по бедрам. Уэнс, оставаясь в повязке, вздрагивает от каждого неожиданного прикосновения все сильнее и хочет сказать «Просто не убирай от меня свои огромные руки! Трогай сколько угодно, мне это безумно нравится!».
Для Ксавье это игра. Ему нравится видеть, как девушка реагирует. Как внимательно слушает, как задумывается, отпивая новый бокал. Как осторожно подается вперед, когда он снова целует или проводит ладонью. Она не говорит ему остановиться, но и не просит о большем. Это его слегка удивляет, потому что обычно он эпицентр восторгов от женщин и просьб продолжить вечер, желательно там, где никто не услышит.
Бутылок для дегустации не остаётся, и Торп развязывает Аддамс глаза, осознавая, что сам немного хмелеет. Французские вина бывают коварны, а он не хочет оканчивать этот вечер банальным совокуплением. Ему нравится тянуть это знакомство, узнавать девушку ближе. Замечать новые реакции на эти действия.
Уэнс фокусирует взгляд и предвкушает дальнейшее развитие вечера. Вино закончилось, они немного пьяны, и она распалена до предела. Хотелось бы как-то продолжить. Она оборачивается.
– Я вызову тебе такси, – почти шепотом произносит новая жертва и заправляет ее волосы за ухо.
Она смотрит на него снизу вверх, теряясь в его бездонных глазах и умилительных ямочках. У него такая улыбка, что просто невозможно не улыбнуться в ответ. Его решение слегка обидно, но она собирается с силами и выдает:
– Да, верно, завтра рабочий день.
Слезает со стула, стараясь не подвернуть ногу на высоких каблуках. Какого черта она вообще их надела. Знала же, что ходить они не будут. Неужели хотела казаться женственной и красивой в глазах ухажера. О, мать бы точно поаплодировала ему, узнай это.
– А мне вообще лететь в ЛА на конференцию, – изображая усталость, выдает он.
Они спускаются вниз. Торп ловит такси, на прощанье целует так глубоко, что хочется передумать уезжать куда-либо. Хочется отправиться куда угодно и выписать разрешение на повсеместные прикосновения.
– Пришли мне еще раз названия всех этапов, – не без сожалений говорит Уэнс, открывая дверь такси. – Процесс интересный, меня заинтриговало.
– Без проблем, – улыбается жертва и делает шаг назад, чтобы поймать такси для себя.
***
Дома Торп принимает душ и раздумывает о прошедшем вечере. Было приятно. Он давно не испытывал похожего интереса к девушкам. Не просто желание разовой встречи ради потехи своего самолюбия и удовлетворения сигналов лимбической системы. А именно интерес.
Берет в руки зубную щетку, вспоминает про просьбу. Память — не лучшее из его качеств.
Он отправляет название всех процессов, о которых рассказывал, и скидывает ссылки на видео с демонстрацией. Никто из его друзей виноделием не интересуется, и ему нравится, что Уэнс от них отличилась. Разговор продолжается буднично обсуждением занятий вечера после свидания, и они приходят к тому, что Аддамс жалуется о том, что не может поймать вдохновение для новой главы своего романа. Задача состоит в том, чтобы описать первое близкое взаимодействие главных героев, а она никак не может решить, что должен делать каждый из них. Ксавье предлагает помочь. Пишет:
В чем сложность конкретно?
В описании действий. Как обозначить, что она ему интересна.
Разговор, естественно, начался далеко не ради героев. Уэнс абсолютно не понимает, интересна ли она хоть немного этому ловеласу. Да, он проявляет очевидные знаки внимания, но гарантий совсем никаких. Явно она не единственная в списке претенденток проверить, каков он в постели. И, в общем-то, многим наверняка удается.
Из опыта могу сказать, что мужчины любят касаться понравившихся им девушек.
Торп думает, что пишет самую нелепую глупость. Ну, как можно не знать этого в двадцать семь?
Это и мне очевидно. Но что конкретно это может быть?
Зависит от того, в каких они отношениях. Можно легко коснуться ладони или пройти пальцами вдоль спины.
Звучит интересно. А что бы ты выбрал? И как описал бы это в подробностях?
Аддамс представляет себе, как его пальцы проходятся по линии позвоночника, и ей рефлекторно хочется свести бедра вместе. Она сжимает свободную руку в кулак, впиваясь ногтями и читает ответ:
Я не писатель , мои метафоры тебе вряд ли понравятся.
Я подкорректирую, просто дай мне основу.
Торп знает, что эпистолярный жанр — совсем не его. Он хорошо говорит, но пишет, прямо скажем, посредственно. А тут еще и отношения, в которых он совсем не знаток. Уже не дружба, но еще не любовь. Так, кажется, Уэнс говорила?
Но когда трудности его пугали? С минуту раздумывая, он пишет ответ:
Тогда предлагаю еще один эксперимент. Я напишу свое видение, а ты скажешь, что чувствуешь от прочтения?
Это выбор без выбора, Торп.
Всегда можно отказаться и писать без моей помощи.
Ладно, валяй.
Ксавье задумывается. Открывает фото, прикрепленное к контакту Аддамс. Представляет ее рядом с собой. Удивляется. Девушка правда провоцирует в нем желание. Какая-то крышесносная смесь дерзости и скрытой похоти. Аддамс не развратная, нет. Но реакция на прикосновения заставляет подумать, что она хороша. Становится интересно.
На месте героя я бы подошел сзади. Сказал бы что-то приятное на ухо и мягко прижал к себе девушку.
Не слишком для первого близкого контакта?
Аддамс чувствует, как ее дыхание учащается, а сердце разгоняет свой ритм. Ответ она написала скорее для галочки, чтобы не выглядеть в глазах новой жертвы еще большей жертвой его обаяния:
Твоя героиня любит оттягивать удовольствие?
Нет, она довольно решительная. Что бы ты сделал дальше?
Решительность — это то, что Ксавье ценит в людях. Особенно в женщинах. Его раздражают дамочки, которые строят из себя недотрог, пытаясь спровоцировать в мужчине желание добиваться сильнее. Торп знает, что писатели без редактора часто пишут с себя, а значит и Уэнс, скорее всего, присуща решительность. Мысль отдает волнением внизу живота, и он пишет ответ:
Ты не написала, что чувствуешь.
Чувствую дрожь в лопатках. Что-то похожее на предвкушение. Наверное, героиня подастся назад, прижимаясь сильнее. Что герой будет делать дальше?
Ксавье чувствует возбуждение еще сильнее. Ухмыляется своей буйной фантазии относительно малознакомой девицы, но этот диалог его затягивает. Останавливаться совсем не хочется.
Аддамс понимает, что речь давно уже идет не о героях. Предавший ее рациональный мозг во всех красках прорисовывает образ зеленоглазой жертвы. Куда этот диалог приведет совершенно не ясно, но она хочет его продолжать.
Думаю, поцеловал бы плечо или шею.
Мужская ладонь опускается к месту притока крови. Член напрягается, и Ксавье не может с собой совладать.
Я чувствую жар между бедер.
Коснись его, как он ощущается?
Уэнсдей не знает, почему подчиняется. Но тонкие пальцы проникают под кромку белья, касаясь влаги.
Горячо. Хочется глубоко погрузиться.
Давай сделаем это вместе. Говори, что чувствуешь.
Ксавье крепко сжимает член и двигает ладонью, проходясь по головке. Мысль, что прямо сейчас возбуждающая его брюнетка касается себя, пульсирует где-то в висках, и он ускоряется.
Уэнс погружается в центр сосредоточения удовольствия и медленно двигает пальцами, прислушиваясь к ощущениям. В голове крутится его бархатный шепот, и она прикрывает глаза. Вспоминает его запах, мягкость губ, удовольствие от поцелуя. Пальцы двигаются быстрее.
Я чувствую, как по пальцам стекает влага, я хочу двигаться быстрее.
Сделай это. Представь, что это делаю я. Двигаюсь в тебе и целую так же глубоко, как сегодня.
Уэнс едва успевает прочесть сообщение, как раздается телефонный звонок.
– Продолжай, – говорит он, прикрыв глаза и ускоряя движения ладони на члене. – Я хочу слышать твой голос.
Уэнсдей чувствует, как к щекам приливает краска. Но остановить себя не получается. Его учащенное дыхание на том конце трубки провоцирует истому внизу живота. Пошлые мысли кружат голову получше крепкого алкоголя. Она страстно выдыхает, скатываясь в легкий стон, и говорит:
– Представь мои губы на своем члене, – прикрывает глаза, и картинка рисуется в ее голове. – Я беру его глубоко, втягиваю ртом, как можно сильнее.
Движения ее пальцев становятся все быстрее, дыхание рвется, перебивается стонами. Ксавье окончательно теряет рассудок. Движения ладони на напряженном органе скоро точно спровоцируют искры.
– Коснись клитора, детка, – сглатывая от наваждения, произносит он. – Представь, что я прохожусь по нему языком. Медленно обвожу круги.
Уэнс подчиняется снова. Продолжая движения внутри, проводит большим пальцем по изнемогающей плоти. По телу проходится колкая дрожь. Хочется быстрее дойти до финала. Быстрее почувствовать эйфорию. Она издает протяжный стон, продолжая двигаться. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает в трубку, ощущая, как пальцы обхватывающие телефон, перестают слушаться.
Ксавье не выдерживает. Откладывает телефон на край раковины и включает громкую связь. Цепляется свободной ладонью за угол керамического столика и наклоняет голову, намереваясь кончить как можно скорее.
Уэнс слышит эхо его дыхания и понимает, что он находится в ванной. Представляет себе, как он выглядит полностью без одежды и как хотелось бы его коснуться. Провести рукой по широкой груди, запрыгнуть и обхватить своими ногами его бедра. Куда бы он ее прислонил? К раковине? Или, может быть, к холодной плитке. Она снова срывается в стон, смешивая в голове картинку из воображения и звуки из трубки, и двигает пальцами более грубо.
– Я хочу тебя, – не контролируя себя, говорит Уэнсдей.
– О, я тоже, детка, я тоже, – сдавленно отвечает Ксавье. – Мы должны сделать это как можно скорее.
Торп зажмуривается. Усиливает движение ладони, как делал это когда-то давно еще в школьном возрасте. Тяжело дышит. Представляет мягкие губы язвительной стервы, ее бледную шелковую кожу, вспоминает, как она двигалась на его коленях совсем недавно. А каково это оказаться внутри нее? Должно быть, она очень эмоциональна в моменты близости. Наверняка стонет еще громче, чем он сейчас слышит. Было бы неплохо впиться пальцами в ее упругую задницу, вдавливая в себя до предела и… Он наконец выдыхает, ощущая, как на ступню капает теплая жидкость.
Вскидывает голову, откашливается и открывает кран, попутно подхватывая телефон с края раковины второй рукой.
– Так, детка, теперь твоя очередь, – говорит чуть севшим голосом. – Давай представь, что я сзади. Шлепаю тебя до обжигающей боли и двигаюсь в том темпе, в котором ты любишь.
Аддамс слышала, как он громко выдохнул. Мозг заботливо нарисовал картинку того, как это могло выглядеть. Его фраза подбрасывает дополнительную порцию дров в топку желания. Она закатывает глаза, пытается сжаться сильнее, двигается, но безуспешно.
– Твою мать! – выпаливает, осознавая, что ее пальцев отчаянно мало.
Хочется ощущать его горячее дыхание на своей коже, дурманящий сознание запах парфюма, и уж его-то длинные пальцы точно справились бы с задачей получше
– Немедленно приезжай ко мне, – нуждающийся стон заставляет Ксавье принять утвердительное решение в ту же секунду. – Геолокацию пришлю в сообщении.
– Жди, – в голосе ноль сомнений.
Торп кладет трубку. Приводит себя в порядок и собирается. Да, он не хотел, чтобы они переспали так быстро. Почему, он не знает. Но, в конце концов, им уже достаточно много лет, чтобы перестать превращать это в нечто особенное. Физика, биология или что там работает? Он не знает наверняка. Просто ему хочется сделать это с ней, а она явно не против, раз сама попросила приехать. За руль садиться нельзя и он решает поймать такси на улице.
Уже надевает кроссовки, бросает в карман джинсовки презервативы из тумбочки у дверей. Оборачивается и видит, как на диване надрывается телефон. Кому что понадобилось после девяти вечера?
– Отс, говори быстрее, мне нужно на встречу, – выпаливает в трубку в поисках ключей от квартиры.
– Вечером в воскресенье? – Юджин, кажется, не ожидал такого ответа.
– Чем воскресенье хуже среды? – первое, что пришло в голову.
– Неужели ты идешь на свидание? – язвит друг.
– Чего? – хмурится. – С чего вдруг сразу свидание? Люди не могут просто общаться?
– Не припомню, чтобы ты с кем-то просто общался в последнее время, –издевка в голосе Юджина растет все сильнее.
– Ты зачем звонишь? – начинает слегка заводиться.
– Уточнить, все ли ты собрал к завтрашнему полету. – весело отвечает - Проверь паспорт, карточки, запасные трусы.
– Мамочка, я разберусь. - Торп раздражается не на шутку. – Я все собрал, встречаемся в одиннадцать в аэропорту.
Ответить Оттингер не успевает. Ксавье кладет трубку и думает. Твою мать.
Пытаться прикрыть весь этот перфоманс просто тем, что они переспят без обязательств нельзя. Надо признаться себе, что все их взаимодействие стремительно катится к пропасти отношений. Каких бы там ни было, но отношений. Они постоянно общаются, вместе им интересно, присутствует химия и дальше что? Они закрепят это сексом. Прекрасно. Торп в ужасающем осознании, что сам привел их к этой развилке. Неужели его вдруг потянуло обратно к серьезности? Нет, он не хочет. Ему ни к чему.
***
Аддамс принимает душ, наводит порядок в квартире. Находит лучшее белье в закромах. Неудобное, словно орудие пыток. Галпину она отдалась вообще не задумываясь. В мягком лифе без косточек, потому что было плевать. А сейчас хочется быть возбуждающей. Игривой и соблазнительной. Кто вообще бы подумал, что она докатится до такого? Что будет ждать приезда мужчины, поглядывая в окно третьего этажа. Это сон или, вероятнее всего, начало раздвоения личности. Уэнсдей Аддамс не ожидает, она берет, что ей нужно. А кто эта странная женщина, что не может решить, в чем встретить любовника, и переодевается уже в пятый раз?
В конце концов она выдыхает. Громко хлопает дверцей шкафа, оставаясь в халате. Вроде противоположному полу нравится этот контраст домашнего образа из мягкой шелковой ткани и жестких кружев под ней. Она смотрит на туфли на шпильке. Нет, ну точно слишком уже. Ну прямо порноактриса. Выходит из комнаты и располагается на диване в гостиной.
Прошло достаточно времени, чтобы он смог доехать. А может и нет, она потерялась в пространстве от ожидания. Телефон начинает звонить, и она радостно поднимается, ожидая сказать в трубку номер квартиры.
– Уэнс, извини, – голос Торпа звучит среди шума улицы. – Мой рейс перенесли на час ночи, давай запланируем нашу встречу на пятницу?
– Без проблем, – выпаливает на автомате и прикрывает глаза. Обидно. Просто обидно.
– Добрых снов, – улыбается в голос. – Позвоню тебе уже из ЛА.
– Кошмарной ночи, - почти рассержено произносит в ответ и отключается.
