Мост поцелуев

Аддамс стоит, сжав кулаки и дыша через раз. Майкл Гибсон — история с открытым финалом. Четыре года назад, когда Уэнс пришла в редакцию молодым журналистом, Майк был прислан владельцем в качестве кризисного менеджера. Обращение «Аддамс, детка» как трофей перешло с его уст в уста Йоко. Гибсон почти год был кем-то вроде серого кардинала. Помогал Танаке в вопросах управления, учил Аддамс азам желтушного ремесла. Почему такое внимание рядовому сотруднику? Все просто — Уэнсдей ему нравилась. И это даже было почти взаимно. Несколько раз, когда они оба задерживались допоздна за новой статьей, ситуация накалялась настолько, что дело доходило до поцелуев. Но дальше никто не заходил. Аддамс — не сторонник заводить отношения на работе, Гибсон — не любитель спать с подчиненными. Все вроде как-то развивалось, как с толкача, но так и не развилось куда бы то ни было. Майкл вернулся обратно в главное управление, базирующееся на туманном Альбионе, а Уэнс просто выбросила из головы этот недороман. Работы было невпроворот, спать было некогда, не то что страдать по начальнику. — Майк, мы ждали тебя в понедельник, — нарушает колкую тишину Танака. Гибсон прыскает смехом, вскинув вверх голову, и отстраняется от косяка. — Когда я следую чьему-то плану, Йоко? — манерно говорит он и делает шаг к столу. — Решил приехать пораньше и, как видишь, попал на горячее. Ты ведь не серьезно решила покинуть редакцию, детка? — обращается к Аддамс, стоя на расстоянии шага. Уэнс чувствует до жути знакомый аромат парфюма Гибсона, который он, видимо, никогда не меняет. Какие-то ноты жженой корицы или что-то вроде того. Для нее он всегда пах, как свежевыпеченная булочка с шоколадом. Очень странные ощущения почувствовать это снова. — На полном серьезе, — чеканит Аддамс. — Я не намерена терпеть унижения. — Ну, какие унижения, что ты говоришь? — вздыхает Танака. — Майк, не бери в голову, Уэнс сегодня просто не в настроении. Аддамс, ты можешь идти, давай поговорим позже. Гибсон усаживается за стол перед главредом, медленно снимает и складывает очки, гипнотизируя тем самым обеих девушек в кабинете. Аддамс вспоминает, что он всегда с виду незамысловатый улыбчивый юноша, но стоит ему начать говорить, как сердце уходит в пятки. Это, пожалуй, единственный мужчина в ее жизни, которого она уважала за твердость и стойкость. Теперь компанию ему в этом коротком списке составляет Ксавье, но это все же немного другое. — Поясните мне, что происходит, — аккуратно убирает очки в нагрудный карман куртки. — Что послужило причиной возникновения желания увольняться? Ты считаешь, можно разбрасываться такими ценными кадрами? — смотрит на Йоко, прищурившись. — Я ее не увольняю, — хмурится в ответ главред. — Я сама ухожу, — сообщает Аддамс, все еще стоя на месте как вкопанная. — То есть тебе мало обвала продаж, и ты хочешь лишиться самого эффективного журналиста? — Гибсон продолжает сверлить ясными глазами свою подчиненную. — Кто будет писать, Йоко? Может, ты? — Тебе прекрасно известно, что я не пишу. — шипит Танака. — Я ее не увольняю, повторюсь. В моих интересах сделать все для журнала, поэтому я предложила Уэнс сделку. Аддамс смеется, задрав голову. Танака, всегда дерзкая и уверенная, только перед одним Гибсоном становится кроткой мышкой. Мужчина обладает какой-то особенной энергетикой что ли или как это вообще называется? — Йоко, прекрати этот цирк — терять ей уже нечего — Ты предложила не сделку, ты меня шантажировала. А я не веду переговоров с террористами, я просто их убиваю. Хотите — пожалуйста. Устроюсь в другое издание, и ваш вшивый журнал не доживет до ребрендинга. — Пойдём-ка попьем кофе, детка, — ухмыляется на одну сторону Майк и наклоняет голову набок. — Поболтаем о жизни, а может и о повышении, — бросает издевательский взгляд в сторону Йоко. — Без проблем, — фыркает Аддамс. — Я все равно собиралась уходить. Заявление пошлю в отдел кадров. — Я его не подпишу! — возмущается со своего места Танака, но Уэнс слышит ее голос исключительно фоном. Раздражение и смятение собрались в заводной коктейль. Она идет к своему рабочему месту. Ей хочется кого-то ударить, но тут следом вальяжно топает Майк, и ей стоит собраться. Нет, она уже не испытывает к нему ничего, кроме банального человеческого уважения. Налет чувств стерся временем, она и не вспоминала о нем, можно сказать. Уэнс хватает сумку, ногой выключает древний компьютер, к черту наброски статьи про Барклай, даже если они не сохранились. Это больше никому не надо. — Ну, тише-тише, чего ты, — Гибсон пытается поймать ее за руку. — Майк, это лишнее, — поднимает руки перед собой. Он понимает прямой намек и делает шаг в сторону. — Тебе до сих пор не поменяли компьютер? — кивает на стол. — Вроде дела редакции шли довольно неплохо до недавнего времени. — Просто я люблю раритет, — хмыкает Уэнс. — Поэтому обратила внимание на меня? — ухмыляется Майк. Аддамс не может сдержать смешка. Самоирония Майка и шуточки про их разницу в возрасте всегда ее веселили. Он при любом удобном случае говорил: «когда я пошел в школу, ты только родилась». Может это и стало причиной проявления излишней заботы по отношению к ней когда-то, Уэнсдей не знала. Просто с самого первого дня в редакции Гибсон к ней неровно дышал. Она соглашается все же выпить кофе — поболтать и отвлечься будет не лишним. Задерживаться долго не будет, дождется звонка от Ксавье по дальнейшим планам и поедет домой. — Ну, рассказывай, — Гибсон помешивает кофе и выжидающе смотрит на Уэнс. — Если верить отчётам, то все это время вы с Йоко были как Чип и Дейл. Что произошло? — Ничего такого, — отмахивается Уэнс и сверлит свою чашку взглядом. — Она тут не причем, это мое решение уходить. Йоко лишь пыталась удержать меня, как умеет. — Она хороший журналист — выдыхает Майк. — Но хреновый руководитель. — С чего бы? — Аддамс поднимает взгляд. — Она вытащила журнал из настоящей задницы. — И она же обратно в нее его загнала, — ухмыляется. — Ты видела показатели прошлого месяца? Уму непостижимо. — Рекламщика она собирается увольнять, — пытается спасти ситуацию. — Просто пока некем заменить его. — Сотрудники — это инструменты, детка, — наклонив голову, улыбается Майк. — Если руки управленца растут не из того места, то ты его не переделаешь. — Почему-то мне не нравится этот разговор. — теряется Уэнс. — Скажу тебе честно: Танаке в редакции осталось недолго, — небрежно бросает Майк. — В целом, журнал боссу никуда не стучался, формат умирает. — У нас есть онлайн-площадка, — еще одна попытка спасти положение. — Вялотекущая, — кривится. — К чему ты это говоришь мне? — слова начинают ее пугать. — Хочу предложить тебе стать главредом, — улыбается. — Ты хваткая и не таскаешься по вечеринкам. — Все сплетни там! — парирует. — Если бы не Танака… — Сомнительно, — хмыкает,  перебивая. — Нет, Майк, — решительно двигает кофе в сторону. — Я задержалась в этом дерьме только благодаря тебе, но больше не стану. Я ухожу, и это не обсуждается. За Йоко обидно, но судьба журнала, по правде говоря, меня мало волнует. Уэнсдей понимает, что главред не заслуживает подобной участи, но вероятно к ней просто бумерангом вернулось содеянное. А ей самой вдруг стала претить эта деятельность. Из-за нее она испытывала невыносимый стыд рядом с Ксавье, и больше не хочет этого. Теперь когда она решила уйти, скрывать больше нечего и то, что их отношения перешли на новый уровень, не может не радовать. Можно быть честной. Перестать искать компромат, перестать стесняться своей неугодной общественности профессии. Плевать, что там дальше. Устроится в какую-нибудь газетенку, будет писать про погоду и рост цен. Не принципиально. Все эти расследования стоят уже поперек горла. Сейчас ей хочется одного — быть рядом с мужчиной, который ей небезразличен. Впервые за двадцать семь лет. *** Ксавье доверяет Юджину уладить все вопросы с мэрией. Уж на кого, а на Оттингера он научился полагаться без страха. Он чувствует сладкий вкус победы, сидя в своем кабинете. Каждый новый масштабный проект он воспринимает, как долгожданную премьеру фильма, который он никогда не снимет. Не то чтобы Торп не сожалел, что забросил мечту стать режиссером, но то, как ему удается руководить собственным делом, слаженной командой и делать бюро популярнее, ему очень нравится. Да и детские мечты должны остаться там далеко, в мире похмелья от дешевого алкоголя, сигарет, купленных ухищрениями, и юношеского разочарования в самом себе. Он уже взрослый, опытный, способный своим упорством добиться всего, чего пожелает. — Ксавье, — в кабинет стучит Гарретт. — Можно мне сегодня уйти чуть пораньше? — Что-то случилось? — Торп отвлекается от своих мыслей, еще улыбаясь. — Нет, все в порядке, — смущается Гейтс. — Хочу устроить свидание девушке. Отвести ее на Трайборо, показать свой первый проект. — Романтично, — хмыкает босс. — Что у вас с новым мостом? Вы обещали… — Да-да, — подчиненный перебивает. — Джо заканчивает чертеж и принесёт тебе в течении часа. — Удалось договориться? — уточняет. — Да, я умею расставлять приоритеты, — улыбается Гейтс. — Ну так что? Можно уйти? — Да, без проблем. — кивает. — Скажи Джо пусть поторопиться, я сам бы хотел уйти в ближайшее время. Подчиненный покидает кабинет, и Торп в приподнятом настроении пишет Аддамс. Хочется провести вечер с ней, а в кинотеатре как раз премьера интересного фильма. Он бы сходил один, но теперь просто обязан открыть Уэнс удивительный мир кинематографа. Она тут же отвечает, что будет готова к семи вечера. Ксавье улыбается. Интересные ощущения. Что-то внутри теплится, это приятно. Он искренне верит, что честные с самого начала отношения не приведут их туда, откуда он не так давно вышел. История с Барклай все еще его неприятно царапает. Когда они отдалились, когда все стало в тягость — неясно. Понятно лишь то, что они оба выгорели. Стали просто соседями, делящими одну постель. Торп копчиком чувствовал, что у подруги появился интерес к другому мужчине, и не испытывал на этот счет ничего. Что и стало причиной предложить расставание. Бьянка это спокойно восприняла, соглашаясь, что их отношения давно изжили себя. Может быть, он виноват, что изначально хотел казаться рыцарем на коне, может, она что позволила думать, будто способна быть робкой принцессой. Никто уже не разберет, в чем причина, но несколько неприятный осадок остался. Поэтому он не хотел снова все начинать. Отношения — это чаще всего потеря контроля над ситуацией, всегда нужно оглядываться на человека, пытаться быть кем-то, а не собой. Может, с Уэнс все будет иначе, он не загадывает наперед. Но она необычная, и ему правда хочется узнать ее получше. Приходит Крэкстоун с чертежом. Бухтит, что Гейтс убежал на свидание, и ему опять приходится работать за него. Не угодишь этим англичанам, думает Торп. Проект оказывается неплохим. Ксавье царапает карандашом несколько правок и отправляет Джо домой, договорившись доделать все в понедельник. Для начала достаточно, усердствовать с этим заказом нет особой нужды. Его цепляет идея Гарретта позвать девушку посмотреть мост Трайборо и он думает пригласить Уэнс прокатиться как-нибудь до Сан-Франциско и полюбоваться на Золотые ворота. Потому что у него с ними связана своя история. Вечером он забирает ее на знакомом углу. В очередной раз умиляется волнам ее причёски, Уэнс очень это идет. Девушка кажется слегка напряженной, но тут же расслабляется, когда он нежно целует ее, потянувшись с водительского. Рассказывает о фильме, трижды спрашивает, готова ли она смотреть мрачный философский артхаус, трижды получая утвердительный ответ. В кино он берет последний ряд, в шутку сообщая, что планирует на нем целоваться, как школьники. Аддамс надеется, что так и будет, но вместо этого Торп весь сеанс периодически шепчет ей на ухо какие-то уточнения по сюжету. Касается ладони с торопливым «смотри-смотри» и машет своими длинными пальцами в воздухе. Уэнс пыхтит, давно потерявши нить сюжета этого совершенно непонятного ей кино. Но она выносит стоически все два с половиной часа, потому что ей просто нравится наблюдать за Ксавье. Он смотрит вероятный, по его мнению, шедевр с большим интересом. Глаза блестят, отражая действия на экране. Он улыбается, напрягается, хмурится. Изредка бросает взгляд на Уэнс, как будто сверяясь, нравится ли ей. Аддамс лет сто не была в кино. Ее максимум до вынужденного отпуска — посмотреть перед сном фильм, о котором говорят из каждого утюга. Пропустить половину, отвлечься на спиливание ногтей или мысли об очередном расследовании. Но больше таких мыслей нет. Прямо сейчас она обещает себе внимательно смотреть все, что будет показывать Торп, хоть это почти невозможно, потому что смотреть ей хочется только на него. — Как впечатления? — интересуется Ксавье, когда они выходят из кинозала. — Я скажу тебе правду, — отныне она так решила. — Большая часть осталась мне не ясна, но атмосферно. — О, детка, — смеется и прижимает ее к себе. — Это удивительно, что ты сама пишешь романы, но при этом плохо улавливаешь смыслы кино. Мы это исправим, — смотрит ей в глаза с теплотой. Уэнс засматривается в цвет Аравийского моря и благодарит себя тысячу раз, что врать ей больше не нужно. Ей безумно легко теперь, она приняла, что влюбилась как девочка по совершенно неясным причинам. Всю жизнь отгораживаться от пристального мужского внимания, а потом вляпаться в чувства к человеку, которого она должна была публично оклеветать. Филигранная затрещина от судьбы. Ксавье не хочет прощаться. Ему приятно общество Уэнс, и он решает, что вечер можно продолжить. Его жжет интересом, как будут развиваться события. Раз уж он принял факт того, что снова затеял отношения, то нужно проявлять в них инициативу: — Останешься у меня? — с вызовом спрашивает. — Снова? — Аддамс пытается изобразить возмущение, но внутренне хочет танцевать победный танец. — Почему нет? — прищуривается. — Откроем хорошее вино, посмотрим что-то еще. — Только ради вина, — хмурится. — После этого фильма мне явно нужно немного расслабить мозги. — Попробую тебе помочь, — с усмешкой отвечает Ксавье. Торп обнимает девушку за плечи, и они отправляются к выходу из кинотеатра. По дороге домой он раздумывает, что можно включить в качестве аккомпанемента к прелюдии, потому что развлекаться еще одним киносеансом он не намерен. План у него совершенно иной. Он бросает короткий взгляд на Уэнс. Она хмурится, печатая что-то одной рукой в телефоне, а второй тянет подол шелкового платья вниз, пытаясь прикрыть коленки. Аддамс надела лучшее, что у нее было. Платье куплено совместно с Синклер для какого-то званого вечера, куда им следовало явиться всей редакцией. Ее гардероб в большей степени состоит из строгих вещей, пытаться быть излишне женственной не было необходимости. А теперь хочется казаться облачком в нежных тканях рядом с сильным мужчиной. Она дергает платье от раздражения. Танака и Гибсон завалили ее сообщениями. Йоко требует обсудить ситуацию, Майк предлагает встретиться на выходных. Ни с кем из них Уэнс не горит желанием сейчас общаться, поэтому коротко отвечает обоим «я загородом, плохая связь» и блокирует телефон. В ее планах сегодня упиваться вниманием мужчины, который ей дорог. Ни о каких делах речи идти не может. В квартире Торп чинно приносит в гостиную вино, включает на плазме первый фильм из сохраненных, особо не всматриваясь. Аддамс сидит на диване, задрав под себя ноги, и гладит кота. Хайди подставляет морду под руку с такой доверчивостью, будто она его хозяйка, а не Ксавье. — Давай проваливай отсюда, пушистая задница, — хозяин решает прогнать кота с дивана, подталкивая в толстый бок. Но силы их всегда были равными, поэтому животное не повинуется, а лишь издает угрожающее урчание, намекающее не нарушать его личных границ. Торп хмурится от такой наглости и подталкивает снова. Еще пара мгновений, и Аддамс бы стала свидетелем кровавой расправы мохнатого над огромной ладонью хозяина. — Ты просто слишком груб, — смеется Аддамс. — Хайди, позволь Ксавье присядет ближе, — ласково говорит, поглаживая кота за ухом. Животное подчиняется. Перепрыгивает с дивана на журнальный стол и разворачивается мордой к парочке. Внимательно смотрит, как Торп двигается ближе к Аддамс, и усаживается в наблюдательную позицию, устроив одну лапу подушечками вверх под пушистой грудиной. — Он всегда так сидит? — умиляется Уэнс. — Понятия не имею ,— прыскает Ксавье. — Я за последние три недели вижу его чаще, чем пять лет до этого. Он переставляет закуски к вину ближе к Уэнс, недовольно косясь на кота, вручает бокал с вином девушке и берет свой. — Продолжим приобщаться к прекрасному, — довольно говорит и откидывает руку на спинку дивана — Иди сюда. Аддамс к охотой двигается к нему и пристраивает голову к широкому плечу. Поднимает глаза, улыбаясь, и Торп дарит ей улыбку в ответ. Наклоняется ближе. К черту кино. Чувствовать ее ему хочется больше, чем демонстрировать мир киноискусства. Уэнс полностью разделяет идею целоваться вместо того, чтобы смотреть в экран. Она ставит свой бокал на столик и подается навстречу. Губы встречаются, вкус глотка вина, который успел сделать Ксавье раскрывается на ее языке нотами вишни и сладкой ванили. Потрясающе, такого сорта она не пробовала. Обязательно посмотрит название когда-нибудь после. Торп подтягивает ее к себе, намекая присесть к нему на колени, Аддамс поддается, закидывает ногу и, разрывая поцелуй, пытается делать вид, что не ожидала такого поворота событий. — Мы не будем смотреть фильм? — старается сказать расстроенно, но рваные выдохи между словами намекают Торпу о том, что не слишком она опечалена. — Успеем еще, — ухмыляется, избавляется от своего бокала и толкает за бедра девушку на себя. Аддамс хочет театрально вздохнуть, но влажные мужские губы перекрывают воздух глубоким поцелуем. Сопротивляться ему нет ни малейшего повода. Она отдается ласке, пальцы путаются в его волосах на затылке, гладят и царапают шею. Дыхание перехватывает от остроты ощущений, она разрывает контакт, пытаясь набрать воздуха в легкие. Широкая мужская ладонь ложится на тонкую шею, губы горячим шепотом проходят по коже над сонной артерией. — Хочу тебя прямо сейчас. Уэнс стонет от будоражащей сознание хрипотцы и вжимается в Ксавье сильнее. — Немедленно… — глубоко вдыхает. — Сделай это. Ксавье думает, что предаваться страсти под пристальным взором кота — своего рода извращение, к которому он не готов. Поэтому он прижимает одной рукой Уэнс за поясницу, второй отталкивается от дивана и идет в комнату. Плотно закрывает дверь, припечатав к ней Аддамс, надеясь, что пушистое жюри не решит пойти за ними следом. Градус желания растет стремительно. Аддамс сбрасывает с плеч тонкие лямки платья, оно спускается к поясу. Торп ставит ее на ноги, позволяя ткани скатиться по стройным ногам. Целует и тянет к кровати. Уэнс не сопротивляется, усаживается на колени Ксавье и дрожит, когда умелые пальцы пробегают по позвоночнику вверх и цепляют застежку бра. Секунда, и поддерживающая грудь конструкция, лишенная лямок, летит в сторону. Широкие ладони возвращаются на ее спину, вырисовывают бесконечности от лопаток к пояснице, пока губы начинают неметь от долгого сладкого поцелуя. Торп разворачивается и укладывает девушку вдоль кровати. Аддамс опускается спиной на холодные простыни, и это действует, как облегчение, потому что ее тело уже горит от желания. Торп устраивается на коленях между ее ног и медленно стягивает черный чулок с бедра, выжидающе наблюдая за девушкой. Ее реакции какие-то слишком яркие, так что хочется их запоминать. Второй чулок через мгновение тоже летит в сторону, и Уэнс закусывает губу от движений горячих ладоней по бедрам. Лодыжку, оставшуюся на плече Ксавье, согревают мелкие поцелуи, и Аддамс ерзает на простынях, цепляясь ногтями. Ей до жути хочется большего контакта кожи, но мужчина медлит, отчего возбуждение разрастается только сильнее. Торп не планирует торопиться. Он продолжает смотреть, как Уэнс медленно облизывает губы, иссушенные глубокими вдохами, как старается фокусировать взгляд, чтобы поддержать контакт глаз. Она кажется ему удивительно чувственной, от каждого его действия девушку дергает в предвкушении, и это заводит Ксавье. Он сдвигает полоску кружева, замечая, что Уэнс полностью готова принять его, но продолжает растягивать удовольствие и слегка ведет пальцами, вырывая из девушки протяжный стон. Ему нравится слышать это, нравится, как она изнемогает и это дает повод расслабиться и не думать, что только он слегка поехал крышей от близости с ней. Он убирает руку, опирается ладонями в матрас на уровне бедер Уэнс и влажно целует ее живот. Девушка коротко тянет воздух носом, улыбается от ощущений, ресницы трепещут, наблюдая за происходящим. Ксавье ползет губами выше, считает пальцами ребра с одной стороны, а с другой — обводит языком круги по ореолам. Уэнс громко стонет, когда ладонь двигается с ребер и стискивает грудь. Он поднимает глаза на нее и ухмыляется. Тянется выше, медленно водит своими губами по ее приоткрытому рту, продолжая жадно всматриваться в реакции. — На тебе слишком много одежды, — шепчет Аддамс, цепляя край его футболки. — Ты права, — задевает своей верхней губой ее нижнюю и отстраняется. Уэнс сводит бедра вместе, пока Ксавье стаскивает с себя лишнее. Она в таком судорожном предвкушении, что ощущает себя опьяненной. Как будто все в мире в миг потеряло свою значимость и есть только этот мужчина, которому она хочет принадлежать. Все приветы патриархату останутся без ответа, плевать на них с высоты удовольствия, которое она сейчас испытывает. Торп возвращается, вжимается в нее горячей, готовой к продолжению плотью, и Аддамс стонет еще громче. Сама тянется к своему белью, чтобы избавиться от него, но Ксавье ее останавливает. — Не мешай мне, детка, — шепчет он, оставляет поцелуй за ее ухом и приподнимается. Аддамс заходится рваными вдохами, пока кружево медленно ползет по бедрам, а Торп облизывается от реакции, и терпение сходит на нет. Он хочет сейчас же войти в нее, внизу ощутимо пульсирует кровь. Уэнс выгибается, едва белье слетает со стоп и раскидывает ноги шире. — Давай же, — на неряшливом выдохе шепчет она. Ксавье нависает над ней, опираясь на предплечья. Медленно входит с блаженным выдохом, а Уэнс наоборот жадно хватает воздух ртом. Ее тело пылает, она подается вперед, царапает его плечи. Он двигается не спеша, вкушает удовольствие медленно, разгоняет желание войти на максимум, потому что хочет смотреть на нее еще и еще. Как ее щеки краснеют, как она льнет к нему грудью, как нетерпеливо впивается пятками в мягкую поверхность кровати. Мозг Аддамс уже напоминает желе от градуса трепета, который она никогда не испытывала в моменты близости. Вообще никогда не испытывала, если уж до конца честно. Но сейчас ей хочется запомнить каждую секунду этого действия, раствориться в мужчине, отдаться порыву и больше не думать. Торп восхищается, любуясь девушкой. Наклоняется ближе, продолжая двигаться более глубоко, и тонет в глубине ее глаз. Аддамс пытается сфокусировать взгляд, замечает на лбу Ксавье испарину, расплывается в еле заметной зеленой радужке и шепчет: — Мне так хорошо с тобой. На губах Ксавье медленно расцветает улыбка, он смазано целует ее губы и отвечает: — Сейчас будет еще лучше. Его движения становятся резче и жестче. Аддамс оплетает его своими ногами, выгибается, цепляясь ладонями за тонкое изголовье кровати. Торп стискивает ее бедра, оттягивая кожу, и ускоряется еще, резко кусая и целуя открытую для него шею. Он в восторге от чувств страсти и нежности, которые в нем провоцирует Уэнс. Ксавье рычит от излишне покорной позы девушки: руки за головой, соблазнительные полушария груди выпирают от изогнутой спины и требуют немедленных поцелуев, бледная кожа натянута на ребрах, а плоский живот кажется еще более впалым. Он гуляет ладонью по ее стану, запоминая каждый изгиб, пока бедра двигаются, создавая звонкие шлепки и вырывая из Уэнс громкие стоны. Аддамс лавирует на грани реальности. Характерный запах Торпа, его прикосновения и движения внутри нее сводят с ума. Она хочет быть с ним единым целым, хочет чувствовать его всего. — Поцелуй меня, живо, — шепчет и давит ладонью во взмокшую спину. Ксавье ухмыляется и прижимается к ней губами, попутно переворачиваясь на спину вместе с Уэнс. Аддамс ахает от глубины проникновения, впивается  ногтями в крепкие мужские плечи и прогибается в пояснице. Двигается, яростно желая немедленно привести себя и его к кульминации. Торп расслабляется, созерцая потрясающую картину. Собственнически гладит упругие бедра, позволяя девушке делать то, что она хочет. Ему до безумия хорошо, так, как, пожалуй, давно не было. Он не понимает, в чем дело, и анализировать это нет никакого желания. Сейчас есть только частые громкие вздохи вперемешку с нетерпеливыми стонами и ощущение приближающейся эйфории. Уэнс еще несколько раз ведет бедрами и, вскрикивая, запрокидывает голову. Ксавье насаживает ее на себя еще глубже, теряя остатки мозгов от зрелища перед ним, и сам падает в пропасть экстаза, успев прошептать только: — Детка, ты… Аддамс пытается отдышаться, наклоняясь ближе на согнутых локтях. — Я что? — уточняет, смеясь. — Ты безумно красивая, когда кричишь от удовольствия, — ответно смеется Ксавье переводя дыхание. Уэнсдей молча улыбается, изучая измученное приятной усталостью лицо мужчины, и думает, почему в этом маленьком городе им не удалось встретиться раньше. *** Выходные они проводят вместе. Уэнс рассекает по квартире в одной огромной майке, навечно простившись с бельем, и оказывается пойманной огромными ладонями то за чисткой зубов, то за разбором доставки еды. Торп не может насытиться. Он снова и снова хочет смотреть, как глаза цвета черного кофе закатываются от удовольствия, а пухлые губы выдыхают «ещё». Аддамс забывает, что где-то за пределами их уютного мира есть жизнь, и кусает губы почти до крови, стараясь сдержаться и не сказать в порыве того, о чем можно потом пожалеть. Днем в воскресенье о себе напоминает настойчивый однокурсник. Ксавье вздыхает, но отказаться не может. Договаривается встретиться вечером и всё-таки отметить победу, а заодно проводы друга обратно в Чикаго. Он отвозит Уэнсдей домой, предлагая проводить так каждые выходные, и она соглашается, абсолютно не понимая, что же он чувствует к ней. Но ей будто достаточно собственных чувств и того, что ей дарит Ксавье, без объяснения, что это конкретно. Торп провожает взглядом крышесносящую фигуру и думает, что нужно прикинуть, какие дела в бюро можно подвинуть, чтобы выбраться в Сан-Франциско в ближайшее время. Бросает машину и едет к друзьям на такси. В баре его ждут Мик и Юджин, которые спорят о лучших материалах для опор. Ксавье вяло поддакивает компаньону, будучи уверенным в том, что Оттингер ошибаться не может. Виски льется рекой, однокурсник их искренне поздравляет и сожалеет, что они не могут видеться чаще. Через время Юджин откланивается, сообщая, что едет на встречу с девушкой. Торп удивляется, но желает удачи. Хмельной мозг уверен, что у друга завяжутся отношения. Изрядно выпивший Мик начинает донимать просьбой поделиться номером девушки, которая понравилась ему в баре, и Ксавье наконец решается ее отстоять. — Не дам я тебе ее номер, гуляй, — тычет друга в плечо. — Торп, да какого черта?! — округляет пьяные глаза. — Ты сказал, что она просто твоя знакомая. — Она моя! — хмурится. — Моя знакомая, которой не нужны приключения. — Вре-е-шь, — тянет Мик. — Ты врешь мне, кэп. — Отвали, штурман. — смеется Ксавье. — Ответ окончательный. Друг успокаивается, видимо, все понимая, и отвлекается заказать еще выпить. Торп, пользуясь случаем, пишет Уэнс сообщение, уточняющее, чем она занимается. Та отвечает, что смотрит «Общество мертвых поэтов», о котором слушала все выходные в перерывах между телесными взаимодействиями. Ксавье улыбается и думает, что хочет смотреть вместе с ней. Потому что она не уловит основной сути, потому что там очень много деталей, которые нуждаются в объяснении. — Слушай, я пожалуй поеду, — отвлекает друга от разговора с барменом. — Уже? — удивляется. — Вечер в самом разгаре! — Завтра мне на работу, — пытается оправдаться. — Ты же босс! — горячо парирует Мик. — Устрой себе выходной, когда мы еще так посидим?! — Я выступаю в Чикаго кажется через месяц, — не унимается. — Позвоню тебе и повторим. — Ты едешь к телке! — находится друг. — Точно-точно! К этой кареглазой! — Ты чего к ней прицепился? — возмущается. — Понравилась она мне, понимаешь?! — раскидывает руки в сторону однокурсник. — Жениться может хочу, а ты зажал ее номер. — Сначала протрезвей, — смеется Ксавье. — Потом пригласишь меня шафером. Мик в ответ бухтит, опрокидывая новую порцию виски. Торп уточняет, справиться ли друг самостоятельно с тем, чтобы добраться в отель, тот в ответ отмахивается, парируя тем, что выбирался и не из такого. Ксавье помнит, как в университете Мик накидывался до беспамятства, и надеется, что за годы друг стал умнее. В конце концов его дело, у него самого планы поинтереснее. *** Аддамс встречает из такси почти бездыханное тело. Торп растрепанный, пиджак заброшен пальцем одной руки за спину, футболка помята. Он что-то поет неразборчиво, повиснув на ней, пока они поднимаются наверх в квартиру. — Ты как смог так набраться? — удивляется Уэнс, усаживая ненаглядного на диван. — Виски очень коварен, — еле ворочая языком, сообщает Ксавье. — А еще Мик коварен. Не меньше, — икает. — Умолял меня дать ему твой номер телефона. — Ты поделился? — не сдерживая смешка, уточняет Аддамс. — Еще чего! — хмурит брови и откидывается на спинку дивана. — А ну подожди, — наклоняется. — Он что, тебе тоже понравился? — Хочешь закатить мне сцену ревности? — ловит его голову в ладони, стоя перед ним. — А у меня есть повод? — Торп поднимает абсолютно ошалелый взгляд и пытается хмуриться. — Выдыхай, Отелло, — смеется Уэнс и целует макушку дурной головы. — Мне нужен только ты. Она думает, что утром Торп все равно не вспомнит ее слова, а сказать их давно хочется. Ксавье обнимает ее за бедра и прижимает щеку к животу Аддамс. Облегченно вздыхает, и Уэнс подозревает, что мужчина сейчас уснёт прямо сидя. Она аккуратно укладывает его на диван, приносит подушку и плед. Торп гнездится с закрытыми глазами, подминая мягкую подушку под голову, и бормочет: — Детка, поехали со мной в Сан-Франциско на следующих выходных — Обязательно, милый, — улыбается Уэнс и гладит появившиеся на щеках ямочки. *** Аддамс неделю летает на крыльях. В понедельник планёрку провел Гибсон, Танака сидела на месте зама и злилась. Уэнс сообщила всем, что уходит, Майк парировал, что это не точно. Энид и Дивина почти в слезах умоляли их не бросать, но безуспешно. Аякс грустил, что пить теперь будет не с кем, на что получил обещания периодически видеться. Вторник и среду она занимается своей внешностью. Закупается платьями, обновляет причёску и готовится к выходным в Сан-Франциско. Предела ее восторга давно нет. Она чувствует себя счастливой идиоткой и не планирует исправлять это. После поездки обязательно займется поиском нового места работы, пока отложенных средств вполне хватит. Ей периодически пишет Гибсон с предложением встретиться. Она отказывается. Незачем это делать. Торп разгребает дела, согласовывает один из вариантов чертежа Джо и Гарретта, просит набросать еще парочку чисто для выбора. Подчиненные сокрушаются, но идут выполнять задание босса. Последнее дело, отложенное на вечер четверга — совещание по реконструкции с отделом проектировщиков. Он планирует быстро закончить и поехать к Уэнс, чтобы утром от нее выехать в аэропорт. Всю неделю он пребывал в приподнятом настроении, писал ей сообщения, вечером в среду не смог удержать себя дома и приехал с ночевкой. Тянет. Как-то по-мальчишески тянет к ней. Ксавье улыбается, представляя, как здорово они проведут выходные, пока в его кабинет входят Роуэн, Лорел и Юджин — Эй, там на высоте, — машет ладонью Оттингер. — Меня слышно? У нас тут совещание начинается. — Давайте быстро, — встряхивает головой Торп. — У меня мало времени. Время, конечно, в запасе, просто он хочет провести его в обнимку с Уэнс, а не слушая нудеж Ласлоу. Но выбора нет. Проектировщик начинает рассказ издалека, вещая о том, что ему поведали геодезисты. Ксавье вздыхает и пытается сконцентрироваться. Он знает, что это важно. Час спустя Роуэн наконец сдает кучу бумаг с вариантами подходящих материалов, но вслух сомневается, что дизайнеры захотят проектировать из того, что он им предложил. Торп заявляет, что дизайнеры будут делать все, что он им поручит и выпроваживает Ласлоу и Гейтс восвояси. Юджин сидит, пока Ксавье убирает лишнее со стола, собираясь уходить. — Позвонишь мне только в случае крайней необходимости, — между делом сообщает он компаньону. — Я буду занят. — Ты летишь с Уэнсдей? — выдвигает предположение друг. — Чего? — Ксавье удивляется, что Юджину известно имя, он ведь не говорил. — Откуда ты знаешь о ней? — Йоко сказала, — пожимает плечами Оттингер. — Девушка, с которой я познакомился в баре на той неделе, мы общаемся. — О, у тебя отношения? — улыбается Торп. — Я играю в долгую, ты же знаешь, — ухмыляется. — Пока не ясно, но она мне понравилась. Может устроим двойное свидание? — А они подруги или что? — без особого интереса уточняет, оглядывая рабочий стол. — Я просто не в курсе. — Йоко — ее начальница, — поднимаясь с места сообщает друг. — Они обе работают в журнале светской хроники. Уэнсдей — журналистка, ты разве не знал? Торп смотрит на друга, опешив. Журналистка? Какова неожиданность. Журналистка светской хроники. Еще интереснее. Когда она планировала ему рассказывать? И планировала ли вообще?