Мост поцелуев

Ксавье не выносит, когда ему врут. В детстве родители убеждали его, что у них все хорошо, а сами по несколько дней не говорили друг с другом. Отсюда вылезла потребность все контролировать. Потому что если ты не держишь руку на пульсе, то уши могут отвиснуть от количества лапши на них. История с бывшей подлила масла в огонь. Бьянка так и не призналась, что увлеклась другим мужчиной. Безусловно, это не важно, но факт неприятен. Не то чтобы Торп сам на руку чист. Он тоже любит уклониться от прямого ответа, но то, что он практикует, обычно называют «ложь во спасение». Ксавье важно обоснование. Он в курсе — есть ситуации, когда нельзя не соврать, но тут явно не этот случай. Абсолютно неясно, ради чего Уэнс утаила свой род деятельности. Да, профессия, может, не слишком приятная, но в конце концов не позорная. Что же стало причиной? Нужно выяснить это как можно скорее. Торп находит в ящике стола канцелярскую резинку и собирает ею волосы на затылке. Он редко так делает, только когда пытается сосредоточиться сильнее обычного. И компаньон знает об этом, поэтому сразу же уточняет в чем дело. Ксавье отмахивается, говоря, что просто пытается ничего не забыть перед поездкой, и предлагает обсудить возможность двойного свидания позже. Они вместе выходят из кабинета, шаг Ксавье быстр и решителен. Он намерен поговорить и выяснить, какого черта ему наврали с три короба про романы и ассистентскую деятельность. А может и где-то еще. По дороге к Уэнс он прокручивает в голове события всего последнего месяца, с пристрастием маньяка пытаясь вспомнить подробности каждой встречи, но их почти нет. Откровенно говоря, значения этим свиданиям он не предавал и не пытался запомнить. Все случилось как-то само. И вот неожиданно он ощущает укол обиды. Хотя они ничего друг другу не обещали, но ведь нормальные люди подразумевают начинать отношения без вранья? В дверь он стучит только с третьего раза. Внизу как назло удалось пройти после мужчины с собакой. Аддамс открывает не сразу, и это дает время подумать, как начать разговор. – Проходи, – спешно говорит и уходит с порога. – Я пытаюсь приготовить ризотто, не знаю, получится ли. Уэнс безумно ждала, когда Ксавье приедет, и решила показать себя примерной девушкой — приготовить ужин, даже купила вино. Вечер должен был получиться уютным, почти семейным. С Торпом ей очень хочется этой бытовой романтики, которую она раньше на дух не переносила. Ксавье медленно входит и закрывает за собой дверь. Ризотто мало его интересует. Выжидать момента нет никакого смысла, поэтому он сразу же спрашивает: – Когда ты собиралась сказать мне, что работаешь журналисткой? Этот голос низок, глубок. Уэнс столбенеет, не дойдя трех шагов до кухни. Она представить себе не могла, что все вскроется. Как он узнал? Кто ему рассказывал? Она это точно выяснит и сдерет три шкуры с обладателя длинного языка. Вероятнее всего, это Дивина. Больше просто некому. Но это сейчас не главное, важно ответить ему честно. Неизвестно, останутся ли их отношения прежними, но выдумывать новую легенду она не станет. Черт с ним, будь что будет. – Я уволилась, – зачем-то она начинает с этого. – Мне нужно было написать о тебе, но я не смогла. Он присаживается на диван. Смотрит с серьезным прищуром, губы чуть приоткрыты, и Аддамс, забывая о страхе, идет ближе к нему, потому что хочется броситься ему на шею. Он безумно красивый с этими собранными волосами и взглядом, от которого бегут мурашки по позвоночнику. – Продолжай, – тихо сообщает, останавливая ее вытянутой вперед ладонью. Торп пытается осознать, что происходит. Получается, их знакомство совсем не случайность. Все спланировано, его пытались использовать. Он разочарован, хотя старается не показывать этого. Аддамс осекается. Широкая ладонь с едва заметно подрагивающими пальцами ее пугает. Что она должна продолжить? Откуда начать? Что говорить? Кажется, ее мозг вскипает от паники, и она начинает молоть всю чушь что рождается в голове. – Я была журналистом, который роет компромат на популярных в тусовке людей, – сглатывая, сообщает. – Ты попал в поле интересов главреда, она дала мне задачу найти о тебе… – Ты нашла? – перебивает. – Нет, – выдыхает. – Ксавье, прости, что я врала. Просто все закрутилось так неожиданно для меня, я не думала… – О чем? – он сильнее прищуривается. – О том, что спишь с человеком, которого собираешься прославить на весь город? Его колотит от злости. И злится он в большей степени на себя. За то, что в упор не видел, что девушка врет, хотя обычно у него нюх на подобное. Что позволил ей просочиться в его жизнь, в его мысли последних дней. Уэнс дрожит от испуга. Зеленые глаза, обычно смотрящие на нее с хитринкой или похотью, сейчас холодные, как льды Антарктиды. Как будто грёбанное Аравийское море замерзло по щелчку пальцев и больше игриво не плещется. – Нет, – она сглатывает колючий ком в горле. – Я не думала, что ты станешь мне дорог. Сказать «влюбилась» она не в состоянии. Страшно. Просто до безумия страшно показать свою слабость, но она все равно хочет, чтобы он знал, что не безразличен ей. Что она подпустила его к себе так непозволительно близко не ради расследования, а потому что хотела. Ксавье прикрывает глаза и качает головой. Теперь он не верит ни единому слову. – Выходи из образа, Уэнсдей, – обреченно говорит он. По квартире разносится запах подгоревшего риса, но на него всем плевать. Торп думает, что с этим надо заканчивать и проваливать к себе домой, Аддамс думает, что готова отдать что угодно, лишь бы он не захотел с ней расстаться. – Ксавье, – она делает шаг ближе. – Еще раз скажу, что сожалею. Когда мы познакомились, я не думала, что все произойдет так, как произошло. Я должна была написать что угодно, выдумать, но я не стала… – Уэнс, мне все равно, – он вздыхает и поднимается с места. – Я хотел бы узнать это от тебя, а не от лучшего друга, который волей судьбы познакомился с твоей начальницей. Видимо, она не в курсе, что Оттингер мой компаньон. – усмехается. – В общем, я сожалею, что ваш план с треском провален. Я бы подкинул тебе сплетню в качестве благодарности за прекрасно проведенное вместе время, но мне нечего, извини, моя жизнь слишком скучна. Закончим на этом. Торп делает шаг в сторону выхода, и Уэнс чувствует, как внутри все обрывается. Только не это. Она послала к черту карьеру, Гибсона с его предложением о повышении, разорвала отношения с Йоко. Грёбанная Танака решила мстить и рассказала Оттингеру правду. Естественно, главред в курсе близких отношений любителя пчел и несостоявшейся жертвы. Надо было сразу понять, на кой черт она любезно поделилась своим номером телефона тогда в баре. Что ж, бывший босс поплатится за свой поступок, но сейчас это не главное. Важнее всего удержать мужчину, в которого она влюбилась впервые в жизни по-настоящему. – Ты хочешь сказать, что между нами все кончено? – она не может не выяснить. Ее никогда не бросали, но она сама знает, что значат такие слова. – Я не вижу смысла продолжать это, – выдыхает Ксавье, делая еще пару шагов к двери. – Мне было с тобой очень здорово, но пока все не зашло слишком далеко, я хотел бы прекратить, – оборачивается. – Я просто не смогу тебе больше верить, прости, - пожимает плечами. Уэнс не находит, чем парировать реплику. Будь она на его месте, вероятно, поступила бы так же. Кому захочется продолжать встречаться с человеком, который врал с первого дня? Вряд ли такие найдутся. Поэтому выхода нет — только принять. Ксавье открывает дверь, и последнее, что она успевает сказать, это: – Прости меня. Извинения не получают ответа. Торп уходит, не оборачиваясь. Из кухни вовсю валит дым, и Аддамс на автомате идет к плите и толкает сковородку с ризотто в раковину. Обжигает пальцы, всхлипывает. А потом со всего размаху ударяет ладонью по краю раковины. Боль от удара и ожога смешиваются, кожа ноет, и Уэнс разрешает себе слезы. Больно же. Нет не оттого, что он завершил отношения, просто сковородка слишком горячая. Она открывает струю холодной воды. Подставляет под нее руку — на дне раковины от контраста температур шипит чугунная поверхность кухонной утвари. Аддамс молча плачет. Слезы сами собой текут по бледным щекам, она смотрит сквозь струю воды и изредка шмыгает носом. Первая попытка найти простое женское счастье оказалась оглушительно неуспешной. К черту ее. Не жила счастливо и начинать не стоило! Она тяжелым ударом закрывает кран. Наматывает полотенце на руку и идет в комнату, чтобы одеться. Уэнсдей Аддамс не прощает предателей и главный из них должен быть наказан немедленно. *** Ксавье старается не рефлексировать по поводу произошедшего. Да, неприятно. Да, девушка зацепила его. Но не критично. Все вдруг становится на места: почему она пришла в бар с каким-то парнем, почему так активно флиртовала с его однокурсником. Ей просто плевать — она занималась поиском информации, находясь рядом с ним. Что ж, пожалуй, образ жизни, который он вел после разрыва с Бьянкой, не так уж и плох. Стоит вернуться к нему, там хотя бы нет места вранью. В Сан-Франциско никто не полетит, к черту поездку. Чемодан катается в багажнике его авто с вечера вторника, пусть еще полежит. Он едет домой, собираясь просто лечь спать, лишь бы не анализировать свой провал. Но планам не суждено сбыться. Едва он касается головой подушки, как ему звонит отец. – Сын, – голос Билла слышится сквозь звон собачьего корма о железную миску. – У тебя были планы на выходные? – Были, но успешно накрылись, – в полусне отвечает Ксавье. – Значит это судьба! – отец радуется. – Грейс уехала на похороны своей давней подруги в Кентукки, может ты проведаешь старика? – Хорошо, завтра утром приеду, – отзывается без особой охоты. Билл еще что-то тарахтит про хорошую погоду для яхтинга, пикника и прочей лабуды, но Ксавье не особо вникает. Он чувствует себя не особенно здорово. Разбираться не хочется, но, судя по всему, девушка ему не безразлична. Что-то в ней есть странное и удивительное. Он наконец понимает, что его тянуло к ней не просто так. И это не банальные инстинкты охотника, это глубже. Осознавать неприятно, но ему уже не шестнадцать, чтобы убиваться на этот счет. Он закрывает глаза, надеясь уснуть, но под кроватью Хайди начинает истерически скрести пол. Звук до ужаса неприятный. Торп наклоняется, шугает кота, но тому совершенно до лампочки. Пушистый чуть вздрагивает и смотрит на хозяина, как на идиота, а затем начинает снова царапать когтями паркет. – Я тебя выброшу к чертовой матери на балкон, – орет, округлив глаза. – Если ты сейчас же не прекратишь, безмозглый пушистый мешок! Кот бросает надменный взгляд, двигается в самый угол и снова принимается создавать истошные звуки. Ксавье теряет терпение. - Да что б тебя, грёбаный ты засранец! Он хватает подушку и идет на диван в гостиную. Валится и зажмуривает глаза. Но сон не идет. На улице еще не стемнело, да и вообще он нормально спал ночью. Попытка не удалась. Ксавье пытается сбежать от своих мыслей. Они неутешительные. За то время, что они провели вместе, он привязался к Уэнс. Чертовски сильно. Так, что сейчас крутится на диване, и его флешбеками догоняет сцена страсти, когда Аддамс явилась к нему в платье девушки легкого поведения. Тогда ему просто хотелось ее физически, а теперь он хочет позвонить и поболтать. Как будто ничего не произошло. Но это случилось. Он не может просто проигнорировать факт обмана. Понимая, что дело дрянь, он набирает отцу и говорит, что приедет сегодня. Билл радуется и собирается разжечь барбекю к приезду сына. Переключить мозги кажется Ксавье наиболее правильным. Да, он готов признать, что испытывает некие чувства, но не в его правилах идти на поводу у эмоций. Есть фундамент, который дал явную трещину. *** Аддамс фурией влетает в редакцию. Отсутствие пропуска ее не остановило. Охранник было поднял со стула задницу, но тут же осел, увидев разгневанный взгляд. Она проносится мимо стола ассистентки, которая уже собирается уходить. – Уэнс! – Дивина улыбается во весь рот и секундой позже пугается от вида бывшей коллеги. – Где Танака? – шипит Аддамс сквозь зубы. – У себя, – хлопает голубыми глазами. – А что… Уэнс, подожди, у нее Гибсон! Последняя фраза проносится мимо ушей Аддамс. Ей плевать: Гибсон у главреда или сам Господь Бог. Она хочет посмотреть в глаза женщине, которую опрометчиво считала близкой несколько лет. Дверь в кабинет ударяется о стену, обрывая Танаку на полуслове. – Привет, детка, – улыбается Майк. – Не называй меня так, – не смотря на него, шипит Аддамс. – Простите, я сказала, что вы заняты. – из-за спины Уэнс виднеется голова Дивины. – Все нормально, кисуль, – ровным тоном отвечает Йоко. – Ты можешь идти домой. Аддамс и Танака сверлят друг друга тяжелыми взглядами. Гибсон дважды щелкает пальцами, обращая внимание на себя. – Дамы, что происходит? – иронично говорит он. – За что, Йоко? – не реагируя на мужчину, спрашивает Уэнс. – Столько лет я как цепной пес рвала всех, на кого ты указывала и чем ты мне отплатила? – Ничего личного, – хмурится Танака и отводит взгляд. – Ты думаешь? – дьявольски улыбается Аддамс. – Как скажешь, босс. Уэнс давит в себе желание вцепиться в глотку бывшей начальницы и пустить кровь. Это ничего не решит, она знает. Любое неосторожное действие по отношению к Йоко, и она прославит лучшего журналиста редакции на весь Нью-Йорк. А сейчас это совсем не нужно. Есть идея получше. Более изощренная и методичная. Гибсон непонимающе водит взглядом от одной девушки к другой и растерянно улыбается. Уэнс поворачивается на него и серьезно заявляет: – Я позвоню тебе. Мужчина хмурится, видимо, все так же не понимая, что произошло. Открывает рот, чтобы уточнить, но Аддамс уже след простыл. Она исчезает так же стремительно, как и появилась. Решает, что нужно продумать план мести главреду. Искать компромат на Танаку бессмысленно, она ничего не скрывает. Практически каждая собака в городе в курсе, что она руководит этим вшивым журналом. Это лишает ее ряда знакомств с людьми, не желающими попасть под гребенку, но Йоко и не стремится всем нравиться. У нее есть цели и планы, за это Уэнс ее всегда уважала. Ровно до сегодняшнего дня, пожалуй. Потому что если шантаж можно было бы списать на горящий под главредом стул, то рассказать Оттингеру о роде деятельности Уэнс — это именно предательство и ничто иное. И обиднее всего не понимать ради чего. Просто чтобы насолить, разорвать отношения окончательно? Аддамс злится от всей этой ситуации и ей больно, что все обернулось таким плачевным для их отношений с Ксавье образом. Она понимает, что ничего, скорее всего, уже не исправить, да и Аддамс просто не знает, как это делать. Прийти к Торпу, упасть на колени и умолять простить ее? Нет, пожалуй, остатки здравого смысла и гордости ей не позволят. Нужно просто смириться и забыть об этом. *** Ксавье проводит с отцом двое суток и откровенно устает от его болтовни. Билл скучает, у них всегда были близкие отношения, но, видимо, возраст сделал его еще более сентиментальным, и он не может управлять своим речевым аппаратом, бесконечно радуясь совместному времяпрепровождению. Они сидят на заднем дворе и по очереди бросают собаке резиновую кость. Морти сначала истерически радуется этой игре, но выдыхается быстро. Запрыгивает к Ксавье на руки и изображает мертвого, свешивая голову с предплечья Торпа. Билл смеется и фотографирует сына. Ксавье тоже улыбается, смотря на пса, хотя и животное, и вся обстановка напоминают ему о Уэнс. Она вообще, кажется, не планирует покидать его мысли. Чем больше времени проходит с момента их последнего разговора, тем больше он думает о ней. Вечером в воскресенье они с отцом ужинают, и Билл наконец решает спросить: – Сын, ты эти дни на себя не похож, – ненавязчиво. – Что-то стряслось? – В каком-то смысле, – вздыхает Ксавье. – Я, кажется, умудрился влюбиться. Прошедших дней хватило, чтобы до него дошло это осознание. Он безумно скучал, почти не спал по ночам и все думал, как такое возможно. Объективно Торпа влюбчивым не назовешь. Все его отношения строились постепенно, чувства медленно разгорались и через время также медленно гасли. С Барклай он начал встречаться, скорее всего, вообще просто для того, чтобы опередить друга. Не сказать, что Бьянка до безумия ему нравилась. Она была интересной, своенравной, живой. Но не было того, что сейчас с ним происходит. У них с бывшей были, скорее, своего рода партнерские отношения, не лишенные, конечно, доли неоправданных ожиданий друг от друга. Тем не менее подобной зудящей тоски по отношению к ней, Ксавье никогда не испытывал. – Вот это новости! – отец улыбается во весь рот. – Кто она? Когда ты нас познакомишь? – Не думаю, что сам с ней еще когда-нибудь встречусь, – вздыхает младший Торп и пригубляет вино. Отец хмурится. Подливает напиток себе и сыну. Делает пару глотков и наконец спрашивает: – Знаешь, сколько раз я слышал от тебя, что ты влюблен? – прищуривается. – Эм… Не знаю. – Ксавье задумывается, когда мог подобное говорить, перебирая в голове всех своих девушек. – Ни одного раза, сын! – восклицает Билл. – Да ну брось, – фыркает. – Наверняка ты просто забыл – Я, конечно, старый, в твоем понимании, – ведет бровью отец, – но с памятью у меня полный порядок. – Ты это к чему? – выдыхает Ксавье и откидывается на спинку стула, взбалтывая вино. – К тому, что я рад слышать это, с одной стороны, – кивает в одну сторону отец. – Но с другой, огорчен, что узнал, когда все уже завершилось. – кивает в другую. – Хочешь поговорить об этом? – Не уверен, – сопит, опустив нос в бокал. – Меня облапошили как пацана. – А конкретнее? – поднимает брови. – Конкретнее: девушка врала мне с момента нашего знакомства, – злится. – Даже самая первая встреча была спланирована! Хотя… Тут Ксавье озаряет, что вряд ли Уэнс могла предсказать, что он решит помочь ей с парковкой, а уж тем более попросит номер телефона. Ладно, первая встреча вышла случайной, допустим. – Хотя? – Билл спокойно ждёт, пока карусель мыслей в голове сына остановится. – Не знаю, пап, – вздыхает. – Все не однозначно. Не ясно. – А когда любовь была однозначна, сын? – вдохновенно спрашивает отец. – Не начинай, – отмахивается. – Как минимум, люди должны быть честны друг с другом. – Ты рассуждаешь, как твоя мать. – улыбается - Хочешь, чтобы партнер был идеальным, но идеальных людей не бывает, к счастью. – Почему к счастью? – хмурится. – Потому что именно недостатки и делают нас особенным для другого человека, – пожимает плечами Билл. – Хорошо, допустим, – кивает. – Недостатки может быть, но не вранье. – Сын, ты бы узнал у нее причину для начала, – поднимает брови. – Может, у нее не было другого выхода, ты не думал? – Был, – отрицает. – Могла сказать мне сразу же. – Да что ты! – улыбается во весь рот. – Чтобы ты сбежал в ту же минуту? Я ведь правильно понимаю, что отношения окончены по твоей инициативе? – По моей, – кивает. – Потому что я не понимаю причин, по которым она оттягивала ситуацию. – А может ты ей тоже небезразличен? – прищуривается. – Ну, так, предположение в качестве бреда, знаешь. Торп-младший хмурится и думает, что его кровный родственник снова просто излишне романтизирует ситуацию. Но другого, более логичного, объяснения ситуации все равно не находит. Если она ничего не нашла, ради чего было продолжать с ним отношения? Могла бы пропасть с радаров еще тогда, после их поездки в Коннектикут. Она ведь и пропала, точно. Ксавье снова ошарашивает прозрением. Уэнс не отвечала на сообщения несколько дней, а потом они встретились в баре, и все завертелось с космической скоростью. Значит ли это, что она тоже к нему нечто чувствует и… давно? Да, пожалуй, он только что побил рекорд собственной тупости. Как можно было не заметить? Однако ситуации это никак не проясняет. Наоборот, усложняет еще больше. Теперь понятно, что они два дурака, которые пытались делать вид, что все контролируют, а в итоге влюбились друг в друга. Можно ли оправдать этим фактом ее вранье? Торп не уверен. *** Два дня Аддамс лежит в кровати без сил. Слепым взглядом сверлит потолок. Она опустошена. Оказывается, когда отношения заканчиваются — это больно, если ты влюблен. Думалось, что можно легко стереть из памяти все воспоминания, но нет. Кожа помнит прикосновения теплых ладоней, уши как будто бы слышат смех и будоражащий шепот, а перед глазами стоит его улыбка с ямочками. Черт, гребаные ямочки с самого первого взгляда ее зацепили. Уже тогда стоило бы подумать, что все пошло не по плану. Не нужно было давать свой номер телефона, а после встречаться у озера. А этот облепиховый чай… Уэнс отдала бы все, чтобы еще раз попробовать его рядом с Ксавье. Горло постоянно давит, хочется просто рыдать, не переставая. Но Аддамс сильная девочка, она собирается отомстить за свое разбитое сердце. Пусть сама виновата, что все так обернулось, но Йоко поплатится. Уэнс собирается с силами и поднимается на ноги. Первое, что приходит в голову — это слежка, а еще хочется поговорить с тем, кто поймёт. Она звонит Синклер, та не отвечает. Видимо, где-то с Аяксом. В памяти всплывает парень, которого она динамит уже второй месяц. Галпин после той истории в баре не проявлялся. Кент говорил, что тот расстроился, напился в стельку и обещал больше не звонить Уэнс. Может не стоит его тревожить, но другого выхода нет. Танака знает, как выглядит машина Аддамс, а значит нужна другая. Поморщившись, она набирает номер Тайлера. Парень отвечает не сразу. – Привет, – его голос немного дрожит. – Я не вовремя? – она уточняет, отправляясь к аквариуму, рыбка от радости бьет хвостом о поверхность воды, создавая громкие звуки. – Эм... – теряется Тайлер. – Это Существо, – продолжает этот странный разговор, не зная, как попросить о помощи. – А, домашний питомец. – улыбается в голос. – Вспомнил, Энид дарила тебе ее на той вечеринке, – он неловко откашливается. – Что-то случилось? – Хотела попросить тебя о помощи, – решается Уэнс. – Мне нужно проследить за главредом, выяснить, что она делает в нерабочее время. Моя машина слишком знакома ей, и я… – Это из-за того парня? – перебивает Тайлер. – Того, который тебя целовал в баре. – Откуда ты… – Видел, – вздыхает. – Пошел за тобой, хотел выяснить, все ли в порядке… Потом Кент проболтался, что он новая жертва. Композиция сложилась не лучшим для меня образом. – Я ведь говорила, что мы можем быть только друзьями, - вздыхает Аддамс понимая, что, вероятно, причинила парню нехилую боль. – Знаешь, когда ты влюбляешься, то до последнего не теряешь надежды на лучшее, – грустно усмехается Галпин. – Ладно, я помогу тебе. Когда начинаем? – Что ты хочешь взамен? – подозревающе уточняет. – Ничего, помогу просто так, – негромко сопит в трубку Тайлер. – Я бы тоже хотел насолить Йоко. Это ведь она меня надоумила подкатить к тебе. Аддамс закатывает глаза, осознавая, что все это время была марионеткой в умелых руках кукловода Танаки. Отвратительное чувство, но оно, к счастью, перебивает тоску по Ксавье. – В понедельник в обед, – командует Галпину. – Встречаемся у твоего дома, вместе едем в редакцию. После планёрки она обязательно куда-то отправится, я это чувствую. Тайлер соглашается и сухо прощается. Видимо, парень действительно осознал наконец, что ему ничего не светит с Уэнс. Впервые за несколько месяцев их знакомства Аддамс разделяет досаду Галпина. Она сейчас чувствует что-то похожее, когда ты хочешь быть рядом с человеком, которому это совершенно не нужно. Едва она кладет телефон на комод, как ей перезванивает Энид. Тысячу раз извиняется и уточняет, в чем причина звонка. – Доложи мне обстановку в редакции, – голосом командира чеканит Аддамс. – Военные действия в самом разгаре, – грустно вздыхает Синклер. – В двух словах не объяснить. Я еду сейчас с площадки для вечеринки, могу заскочить к тебе на кофе. – У меня есть вино, – хмыкает Уэнс. – Я же за рулем, – недовольно бормочет подруга. – Бери свое вино и приезжай ко мне на такси. Мне бы тоже не помешало накатить после этой безумной недели. Аддамс не хочется двигаться с места, не то что куда-то ехать, чтобы выпить. Но она понимает, что так продолжаться не может. Нужно заставить себя дальше жить свою жизнь, а не страдать по какому-то парню. Не так давно она писала статью про одну актрисульку, которая после разрыва со своим бойфрендом ушла во все тяжкие. Кент всем в редакции хвастался, как запечатлел дамочку с бокалом вина и сигаретой. Даже видео снял, где было очевидно, что бокал был далеко не первым. Картина получилась чертовски печальная. Нет, впадать в уныние не в ее правилах. Быстро собравшись, она хватает подмышку бутылку вина, которую не суждено было выпить с Ксавье, и выходит на улицу. Октябрь набирает обороты, и на улице воздух безумно свежий. Аддамс глубоко вдыхает, игнорируя примеси выхлопных газов, и ловит машину. Дорога до дома Энид подходит довольно быстро, Уэнс беседует с водителем о погоде и наплыве туристов, комментирует его хороший музыкальный вкус. Все что угодно, лишь бы не думать. Синклер встречает ее изрядно помятой. Под глазами мешки, в которых можно было бы спрятать еще одного человека. Кажется, вся эта затея с мероприятием по случаю ребрендинга выходит ей боком. – Господь, если ты существуешь, – хмурится Аддамс. – Скажи, за что ты так поимел мою подругу? – Ничего не говори, – закатывает глаза Энид. – Я забыла, когда нормально спала последний раз. Уэнс проходит в гостиную и ставит вино на уже накрытый журнальный стол. Синклер собрала лучшее что было в холодильнике, судя по всему. Ветчина, яблоки, чипсы. Ксавье бы обязательно усмехнулся и сказал, что вино с этим не пьют. К черту Ксавье! Время продумывать план. Энид вяло делится тем, что они с Петрополусом потеряли покой, готовясь к мероприятию. Вся редакция трясется от страха, каждый раз опасаясь, что Гибсон уволит Танаку. Он раз за разом находит все новые ее промахи в управленческом деле — в отчетах, в документах о премиях, которые она подписывала. Всем страшно, что без работы останется вся редакция вслед за Йоко. Уэнс знает, что задумал Майкл. Его дотошность в мелочах и педантичность всегда ей импонировали. С виду не скажешь, но Гибсон тот еще контролер. Именно это и помогло ему занять столь высокий пост в холдинге, будучи довольно молодым по меркам старика Крэкстоуна. Йоко не жалко. Аддамс жалко всех остальных. Они не виноваты в том, что главред не справляется. Весь коллектив редакции может стать самостоятельной группой анонимных алкоголиков, потому что почти ни у кого нет личной жизни, и они все свое время посвящали работе. – Майк предложил мне место главреда, – опустошив полбутылки, Уэнс потянуло на откровение. – Я планирую согласиться. – Что? – Энид хлопает пьяными глазами по очереди. – Это как так вышло? – Еще до твоего прихода в редакцию у нас было нечто похожее на отношения, – выдыхает Аддамс, откидываясь на спинку дивана. – Я ему нравилась и, кажется, до сих пор нравлюсь. Думаю, стоит воспользоваться. – Подожди, – перебивает Синклер, прикрыв глаза. – А как же твой архитектор? – Он меня бросил, – обреченно произносит Уэнс и опрокидывает в себя остатки бокала. – Как? Почему? – округляет глаза блондинка. – Йоко организовала утечку информации обо мне, – устало вздыхает. – Торп узнал, что я журналистка, и все покатилось к чертям. – Боже милостивый! – восклицает Энид. – Ну какая же она дрянь! Зачем ей это, скажи? – Не знаю, – качает головой Уэнс. – От этого еще обиднее. Но я планирую отомстить ей. – Тебе нужна моя помощь? – вяло ворочает языком, разливая остатки вина. – Хотя не знаю, что я могу. Мы с Аяксом с утра до вечера, то на совещании с организаторами, то на площадке, то на переговорах со спонсорами. Скоро верстка, а новый брендбук еще не готов. Я не знаю, как мы все это вывезем. – Покачивая бедрами в такт, – хищно смеется Аддамс. – Когда мероприятие? – Через две недели уже, – качает головой Энид. – Не знаю, что мы успеем до этого времени. Уэнс уверяет подругу, что все будет нормально, и собирается ехать домой. Вино закончилось, делать больше нечего. Энид предлагает остаться на ночь, но это исключено. Спать на тошнотворном диване рискованно, может начаться кожная аллергия. Добираясь домой, она листает соцсети Ксавье. Расслабленный вином мозг скучает до жути. Сердце сжимается при просмотре его старых фото. Нового ничего нет, поэтому Аддамс идет по подпискам и находит аккаунт Билла Торпа, который больше похож на страничку собаки. Но первое фото входит спицей в ее легкие. Ксавье держит на руках бульдога и улыбается. Волосы растрепаны, футболка мятая. Фото свежее, вероятно, выходные он провел в доме отца, где они совершили тот самый непоправимый шаг в пропасть. Уэнс до боли прикусывает губу, запрещая себе новую порцию слез. Он счастлив, у него все хорошо. Достаточно знать это, чтобы жить дальше. *** Неделю Торп бесится сам от себя. Со скандалом увольняет Сантьяго за какой-то очередной промах. Женщина говорит, что мужики пошли истеричные, но Ксавье плевать. Он забирает все мелкие задачи под свой контроль, распределив их между сотрудниками и взяв часть себе. Психует от навязчивости кота, который готов проводить с хозяином каждую минуту его нахождения дома. Разве что не сидит у него на голове. Все в бюро ходят по струнке, во время планёрки достаётся даже Оттингеру за то, что тот не прозвонил всех потенциальных заказчиков. – Ксав, ты бы сходил развеялся что ли, – хмурится Юджин после прослушивания лекции об ответственности, дождавшись, пока уйдут остальные сотрудники. – Отс, иди к черту, – злится. – Как только я пускаю дела в бюро на самотек, все летит псу под хвост. Дизайнеры не могут справиться с двумя проектами, идиотка-помощница закупает пять фунтов кофе, который по вкусу похож на землю Бразилии, ты… – Все-все, – успокаивающе машет ладонью. – Я понял, где мой косяк, не повторяйся. Тем не менее, предлагаю тебе подумать об отдыхе. Ты тут неделю практически живешь. – Спасибо, мамочка, – огрызается. – Пока ты занят своими отношениями, мне приходится работать за двоих. – Кстати, об этом, – Юджина так просто не задеть. – В конце недели будет мероприятие в честь ребрендинга журнала Йоко. Ты пойдешь? – С чего бы? – фыркает. – Меня никто не приглашал. – Слушай, не знаю, что там у вас случилось с Уэнсдей, – старается говорить ровно. – Не мое это дело. Но мой пригласительный на два лица. Подумай, может захочешь пойти. Ксавье торжественно игнорирует. Опускает нос в новый проект, принесенный Джо и Гарретом, и делает вид, что очень занят. Юджин вздыхает и покидает кабинет. Торп жмурится и стучит пальцами по столу, обдумывая ситуацию. А она такова: прошедшая неделя окончательно убедила его в том, что он влюблен. Потому что его злит каждая мелочь, и происходит это потому, что он не может позвонить Уэнс. А почему не может, собственно говоря? Потому что гордость. Сначала сказать, что верить ей он больше не сможет, а потом что? Набрать и сказать, что передумал? Предложение Юджина стоящее. Нужно правда развеяться, переключить мозг. Может Уэнс там и вовсе не будет. Но если и будет, то он хотя бы посмотрит на нее, может даже решится поговорить. В конце концов, она не сделала ничего криминального. Ну, соврала, да. Но ведь ничего не написала, не выдумала. Ксавье злится от того, что оправдывает девушку сам для себя. Она ведь даже не пыталась его остановить, удержать как-то. Сказать, что это единственный факт ее лжи, и больше этого не повторится. Ни разу не написала ему сообщение. Вообще ничего. Может, ей на самом деле плевать, и он просто себе выдумал, что она тоже в нем заинтересована? Он думает, что вся эта ситуация начинает походить на историю школьников, которые не способны друг с другом поговорить. Это раздражает, но Торп будто не в состоянии мыслить здраво. Есть только нечто внутри, что раздувается, как воздушный пузырь из жвачки при любой мысли об Аддамс. В кабинет стучат, Ксавье поднимает голову. – Босс, – в проеме довольное лицо Гейтса. – Прости, возможно ты сейчас проткнешь меня ножом для писем, но я забыл сдать обоснование последнего чертежа. – Я как раз ждал, пока ты сам вспомнишь, – хмурится, делает вид, что все под контролем, хотя об обосновании даже не вспомнил. – Вот, – Гарретт проходит и кладет листок перед боссом. – Я учел замечания, которые ты давал в прошлый раз, и получилось вроде довольно правдоподобно. – Я не сомневался в тебе, Гейтс, – хмыкает Торп. – Ситуация на личном фронте в порядке? Не хотелось бы, чтобы тебя выбило из колеи перед началом работ по мосту в центральном парке. – Все под контролем, –улыбается подчиненный. - Я сомневался, но Дивина оказалась прекрасной девушкой. Она учится на архитектора, у нас много общего, в общем, я в полном восторге и на волне вдохновения для новых проектов. – Смотри, как бы тебя этой волной не смыло, – хмурится. – В прошлый раз ты тоже… – Да хоть бы и так, – тихо выдыхает Гейтс. – Знаешь, Ксавье, я тут понял, что ошибки нужно совершать именно сейчас. Может, у нас все это временно, но мне хорошо с ней на данный момент. – В твоем возрасте ошибаться еще можно, – хмыкает Торп. – В любом возрасте можно, – улыбается Гарретт. – Давай, прогрессивная молодежь, отчаливай в свою гавань, – отгоняюще машет рукой. – Буду изучать твое обоснование. Гейтс смеется и уходит из кабинета. Торп пытается вчитаться в строчки принесенного документа, но не запоминает ни буквы. Его трогают слова Гарретта про ошибки. Черт возьми, ведь парень прав. И отец прав. Когда ошибаться, если не в этой жизни? Да, он пойдёт на эту вечеринку, поговорит с Уэнс, если она будет там. Может, девушка пошлет его куда подальше и тоже будет права. Неважно, он хотя бы попробует. *** Всю неделю Уэнс ведет дело, думая о том, что хорошо бы сердце стало мыльным пузырем и к черту лопнуло. Потому что чувствовать постоянно тоску становится невыносимо. Она следит за Танакой совместно с Галпиным. Ничего не находит. Йоко встречается с компаньоном Торпа в обед, он же забирает ее с работы вечером. Уэнс злится. Налаживает общение с Гибсоном. Говорит, что готова принять его предложение о повышении, но в редакции пока появляться не хочет. Майк по каким-то причинам идет на уступки. Дважды они встречаются за пределами офиса и обсуждают новые концепции журнала и интернет-площадки. Упор делается на второй ресурс, Гибсон понимает, что за новыми технологиями будущее. Печатную версию для староверов планируют публиковать раз в квартал и делать в нем большие разгромные интервью, а не просто подборку сплетен. Аддамс идея нравится. Снижение контекста грязи не может не радовать. Все-таки меняются времена, маркетинг способен на многое. Перспектива руководить подобным изданием ей импонирует. Да, может ей бы было гораздо приятнее кататься с Торпом по выступлениям и помогать ему писать тексты к ним. Что теперь говорить. Игра проиграна. Нужно делать лимонад из лимонов, которые ей подсунула жизнь. – В пятницу вечеринка, помнишь? – улыбается Майк, расплачиваясь за кофе после очередной встречи. – Я должен на ней представить нового главного редактора. – Можно я лучше воткну себе в глаза иголки? – вздыхает Аддамс. – Ненавижу излишнее внимание к своей персоне. – Привыкай, – подмигивает. – На первый раз буду сопровождать тебя, но после сама. – Йоко в курсе, что лишается своего трона? – на всякий случай уточняет. – Конечно, нет, – хмурится Майк. – Но документы на ее увольнение я подал, как только приехал. Ее контракт закончится ровно в день «Кровавого новолуния», – играет бровями. – Тебе совсем ее не жалко? – Нет - пожимает плечами. – Главная задача босса — расти над собой, а не просто держать в страхе своих подчиненных. Энид не такая тупая, какой показалась на первый взгляд — у нее огромное количество креативных идей. Аякс — сообразительный, если ему толково объяснить задачу. Прошлую команду Танака распустила, в скором времени началось бы тоже самое. Но дело не в сотрудниках, а в том, что Йоко не умеет общаться с людьми. В нашем деле важна тактика, в первую очередь. – Да если бы не ее длинный язык, мы бы не собрали и половину сплетен, – округляет глаза. – Это уровень «судачество под постом знаменитости». – кривится. – Коммуникация, Уэнс. Важна коммуникация. – То есть ты думаешь, что у меня она не страдает? – смеется Уэнс. – Судя по тому, как с тобой прощались коллеги, я полагаю, что ты смогла выстроить с каждым из ключевых сотрудников нормальные отношения, – хмыкает Майк. – Ну разве что с ключевыми, – вздыхает. – Остальные тебе без надобности. – улыбается. – Есть иерархия. У тебя все получится, я уверен. – Ты мне льстишь, – слегка смущается. – И не думал, детка. – хмурится. – О, прости, ты же просила не называть тебя так. Появился другой человек, которому это позволено? – Появился и исчез, – фыркает Аддамс. – Готов временно занять эту штатную единицу, – наклоняет голову с кривой ухмылкой. – Не думаю, что это хорошая идея, – хмурится. – Я не настаиваю на многом. – двигается чуть ближе к собеседнице. – Давай просто поужинаем вечером. Уэнс пристально смотрит на Майка. Он улыбается во все зубы, на щеках совсем крошечные, едва заметные ямочки, светлые глаза с хитрым прищуром. Кого-то он ей напоминает. Ясно кого. Но это не та улыбка и глаза не те. Все не то, не тот человек. Однако приложить алоэ к ссадине кажется ей довольно логичным. Страдать по Ксавье до скончания веков в ее планы не входит. Гибсон приятный, почему бы с ним не поужинать. *** Несколько дней проносятся как в ускоренной съемке. Ксавье покупает белый костюм по дресс-коду мероприятия. Цвет ему кажется странным для вампирской тематики, но Юджин рассказывает, что это метафора к «чистому листу», с которого начинается история журнала после ребрендинга. В день мероприятия Торп ощутимо волнуется. Причина понятна, он вообще никогда не делал подобного. Не шел куда-то, чтобы встретиться с девушкой, которая ему нравится. Большую часть жизни Ксавье скорее скрывался от возможных встреч с теми, кому нравился он. Это было привычно, а сейчас ощущение, будто он не в своей тарелке. Волосы снова оказываются собранными на затылке, потому что нужна максимальная концентрация. Мужчина без понятия, как пройдёт встреча, как вести себя и что говорить. В голове кружится что-то из серии: «давай попробуем начать с чистого листа?». Он кривится, думая, что метафора вечера плавно перекочевала в его сознание. Нет, нужно что-то другое. Может, «давай начнём все сначала»? Торп тяжело выдыхает, откидывает голову на диван в ожидании Юджина и поражается собственной растерянности. Как будто ему и правда в районе семнадцати, и он не знает, как предложить понравившейся девчонке быть вместе. Оттингер сообщает, что прибыл. Торп спешно покидает квартиру. Разберётся на месте. Не привыкать. Уэнс дергает рукава платья, поправляет выпадающие из причёски пряди, подглядывая за наполняющийся залом из-за декорации сцены. – Почему черное? – неожиданно близко слышится голос Майка. – Дресс-код мероприятия белый. За прошедшую неделю они дважды ужинали, ходили в театр и пили эль на его балконе. Аддамс удалось отвлечься. Гибсон не наседал, просто предлагал свою компанию. Ей это нравилось, но никаких эмоций, кроме благодарности, она не испытывает. Прекрасный мужчина, но не ее. А на когда-то своего она все также смотрит каждый вечер перед сном на той единственной совместной фотографии. Снимок — как демонстрация их отношений: нахмуренные брови Аддамс и беззаботная улыбка Торпа. – Когда я следую чьему-то плану? – ехидствует Уэнс. – Оделась в честь скорби по уходящему от нас главреду. – Это мне всегда в тебе нравилось, – Гибсон подходит совсем близко и скользит рукой вдоль талии. – Твое упорство и юмор. На секунду девушка столбенеет, а потом отходит на шаг и оборачивается к собеседнику. Он в белом костюме, под ним рубашка в цвет глаз. Дорогой ремень, запонки — Гибсон в своем стиле. Не вычурный, но элегантный. – А где Танака? – с нарастающим волнением уточняет Уэнс. – Встречает гостей, – с пренебрежением сообщает ее сопровождающий. – Дал ей финальный глоток самодовольства. – Звучит очень жестоко, – растерянно отвечает Аддамс. – Всегда должен быть прощальный подарок, детка, - играет бровями Майк. – О, прости-прости. – ухмыляется. – Кстати, расскажешь мне, что это за глупец, который тебя упустил? – Как-нибудь позже, – отводит взгляд в сторону. – Сейчас нужно думать о деле. Гибсон сгибает локоть, предлагая взять его под руку, но Уэнс игнорирует. Уходит в узкий коридор по периметру зала, чтобы выйти к парадному входу в него. Майк неторопливо идет следом. Каблуки стучат в такт ударам сердца, требующего видеть скривившееся лицо Танаки. Аддамс думает, что стоит бы выпить. Потому злость и волнение провоцируют мелкую дрожь. Музыка играет довольно громко, блестят страбоскопы. Главред приветствует всех приходящих хищной улыбкой густо накрашенных красной помадой губ. Ксавье вместе с Юджином останавливаются около девушки. – Рада, что вы пришли, – мило воркует Танака. – Юджи, здорово, что ты пригласил компаньона. Вам тут понравится, мистер Торп. Ксавье кивает, размышляя о том, что девушка друга все-таки в курсе, что у них общая фирма. Где логика в ее действиях, зачем она рассказала Оттингеру о Уэнс — он не понимает. Но теперь не так уж это и важно. Торп обводит глазами толпу. Уэнс не видно, но взгляд цепляется за другую знакомую фигуру. Он оставляет парочку наедине и идет к столику. – Бьянка, – широко улыбается. – Ты тут какими судьбами? – Привет, – ответно улыбается бывшая. – Мой молодой человек — спонсор этого карнавала абсурда, нам необходимо было явиться, – глаза закатываются. – Присаживайся, Лукас где-то застрял, а мне тут безумно скучно. Торп плюхается на стул. Барклай двигает коктейль в его сторону. – Давай за неожиданную встречу, – поднимает бокал Бьянка. Ксавье ухмыляется, чокается с бывшей и отпивает нечто странное синего цвета. Во рту раскрывается вкус ананаса и личи, букет портит разве что водка. Он хмурится и недовольно причмокивает. Однако, не вино. Далеко не вино. – Топ биллинг, – сообщает ему Барклай. – Лукас его обожает, я тоже подсела. – Своеобразно, – резюмирует Торп. – Как дела на работе? Решился вопрос с отстранением? Пару недель они не общались, и Ксавье не в курсе, как там дела. Все это время он будто выпал из своей прошлой жизни и ушел с головой в свои осознания и работу над чертежами. – Да, вышло опровержение, – хмыкает бывшая. – Откровенно говоря, Лукас просто купил его своим спонсорством в этом дерьме. – кивает на зал. – Мне принесли извинения и восстановили. Слушай, хватит об этом. Давай может потанцуем? Как на вечеринках в студенчестве, помнишь? Ксавье думает, что идея так себе, он танцор средней ноги, но вроде как не хочется обижать Бьянку, и он начинает двигать стул чуть назад. – Ты смотри, кто там! – за спиной раздается откуда-то знакомый мужской голос. – Это же Уэнс, – подхватывает такой же знакомый женский. Торп переводит взгляд на двери зала и там среди декораций из дыма виднеется такой знакомый ему силуэт. В груди что-то сжимается, когда из-за спины девушки появляется незнакомый тип. Глаза Аддамс застилает пелена ужаса. Огромная толпа народу, и все они через пару часов будут смотреть на нее, когда Гибсон объявит во всеуслышание, что теперь этим кордебалетом заправляет Уэнс. Она не может никого рассмотреть, чувствуя, что прямо сейчас рухнет в обморок. Но вовремя ее подхватывает за локоть уверенная рука спутника. – Не хмурься, – шепчет. – Учись улыбаться. Начни с Танаки. Девушка сглатывает ком волнения и делает шаг в сторону Йоко. Лицо пока еще главного редактора издания кривится от ужаса всего на долю секунды, а потом снова натягивается фальшивой доброжелательностью. – Уэнс, как неожиданно, – голос заискивающий. – Интересно, что заставило тебя посетить… – Все спецэффекты были проверены? – вмешивается Гибсон. – Лично прошла все точки вместе с монтажниками, – недовольно отзывается Йоко. – Прекрасно, – снисходительно смотрит на нее Майк и дергает Аддамс в глубину зала. Ноги Уэнс плохо гнутся, на высоченных каблуках она не привыкла ходить. А еще заплетаются, потому что она начинает все сильнее волноваться. Казалось бы, она все спланировала, подстроила западню для обидчицы, но какие-то крохи милосердия внутри нее сопротивляются происходящему. – Мне нужно выпить, – севшим голосом говорит спутнику. – Давай на баре увидимся, – кивает. – Я пойду поговорю со звукачом, какое-то дерьмо, а не музыку он нам включает. Аддамс соглашается. Медленно плывет к бару, желая опрокинуть стопку текилы как можно скорее. Напиваться нельзя — ей еще блистать на сцене, но расслабиться просто необходимо. Торп потерял Уэнс из виду, как только отвел взгляд от неприятной картины прикосновения к ней другого мужчины. Когда поднял голову, ее уже не было у дверей, осталась только раздраженная чем-то девушка Юджина. Он блуждает глазами по залу, но не видит ту, кого ищет. Блики мигающего красного освещения слепят глаза, он вздыхает и поднимается с места. Бьянку увел танцевать ее молодой человек, и высиживать за столиком без компании нет никакого смысла. Оттингер тоже куда-то пропал. Он идет к бару, чтобы перебить во рту приторный вкус выпитого, но понимает, что мешать градусы не рекомендуется в его-то возрасте. – Мятный шот, – ударяет по стойке бара. – Текилу и лайм, – рядом раздается негромкий, но бьющий по внутренностям голос.