Мост поцелуев

Утро понедельника — это дно жизни, думает Аддамс. Особенно, когда ты влюблена. Особенно, когда тебя кинули. Особенно, когда ты идиотка, не меньше. Планерка обещает быть долгой. На неделе их ждёт верстка номера, а не готово почти ничего. Танака проходит, традиционно бросает очки и присаживается. Все напрягаются. Пока все как обычно, только Уэнс мыслями точно не здесь. — Ну, что… — многозначительно начинает главред. — У нас с вами осталась неделя, чтобы усерднее напрячь задницы и выдать журнал. — Босс, дизайнер приедет на собеседование к трем, — гундит носом Энид. — Все как ты просила. Я выбрала лучшего, кто сможет собрать пазлы нашего номера воедино. — Если это снова какая-нибудь хипстерша, Барби, то головы тебе не сносить, — хмурится Йоко. Энид теряется, шмыгает. — Это отец моего друга, — подает голос Кент в поддержку блондинки. — Старая школа дизайна. Без всяких там заморочек и быстро. — Взрослых мужчин я уважаю, — ведет бровью главред. — Посмотрим, сможет ли он удивить меня. Ладно, бездари, давайте к делу. Аддамс, детка, что по архитектору? Вчера я его не наблюдала. Ты женила его на себе или что? — Так это он? — радостно шепчет Энид и снова шмыгает. — Доложу тебе лично, — Уэнс хмурится на подругу и многозначительно смотрит на босса. — Есть пара идей. Идей, естественно, ноль. Дырка от бублика, который с упоением сейчас точит Аякс. Аддамс смотрит на него и в очередной раз удивляется дзену, который он ловит. Парень в моменте или как там сейчас говорят про таких чудиков? Ничего не колышет, он просто наслаждается жизнью, которая вот-вот станет свободной от необходимости посещать офис. — Барби, какого хрена ты шмыгаешь? — Йоко недовольно смотрит на Энид. — Попала вчера ночью под дождь, — зам бросает кокетливый взгляд на Петрополуса. — Так, сопливая амеба мне тут не нужна. — злится главред. — Проваливаешь после планерки лечиться. Дела передаешь Аддамс. — Босс, — Уэнс хмурится. — Не обсуждается, — отрезает Танака — Ты, внебрачный сын Дионы, — переводит взгляд на продвиженца. — Собираешь остатки своих мозгов и пускаешь весь бюджет на новость про грязные делишки Уокера. — Босс, это нерационально, — пытается парировать тормозной. — Нерационально платить тебе зарплату, когда ты ни черта не работаешь, — зло прищуривается. — Это твой последний шанс, Аякс, я не шучу. — А что слышно об этом в тусовке богачей? — Уэнс старается отвлечь внимание. — Вчера Лукаса тоже не было видно, — хмыкает главред. — По слухам, подружка устроила ему хорошую взбучку. Нам надо копнуть в эту сторону, Уэнс. Что там за баба, что сам Уокер поджал свой хвост и сидит на цепи дома? — Задача ясна, — кивает Аддамс. Йоко продолжает планёрку, проезжая по умственным способностям подчиненных катком саркастичных оскорблений. Все пребывают в печали, и только Аддамс глубоко на это плевать. Она грустит по иному поводу. Самолет Ксавье не перенесли, и она это проверила. В час ночи ни один авиалайнер не отправлялся в ЛА. Первый рейс улетает прямо сейчас. А значит Торп ее обманул, и причина совсем не ясна. Еще больше загоняет в тупик полученная утром клубника. В шоколадной рубашке, как сообщил ей курьер. Уэнс думает, что название этому чуду кулинарии придумал не кто иной, как Петрополус, потому что оно идиотское до безобразия. Она слегка улыбается, прикрывая ладонью лицо, пока Танака желает команде продуктивного дня и легкой верстки. Как будто такое случается. Все ведь знают, что тон, ставший почти добрым к концу рабочей встречи, завтра же утром сорвется на крик. *** Торп сидит в самолете, нахмуренный хуже Ноябрьской тучи. Юджин рядом с ним копошится в каких-то бумагах и что-то бормочет, словно подсчитывая. Поворачивается на своего великорослого компаньона и морщится: — Господи, сними ты свою идиотскую шапку! На дворе чертов сентябрь! Ксавье носит придурковатый головной убор, купленный ради шутки, в моменты, когда не хочется ни с кем разговаривать — Отстань, я плохо спал, — откидывается на сиденье и надвигает шапку на глаза. Это почти не ложь. Торп действительно почти до утра создавал новый проект моста поцелуев. После осознания, что они с Уэнс сворачивают не туда, он сходил за энергетиками и принялся творить нечто прекрасное. Уснул на диване, и если бы не истошный вопль Хайди, которого он с вечера случайно закрыл на балконе, то Ксавье бы проспал самолет. Уже из аэропорта он отправил на адрес Уэнс коробку клубники. Потому что он, мать его, джентельмен. Билл бы поаплодировал, узнай он, что сын слинял с намеченной близости без обязательств. Да еще и послал презент в качестве извинений. Ксавье думает, что им стоит перестать общаться с Уэнс. Хотя бы на какое-то время. Ему не хочется обнадеживать девушку, которой он не сможет дать то, чего ей, вероятно, захочется. Да, она вроде не кажется обезумевшей истеричкой, помешанной на формальностях, но все равно. Отношения — пока не для него. Или совсем не для него, Торп еще не определился. Жизнь, лишенная всякой привязанности к конкретной женщине, ему вполне нравится. Без обязательств удобно. Он никого не обманывает. Всем девицам, что оказываются выбранными, говорит сразу: «мы лишь развлечемся, без повторений». Всем все нравится, сцен по утрам никто не устраивает. Но с Уэнс как-то неожиданно все смешалось. К непринужденному общению на общие темы присоединилось влечение. И весьма сильное, так что Торпу приходится прямо сейчас тяжело выдохнуть. Он закрывает глаза и настраивается на сон. Впереди шесть часов полета, они должны восполнить пробел ночных мытарств. *** Танака по-хозяйски проходит в свой кабинет, попутно бросая пиджак на диван. Аддамс молча идет за ней следом, пытаясь придумать хоть что-нибудь для обоснования отсутствия информации и какой-либо план, как ее раздобыть. Но в голове тишина с небольшой ноткой печали. — Ну, рассказывай, — Йоко усаживается в кресло, раскинув руки на подлокотники. Уэнс садится напротив нее, все еще не зная, о чем говорить. В кабинет входит Дивина и с унылым видом ставит на стол главреда стакан воды и банку таблеток. — Кисуль, аспирин мне больше не нужен, — с издевкой произносит Танака. — Намек на похмелье прошел благодаря твоей кислой мине. Ассистентка виновато склоняет голову и молча уходит, в то время как мозг Аддамс, как по вдохновению, рождает весьма интересный план. — Нам нужен новый шпион, — сообщает она Йоко. — Объясни, — главред хмурится. — Найти что-то на Торпа мне не удалось, — пытается говорить отстраненно: — сам он тоже не спешит делиться со мной чем-то стоящим. Не знаю, сколько времени мне понадобится, чтоб его расколоть. Поэтому предлагаю действовать по-другому. — И как же? — Йоко заинтересовано поднимает брови. — Мы отправим на разведку Дивину, — прищуривается. — В конторе Торпа работает один парень… — Я же сказала, не трогать работу, — агрессивно перебивает Танака. — Я помню, босс, — хмыкает Уэнс. — Ты не дослушала. Пойду с другой стороны: в конторе Торпа почти со дня основания работает Лорел Гейтс, а не так давно туда устроился и ее младший брат Гарретт. Он чуть старше нашей печальной девы. — Ход мысли уже интересен, — главред подается к столу. — Ты думаешь, он может обладать какими-то данными о прошлом нашего ловеласа? — Думаю, да, — соглашается Аддамс. — Полагаю сестра ему поведала историю жизни начальника. Если там что-то было, то парень в курсе. В противном случае, надуем мыльный пузырь. — Ненавижу чертовы пузыри, ты же знаешь, — хмурится Йоко. — Если информация придумана на пустом месте, то срок жизни ей пару часов. Жертва не взбесится, а просто проигнорирует, а значит ни скандала, ни охвата у нас не будет. Неужели другого выхода нет? — Босс, ты накинула на меня головную боль Энид, — смеется Уэнс. — Верстка номера с новым дизайнером займет у меня всю неделю, я физически не смогу искать ничего на архитектора. Сам он в ЛА на конференции до четверга. Либо ставим задачу на стоп, либо пробуем новые методы. — Аддамс, детка, ну как с тобой спорить, — цокает языком Танака. — Я умоляю, не называй меня так, — Уэнс подкатывает глаза. — А что? — главред удивляется. — Появились возбуждающие ассоциации? Ты пошла на сближение с архитектором сильнее, чем предполагалось? — Все под контролем, босс, — собирая всю сталь в голосе, произносит очевидно влюбленная Аддамс. Ассоциации и правда стали паршивыми. Откровенно говоря, она никому и никогда не позволяла такой фамильярности, кроме Танаки. Оставшись единственными из старой гвардии «Флюгера», они слегка стерли грань субординации между начальником и подчиненным. Пару раз Йоко даже лично помогала Уэнсдей в расследовании, еще во времена, когда журнал надо было поднимать с колен. Главред — хороший стратег, Аддамс — умелый тактик. Их дуэт и стал тем, что спасло журнал от разорения. Они пахали как кони, так что у Уэнс порой отказывали нервы и случалось полное истощение организма. Иногда приходилось писать не то что желтуху, а, прямо скажем, чернуху на золотых мальчиков этого проклятого города. Тогда Танака не брезговала мыльными пузырями ради того, чтобы дать новостям лишний, пусть и короткий охват. Со временем все устаканилось, журнал стал популярным и способностей Аддамс хватало на то, чтобы находить скверную правду в биографиях богачей. Всех, за исключением чертовой новой жертвы. *** Торп морозится пару дней. Пишет Уэнс, что занят до задницы на конференции и возвращается в отель поздней ночью. Уточняет у Бьянки, как проходят каникулы Хайди в ее новом доме. Чертит варианты проектов моста на салфетках за приемами пищи. Он считает, что все сделал правильно и надо просто забыть о том, что они чуть не натворили. Да, в телефонном разговоре они зашли далеко, но кто не делал этого в колледже? Эскиз, который он рисует, обдумывая это, снова выходит дерьмовым. — Ксав, у тебя все нормально? — Юджин хмурится, наблюдая, как друг сминает третий комок и бросает его рядом с чашкой кофе. — Полный порядок, — отзывается ровно и нанизывает на вилку кусок ветчины, — Бьянка в опале. — сообщает последние новости. — Какой-то желтушный журнал на своем онлайн-ресурсе опубликовал клевету про нее и ее нового парня. Ее отстранили на время, пока история не уляжется. — Вот же дерьмо! — морщится Оттингер. — Кому вообще сдался работник администрации? Неужели люди читают об этом и верят? — Репутация — единственное, что есть у бюрократов по сути, — пожимает плечами. — Но она ясно дала мне понять, что наш проект наиболее жизнеспособный из всего, что им прислали. Хотя мне он не нравится. — Торп, прошу тебя, не начинай, — подкатывает глаза компаньон. — Твои ребята делали три варианта. Из всего, что мы можем — он самый достойный. И чего вдруг ты так заморочился? При обсуждении тебя все устраивало. Разговор продолжается еще какое-то время. Торп пытается найти весомые аргументы, но безуспешно. Оттингер итожит диалог заключением, что друг — просто упрямый осел. Ксавье нехотя соглашается, потому что объективных причин сомневаться в проекте у него и правда нет. После завтрака мужчины отправляются в зал конференции. Сегодня Торп выступает с докладом «Новый взгляд на каноны мостостроения». Инновации — его страсть, и он активно их продвигает. Общественность и коллеги пищат от восторга, слушая его мягкий баритон в микрофон. Сам Ксавье любит внимание публики, оно абсолютно не вызывает нервозности. Наоборот, стоит ему выйти на сцену, как он раскрывает плечи, хотя обычно сутулится из-за довольно высокого роста. Выступление, как всегда, имеет успех, хоть и презентация совсем не раскрывает того, что он говорит. Но Торп отыгрывает все вялым стендапом на тему того, что он плохо помнит, что обещал организаторам. Они, кстати, почти не злятся, отмечая, что народу в аудитории гораздо больше, чем на докладах других спикеров. *** Аддамс три дня воюет с папашей своего любовника на одну ночь. Галпин-старший — зануда не хуже Тайлера и верстает журнал со скоростью вареной селедки. Постоянно бурчит, что фото не те, что текст не сходится на развороте. Уэнс собирает в кулак всю свою вежливость, не понимая, как Энид справляется с этим дерьмом каждый месяц. Последней каплей становится рекламный макет, призывающий беречь мать-природу и сортировать мусор. — Мистер Галпин, мы с вами оба знаем, что это не гризли, — пытается максимально спокойно говорить Уэнс. — Мисс Аддамс, а что же это по-вашему? — отец Тайлера еле ворочает языком и чешет щеку с отросшей щетиной. — Это какой-то грёбанный монстр, — теряет терпение. — Нарисуйте медведя, а не это дерьмо. Сегодня уже среда, завтра мы должны отдать номер печатникам, а пока у нас с Вами пазл ни черта не сложился. — Это все потому, что ваши коллеги не спешили сдавать мне статьи, а лично Вы не торопились сообщать мне их последовательность, — без особого энтузиазма отвечает старый дизайнер. — Вы мешаете мне делать мою работу. — Мистер Галпин, давайте поможем друг другу, — вздыхает Уэнс. — Я не испытываю большого желания заниматься версткой вообще, а уж тем более с вами. Давайте каждый из нас будет делать то, что умеет: вы сверстаете все в общий макет, я дополню корректировками по итогу. Кряхтящий старик соглашается, подбрасывая парочку фраз о том, что молодежь нынче нервная. Как Танака вообще согласилась взять этого козла на место дизайнера? Он же принёс свое портфолио на электронном носителе. Флешка, во имя технологий, которые давно умерли, кто ими в принципе еще пользуется? Но Йоко знает, что старый стиль верстки слишком импонирует владельцу издания. Поэтому решение взять на работу Донована, оказывается его так зовут, было принято незамедлительно. К вечеру четверга, после череды скрытых угроз и манипуляций, парочка дизайнера и исполняющей обязанности зама главреда, наконец, отдают макет на подпись Танаке. Йоко нервно перебирает листы, черкает несколько фото и просит поменять их на более яркие. Донован ответно бухтит, что способности Кента сомнительны и найти в его архиве что-то приличное почти невозможно. Гневный взгляд его усмиряет, и он отправляется на свое рабочее место. — Что с Дивиной? — с нажимом говорит главред, собирая в сумку телефон и какие-то документы. — Неделя коту под хвост, Уэнс. — Йоко, она зашивается не хуже меня, ты же знаешь, — раскидывает руки в сторону Аддамс. — Если бы не она, я бы уже придушила этого старого мудака. — Ты, кстати, неплохо справилась, — вскидывает бровь главред. — Не хочешь подумать о месте моего зама? — Ни за что. — качает головой Уэнс. — Ходить на мероприятия и улыбаться — это работа для нашей Энид. А писать оправдательные тирады после моих расследований — это вообще ее суть. Ты не можешь ее уволить, босс. Мы без нее тут просто не справимся. — Не поспоришь, — хмыкает Йоко и поднимается с кресла. — Я поеду на встречу с Крэкстоуном. Доложи мне потом насчет Дивины и пришли итоговые фото для номера. — Подожди, мы должны отдать макет в печать сегодня, — теряет контроль Уэнс. — Отдадим завтра утром, когда я подпишу, — пожимает плечами. — Сможешь съездить к Синклер? Как она там? — Да, я и так собиралась ее навесить, — кивает. — С Дивиной тоже сегодня решу. Кент два дня следил за парнишкой, ему все равно было нечего делать. Устроим им внезапную встречу. — Молодец, Аддамс, — скалится Йоко. — Я в тебе не ошиблась сто лет назад. Главный редактор уезжает на встречу, а Уэнс отправляется к рабочему столу шанса прикрыть свою задницу. Дивина с траурным видом перебирает бумаги, видимо, поговорить с воздыхателем ей до сих пор не удалось. — Напомни-ка мне, как выглядит Мистер Длинная шпага, — издалека начинает разговор Аддамс. — Ну, он среднего роста, лицо европейское, чуть курносый нос, глаза голубые, бездонные, — ассистентка вздыхает. — Он красив, как Аполлон. — Господь, если ты существуешь, — поднимает вверх голову. — Пошли мне терпения. — К чему ты им интересуешься? — непонимающе хлопает глазами Дивина. — Как насчет того, чтобы познакомиться с парнем очень его напоминающим, но гораздо моложе? — Аддамс прищуривается, будто предлагает закончить сделку с дьяволом. — Я не знаю, — печальная дева теряется. — Я ведь люблю его, у нас отношения… — У вас нет отношений, ты душевнобольная, если так думаешь, — фыркает Уэнс. — Он просто тебя использует, открой глаза наконец. Он женат и уходить из семьи не собирается. — Они живут вместе из-за детей, — железный аргумент весьма сомнителен. — Слушай, я понимаю, — вздыхает Аддамс. — Хотя не буду врать, нет. Я не понимаю, как ты — молодая девчонка повелась на козла средних лет с явными проблемами с головой. Ты красивая, умная и можешь найти себе нормального парня, а не тратить чертову молодость на то, чтобы рыдать ночами в подушку! Дивина, очнись! Я предлагаю тебе познакомиться с парнем, который может пригласить тебя на свидание и не будет озираться по сторонам, а после зажимать тебя в машине! — Уэнс, прекрати! — ассистентка говорит, чуть не плача. — Что тебе нужно? Зачем ты так со мной?! — Милая, извини, — собирает в кулак зачатки чуткости. — Я понимаю, что тебе неприятно, но это правда. Мне больно смотреть на тебя, поэтому я и предлагаю встречу с парнем, который хотя бы твоего возраста. Он кстати тоже закончил архитектурный и весьма симпатичный. Серьезно, Дивина, чего тебе стоит? — А может я его знаю? — ассистентка старается успокоиться. — Как его зовут? — Гаррет Гейтс. — Господи, конечно, я его знаю! — голубые глаза округляются. — Он учился на три года старше на моем факультете! Ты права, он красавчик! — Вот видишь! — Аддамс широко улыбается. — Я устрою вам повод увидеться снова, но у меня будет к тебе просьба: тебе нужно узнать как можно больше о его боссе. — Он на Торпа работает? — голубые глаза готовы покинуть свои орбиты. — Как ему удалось? — Думаю, сестра помогла, — пожимает плечами. — Еще раз: твоя задача узнать о нашей жертве нечто за гранью. Ну, и приятно провести время в компании симпатичного парня. — Ты же знаешь, что врать я не умею, — смотрит взглядом побитой собаки. — Пора научиться, — улыбается. — Но врать и не придется, ты просто будь сверх заинтересованной. Расспрашивай о работе и его коллегах. Думаю, он сам расскажет тебе с удовольствием. Не строй планов на завтра. И выспись, иначе твои синяки под глазами отпугнут его. Ассистентка кажется воодушевленной, и Аддамс этого вполне достаточно. Кент доложил время, в которое Гейтс уходит обычно обедать, и где он это делает. Уэнс решает устроить классическую подставу в стиле любимых ромкомов Синклер. Столкнуть Дивину с парнишкой внезапно, облить его соком или чем-то таким, стряпать на лице печальной девы смущение. А может и вовсе не стряпать, а оно появится там само. Короче, должно получиться довольно непринужденно, и молодой человек точно не оставит красивую девушку без внимания. *** В четверг вечером на гала-ужине Ксавье блистает, как король выпускного. Ошеломленные его выступлением подрядчики и поставщики сами летят к нему, как рой мух на варенье. Он со всеми общается, улыбается во все тридцать три, перенаправляет людей в мягкие объятья Юджина. Поездка итогом оказывается для них удачной. Пару вероятных проектов в соседнем штате, не крупных, но перспективных. Захолустья начали приводить в божеский вид, и куче небольших водоемов требуются проекты мостов. Новые предложения выступить с докладом уже в Вашингтоне, донести до сильных мира сего, что современные технологии могут экономить хорошую долю бюджета. К концу вечера Торп замечает уже ставшую знакомой фигуру. — Ксавье, ты как всегда превзошел ожидания, — нежно сообщает ему Мэнди — девушка, которая и уговорила его участвовать в конференции. — Благодарю, — широко улыбается. У них довольно своеобразные отношения. Что-то вроде друзей с привелегиями. Она давно положила свой голубой глаз на Ксавье, еще около года назад. Но Торп на тот момент жил с Барклай и не позволял себе лишнего. А когда они расстались, то ничего не помешало ему намотать на огромный кулак длинные светлые волосы Мэнди. Она, пожалуй, была единственной, с кем Ксавье устраивал повтор грехопадения. Благо они живут далеко друг от друга и оказывались в кровати отеля всего лишь три раза. — У тебя есть планы на этот вечер? — блондинка ненавязчиво ведет бровью и широким жестом отбрасывает за спину длинные прямые волосы. — Нет, я же знал, что мы встретимся, — Торп делает шаг ближе к менеджеру конференции. Все по классике. Они оба знают, чем это закончится. Сейчас Мэнди предложит выпить в баре отеля, слегка накидавшись, сама полезет к нему целоваться. Торп не любит ласки на публике, поэтому сразу предложит подняться к нему. Дальнейший сценарий тоже известен: Мэнди обязательно сломает один из своих длинных ногтей, пока будет справляться с ремнем на его брюках. Он ей поможет и избавится от одежды самостоятельно. Дальше пойдет чистая импровизация в виде места и поз. С одной стороны, предсказуемо, с другой — вполне интересно. Все так и случается. Мэнди пьет Маргариту и вещает ему, как устала за три дня конференции и какие душные экспоненты попались ей в этот раз. Ксавье смеется и подбадривает девушку, хваля ее навыки и довольно качественную организацию. Часа два требуется блондинке, чтобы дойти до нужной кондиции. Она привычно тянется на барном стуле вперед и Торп хочет ответить. — Я так скучала, — шепчет она. — Никому до тебя не удавалось творить со мной такое. — Давай пойдем ко мне. — Торп осекается в двух сантиметрах от ее губ. Полный бар народу и, вероятно, тут есть его будущие клиенты. Надо проваливать, чтобы себя не скомпрометировать. Блондинка спрыгивает со стула, не мешкая, и тут же устремляется в сторону выхода. Ксавье следует за ней, держась на расстоянии трех шагов. В переполненном лифте Мэнди вонзает свои длинные ногти в его задницу, Торп слегка хмурит брови от боли, но вида не подает. В номере все идет как обычно. Ошалелая Мэнди осыпает шею Ксавье влажными поцелуями, уже пытаясь справиться с пряжкой. Торп на секунду задумывается о ее словах про то, что он якобы единственный такой умелый любовник и походит это на некое… — Мэнди, ты с кем-то встречаешься? — пытаясь отстраниться, уточняет он. — К чему ты это сейчас? — подвыпившая блондинка растерянно облизывает распухшие губы и слегка хмурится. — Я задал простой вопрос, — делает полшага назад. — Ты с кем-то встречаешься, пока мы не видимся? — А ты ревнуешь? — пухлые губы растягиваются в широкой улыбке. — О, сладкий, конечно же, нет. Она увлекает его в поцелуй, и тут до Торпа доходит. Он уже находится в гребанных отношениях. Каких-то ублюдских, но именно отношениях. Мэнди покорно ждёт, пока они встретятся на очередном мероприятии. Два месяца перерыва с ее напряженной работой — не так уж и много. А он живет себе и даже не думает, что где-то в ЛА есть менеджер конференций. Он резко отстраняется от обладательницы тщетных надежд с третьим размером груди и удерживает ее за плечи. — Так, мы должны прекратить это, — сообщает он, сглатывая неплохой ком возбуждения. Алкоголь и умелые прикосновения девушки действуют против него. — В чем дело, сладкий? — блондинка в непонимании. — Ты нашел себе новую пассию? Женишься? Умираешь? — Нет, ничего из предложенного, — Торп делает шаг назад. — Просто я осознал, что нам не стоит больше встречаться. — Интересно, — Мэнди округляет глаза. — То есть полтора месяца я ждала нашей встречи, чтобы наконец отдаться в руки мужчины моей мечты, а теперь ты меня обламываешь? — Мечты? — Ксавье столбенеет. — Ты что несешь? Мы с тобой виделись трижды, какие к хренам собачим мечты ты себе создала? — У любого сотрудничества есть перспектива, — хищно улыбается Мэнди. — В моей первой конференции ты тоже отказался участвовать, но я упорная, ты ведь знаешь… — она делает шаг вперед и тянет руку к пряжке его ремня. — Мэнди, нет, — решительно делает еще шаг назад. — Тебе лучше уйти и забыть о том, что мы наворотили. Отношений ни в каком виде я не планирую. Блондинка цокает языком, голубые глаза наблюдают содержимое ее очевидно пустой головы. Она поправляет свою одежду, посыпая Ксавье изречениями о мудаках, явно взятых с просторов интернета. Напоследок уточняет, не передумал ли он, и, получив внятный ответ, уходит из номера, не закрыв дверь. Торп вздыхает. Закрывает дверь номера и идет в душ. В какую-то откровенную задницу его загнал этот ненавязчивый образ жизни за последнее время. Надо быть как-то внимательнее. *** Утром в пятницу Уэнс добивается от главреда подписи на макете и наконец отправляет номер в печать. Устраивает разнос Кенту за то, что из-за его лени им пришлось менять фото дважды. В обед отправляет Дивину на встречу с Гарретом Гейтсом и просит позвонить сразу после. Сама же, измученная неделей верстки до трясущихся рук, едет к Синклер. И не чтобы проведать болезную, а чтоб накатить. Блондинка пить отказывается, прикрываясь тем, что на антибиотиках из-за вируса. К Уэнс такая зараза не пристает, поэтому она спокойно вытягивает ноги на диване цвета рвоты единорога и рассказывает о прошедшей неделе и новом дизайнере. Энид ответно вещает о том, как здорово они провели выходные с Аяксом и что он навещал ее несколько раз на неделе. Оказывается, с Аддамс они разминулись всего на двадцать минут. Наконец обретенное подругой счастье отдает внутри Уэнс уколом зависти, и она вспоминает о Торпе. Впервые за прошедшие несколько дней очень отчетливо. Все время конфронтаций со старшим Галпиным она прогоняла из головы посторонние мысли, и это почти получалось. Если бы среди ночи ей не снились прикосновения теплых пальцев на шее. Всю неделю Ксавье не часто писал сообщения. Вероятно, действительно занят на конференции, а она, откровенно говоря, немного обижена и первой на контакт не идет. Честно говоря, она вообще не понимает, как дальше действовать. Информации о нем найти невозможно, надежда теперь лишь на Дивину. Вступать с ним в отношения — смерти подобно, так далеко она не зайдёт. Замешательство от происходящего и так превышает все допустимые нормы. А что случится, если они вдруг действительно начнут встречаться? Он что-то расскажет, ей нужно будет написать об этом. Большего тупика не придумать. Но доселе неведомые чувства не дают ей просто выбросить его из головы. Он поступил как говнюк, отрицать это глупо. И прежняя Уэнсдей Аддамс, ну та, что не облачалась в неудобное белье в ожидании, вот она-то кричит: отомсти ему. Прокатись по его самолюбию, устрой ему пытку. Уэнс вздыхает, потеряв нить рассказа Синклер о прошедших двух днях. Энид замечает неладное, интересуется, в чем, собственно, дело. Аддамс хмурится, не зная, рассказывать ли подруге всю эту галиматью, что случилась с ней в выходные, но и вообще в последние дни. Блондинка настаивает, и Уэнс соглашается. В конце концов, не Танаке же сообщать, как она встряла. И точно уж не Дивине, которая считает, что страдания и любовь идут рука об руку. — Ты должна ему отомстить! — охрипшим голосом выносит вердикт Энид. — Да, каким образом? — Аддамс отмахивается и садится на мягком диване. — Ну, ты что? — блондинка поднимается из своего кресла и садится рядом с подругой. — Ты ведь знаешь его адрес, так? Значит сейчас мы нарядим тебя в мое лучшее платье для соблазнения и отправим к нему. — Звучит как сюжет дешевой порнухи, — морщится Уэнс. — Есть способ получше? — Моя милая, мужчины думают членом, — цокает языком Синклер. — Он, видимо, нет, раз не приехал ко мне, — прикрывает глаза от стыда. — О, серьезно? — смеется блондинка. — А подростковую совместную мастурбацию он устроил зачем? Ты этим занималась когда-нибудь после колледжа? — Нет, не припомню, — усмехается Уэнс. — В последний раз еще с первым парнем. — Ну вот видишь, — победно поднимает подбородок подруга. — Значит, он тебя хочет. И мы надавим ему на больное. Ты его соблазнишь, но сольешься в последний момент. Я пойду найду платье. Синклер поднимается с места и уходит на поиски. Аддамс трет лицо двумя ладонями, пытаясь понять, готова ли она мстить таким образом. Идея мерзкая от начала и до конца. Но что-то внутри нее хочет видеть разочарование в зеленых глазах. Примерно такое же, с каким она смотрела на себя в зеркало, когда чистила зубы, узнав, что самолет был лишь отмазкой. Подруга возвращается к ней, держа в руках нечто никак не поддающееся описанию. Какая-то странная тряпка, которую с большой натяжкой можно было бы назвать платьем. Больше это похоже на обрезки ненужной ткани, из которой до этого сшили что-то приличное. Ну как приличное, тоже с большим сомнением. Расцветка сего великолепия так аляписта, что и не разобрать, что там задумал художник, который ее создавал. — Это… — Уэнс округляет глаза. — Это что нахрен такое? Ты убила змею или… — моргает в ужасе несколько раз. — Ты хочешь ему отомстить или нет? — не унимается Энид. — Я знаю, о чем говорю. План такой: ты надеваешь вот это, мои каблуки для танцев. А, ну, еще сейчас кудри накрутим. — Мне кажется, в твоем плане логика вышла в окно, — Аддамс задумывается, что это все-таки полный бред. — Я бы хотела отправиться с ней, а не к Торпу. — Примерь, — блондинка настаивает. — Ты все поймёшь. — Да оно же едва прикроет мне задницу! — машет головой. — Я тебе что, девчонка по вызову? В таком виде приходить в квартиру мужчины. — Ты не об Иисусе планируешь с ним говорить, — давит Синклер. — Твоя задача довести его до помешательства и тихо слинять. — Господь, если ты существуешь, — поднимает вверх голову. — Объясни мне, какой в этом смысл. Энид, он не приехал ко мне, я повторяю, если ты не расслышала. А значит не особенно ему это и интересно. Если я припрусь к нему в таком виде, это вообще ничего не решит! Блондинка устало вздыхает. Садится на диван и начинает вещать около пяти историй из жизни знакомых ей женщин, где подобные действия заканчивались просто прекрасно. Вариации исхода событий от хорошего секса до свадьбы. Контрольный аргумент «тебе просто будет приятно» шансов не оставляет. Аддамс покорно распускает хвост на затылке и садится ждать, чем обернется парикмахерский эксперимент рук Синклер. — Когда я начала тебя слушать? — Уэнс чешет нос от запаха лака и задаёт вопрос, который ее беспокоит. — Может, когда влюбилась? — Синклер выдает ответ и строит растерянную гримасу, будто болтнула лишнего. Бросает короткий взгляд в глаза Аддамс в зеркале, та в это время их закрывает. — Мне это не свойственно, не могла я влюбиться, — грустно опускает подбородок. — Это просто физиология. Уверенные в себе мужчины мне нравятся, скажем прямо: я их хочу. Но я уверена, что не способна на глубокие чувства. — Тем не менее ты их испытываешь, — Синклер пожимает плечами, бросая в сторону финальный локон. — Я испытываю досаду от того, что меня кинули, — честно констатирует Уэнс. — И необъяснимую хрень в виде желания закутаться в плед и его огромные руки. — Ну, не хочу конечно тебя расстраивать, но влюбленность выглядит именно так, — блондинка финалит причёску доброй порцией лака и отходит на шаг. — Все, он не устоит. Надевай платье, я пока принесу каблуки. — Я переломаю себе ноги на твоих туфлях для пилона еще до того, как спущусь с лестницы, — хмыкает. — Дай мне их с собой. Спорить Синклер не планирует. В громадных туфлях ходить действительно невозможно, но выглядят они возбуждающе. Даже Аякс оценил, когда она показала ему видео со своей тренировки. Собравшись, Уэнс покидает квартиру. Дергает чертову тряпку в разные стороны, но то грудь раскрывается, то задница во всей красе. Она злится. Несёт в руках туфли, шлепая в домашних тапочках Энид. Подруга позволила проститься с ними навечно где-нибудь в лифте дома жертвы. Аддамс в последний раз тяжело выдыхает и садится в такси. До назначенного адреса ехать приблизительно двадцать минут, и этого времени ей должно хватить, чтоб настроиться. *** Ксавье после душа лениво разбирает чемодан в комнате. Он измотан, как скаковая лошадь. Конференция, Мэнди и задержавшийся черт знает где самолет. Хочется просто заказать пиццу и лечь перед телевизором. Забросив рубашки в стирку, он слышит тихий стук в дверь. Гостей он точно не ждал и совершенно неясно, кого там принесло. Время близится к девяти вечера, неизвестно, кому взбрело в голову совершить столь поздний визит. Он открывает дверь и замирает. На пороге сосредоточение похоти в виде Уэнс в, как бы это мягко сказать, шлюшьем платье. Он моргает, не в состоянии произнести ни единого звука. Она выглядит настолько пошло, что мозг не рисует ничего, кроме откровенно грязных картинок с ее участием. Он, как некстати, вспоминает ее стоны в трубку и сглатывает от наваждения. Аддамс наблюдает замешательство в зеленых глазах. Лицо, скривившееся то ли ужасом, то ли шоком. А потом его зрачки расширяются, да так резко, что она поражается скорости и мысленно благодарит Синклер за идею. – Ну, привет, – язвительный голос отрезвляет Ксавье. – Привет, – он встряхивает головой и пропускает ее в квартиру. – Мы договорились на пятницу, помню. Извини, самолет задержали, я не успел предупредить, – тараторит весь бред, что пришел в голову. Уэнс аккуратно шагает к дивану, стараясь изобразить грацию кошки, но на деле ее ощутимо штормит на каблуке, что раза в четыре выше ее привычного. Торп наблюдает за девушкой, скользя взглядом от напряженных лодыжек, окрученных тонкими ремнями туфель, до восхитительно покачивающихся при ходьбе бедер, которые едва скрывает платье девушки. Дойдя до спасительной гавани в виде дивана, Аддамс присаживается, медленно закидывая ногу на ногу, потому что туфли тяжелые, как камни, привязанные к ноге утопленника. Завершив действие, она разбрасывает руки в стороны на мягкую спинку и ждёт. Ксавье, как в замедленной съемке, смотрит, как стройная ножка рассекает воздух и переводит взгляд на лицо девушки. Он читает в нем вызов, но не представляет, чем на него отвечать. Она вероятно пришла, чтобы завершить начатое в воскресенье и он, прямо скажем, не против, потому что в штанах понемногу уже начинает зудеть. Но вместе с тем, Торп хорошо помнит, что всплеск тестостерона не так давно привел его к сомнительным отношениям с Мэнди. И если в случае с менеджером конференций их разделяет половина страны, то тут — один город. Да и он просто не хочет. Господи, он просто не хочет заканчивать общение с ней. Ему интересно, она необычная. Противоречивая. Привлекательная. Но он не намерен встречаться. Все что угодно, но только не это. Уэнс наблюдает, как на лице мужчины эмоции сменяют друг друга как калейдоскоп. Ей хочется широко улыбнуться от того, что он в тупике. Пауза тянется уже какое-то время, и ей надо бы ее прервать. – Ну раз уж я все же приехала, может, ты мне что-то предложишь? – последние слова звучат как возбуждающий полушепот, и она лениво ведет указательным пальцем по своему бедру, слегка прогнувшись в спине. – Да… – он делает шаг на месте. – Может, выпьем вина? Хочешь… У меня есть бутылка того, что ты оценила. Сейчас, подожди, я… Он не договаривает. Сильно хмурится, встряхивает головой и быстро шагает прочь из гостиной. На кухне хватает бутылку из винного шкафа и нож сомелье. Думает. Какого черта вообще? Кому сдались эти принципы? Девушка явно намерена его соблазнить, иначе зачем наряжаться в такое и вести себя столь вызывающе. Как некстати в памяти всплывает отец с его бубнежом про серьезность намерений, и Ксавье вспоминает, что обещал Биллу приехать. Он с новой женой отправился на какие-то термальные источники на выходные и оставил дома собаку, которую с чего-то вдруг решил завести на старости лет. Торп и так любит кататься на машине без дела, а помочь отцу — так это вообще оправдать свое непотребное поведение в его глазах. Мысли о поездке в Коннектикут отвлекают от происходящего прямо сейчас в его гостиной, и Ксавье собирается с мыслями. Ситуация такова: они оба хотят продолжения. Этого отрицать никто из них точно не станет. И чего это вдруг он решил заделаться ее папочкой? Уэнс взрослая девушка и прекрасно отдает отчет своим действиям. Она сама пришла, сама ведет себя критически откровенно. Чего бы ему строить из себя недотрогу и пытаться беречь ее светлый образ. Они не обсуждали, к чему это идет, но она сама не так давно предлагала совершить этот шаг прямо на его коленях в машине. Наверняка понимая, что отношениями это все совсем не пахнет. Он открывает бутылку, берет два бокала и выходит из кухни. Плевать. Будь что будет. Пока Торпа не было Аддамс спешно пыталась придумать, как вести себя дальше. Она никогда никого не обламывала на полпути. Либо парень ей нравился и всё случалось само, либо несчастный с порога награждался презрительным взглядом и просто отваливал. Тут она в непонимании, в какой момент надо сказать, что передумала. Она прикрывает глаза, обреченно вздыхает и отбрасывает за спину водопад почти африканской причёски. Чертовы туфли Синклер нещадно давят даже в положении сидя, и она потирает лодыжку. Ксавье подходит к девушке со спины, слышит вздох и интерпретирует его как нетерпеливый. Россыпь кудрей, которую Уэнс небрежно отбросила, цепляет взгляд. Она прогибается, поправляя ремешок туфли, и ему сносит крышу. С задворков сознания голос Билла наставническим тоном сообщает ему, что он стал немного зависим от женских ласк ввиду частой и хаотичной смены партнерш. Он соглашается с ним. К хорошему легко привыкнуть. Обходя диван он решает, что одного раза ему не хватит. Она необъяснимым образом его так заводит, что хочется совершить это не единожды. Но чертов пес нуждается в том, чтобы его накормили, и Ксавье не придумывает ничего лучше, как… – Какие планы на выходные? –присаживается рядом, наливает вино и подносит бокал. – Или начнём прямо сейчас? – ведет пальцами по оголенному бедру девушки. Медлить Торп не намерен. Он и так превзошел сам себя, растянув это знакомство аж почти на две недели. Раньше и получаса хватало, а тут, понимаешь ли, он вспомнил, что очень воспитанный. Ну его к черту. – Не думаю, что мне сейчас хочется, – Аддамс врет и себе, и ему. Медленно делает глоток вина, наблюдая замешательство в лице мужчины. Его прикосновения, конечно же, ее вдохновляют. Да так, что она сама удивляется. — Серьезно? – брови встречаются на переносице. – Ты пришла ко мне так и говоришь, что не хочешь? Ксавье, прямо скажем, недоумевает. Что происходит? Зачем надо было устраивать это всё и сказать, что она желанием совсем не горит. Он убирает от нее руку, берет свой бокал. Уэнс теряется от прямого вопроса. Казалось бы, все и так ясно. Зачем ей приходить, демонстрируя товар лицом, если не для того, чтобы предложить его к употреблению. – Я пришла, чтобы просто поговорить, – выдает первое, что пришло в голову. – О, правда? – ухмыляется Торп. – Ну, и о чем? Аддамс хочется закатить глаза от собственной тупости. Потому что тем для разговора нет никаких. Недолго раздумывая, она решает идти в наступление чисто по-женски. Думает, была-не была, на ходу разберётся. Она отпивает еще вина, ставит бокал на столик рядом с диваном и разворачивается ближе к мужчине – Ты мне скажи… – голос загадочный Она наклоняется, проводит пальцем по его шее, замечая, как кадык дергается. – Уэнс, это игра какая-то или что? – Торп смотрит на нее сосредоточено. – Извини, я почти не спал и не улавливаю твоих намеков. Что мы должны обсудить? То что сейчас между нами? – мелит все что не попадя, совсем не понимая, что происходит. Уэнс, конечно, не против бы поговорить, что за странная хрень с ней творится и выяснить, а не происходит ли подобного с ним. Потому что если это действительно так, то им плыть да плыть начинать отношения. А она, прямо скажем, не в курсе, как себя в них ведут. Да и к слову, он ее жертва. Какие тут могут быть отношения в принципе? Не ровен час ей придется поливать его имя грязью, будь то правда или плод ее буйной фантазии. Она невольно вздыхает, осознавая, в какую ловушку себя загнала. Торп слышит вздох и понимает, что вопросом попал в самое яблочко. Все-таки она не та девушка, которая довольствуется отношениями без обязательств. Видимо, он не ошибся в самом начале. Нужно расставить точки над и. – Хорошо, давай это обсудим, – кивает и слегка отстраняется. – Вероятно, я ввел тебя в заблуждение своими действиями. Извини, я не хотел. Это не то, что ты думаешь. Последняя фраза выводит Уэнс из равновесия. Она чувствует себя идиоткой еще сильнее, чем прежде. Вырядилась как путана и ведет себя так же. Хочется встать и бежать отсюда со всех ног, но чертовы туфли ей этого не позволят. Ей становится мерзко от себя самой. Внутри вспыхивает пламя ярости и она выпаливает то, что вообще не планировала говорить: – Тогда что это? Зовешь меня на свидания, устраиваешь непотребщину по телефону, хочешь приехать, а что в итоге? Она прикусывает язык. Что за истерический припадок с ней происходит? Или Синклер права: она и правда влюбилась, как школьница? Все же влюбленные женщины ведут себя, как полоумные? – Уэнс. – он вздыхает и поднимается с места. – Я не лучший кандидат по части серьезности. Торп таких разговоров не вел никогда. До Барклай в этом нужды не было — он зачем-то вступал в отношения с каждой понравившейся девушкой. После Бьянки он сразу расставлял маяки. А тут какого-то черта сбился с курса прямо на старте. Аддамс пытается привести в порядок разбушевавшееся состояние. В конце концов, так же ведь всем будет проще. С какой это стати ей далась эта серьезность? Она же сама бежит от нее, как от огня. – Отличная новость! – она вскрикивает, все еще находясь не особо в себе. – Отношения и мне не нужны! Мне просто необходима ясность. Последняя фраза — как спасательный круг, который не даст ей потонуть в образе идиотки. С одной стороны, она осознает, что испытывает к нему некие чувства. За неделю вялой переписки они вроде сникли, но стоило встретиться, как ее снова взбудоражило от одного его вида. Она наблюдает, как Торп выхаживает туда-сюда, как сводит челюсти, и без того острые скулы становятся такими, что о них можно порезаться. Как напрягаются мышцы шеи, в которую ей по необъясним причинам хочется впиться зубами. Как хочется слышать… – Так не бывает. – Ксавье нарушает недолгую паузу. – Женщинам всегда необходимы эти формальности. Он думает, что девушка ему врет. Что первые эмоции, вызванные непониманием ситуации, были как раз правдивыми. А дальше она просто пытается сделать вид, что все в порядке. Или совсем не пытается и ей правда плевать? Ксавье останавливает свою беготню от проблемы по пространству гостиной и замирает. – Ну поздравляю, тебе повезло, что я странная женщина. – Уэнс усмехается, и это выглядит глупо. Причем для обоих. Торп думает, что возможно она-таки честна с ним и в действительности не нуждается в устаревших формальностях. Уэнс думает, что она хочет покинуть эту квартиру как можно скорее. Потому что какой-то невообразимый коктейль из эмоций лишает ее остатков здравого смысла. Она еще раз максимально спокойно делает пару глотков вина, потому что оно вкусное до одурения и медленно ведет языком по губам, раздумывая как бы уйти так, чтобы это не выглядело, как яркая сцена. Вся это идея соблазнения без продолжения уже кажется ей кромешной тупостью. Она ставит бокал и тут же слышит: – Ты что пытаешься мне сказать? – голос растерян. – Что мы можем перейти грань поцелуев и пойти в нечто большее без ожиданий? Торп просто желает знать, на что подписывается. Девушка на его диване в слишком откровенном платье и призывно высоких каблуках лишает его остатков возможности ясно мыслить. Он понимает, что вляпался. Без понятия, что это за чувства, вероятнее всего, просто животный инстинкт. Он хочет оказаться внутри нее, потому что эта игра уже переходит все грани. Он сглатывает и идет ближе. – Ой, да иди-ка ты к черту, – Аддамс хмурится и поднимается с места. Вся эта ересь ей надоела. Какая-то вялая фрикция из его странных фраз ее и бесит, и расстраивает одновременно. Она думает, что все это полный бред и не более. Просто надо передать жертву своей менее эффективной коллеге. Она будет копать до посинения, и это ее проблемы. Йоко точно поймёт, а в противном случае Аддамс пригрозит ей своим увольнением. Все слишком запуталось, и она совершенно не представляет себе, где выход из этого лабиринта. Классика стресса «бей или беги» , говорит ей уносить ноги. И нет повода думать иначе. Она делает решительный шаг в намерении выйти из пространства своего дискомфорта как можно скорее, но чертов каблук цепляется за длинный ворс ковра у дивана, и Уэнс в прямом смысле теряет опору и, споткнувшись, почти летит носом вниз. Сильные руки ловят ее весьма вовремя, и она замирает. Это что-то за пределами ее понимания. Ладони на ребрах, широкий торс очень близко, дыхание кажущееся учащенным — все это к чертям вышибает землю из-под ее ног. Она поднимает голову, смотря в глаза цвета Аравийского моря, и просто плывет. Какого вообще он ее так привлекает? Что в нем есть, чего нет в том же, прости, вероятно существующий Господь, Галпине? Ксавье смотрит в испуганные глаза Уэнс и теряет связь с этим миром. Она кажется ему такой маленькой, такой хрупкой. Просто сосредоточение всего порочного с одной стороны, но с другой — будто оплот целомудрия. Он теряется в темной бездне ее огромных глаз и склоняется. Сам. Идет на эту глупость. Хочет поцеловать девушку, с которой они так и не выяснили, кем друг другу приходятся. Губы Уэнс приоткрываются на растерянном вдохе, и Ксавье больше не мешкает. Сразу же проникает языком в рот слишком привлекающей его девушки, и она издает что-то похожее на тот стон, что он слышал в трубке.. Уэнс вышибает мозги от поцелуя. Серьезно, расскажи ей кто-нибудь, что можно терять ощущение пространства и времени лишь от одного прикосновения чьих-то губ, она бы громко смеялась. Но этот грёбанный любимец женщин творит с ней что-то невообразимое. Он углубляет поцелуй до предела, и у Аддамс без лишнего пафоса кружится голова. Она теряет равновесие так неожиданно, что даже не успевает понять. Единственное, что ей удается — это оплести шею Торпа своими руками, надеясь, что он удержит ее. Ксавье чувствует, как они валятся на диван позади и абсолютно не хочет препятствовать этому. Пухлые губы весь вечер провоцирующей его девушки кажутся ему источником живительной силы. А когда ее язык отчаянно борется с его собственным в умопомрачительном поцелуе — это отшибает остатки мозгов. Он смягчает падание, успев зацепиться одной рукой за спинку дивана и дальше теряет терпение. Отрывается от ее губ и спускается жадными поцелуями на подбородок и шею. Уэнс под ним громко вдыхает, хватая воздух раскрытым ртом и чуть закинув голову. Он, пользуясь предоставленной в его распоряжение шеей, оставляет череду властных или даже собственнических поцелуев, с упоением закусывая ее нежную кожу и прихватывая ее после губами. Скорее всего, будут следы, но Торпу абсолютно без разницы. Может, ему бы подумать, как девушка после этого выйдет в люди, но он не способен. Единственное, о чем он сейчас думает — это ее прерывистое дыхание от его действий. Уэнс растворяется. Отдается во власть горячих губ и слишком возбуждавшего языка. Какой-то магический силой обладает этот мужчина, что сейчас провоцирует ее против любых законов природы сжать бедра как можно сильнее. Но ей не удается, потому что его тело стало преградой. Торп лежит меж ее излишне призывно раздвинутых ног и целует. Так, что ей хочется кричать «не прекращай это делать, пожалуйста». Гребанная тряпка Синклер играет с ней злую шутку и мужские губы смещаются вниз в намерении найти ее грудь. Уэнс прогибается, сложив позвоночник почти пополам, потому что эти прикосновения до безумия, до бесконтрольно рвущихся из нее всхлипов, доводят до помешательства. Торп подминает девушку под себя, проезжаясь своим возбуждением по ее промежности скрытой черт знает чем, он не выяснял. Короткое платье никак не мешает соприкосновению, и Ксавье откровенно жалеет, что находится в домашних спортивных штанах. Уэнс с таким нетерпением подается ему навстречу, что Торпу еле хватает самообладания, чтобы не овладеть ею прямо сейчас. Тепло ее кожи проникает под плотную ткань, и он в порыве задирает ее платье выше, совершенно не думая, что рациональнее было бы избавиться от собственной лишней одежды. Девушка громко стонет, когда он впивается длинными пальцами в ее мягкую, но упругую задницу. Он дергает ее на себя, продолжая целовать излом ключиц и спускаться к груди. Призывное платье ему весьма на руку, почти нет препятствий. Никаких тебе лифчиков или слоя мешающей ткани. Вот она, кокетливо скрытая тонкой полоской безобразия цвета молочного шоколада или вроде того. Просто проведи пальцем, сдвинь ее в сторону и наслаждайся. От этого осознания Ксавье возбужденно мычит и совершает то, что задумал. Намеки на адекватность уже покинули Уэнс окончательно. Свернули лавочку под напором мужчины, вдавливающим ее в мягкий диван своим массивным телом. Она извивается от каждого его прикосновения. От ладоней, что гуляют по телу будто в поиске чего-то заветного, от его громкого томящегося в ожидании дыхания, опаляющего жаром ее холодную кожу, от того, что вытворяют с ней его губы. Казалось бы, ей скоро тридцать, она далеко не пуританка и пробовала разное, эксперименты — ее естество. И каждый раз думала, ну, где предел этому? Что еще нужно сделать, чтобы мужчина на или под ней стал провоцировать такое желание, чтобы хотелось забыть свое имя. А оказывается, делать не надо совсем ничего. Выходит, стоит всего лишь влюбиться, пусть и в красавчика, но когда странных чувств в переизбытке, то волна наслаждения почти накатывает на нее от одних только предварительных ласк. Ксавье пытается справиться с барабанной установкой где-то в височных долях. Звон, гулкий бой — смешалось все. Его пальцы, изучающие ее тело, подрагивают от возбуждения, рваные и просящие о большем стоны совсем не помогают сдержаться. Он опускает ладонь к ее белью, отмечая, что девушка точно готова к тому, чтобы начать основное действие. Уэнс чувствует, как он касается ноющей от пульсации кожи и вспоминает, как совсем недавно делала это сама. Как ей было мало и как хотелось, чтоб это сделал грёбанный архитектор. И вот он здесь. От желанного действия его отделяет всего лишь тонкое кружево ее белья. Но только слегка загрубевшие пальцы под него проникают, как она чувствует стыд. Как будто ее здесь не должно быть, как будто она наступает на горло собственным принципам и позволяет мужчине, который потоптался на ее самолюбии, трогать ее там, где не дозволено. Она гневно выпускает воздух расширенными от переизбытка эмоций ноздрями и решает закончить этот спектакль.